Джонти стояла посреди комнаты, довольно улыбаясь. Большая комната была теплой и уютной, она ярко освещалась лампой и языками пламени из камина. Джонти обернулась, чтобы выразить свое восхищение Лайтфуту, но он уже подхватил топор, стоявший возле двери, и вышел на улицу.
Она расставляла на новый стол новые тарелки, когда вернулся индеец, а за ним ворвался ветер, из-за которого от огня клубами повалил дым. Лайтфут закрыл за собой дверь, пихнув ее ногой, так как в руках он держал охапку сосновых сучьев.
— Это чтобы сделать постель для Немии, — ответил он на вопросительный взгляд Джонти и бросил зелень в угол, отряхнув грязь с рук. — Джим не думал, что она поедет с нами сюда, когда заказывал мебель месяц назад.
— Я думала, что Немия будет спать со мной на одной кровати, — начала Джонти, но Лайтфут отрицательно покачал головой.
— Тебе лучше спать одной в твоем состоянии. Для Джонти его слова не имели никакого значения, и она ничего не ответила.
Вместе с Немией она смотрела, как он складывал сучья, загибая их так, чтобы острые концы не воткнулись в спящего. Затем он умело покрыл наскоро сделанную кровать мягкой шкурой буйвола. Индеец взглянул на Немию.
— Если хочешь, можешь застелить простыни и одеяла, а то у меня есть еще одна шкура, которой можно укрываться.
На его непроницаемом лице появилась довольная улыбка, когда Немия застенчиво сказала:
— Я бы хотела пользоваться шкурой, Джонни. Как я раньше это делала у себя дома, в деревне.
— Где ты будешь спать? — Джонти подозрительно посмотрела на высокого индейца. Теперь Немия была под ее защитой, и ее нельзя было бы опять заставить спать ни с кем, даже с Джонни.
Лайтфут невинными глазами посмотрел на Джонти, и его губы тронула легкая усмешка.
— В своем спальном мешке, конечно же. А ты думала, где я буду спать, а, Джонти? В конюшне?
Джонти покраснела от смущения.
— Конечно нет! Я просто спросила, не собираешься ли ты сделать еще одну постель, — солгала она.
Индеец наклонил голову, чтобы спрятать улыбку. Эта хитрая лиса читала его мысли. Он думал спать с Немией. Сейчас, когда Немия поправила здоровье и набрала вес, она стала привлекательной женщиной. Но после вызова Джонти ему придется обрабатывать Немию, чтобы завоевать ее расположение и спокойно проводить долгие зимние ночи в бычьих шкурах. Джонти не будет возражать, если Немия сама этого захочет.
И пока он разворачивал свой спальный мешок возле камина, обещая себе, что скоро будет спать в постели из сосновых веток, Немия выудила картошку из золы и торжественно объявила, что ужин готов.
Проголодавшись, они быстро расправились с ужином. Джонти приступила ко второй чашке кофе, как вдруг озабоченно заметила:
— Я забыла про Баттеркан. Пойду и быстренько подою ее, а то у нее лопнет вымя.
Лайтфут посмотрел на Немию.
— Ты, наверное, никогда не доила корову?
Она беспомощно покачала головой. Лайтфут встал и снял фонарь с крючка на стене возле двери.
— Одевайся теплей, Джонти, — сказал он, открывая крышку и зажигая фонарь. — Опять поднялся ветер.
Закутавшись до глаз, с подойником в руке, Джонти пошла вслед за индейцем на улицу. В спину дул сильный ветер и хлестал по лицу, и индеец взял ее за руку и повел за собой, освещая дорогу лампой, к коровнику. Джонти встретило полное боли мычание, и она поспешила к измучавшейся корове.
Джим Ла Тор разыскал неделю назад корову в Коттонвуде, которая недавно отелилась и могла ежедневно давать молоко, которое, он считал, очень необходимо для Джонти и ребенка, которого она носила. Лайтфут, зная о том, какое большое значение этому придавал его брат, сделал для коровы хлев в углу стойла, защищенного от холода, и назвал ее Баттеркан, в честь коровы, оставшейся на ранчо.
В коровнике было тихо, только струйки молока звенели. Когда Джонти выдоила последнюю каплю жирной жидкости, она встала, нежно похлопала корову по спине и пробормотала:
— Спасибо, Баттеркан, — и вышла вслед за Лайтфутом на улицу.
Пока они шли на свет, мерцающий в окне, опять пошел снег. Ветер стих, и стало жутко тихо. Тишину нарушал только вой волка где-то далеко в горах. Вой одинокого волка заставил Джонти вспомнить о другом ранчо, которое находилось у подножия горы. Шел ли там снег? Сидел ли Корд перед огромным камином, обнимая Тину?
