Через пару часов там появилась сама хозяйка. Сделав вид, что не узнала Филиппа, она поговорила с управляющим и отбыла восвояси. Дедуинтон проводил ее глазами, полными ненависти.
Вечером он едва приплелся домой. Кожа покрылась волдырями от солнца, а душу жгло унижение.
В тот же вечер Дедуинтона навестила Лорейн.
– Боюсь, ты не привык к такому жаркому солнцу, – посетовала она. – Завтра надо будет дать тебе легкую хлопчатобумажную рубашку.
– Я не нуждаюсь в твоей жалости! – проскрежетал Филипп.
Лорейн усмехнулась:
– А я тебя вовсе не жалею. Просто мне бы не хотелось терять хорошего рабочего. Управляющий говорит, что ты делаешь несомненные успехи.
– Пошел он к черту!
– Да и дух твой не сломлен, – не обратив внимания на его реплику, продолжала Лорейн. – Было бы жестоко лишать тебя маленьких радостей жизни. Сегодня я поняла, что эти развесистые кусты закрывают тебе весь вид, и приказала их срубить. Теперь ты можешь смотреть в окно сколько захочешь. Спокойной ночи!
– Убирайся к черту! – буркнул Филипп.
Любопытство взяло верх над усталостью. Воспользовавшись тем, что солнце еще не село, молодой человек подошел к окну и выглянул. От того, что он увидел, у него захватило дух.
«Наблюдательный пункт» был устроен с коварным расчетом. Со своего поста Филиппу были хорошо видны двойные резные ставни на окнах спальни Лорейн. Сейчас они были открыты, чтобы дать доступ прохладному ночному воздуху. Легкие занавески из белоснежного батиста чуть колыхались, а на их фоне Лорейн неторопливо раздевалась, то сладко потягиваясь, то соблазнительно выгибая шею, то откидывая назад голову в ореоле длинных белокурых волос. Ее тело представлялось всего лишь силуэтом, зато каким! Каждая деталь, каждая прелестная впадинка и выпуклость вызывали в душе Филиппа сладостные и жгучие воспоминания о том, как он обладал Лорейн. Вопреки рассудку, невзирая на гнев и усталость, ему хотелось сломать решетку, ворваться в спальню, повалить коварную искусительницу на пол и снова овладеть ею.
Будь она проклята, эта ведьма! Ей опять удалось околдовать его! И зачем только он привез ее в дом Лавинии? Надо было подольше задержаться в Йорктауне и провести ночь с Лорейн. Тогда бы он вернул былую власть над ней.
Кончив раздеваться, Лорейн подошла к окну и вновь очутилась на фоне освещенных занавесок. Теперь она была полностью обнажена. Сладко зевнув и потянувшись, девушка послала воздушный поцелуй в пространство. Дедуинтон застонал и отпрянул от окна.
Потекли дни, похожие один на другой, полные унижения и тяжелой работы, за ними следовали ночи, когда физические страдания сменялись моральными – жгучим желанием и невозможностью его утолить. Лорейн несколько раз заезжала на плантацию, но разговаривала только с управляющим, упорно не замечая Филиппа.
К концу недели ей надоело новое развлечение. Зачем Филипп вообще появился на Барбадосе, с досадой думала она. По острову уже поползли слухи, что у прелестной хозяйки «Удачи» появился новый работник, которого она каждую ночь искушает, выставляя напоказ собственное тело.
Пикантные сплетни гуляли по Бриджтауну, но никто не решался довести их до сведения Лорейн. Она была слишком богата, окружена поклонниками, да вдобавок эта странная дружба с губернатором… Кто может сказать, на какую высоту вознесется завтра эта невесть откуда взявшаяся наследница?
Между тем Лорейн вела бурную светскую жизнь. Несколько раз она обедала в губернаторской резиденции, и досужие бриджтаунцы не преминули окрестить девушку новой «пассией» Роулингса.
– Что у вас за репутация, скажите на милость? – потребовала Лорейн при очередной встрече с Роулингсом. – Я имела неосторожность несколько раз появиться в вашей резиденции, и теперь все смотрят на меня как на падшую женщину!
– Боюсь, эту репутацию я заслужил, – со вздохом признался он. – Жаль только, что мои пороки бросают тень и на вас… – Он откинулся в кресле, не сводя с девушки томного взгляда. – Не окажете ли вы любезность, сыграв со мной в вист? А завтра мы поедем на прогулку и нарочно выберем такое время, когда весь Бриджтаун сможет нас увидеть!
За время игры партнеры не проронили ни слова, и лишь в конце Роулингс заметил:
– Вы воспринимаете карты всерьез, как я погляжу.
