– Чудные они, эти мамы, правда?Судя по всему, парень обладал легким характером.– Блэр! – Оглушительный возглас, наверное, поднял на ноги все отделение неотложной помощи. Маме срочно требовалось повидать свое израненное дитя, то есть меня.– Со мной все в порядке, мам. Всего лишь несколько швов. Мы скоро закончим. – Я старалась говорить громко и уверенно.Успокоили ли маму мои слова? Конечно, нет. Уже через секунду занавеска стремительно отлетела в сторону и передо мной предстало все семейство в полном составе. Мама, папа, Шона и даже Дженни. Арядом с ними стоял Уайатт, все еще крайне мрачный и раздраженный.Доктор Макдуфф поднял голову, явно намереваясь произнести что-нибудь вроде «убирайтесь отсюда», хотя в его исполнении это прозвучало бы скорее как «лучше бы вы, ребята, немного подождали в коридоре, мы закончим уже через пару минут». Однако он так ничего и не сказал. Просто увидел маму и сразу забыл все слова.Такая реакция вполне обычна. В то время, о котором я рассказываю, маме было пятьдесят четыре, но выглядела она не старше сорока. В юности мама носила титул «Мисс Северная Каролина» – высокая, стройная, просто великолепная блондинка. Других слов и не подберешь. Папа любил ее до безумия, но проблем не возникало, так как и она до безумия любила его.Мама бросилась ко мне, но как только убедилась в относительной целостности собственного ребенка, моментально успокоилась и ограничилась тем, что погладила малышку, то есть меня, по лбу, как в пять лет.– Подстрелили? – ласково уточнила она. – Зато будет что рассказать внукам.Я же говорила, что иногда мы с ней даже думаем одними и теми же словами. Просто удивительно.Потом внимание главной посетительницы переключилось на Макдуффа.– Здравствуйте, доктор. Я Тина Мэллори, мать Блэр. Рана очень серьезная?Доктор взглянул, прищурившись, немного похлопал глазами, а потом снова ступил на профессиональную стезю:– Нет, ничего страшного. Недельку, максимум две придется поберечь руку, но уже через пару месяцев все будет в порядке. Я объясню, что следует делать в первые дни.– Да я и сама прекрасно знаю систему: покой, лед на повязку и антибиотики.– Верно, – с улыбкой похвалил доктор. – Рецепт на обезболивающие я выпишу, но думаю, что можно будет обойтись без сильных средств. Только, пожалуйста, никакого аспирина, чтобы не вызвать кровотечения.Обратите внимание, что разговаривал доктор вовсе не со мной, а с мамой. Она всегда так действовала на мужчин.В крошечную палату протиснулось все семейство. Папа встал рядом с мамой и обнял ее за талию, пытаясь утешить и ободрить в очередном кризисе с очередным ребенком. Дженни заметила один-единственный стул для посетителей и уселась, скрестив длинные ноги.Макдуфф взглянул на младшую сестричку и снова захлопал глазами. Дженнифер очень похожа на маму, только волосы у нее темнее.Я слегка кашлянула, чтобы привлечь внимание доктора и вернуть его на землю.– Кажется, вы хотели что-то зашить, – шепотом напомнила я.– Ах да. – Макдуфф заговорщицки подмигнул мне. – На минуту вдруг забыл обо всем на свете.– Бывает, – сочувственно произнес папа.Отец у меня высокий, худощавый, со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами. Он спокоен и несуетен, к тому же обладает безотказным чувством юмора. В детстве это качество не раз выручало нас в самых сложных ситуациях. В колледже он играл в бейсбол, но профессией выбрал электронику. Однако самое главное то, что папа с легкостью справляется с ответственной ролью единственного мужчины в окружении четырех женщин. Конечно, по дороге в госпиталь он места себе не находил от волнения, но теперь, убедившись, что дитя в относительной безопасности, благополучно вернулся в свое обычное невозмутимое состояние.Шона стояла возле кровати, и я ей улыбнулась. Она тут же улыбнулась в ответ и слегка скосила глаза вправо. В переводе с сестринского это означало: «Что происходит с красавчиком?»Красавчик, о котором шла речь, то есть Уайатт, стоял в ногах кровати, слегка наклонившись вперед и так вцепившись пальцами в ее спинку, что от усилия напряглись мощные мышцы на руках. Он до сих пор не снял наплечную кобуру, и на его левом боку красовался пистолет.