Джонти поскользнулась на оледеневшем месте и чуть не упала. Слезы застилали ей глаза.
В коттедже было тепло и уютно, когда Джонти и Лайтфут вошли внутрь. Так будет всю ночь, языки пламени будут лениво слизывать полено, которое Джонти положила подальше в камин. Она подумала о запасе дров и, поставив молоко на стол, сняла куртку и повесила ее на спинку стула.
Ей понравилось, что Немия вымыла тарелки, пока ее не было, и распаковала большую часть коробок, расставив все на новых полках. Улыбнувшись, Джонти сняла большой глиняный кувшин, на дне которого лежал сложенный кусочек марли.
— Где мне это хранить? — спросила она, опрокинув подойник над кувшином, не спеша процеживая молоко через ткань. — Если вынести на улицу, то оно замерзнет, или его выпьет какое-нибудь животное. Я боюсь, что оно скиснет здесь, так как дома тепло.
Лайтфут указал пальцем на дверь, которая вела на улицу.
— Там холодильник, — он прошел по комнате и открыл дверь. — В холодное время года мы можем хранить здесь скоропортящиеся продукты, а когда станет тепло, будем пользовать погребом в двух шагах за коттеджем.
Джонти накрыла чистым полотенцем кувшин с молоком и вошла в комнату с покосившейся крышей.
— Завтра я приведу ее в порядок, — Лайтфут хмуро посмотрел на мусор на грязном полу. Он поднял большой чурбан и поставил его. — Пока ставь сюда кувшин.
Когда они вернулись в большую комнату, они посмотрели друг на друга и усмехнулись. С постели Немии доносилось мерное похрапывание.
— Она все еще быстро устает, — прошептала Джонти. — Бедняжка, она жила в аду с этим негодяем Пончем, — она с удивлением покачала головой. — Почему, Джонни, некоторые мужчины так жестоки?
— Я не знаю, Джонти. Думаю, что Понч просто родился подлецом. Наверное, есть такие мужчины и женщины, кстати, тоже. Я видел таких мерзких представителей женского пола. Помнишь Люси? В ней вообще не было никаких человеческих чувств.
Лайтфут потянулся и сладко зевнул.
— Я думаю, что тоже пойду спать. Я хочу завтра встать пораньше и поохотиться, чтобы у нас было свежее мясо. На снегу легко будет различить следы.
Когда он снял свои мокасины и скользнул под шкуру буйвола, Джонти пошла к себе в комнату и зажгла лампу на столике возле кровати. Потом вернулась в главную комнату, чтобы потушить там свет. Она устало улыбнулась: Лайтфут уже похрапывал, как и Немия.
Зайдя в свою комнату, Джонти подошла к платяному шкафу, в котором висела ее новая одежда. Девушка распахнула двойную дверь и заглянула внутрь. Джонти не могла поверить, что эти платья принадлежали ей. Наконец-то, она будет носить одежду, которую должна носить женщина.
Подержав в руках каждое платье и выбирая то, которое ей одеть завтра, она взяла длинную фланелевую рубашку и положила ее на кровать. Сорочка была нежно-голубого цвета, воротник и манжеты отделаны белыми кружевами. Сбросив ненавистные брюки и рубашку и размотав повязку, Джонти вздохнула и надела ночную сорочку. Сорочка мягко прикасалась к телу.
Джонти задула лампу и забралась на мягкий перьевой матрас. Она уснула, не успев даже плечи накрыть одеялом.
На следующее утро, проснувшись, Джонти обнаружила на кровати снег. Она забыла закрыть щель в окне. Джонти немножко полежала, прислушиваясь, как Немия готовит завтрак.
— Вставай, лентяйка, — упрекнула она себя. — Нужно подоить Баттеркан.
Джонти села, свесила ноги на пол, нащупывая мокасины, единственную вещь, которую она оставила из своего старого гардероба. Сунув ноги в их тепло, она встала и, мягко ступая, подошла к шкафу. Сегодня важный день в ее жизни. С сегодняшнего дня каждый будет знать, что Джонти Рэнд — женщина.
Она похлопала рукой по еще плоскому животу и усмехнулась, как будто эту тайну можно было еще долго хранить.
Дрожа от свежей прохлады в своей комнате, Джонти не стала терять время, чтобы выбрать платье, а взяла первое попавшееся, она также быстро открыла верхний ящик комода и вытащила нижнюю юбку и чулки. Повесив все на руку, она поспешила к теплу камина.