– Когда-то я подумывала о том, чтобы зарабатывать на жизнь шулерством, – призналась Лорейн.
От неожиданности губернатор онемел, а потом, откинув голову, расхохотался.
– Вы не устаете удивлять меня! – Он встал. – Итак, до завтра?
– Вы уделяете мне столько внимания, что моя репутация под угрозой, – пошутила девушка. – Боюсь, что скоро горожане будут отзываться обо мне не лучше, чем о вас!
Губернатор изменился в лице.
– Пусть только посмеют, и им придется иметь дело со мной! – пригрозил он. – Я вырву этим мерзавцам их поганые языки!
– Это что, английский обычай – вырывать язык сопернику? – поддразнила Лорейн.
– Иногда случается и такое, – в том же шутливом тоне откликнулся Роулингс. – А сейчас я вынужден откланяться. Не хочу давать новую пищу злым языкам.
На следующий день они отправились на прогулку. Проезжая по главной улице, губернатор и его спутница ловили на себе взгляды прохожих, осуждающие и одновременно восхищенные. В самом деле, парочка имела импозантный вид – Роулингс был по обыкновению в серебристо-черном костюме, а Лорейн – в амазонке, украшенной серебряным галуном, с такими же широкими манжетами и таким же хрустящим накрахмаленным жабо из брабантских кружев, как у губернатора.
– Эта амазонка такая тугая, что я вот-вот задохнусь, – пожаловалась она. – Иногда я завидую женщинам, которые могут носить свободные легкие платья! Скажите, а вам бы не хотелось поменяться местами с простым тружеником, облачиться в просторные холщовые штаны и соломенную шляпу?
– Пожалуй, – рассмеялся Роулингс. – Но вообще-то я предпочитаю оставаться на своем месте, чтобы командовать простыми тружениками.
Лорейн обернулась и встретилась взглядом с чуть прищуренными сапфировыми глазами губернатора.
– Я тоже предпочитаю командовать, – пробормотала она, вспомнив о Филиппе.
Им пришлось придержать лошадей, чтобы дать пройти группе рабов. Звеня цепями, несчастные брели на рынок. Это были индейцы. Лорейн сразу их узнала: в Провиденсе она не раз видела людей с такой внешностью. Мужчины-ополченцы сотнями брали их в плен и отсылали в Вест-Индию, где их продавали в рабство. Возможно, и встреченные ею индейцы из той же категории.
От губернатора не укрылось, как помрачнела Лорейн.
– Меня удивляет, как это вы, поборница свободы, не потребовали, чтобы этих людей тут же отпустили! – с улыбкой заметил он.
Девушка снова взглянула на колонну, уныло топавшую по пыльной дороге.
– Судя по остаткам одежды, это наррагансетты и вампаноаги, – негромко заметила она.
– Совершенно верно, – подтвердил Роулингс. – Смертный приговор им заменили пожизненным рабством. Кстати, так же в свое время поступили с англичанами, сражавшимися против Кромвеля. Что касается индейцев, то власти Коннектикута и Массачусетса получили право высылать их в Вест-Индию для работы на сахарных плантациях. Но повторяю, я поражен. Я был уверен, что вы выкупите всех этих индейцев, чтобы отпустить их на волю!
Лорейн вспомнила добрейшую миссис Боумен, муж и сыновья которой погибли в этой войне… А сколько еще ни в чем не повинных жителей нейтрального Род-Айленда пали жертвой индейцев, может быть, тех самых, которых она только что встретила! Лицо ее омрачилось.
– Освобождать этих людей у меня нет ни малейшего желания, – отчеканила она.
– Вы настоящая загадка, мисс Лорейн, – вздохнул губернатор. – Интересно, что сделало вас такой?
Девушка обернулась и в упор посмотрела на своего спутника.
– Обстоятельства.
– Ну, так можно сказать о любом из нас!
– Вероятно, к одним это применимо больше, чем к другим, – многозначительно произнесла Лорейн. – Ну что, выставка окончена? Или вы считаете, что еще не весь город нас видел?
– Вы полагаете, я сделал это нарочно?
– А разве нет?
– Пожалуй, вы правы, – вынужден был согласиться ее спутник.
Всадники повернули лошадей и направились в «Удачу». В середине пути Роулингс вдруг сказал:
– Как губернатор этого острова я обязан время от времени устраивать балы, но до сих пор пренебрегал этой обязанностью. Теперь же хочу попросить вас, Лорейн, – не окажете ли вы мне честь быть хозяйкой ближайшего бала?