Семейство успокоилось, но сказать то же самое об Уайатте было нельзя. Лейтенант Бладсуорт до сих пор пребывал в весьма скверном расположении духа.Доктор Макдуфф прилежно затянул последний узелок и, не вставая с табуретки на колесиках, подъехал на ней к столу. Выписал в специальном блокноте рецепт и оторвал листок.– Ну вот, все готово, – бодро произнес он. – Осталась бумажная работа, заполнение истории болезни. В рецепте указаны и антибиотик, и болеутоляющее. Антибиотик принимайте обязательно, даже если будете хорошо себя чувствовать. Сейчас закончим перевязку, и можете быть свободны.Рука снова поступила в распоряжение медсестер, причем они накрутили такое количество бинта и пластыря, что и предплечье, и плечо разрослись до невероятных размеров. О собственной одежде пришлось забыть.– Так не пойдет, – сморщившись, заметила я.– Когда можно будет сменить повязку? – поинтересовалась мама у Синтии.– Через сутки, – ответила та и повернулась ко мне: – Завтра вечером можете принять душ. Сейчас принесу инструкцию по соблюдению требуемого режима.Кстати, если не хотите ждать, пока кто-нибудь из близких принесет вам одежду, можете отправиться домой в этом замечательном халате.– Выбираю халат, – тут же решила я.– Так отвечают абсолютно все. Честно говоря, сама я с трудом понимаю подобное предпочтение, но когда что-то нравится, то с этим не поспоришь.С этими словами Синтия отправилась заполнять необходимые бумаги, как всегда, быстрым привычным жестом задернув за собой штору.Халат был надет только наполовину: правая рука, как и положено, существовала в рукаве, в то время как левая оставалась голой, то есть забинтованной. Правой рукой мне удавалось удерживать полы халата на груди, но вот ниже возникли серьезные проблемы.– Если мужчины не возражают покинуть помещение... – начала было я, но договорить не успела, так как именно в этот момент мама обратила внимание на записную книжку, которая так и лежала там, куда ее положила Кейша.– Что это? – удивилась мама. Открыла, начала читать и недоуменно нахмурилась: – Незаконное задержание. Похищение. Применение силы к свидетельнице. Высокомерное и заносчивое обращение...– Это список дурных деяний Уайатта. Мам, пап, познакомьтесь с лейтенантом Бладсуортом. Уайатт, это мои родители – Блэр и Тина Мэллори – и сестры – Шона и Дженнифер.Уайатт вежливо склонил голову, а Шона потянулась к списку.– Ну-ка, можно взглянуть?Едва не столкнувшись головами, они с мамой начали читать вместе.– Некоторые из обозначенных здесь пунктов подсудны, – серьезно заметила Шона и окинула обвиняемого взглядом профессионального юриста. Очаровательные ямочки на щеках сразу куда-то исчезли.– «Отказался позвонить моей маме». – Мама зачитала вслух следующий пункт протокола и тоже обратила на Уайатта далеко не благосклонный взор. – Но это же поистине возмутительно! – гневно воскликнула она.– «Смеялся в то время, как я лежала на земле, истекая кровью», – провозгласила Шона.– Неправда, – нахмурившись, возразил Уайатт.– Но ты же улыбался, а это почти то же самое.– Ну-ка, посмотрим. Далее следует принуждение, затем шантаж и преследование.– Преследование? – переспросил Уайатт, в эту минуту очень напоминавший грозовую тучу, готовую разверзнуться в любую секунду.– «Недооценивал серьезность моей раны». – Шона определенно наслаждалась. – «Обзывался».– Неправда, я не обзывался.– Что ж, идея списка весьма плодотворна, – одобрила мама, забирая записную книжку из рук Шоны. – Очень эффективно, во всяком случае, ничего не забудешь.– Блэр и так никогда и ничего не забывает, – огорченно вставил Уайатт.– Прими, парень, мою искреннюю благодарность за идею списка провинностей. Тина непременно воплотит ее в жизнь, – подал голос папа. Голос звучал насмешливо. – Сам понимаешь, женская солидарность в действии. – С этими словами он положил руку на плечо лейтенанта и повернул его к двери. – Пойдем, пусть вся эта компания оденет Блэр, а я тем временем кое-что тебе объясню. По-моему, моя помощь в данном случае просто необходима.