Джонти приветственно улыбнулась Немии и бросила одежду на спинку стула. Потом подошла к окну, чтобы выглянуть на улицу. Джонти замерла от изумления. Там, где вчера земля была лишь припорошена снегом, лежал слой толщиной, по меньшей мере, в два фута. Слава богу, что снег, наконец-то, прекратился. Она боялась, что дядя Джим не сможет приехать по таким сугробам. Джонти перевела взгляд на далекие вершины гор, величественно поднимавшиеся к небу, сверкающие от снега, искрящегося на солнце. Она тяжело вздохнула. Корд был где-то там. Корд и Тина.
Хлопнула входная дверь, и поспешно вошел Лайтфут, а за ним, кружась, ворвался рыхлый снег. Индеец захлопнул за собой дверь, вытирая ноги о тканый коврик, который Джонти положила туда специально для этих целей, и, тяжело дыша, сказал:
— Я только что расчистил дорожку к уборной и коровнику. Вы одевайтесь потеплее, прежде чем высунуть на улицу нос. Джонти, не спеши снимать свои брюки.
— Ну уж нет! — Джонти неистово покачала головой. — Меня ничто не остановит сегодня, я буду носить платье. Другие женщины ведь хотят в платьях в холодную погоду.
— Ну, тогда надень это чертово платье поверх брюк, если это играет для тебя такое большое значение. Иначе вы обморозите свои задницы.
— Хорошо! — сдалась Джонти, привыкшая к замечаниям, умаляющим достоинства ее зада. — Но только пока я схожу подоить корову. Теперь отвернись, я переоденусь.
Через десять минут она сказала Лайтфуту, что он может на нее посмотреть.
Когда индеец обернулся и посмотрел на нее, Джонти вздрогнула, одергивая юбку на бедрах.
— Я выгляжу глупо?
Платье было самое яркое. На сочном красном фоне извивались белые тонкие цветы. Оно было с глубоким вырезом, который впервые открыл ее красивую грудь. Корсаж был узким и подчеркивал ее тонкую талию.
— Ну скажи, Джонни, — она готова была заплакать. — Я выгляжу как мужчина в женской одежде?
Лайтфут понял, что он смотрел на нее с открытым ртом и закрыл его. Он никогда больше не скажет Джонти, что она тощая.
Им овладело дурное предчувствие, от которого его бросило в дрожь. Корд Мак Байн знал о красоте Джонти и после того, как он ее обнимал, он никогда не позволит ей уйти навсегда. Владелец большого ранчо обойдет, если понадобится, весь свет и найдет ее.
Лайтфут вздохнул, про себя проклиная тот день, когда Мак Байн и его двоюродный брат столкнулись из-за девушки. Он искренне надеялся, что никто из них не умрет. Если Джонти потеряет кого-нибудь из них, это ее убьет, несмотря на то, что сделал с ней этот мустангер.
Наконец, он заговорил:
— Ты прекрасна, как горный цветок, Джонти, — нежно сказал он и, подойдя к ней, бережно погладил по голове. — Джим будет гордиться, когда увидит тебя здесь.
— Надеюсь, — Джонти покраснела от удовольствия и улыбнулась Немии, смотревшей на нее с восхищением.
Немия пригласила всех на завтрак, и это отвлекло внимание от Джонти.
Через час Джонти, борясь с сильным ветром, шла в коровник в старых брюках. Она сделала открытие, что платья имеют свои недостатки. Длинная юбка развивалась и хлестала ее по ногам, мешая каждому шагу. «К этому придется привыкнуть», — подумала Джонти про себя, открывая тяжелый засов, охранявший домашних животных от нападения диких зверей, которые ходили вокруг.
Красотка тихо заржала, когда Джонти вошла внутрь коровника, а Баттеркан высунула голову из стойла. Джонти почесала ей между карих глаз и вошла за ограду. Подобрав юбку, она села на корточки возле коровы, обмыла ей вымя водой из кастрюли, которую принесла, и начала доить корову.
Она быстро справилась с этой работой и вскоре уже поспешно возвращалась в коттедж. От теплого молока в холодном воздухе поднимался пар. Когда Джонти подошла к двери, Лайтфут выходил на улицу. Она заметила у него винтовку через плечо.
— Ты уходишь на охоту? — спросила Джонти. Индеец кивнул.
— И пока меня нет, обязательно заприте дверь и никого не пускайте, пока не убедитесь, что хорошо его знаете, — предупредил он. — Здесь вокруг болтается много сомнительных личностей. Понч может показаться на горизонте. Он давно имеет зуб против нас. Мало того, что он злится из-за Немии, но он еще готов сделать все, чтобы навредить Джиму Ла Тору. Он знает, что это можно сделать, причинив тебе зло.