– Вряд ли вы говорите серьезно. У меня нет ни светских манер, ни остроумия, ни…
– Вашим манерам позавидовала бы любая дама, – нетерпеливо отмел он ее возражения. – А если какому-нибудь мужчине и удастся превзойти вас эрудицией – хотя сомневаюсь, что среди бриджтаунцев таковой отыщется! – вы сразите его своей красотой. Стоит вам поднять на собеседника ваши прелестные лучистые глаза, и он мигом забудет, о чем говорил!
Впервые у Лорейн мелькнула мысль: «А ведь он ухаживает за мной…»
– Вы пожалеете о своем предложении, когда я допущу какой-нибудь промах! – предупредила она.
– Чепуха! Я научу вас, как себя вести, и осечки не будет.
В его словах был азарт игрока, но никак не любовника. «Вероятно, я ошиблась», – подумала Лорейн.
Она изучающе посмотрела на Роулингса. Загадочный человек! На роль хозяйки бала он мог бы выбрать любую девушку острова, а предпочел ее. Еще более богатый выбор у него был в Лондоне, однако он отмел всех.
«Почему он выбрал меня?» – терялась в догадках Лорейн. В этом было что-то таинственное, а столкновение с тайной всегда рождает желание ее разгадать.
Вернувшись на плантацию, девушка вспомнила о Филиппе и направилась к бараку.
– Ты мне надоел, – объявила она, когда лицо бывшего возлюбленного появилось между прутьями решетки. – Пожалуй, я отошлю тебя назад, к Лавинии. Но прежде ты должен вернуть мои бумаги.
– Ни за что! – отрезал Дедуинтон.
– Дело твое, – небрежно бросила Лорейн. – Можешь сидеть здесь хоть всю жизнь.
Она дала ему неделю на размышление, и за это время настроение Филиппа изменилось. Мрачная атмосфера барака начинала действовать на него угнетающе. К тому же недавно он обнаружил, что помещение кишит пауками и прочей нечистью. Он как раз давил очередную букашку, когда снаружи раздался голос Лорейн:
– Последний раз прошу тебя, Филипп: отдай мои бумаги. В следующий раз в роли просителя выступишь ты.
– Они не здесь, а в Род-Айленде. Я верну их, если ты меня отпустишь!
Лорейн рассмеялась:
– Ты, конечно, вернешься, но не с контрактом, а с ордером на арест. Обвинишь меня в том, что я силой удерживала тебя на плантации.
Именно такой план и созрел в мозгу Дедуинтона, но он, разумеется, стал все отрицать.
– Даю слово чести!
– Я бы не поверила, даже поклянись ты на Библии, – язвительно парировала она. – Так или иначе, ты мне надоел. Завтра тебя переведут на мою вторую плантацию. Работа там не легче, чем здесь, но если ты проявишь усердие, то можешь рассчитывать на некоторые привилегии. Постарайся понравиться управляющему. А пока спокойной ночи, Филипп!
– Будь ты проклята, ведьма! – прошипел он сквозь зубы.
В ответ раздался мелодичный смех Лорейн.
На следующее утро молодого человека отвезли на плантацию, названную хозяйкой «Малой удачей». С первых дней Филипп начал проявлять недовольство.
– Если ты еще раз при мне нагрубишь хозяйке, я прикажу тебя изолировать, – пригрозил Дедуинтону пожилой управляющий.
– Это еще почему?
– Потому что все мы считаем, что наша хозяйка – самая лучшая на свете, и тому, кто о ней дурно отзовется, не поздоровится.
Филипп, однако, продолжал свои нападки. Когда он произнес очередную колкость в адрес Лорейн, дюжий верзила сбил его с ног, а остальные рабочие, сжимая кулаки, начали угрожающе подступать к нему.
Вперед вышел управляющий:
– Я же тебя предупреждал – не смей дурно отзываться об этой девушке! Благодаря ей мы получили шанс начать новую жизнь… Как видно, ты меня не понял, и я вынужден тебя изолировать, хотя бы на ночь. Видишь ту хижину на вершине утеса? Замок там крепкий, на окнах ставни с цепочкой, так что ни один злоумышленник не сумеет к тебе забраться. А чтобы не задохнуться, можешь приоткрыть окно!
Новое свидетельство своего унижения Дедуинтон встретил угрюмым молчанием. Вскоре у него возник хитроумный план.