Уайатту совсем не хотелось уходить; нежелание было ясно написано у него на лице. Но в то же время он не отваживался проявлять по отношению к папе отмеченные в списке заносчивость и высокомерие. Нет, все проявления дурного характера лейтенант приберегал для меня. Джентльмены вышли, причем, разумеется, они даже не подумали вернуть на место занавеску. Дженни встала и сделала это за них. Чтобы не рассмеяться прямо в спину демографическому меньшинству, ей пришлось даже зажать пальцами нос.– Пункт относительно «высокомерия и заносчивости» просто гениален, – прокомментировала Шона и тут же прикрыла рукой рот, чтобы не фыркнуть.– Видели выражение его лица? – улыбаясь, прошептала мама. – Бедняжка.Да уж, поистине бедняжка.– Получил по заслугам, – проворчала я, пытаясь найти левый рукав халата.– Не двигайся, я все сделаю сама, – остановила меня мама.– Постарайся вообще не шевелить рукой, – посоветовала Дженни.– Пару дней, а может, и больше, ты вообще ничего не сможешь делать левой рукой, – заключила мама, очень осторожно надевая на меня халат. – Так что сейчас заедем к тебе за одеждой, а потом поедем к нам.Я и сама так думала, а потому согласно кивнула. Несколько дней полного покоя под наблюдением родных – именно то, что назначил доктор. Вернее, не назначил, но должен был назначить.Скоро вернулась Синтия с документами, которые мне предстояло подписать, и рекомендациями по соблюдению режима. Следом за ней появился санитар с креслом-каталкой. Папа и Уайатт тоже возвратились. Лейтенант, возможно, и не повеселел, но, во всяком случае, не сверлил всех вокруг прежним убийственным взглядом.– Пойду подгоню машину, – предложил папа, заметив санитара с креслом.Уайатт жестом остановил его:– Машину подгоню я. Блэр поедет ко мне.– Что? – удивилась я.– Поедешь ко мне домой. Очевидно, ты забыла, что кто-то пытается тебя убить? А это означает, что сейчас родительский дом – самое опасное место. Искать тебя будут именно там. Ты не только рискуешь собственной жизнью, но и ставишь под удар всю семью.– То есть вы считаете, что кто-то охотится за нашей девочкой? – встрепенулась мама. – А я-то думала, что это случайность...– Хотелось бы думать, что случайность, – покачал головой Уайатт. – Но ведь в прошлый четверг Блэр оказалась единственной свидетельницей убийства, и ее имя попало в газеты. Подумайте, как бы вы поступили на месте убийцы? У меня же Блэр будет в безопасности.– Но сегодня убийца видел и тебя тоже, – осенило меня. «Видел, как ты меня целовал». – Почему бы ему не проверить и твой дом?– Если он меня не знает, то как сможет вычислить, где я живу? Даже то, что я полицейский, он мог понять лишь в том случае, если еще какое-то время оставался на месте преступления. Но я уверен, что он сразу скрылся.Черт возьми, очень разумно. Конечно, мне не хотелось подвергать опасности родных, значит, отправляться к ним мне не следовало.– Но девочка не может поехать к вам, – не выдержала мама. – Пока рука не придет в норму, она нуждается в постоянном уходе.– Поверьте, мэм, – подчеркнуто вежливо, глядя прямо в глаза маме, заявил Уайатт, – я прекрасно смогу позаботиться о вашей дочери.Отлично. Парень только что объявил всему моему семейству, что мы спим вместе. Ведь все прекрасно понимают, что входит в понятие «позаботиться»: купание, одевание и все такое прочее. Допустим, не так давно я сама кричала перед подчиненными лейтенанта Бладсуорта, что больше не собираюсь с ним спать, но то было совсем иное дело. Во всяком случае, для меня. Сейчас передо мной стояли мои родители, и мы жили на юге, где, разумеется, подобные вещи случаются, и даже нередко, но вот объявлять о них всему миру, а особенно близким родственникам, вовсе не принято. Я ожидала, что папа снова возьмет нахального юнца за плечо и выведет в коридор для очередной воспитательной беседы, но, как ни странно, этого не произошло. Папа лишь спокойно кивнул.– Тина, разве сможет кто-нибудь позаботиться о девочке лучше, чем лейтенант полиции? – миролюбиво заметил он.– Да, но список его злоупотреблений занимает целых две страницы, – возразила мама, явно сомневаясь в удачном выборе кандидатуры.– Не забывай о том, что он вооружен.– Вот это другое дело, – тут же согласилась мама и посмотрела на меня: – Решено, дочка, ты отправляешься с лейтенантом Бладсуортом. Глава 12 Итак, я поехала к Уайатту домой. По дороге мы остановились у аптеки и купили указанные в рецепте лекарства. Неожиданно меня снова охватила паника.