Лицо Джонти слегка побледнело, так как она вспомнила стычку, которая недавно произошла у нее с толстяком.
— Будь спокоен, Джонни, насчет меня, я буду осторожна, — она твердо сжала губы. — Дверь и окна будут закрыты. — уверила она его.
Лайтфут удовлетворенно кивнул и быстро пошел. Его плетеные туфли для передвижения по снегу легко скользили по снежной дороге. Пес смотрел на него некоторое время, затем повернулся и пошел за Джонти в коттедж.
— Ты портишься, Волк, — поругала его Джонти, когда пес растянулся возле огня. — Но я рада, что ты остался.
Она вспомнила времена, когда пес приходил на ее защиту, и почувствовала себя в безопасности. Не все мужчины могли смело встретить Волка, когда он подходил к ним, обнажив огромные клыки и злобно рыча.
Глава 21
Проходили дни, недели, а ветер все еще дул с севера. Иногда он с завыванием ледяными волнами накатывался на коттедж, и от его стука дребезжали окна.
Джонти обустроилась в своем новом доме и была вполне довольна. Только иногда по вечерам, когда Немия шила крошечную одежду для ребенка, Лайтфут, бросая на нее короткие взгляды, замечал в глазах Джонти тоску. Он был уверен, что она думала о Корде Мак Байне. Однажды он упомянул его имя, предоставляя ей возможность при желании поговорить о нем, но Джонти быстро перевела разговор на другую тему.
Лайтфут встал и подложил в огонь еще одно полено. Он сел на место и, посмотрев на Немию, сказал:
— Ты помнишь, как мы в детстве развлекались холодными зимними вечерами, когда морозы были настолько сильными, что мы не осмеливались высунуть нос на улицу?
По вечерам он и Немия стали вспоминать о том времени, когда еще в их прерии не наехали белые люди. Сегодня, когда Лайтфут закончил свою историю, Джонти улыбнулась ему, как бы извиняясь.
— Должно быть, вы с Немией тоскуете по тому времени, как и все остальные индейцы, — осторожно сказала она.
Лайтфут смотрел в огонь, как будто видел эти счастливые дни в языках пламени. Он повернул голову и улыбнулся Немии.
— Может быть, когда-нибудь я уеду с Немией в свою деревню и останусь там. Белые люди, большей частью, не были добры к ней, да и мне в их поведении кое-что не нравится.
Джонти посмотрела на Лайтфута и серьезно сказала:
— Я хочу, чтобы вы оба получше узнали белых людей. Большинство из них хорошие и порядочные люди, и они стремятся жить честно.
— Я знаю, — Лайтфут нежно провел рукой по темным локонам, которые теперь отросли у Джонти до плеч. — И, веришь ты этому или нет, но Корд Мак Байн — один из таких людей. Это правда, что иногда он может быть ядовитее гремучей змеи, но я не видел, чтобы он когда-нибудь подло поступал по отношению к людям, будь то белый человек, или красный.
Так как Джонти промолчала, продолжая шить крошечную одежду, он оставил тему о мустангере и начал спокойно покуривать свою глиняную трубку.
Маленькие стежки, которыми Джонти шила одежду для малыша, расплывались у нее перед глазами, так как у нее навернулись слезы. Возможно, с точки зрения мужчины Корд и был порядочным человеком, но она не считала его таким. По крайней мере, он не был порядочен по отношению к женщине. Он не мог обмануть мужчину, но без колебаний делал это, когда дело касалось слабого пола. Стоит только посмотреть, что он сделал с ней и с Тиной. Он любил мексиканку и абсолютно спокойно изменял ей. Мало того, изменяя Тине, Корд лишил девственности Джонти, ввел ее в заблуждение, что она поверила, что любит ее. И теперь у нее будет ребенок.
Нет, Корд Мак Байн не был благородным. Джонти сморгнула слезы. И ее глупость состояла в том, что она любила его по-прежнему.
Джонти вздрогнула и вернулась к реальности, когда часы на камине начали мелодично бить. Она молча считала приглушенные удары. Десять. Время ложиться спать — режим, который установил Джонни.
Джонти заметила, как индеец и Немия обменялись взглядами, и, мысленно улыбнувшись, подумала, что она не ошиблась.
Это началось, примерно, в то время, когда они втроем вселились в коттедж. Как и сегодня, было ужасно холодно. Она зевнула и сложила одеяльце, которое шила для малыша. Положив его в плетеную корзинку для рукоделия, Джонти сообщила, что пойдет спать. Джонни выбил свою трубку и обиженно заметил:
— Пока вы обе спите в тепле и уюте, я промерзаю до костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45