Управляющий, добрая душа, снабдил узника фонарем и одолжил собственную Библию. Однако Филипп не испытывал потребности в Божьем слове, вместо этого он изучал запоры на ставнях. «Пока я один, – рассуждал он, – мне не выбраться». Вот если бы удалось привлечь внимание моряков, проплывающих мимо острова…
Каждую ночь он стал подсовывать фонарь под краешек тяжелой ставни, где тот раскачивался на ветру, посылая свет далеко в море.
Не стала исключением и та, когда на море разыгрался шторм.
Рыболовецкий ялик «Летучая рыба» сбился с курса и возвращался домой уже в темноте. Приняв фонарь за огни Бриджтауна, капитан направил ялик к берегу и напоролся на рифы. Судно раскололось пополам, команде чудом удалось выбраться на сушу, а от «Летучей рыбы» остались одни обломки.
Вымокший до нитки, злой как черт, капитан задрал голову. К тому моменту Филипп уже убрал фонарь, однако Мэннеринг – так звали капитана – хорошо запомнил место, откуда падал свет.
– Где мы? – буркнул он, обращаясь к одному из матросов.
– Похоже, на «Малой удаче», – ответил тот. – Не так давно эту плантацию купила девушка, которую называют «чудом спасшейся наследницей».
– Сама, выходит, спаслась, а нас чуть не потопила!
– Ну, это вы зря, кэп. Она живет на противоположной стороне острова.
– Раз плантация принадлежит ей, она мне и заплатит за разбитый ялик!
– Вряд ли. Говорят, к ней благоволит сам губернатор.
– И все же я найду на нее управу!
Хотя решимости Мэннеринга хватило лишь до порога губернаторской резиденции, зловещие слухи поползли по острову. Оказывается, «чудом спасшаяся наследница» нажила деньги неправедным путем – топила корабли, а добычу забирала себе. И теперь продолжает заниматься этим неблаговидным ремеслом на Барбадосе…
Глава 31
Бал был в самом разгаре. Накануне разыгралась буря, но сейчас тучи рассеялись, и на небе появились яркие звезды. Лорейн стояла рядом с губернатором, держа его под руку. Ее наряд – белое шелковое платье, рукава и низкий вырез которого были отделаны серебряной нитью – произвел настоящий фурор среди бриджтаунских дам.
– Интересно, где она его взяла? Неужели в Париже? – шепнула одна из дам своей подруге.
– Да нет, его смастерила та же портниха, у которой я заказываю свои платья. Я видела, как его дошивали. Интересно, почему мои наряды никогда не выглядят так блистательно?
– Это просто неслыханно! Как губернатор посмел в открытую появиться в обществе этой девки? – прошипела юная мисс Фиппс, которая сама имела виды на красавца Роулингса, поправляя малиновую юбку, отделанную черным кружевом.
– Тише, Молли! Она может тебя услышать, – взмолилась миссис Фиппс.
– Ну и пусть! – отчеканила Молли. – Я не верю ни одному ее слову. В городе ходят слухи, что эта так называемая наследница на самом деле устраивает крушения, а потом грабит корабли. Для этого она и купила плантацию на берегу Атлантики – чтобы промышлять своим гнусным ремеслом!
Дамы, сгрудившиеся вокруг Молли, негодующе загудели.
– Но мисс Лондон живет совсем в другом месте, – возразила Джейн, лучшая подруга мисс Фиппс.
– А ей совсем не обязательно там жить! – торжествующе возвестила Молли. – Она поселила одного из своих работников в хижине на скале, чтобы тот ночью выставлял фонарь. Вчера во время бури капитан проплывавшего мимо судна увидел свет, принял его за огни Бриджтауна и направился прямо к берегу…
– И что произошло потом?
– Несчастное судно разбилось о рифы!
– А слуги мисс Лондон его ограбили? – осведомилась пораженная Джейн.
– Ну… вообще-то нет, – вынуждена была признать Молли. – Правда, там и грабить было нечего – это оказался рыболовецкий ялик. Но разве парень, который зажег фонарь, мог знать заранее, какое судно попадет в ловушку? А вдруг это оказался бы богатый торговый корабль или галеон, груженный золотом?
– Мисс Лондон утверждает, что она родом из Корнуолла, – помолчав, продолжала Молли. – А этот край издавна славится своими коварными утесами и кораблекрушениями!
– О Боже! – простонала ее мать. – Не вздумай сказать это при ней, иначе нас никогда больше не пригласят на губернаторский бал. Вспомни, как ты его ждала!
– Справедливость прежде всего! – вздернув подбородок, отрезала воинственная девица. – Ради нее я готова отказаться от всех балов на свете!
История эта бурно обсуждалась в бальном зале, затмив собой новости из Виргинии, которые интересовали Лорейн больше всего.