– Знаешь, ведь стрелявший наверняка видел твою машину, а она во все горло кричит, что возит копа. Если человеку меньше шестидесяти лет и он сидит за рулем почтенного «форда», то это наверняка полицейский. Иных вариантов просто быть не может.– Ну и что?– Ты поцеловал меня там, на стоянке, помнишь? Так что убийца вполне может сделать вывод, что между нами что-то происходит и что ты полицейский. А это уже немало.– У нас в департаменте работает больше двухсот человек, поэтому, чтобы вычислить, кто я такой, потребуется время. А потом еще надо будет меня разыскать. Моего домашнего телефона нет ни в справочнике, ни в абонентской службе. Получить какие-нибудь сведения о сотрудниках в самом департаменте невозможно. Все, кому необходимо связаться со мной по служебным вопросам, звонят сюда. – Уайатт постучал по сотовому. – И этот номер зарегистрирован в городе.– Убедил, – сдалась я. – У тебя действительно спокойнее.Не совсем безопасно, но все-таки. «Кто-то пытался меня убить». Несмотря на все усилия не думать о страшном факте хотя бы некоторое время, безжалостная правда не давала мне покоя. Я понимала, что уже очень скоро придется вплотную столкнуться с реальностью. И хотя я вовсе не исключала неблагоприятного развития ситуации, сам факт охоты на мою дражайшую персону еще не проник в глубину сознания – настолько неожиданно все произошло.Просто хлоп – и жизнь внезапно вышла из-под контроля. Я не могла поехать домой, не могла надеть то, что хочу, мне было больно и плохо, ноги не держали, а уж что теперь случится с бизнесом, не знал, наверное, и сам Господь Бог. Требовалось срочно расставить все по местам.Я взглянула на Уайатта. Мы уже практически выехали из города, и уличные фонари остались позади, так что сейчас нас обоих освещали только разноцветные лампочки на приборной панели. Выражение знакомого лица не вселяло оптимизма. Да и отношения наши неудержимо катились по наклонной плоскости. Я изо всех сил пыталась затормозить развитие событий, и что же в итоге? Вот, сижу в машине лейтенанта Бладсуорта и еду к нему домой. Едва обнаружив лазейку, он тут же воспользовался ситуацией, хотя подобная ретивость несколько удивляла: ведь список злоупотреблений привел самолюбивого лейтенанта в бешенство.Кто бы мог подумать, что такой пустяк вызовет столь острое раздражение? Оказывается, полицейские очень обидчивы. А теперь я целиком и полностью в руках этого человека, ведь мы вдвоем, а рядом никого нет и в ближайшее время не будет.Внезапно мелькнула ужасная мысль.– А как же с волосами?– Что? – переспросил Уайатт, словно я произнесла что-то на иностранном языке.– Волосы. Тебе же придется что-то делать с моими волосами.Краем глаза он взглянул на мою прическу.– В четверг вечером у тебя был «конский хвост». Такую конструкцию вполне по силам соорудить и мне.– Ну ладно Все равно у меня с собой нет даже фена. Остался в машине.– Я взял твою сумку. Она в багажнике вместе с моими вещами.От радости я была готова его расцеловать. Почти вся одежда, разумеется, срочно нуждалась в стирке, но на всякий случай я прихватила на пляж кое-что про запас. В сумке лежали чистое белье, пижама и даже косметика – на всякий случай, если вдруг вздумается заняться макияжем. Слава Богу, таблетки благоразумия тоже имелись, хотя и можно было надеяться на несколько спокойных дней и ночей. Так что дела обстояли не так уж плохо. А завтра Шона соберет еще кое-какие вещи и передаст их Уайатту.Мы уже накрутили немало миль. Теперь вдоль дороги стояли лишь разрозненные дома, да и то на солидном расстоянии друг от друга. Мне не терпелось наконец-то приехать на место и увидеть, в какой обстановке предстоит провести несколько дней.– Где же ты живешь?– Уже почти приехали. Я хотел убедиться, что за нами никто не следит, а потому сделал несколько лишних поворотов. На самом-то деле мой дом почти у городской черты.Я сгорала от нетерпения – так хотелось увидеть обитель лейтенанта Бладсуорта. Чего можно ожидать, я и понятия не имела, а потому на всякий случай приготовилась к худшему. Худшее в данном случае представляло собой типичную холостяцкую берлогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35