Восстание было подавлено. Бэкон умер, его поместье подверглось конфискации. Страх и ужас царили во всей Виргинии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Вечером он едва приплелся домой. Кожа покрылась волдырями от солнца, а душу жгло унижение.
В тот же вечер Дедуинтона навестила Лорейн.
– Боюсь, ты не привык к такому жаркому солнцу, – посетовала она. – Завтра надо будет дать тебе легкую хлопчатобумажную рубашку.
– Я не нуждаюсь в твоей жалости! – проскрежетал Филипп.
Лорейн усмехнулась:
– А я тебя вовсе не жалею. Просто мне бы не хотелось терять хорошего рабочего. Управляющий говорит, что ты делаешь несомненные успехи.
– Пошел он к черту!
– Да и дух твой не сломлен, – не обратив внимания на его реплику, продолжала Лорейн. – Было бы жестоко лишать тебя маленьких радостей жизни. Сегодня я поняла, что эти развесистые кусты закрывают тебе весь вид, и приказала их срубить. Теперь ты можешь смотреть в окно сколько захочешь. Спокойной ночи!
– Убирайся к черту! – буркнул Филипп.
Любопытство взяло верх над усталостью. Воспользовавшись тем, что солнце еще не село, молодой человек подошел к окну и выглянул. От того, что он увидел, у него захватило дух.
«Наблюдательный пункт» был устроен с коварным расчетом. Со своего поста Филиппу были хорошо видны двойные резные ставни на окнах спальни Лорейн. Сейчас они были открыты, чтобы дать доступ прохладному ночному воздуху. Легкие занавески из белоснежного батиста чуть колыхались, а на их фоне Лорейн неторопливо раздевалась, то сладко потягиваясь, то соблазнительно выгибая шею, то откидывая назад голову в ореоле длинных белокурых волос. Ее тело представлялось всего лишь силуэтом, зато каким! Каждая деталь, каждая прелестная впадинка и выпуклость вызывали в душе Филиппа сладостные и жгучие воспоминания о том, как он обладал Лорейн. Вопреки рассудку, невзирая на гнев и усталость, ему хотелось сломать решетку, ворваться в спальню, повалить коварную искусительницу на пол и снова овладеть ею.
Будь она проклята, эта ведьма! Ей опять удалось околдовать его! И зачем только он привез ее в дом Лавинии? Надо было подольше задержаться в Йорктауне и провести ночь с Лорейн. Тогда бы он вернул былую власть над ней.
Кончив раздеваться, Лорейн подошла к окну и вновь очутилась на фоне освещенных занавесок. Теперь она была полностью обнажена. Сладко зевнув и потянувшись, девушка послала воздушный поцелуй в пространство. Дедуинтон застонал и отпрянул от окна.
Потекли дни, похожие один на другой, полные унижения и тяжелой работы, за ними следовали ночи, когда физические страдания сменялись моральными – жгучим желанием и невозможностью его утолить. Лорейн несколько раз заезжала на плантацию, но разговаривала только с управляющим, упорно не замечая Филиппа.
К концу недели ей надоело новое развлечение. Зачем Филипп вообще появился на Барбадосе, с досадой думала она. По острову уже поползли слухи, что у прелестной хозяйки «Удачи» появился новый работник, которого она каждую ночь искушает, выставляя напоказ собственное тело.
Пикантные сплетни гуляли по Бриджтауну, но никто не решался довести их до сведения Лорейн. Она была слишком богата, окружена поклонниками, да вдобавок эта странная дружба с губернатором… Кто может сказать, на какую высоту вознесется завтра эта невесть откуда взявшаяся наследница?
Между тем Лорейн вела бурную светскую жизнь. Несколько раз она обедала в губернаторской резиденции, и досужие бриджтаунцы не преминули окрестить девушку новой «пассией» Роулингса.
– Что у вас за репутация, скажите на милость? – потребовала Лорейн при очередной встрече с Роулингсом. – Я имела неосторожность несколько раз появиться в вашей резиденции, и теперь все смотрят на меня как на падшую женщину!
– Боюсь, эту репутацию я заслужил, – со вздохом признался он. – Жаль только, что мои пороки бросают тень и на вас… – Он откинулся в кресле, не сводя с девушки томного взгляда. – Не окажете ли вы любезность, сыграв со мной в вист? А завтра мы поедем на прогулку и нарочно выберем такое время, когда весь Бриджтаун сможет нас увидеть!
За время игры партнеры не проронили ни слова, и лишь в конце Роулингс заметил:
– Вы воспринимаете карты всерьез, как я погляжу.
– Когда-то я подумывала о том, чтобы зарабатывать на жизнь шулерством, – призналась Лорейн.
От неожиданности губернатор онемел, а потом, откинув голову, расхохотался.
– Вы не устаете удивлять меня! – Он встал. – Итак, до завтра?
– Вы уделяете мне столько внимания, что моя репутация под угрозой, – пошутила девушка. – Боюсь, что скоро горожане будут отзываться обо мне не лучше, чем о вас!
Губернатор изменился в лице.
– Пусть только посмеют, и им придется иметь дело со мной! – пригрозил он. – Я вырву этим мерзавцам их поганые языки!
– Это что, английский обычай – вырывать язык сопернику? – поддразнила Лорейн.
– Иногда случается и такое, – в том же шутливом тоне откликнулся Роулингс. – А сейчас я вынужден откланяться. Не хочу давать новую пищу злым языкам.
На следующий день они отправились на прогулку. Проезжая по главной улице, губернатор и его спутница ловили на себе взгляды прохожих, осуждающие и одновременно восхищенные. В самом деле, парочка имела импозантный вид – Роулингс был по обыкновению в серебристо-черном костюме, а Лорейн – в амазонке, украшенной серебряным галуном, с такими же широкими манжетами и таким же хрустящим накрахмаленным жабо из брабантских кружев, как у губернатора.
– Эта амазонка такая тугая, что я вот-вот задохнусь, – пожаловалась она. – Иногда я завидую женщинам, которые могут носить свободные легкие платья! Скажите, а вам бы не хотелось поменяться местами с простым тружеником, облачиться в просторные холщовые штаны и соломенную шляпу?
– Пожалуй, – рассмеялся Роулингс. – Но вообще-то я предпочитаю оставаться на своем месте, чтобы командовать простыми тружениками.
Лорейн обернулась и встретилась взглядом с чуть прищуренными сапфировыми глазами губернатора.
– Я тоже предпочитаю командовать, – пробормотала она, вспомнив о Филиппе.
Им пришлось придержать лошадей, чтобы дать пройти группе рабов. Звеня цепями, несчастные брели на рынок. Это были индейцы. Лорейн сразу их узнала: в Провиденсе она не раз видела людей с такой внешностью. Мужчины-ополченцы сотнями брали их в плен и отсылали в Вест-Индию, где их продавали в рабство. Возможно, и встреченные ею индейцы из той же категории.
От губернатора не укрылось, как помрачнела Лорейн.
– Меня удивляет, как это вы, поборница свободы, не потребовали, чтобы этих людей тут же отпустили! – с улыбкой заметил он.
Девушка снова взглянула на колонну, уныло топавшую по пыльной дороге.
– Судя по остаткам одежды, это наррагансетты и вампаноаги, – негромко заметила она.
– Совершенно верно, – подтвердил Роулингс. – Смертный приговор им заменили пожизненным рабством. Кстати, так же в свое время поступили с англичанами, сражавшимися против Кромвеля. Что касается индейцев, то власти Коннектикута и Массачусетса получили право высылать их в Вест-Индию для работы на сахарных плантациях. Но повторяю, я поражен. Я был уверен, что вы выкупите всех этих индейцев, чтобы отпустить их на волю!
Лорейн вспомнила добрейшую миссис Боумен, муж и сыновья которой погибли в этой войне… А сколько еще ни в чем не повинных жителей нейтрального Род-Айленда пали жертвой индейцев, может быть, тех самых, которых она только что встретила! Лицо ее омрачилось.
– Освобождать этих людей у меня нет ни малейшего желания, – отчеканила она.
– Вы настоящая загадка, мисс Лорейн, – вздохнул губернатор. – Интересно, что сделало вас такой?
Девушка обернулась и в упор посмотрела на своего спутника.
– Обстоятельства.
– Ну, так можно сказать о любом из нас!
– Вероятно, к одним это применимо больше, чем к другим, – многозначительно произнесла Лорейн. – Ну что, выставка окончена? Или вы считаете, что еще не весь город нас видел?
– Вы полагаете, я сделал это нарочно?
– А разве нет?
– Пожалуй, вы правы, – вынужден был согласиться ее спутник.
Всадники повернули лошадей и направились в «Удачу». В середине пути Роулингс вдруг сказал:
– Как губернатор этого острова я обязан время от времени устраивать балы, но до сих пор пренебрегал этой обязанностью. Теперь же хочу попросить вас, Лорейн, – не окажете ли вы мне честь быть хозяйкой ближайшего бала?
– Вряд ли вы говорите серьезно. У меня нет ни светских манер, ни остроумия, ни…
– Вашим манерам позавидовала бы любая дама, – нетерпеливо отмел он ее возражения. – А если какому-нибудь мужчине и удастся превзойти вас эрудицией – хотя сомневаюсь, что среди бриджтаунцев таковой отыщется! – вы сразите его своей красотой. Стоит вам поднять на собеседника ваши прелестные лучистые глаза, и он мигом забудет, о чем говорил!
Впервые у Лорейн мелькнула мысль: «А ведь он ухаживает за мной…»
– Вы пожалеете о своем предложении, когда я допущу какой-нибудь промах! – предупредила она.
– Чепуха! Я научу вас, как себя вести, и осечки не будет.
В его словах был азарт игрока, но никак не любовника. «Вероятно, я ошиблась», – подумала Лорейн.
Она изучающе посмотрела на Роулингса. Загадочный человек! На роль хозяйки бала он мог бы выбрать любую девушку острова, а предпочел ее. Еще более богатый выбор у него был в Лондоне, однако он отмел всех.
«Почему он выбрал меня?» – терялась в догадках Лорейн. В этом было что-то таинственное, а столкновение с тайной всегда рождает желание ее разгадать.
Вернувшись на плантацию, девушка вспомнила о Филиппе и направилась к бараку.
– Ты мне надоел, – объявила она, когда лицо бывшего возлюбленного появилось между прутьями решетки. – Пожалуй, я отошлю тебя назад, к Лавинии. Но прежде ты должен вернуть мои бумаги.
– Ни за что! – отрезал Дедуинтон.
– Дело твое, – небрежно бросила Лорейн. – Можешь сидеть здесь хоть всю жизнь.
Она дала ему неделю на размышление, и за это время настроение Филиппа изменилось. Мрачная атмосфера барака начинала действовать на него угнетающе. К тому же недавно он обнаружил, что помещение кишит пауками и прочей нечистью. Он как раз давил очередную букашку, когда снаружи раздался голос Лорейн:
– Последний раз прошу тебя, Филипп: отдай мои бумаги. В следующий раз в роли просителя выступишь ты.
– Они не здесь, а в Род-Айленде. Я верну их, если ты меня отпустишь!
Лорейн рассмеялась:
– Ты, конечно, вернешься, но не с контрактом, а с ордером на арест. Обвинишь меня в том, что я силой удерживала тебя на плантации.
Именно такой план и созрел в мозгу Дедуинтона, но он, разумеется, стал все отрицать.
– Даю слово чести!
– Я бы не поверила, даже поклянись ты на Библии, – язвительно парировала она. – Так или иначе, ты мне надоел. Завтра тебя переведут на мою вторую плантацию. Работа там не легче, чем здесь, но если ты проявишь усердие, то можешь рассчитывать на некоторые привилегии. Постарайся понравиться управляющему. А пока спокойной ночи, Филипп!
– Будь ты проклята, ведьма! – прошипел он сквозь зубы.
В ответ раздался мелодичный смех Лорейн.
На следующее утро молодого человека отвезли на плантацию, названную хозяйкой «Малой удачей». С первых дней Филипп начал проявлять недовольство.
– Если ты еще раз при мне нагрубишь хозяйке, я прикажу тебя изолировать, – пригрозил Дедуинтону пожилой управляющий.
– Это еще почему?
– Потому что все мы считаем, что наша хозяйка – самая лучшая на свете, и тому, кто о ней дурно отзовется, не поздоровится.
Филипп, однако, продолжал свои нападки. Когда он произнес очередную колкость в адрес Лорейн, дюжий верзила сбил его с ног, а остальные рабочие, сжимая кулаки, начали угрожающе подступать к нему.
Вперед вышел управляющий:
– Я же тебя предупреждал – не смей дурно отзываться об этой девушке! Благодаря ей мы получили шанс начать новую жизнь… Как видно, ты меня не понял, и я вынужден тебя изолировать, хотя бы на ночь. Видишь ту хижину на вершине утеса? Замок там крепкий, на окнах ставни с цепочкой, так что ни один злоумышленник не сумеет к тебе забраться. А чтобы не задохнуться, можешь приоткрыть окно!
Новое свидетельство своего унижения Дедуинтон встретил угрюмым молчанием. Вскоре у него возник хитроумный план.
Управляющий, добрая душа, снабдил узника фонарем и одолжил собственную Библию. Однако Филипп не испытывал потребности в Божьем слове, вместо этого он изучал запоры на ставнях. «Пока я один, – рассуждал он, – мне не выбраться». Вот если бы удалось привлечь внимание моряков, проплывающих мимо острова…
Каждую ночь он стал подсовывать фонарь под краешек тяжелой ставни, где тот раскачивался на ветру, посылая свет далеко в море.
Не стала исключением и та, когда на море разыгрался шторм.
Рыболовецкий ялик «Летучая рыба» сбился с курса и возвращался домой уже в темноте. Приняв фонарь за огни Бриджтауна, капитан направил ялик к берегу и напоролся на рифы. Судно раскололось пополам, команде чудом удалось выбраться на сушу, а от «Летучей рыбы» остались одни обломки.
Вымокший до нитки, злой как черт, капитан задрал голову. К тому моменту Филипп уже убрал фонарь, однако Мэннеринг – так звали капитана – хорошо запомнил место, откуда падал свет.
– Где мы? – буркнул он, обращаясь к одному из матросов.
– Похоже, на «Малой удаче», – ответил тот. – Не так давно эту плантацию купила девушка, которую называют «чудом спасшейся наследницей».
– Сама, выходит, спаслась, а нас чуть не потопила!
– Ну, это вы зря, кэп. Она живет на противоположной стороне острова.
– Раз плантация принадлежит ей, она мне и заплатит за разбитый ялик!
– Вряд ли. Говорят, к ней благоволит сам губернатор.
– И все же я найду на нее управу!
Хотя решимости Мэннеринга хватило лишь до порога губернаторской резиденции, зловещие слухи поползли по острову. Оказывается, «чудом спасшаяся наследница» нажила деньги неправедным путем – топила корабли, а добычу забирала себе. И теперь продолжает заниматься этим неблаговидным ремеслом на Барбадосе…
Глава 31
Бал был в самом разгаре. Накануне разыгралась буря, но сейчас тучи рассеялись, и на небе появились яркие звезды. Лорейн стояла рядом с губернатором, держа его под руку. Ее наряд – белое шелковое платье, рукава и низкий вырез которого были отделаны серебряной нитью – произвел настоящий фурор среди бриджтаунских дам.
– Интересно, где она его взяла? Неужели в Париже? – шепнула одна из дам своей подруге.
– Да нет, его смастерила та же портниха, у которой я заказываю свои платья. Я видела, как его дошивали. Интересно, почему мои наряды никогда не выглядят так блистательно?
– Это просто неслыханно! Как губернатор посмел в открытую появиться в обществе этой девки? – прошипела юная мисс Фиппс, которая сама имела виды на красавца Роулингса, поправляя малиновую юбку, отделанную черным кружевом.
– Тише, Молли! Она может тебя услышать, – взмолилась миссис Фиппс.
– Ну и пусть! – отчеканила Молли. – Я не верю ни одному ее слову. В городе ходят слухи, что эта так называемая наследница на самом деле устраивает крушения, а потом грабит корабли. Для этого она и купила плантацию на берегу Атлантики – чтобы промышлять своим гнусным ремеслом!
Дамы, сгрудившиеся вокруг Молли, негодующе загудели.
– Но мисс Лондон живет совсем в другом месте, – возразила Джейн, лучшая подруга мисс Фиппс.
– А ей совсем не обязательно там жить! – торжествующе возвестила Молли. – Она поселила одного из своих работников в хижине на скале, чтобы тот ночью выставлял фонарь. Вчера во время бури капитан проплывавшего мимо судна увидел свет, принял его за огни Бриджтауна и направился прямо к берегу…
– И что произошло потом?
– Несчастное судно разбилось о рифы!
– А слуги мисс Лондон его ограбили? – осведомилась пораженная Джейн.
– Ну… вообще-то нет, – вынуждена была признать Молли. – Правда, там и грабить было нечего – это оказался рыболовецкий ялик. Но разве парень, который зажег фонарь, мог знать заранее, какое судно попадет в ловушку? А вдруг это оказался бы богатый торговый корабль или галеон, груженный золотом?
– Мисс Лондон утверждает, что она родом из Корнуолла, – помолчав, продолжала Молли. – А этот край издавна славится своими коварными утесами и кораблекрушениями!
– О Боже! – простонала ее мать. – Не вздумай сказать это при ней, иначе нас никогда больше не пригласят на губернаторский бал. Вспомни, как ты его ждала!
– Справедливость прежде всего! – вздернув подбородок, отрезала воинственная девица. – Ради нее я готова отказаться от всех балов на свете!
История эта бурно обсуждалась в бальном зале, затмив собой новости из Виргинии, которые интересовали Лорейн больше всего.
Восстание было подавлено. Бэкон умер, его поместье подверглось конфискации. Страх и ужас царили во всей Виргинии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35