Ходж пыхтел все сильнее, задирая ей юбку и развязывая кушак на собственных штанах. Потом плюнул ей в лицо и с рычанием всей тяжестью навалился на ноги. Ему никак не удавалось с нею совладать, поскольку одной рукой он вынужден был зажимать ей рот. Вконец осатанев, он резко закинул ее руки над головой… Розамунде показалось, что они вырвались у нее из суставов.
– Ну что, Рози, счас поглядим, который у тебя будет главнее. Имею право…
Он уже успел выпростать омерзительную култышку и начал прилаживаться. Розамунда стала бороться с удвоенной отчаянием силой, но понимала, что скоро ослабеет. Она чувствовала, что чудовищно вздувшийся стояк почти проник к цели, потому что ноги ее невольно ослабли под тяжестью его тела.
– Будь ты проклят! – проревел вдруг рядом чей-то голос.
Ходж испуганно заморгал от резкого света светильника, внесенного в палатку. В следующий же миг его стащили с Розамунды, его похоть мигом улеглась, как только он увидел разъяренное лицо Стивена.
Он схватил Ходжа за грудки и поднял в воздух. Тот только слабо поскуливал, умоляя отпустить его.
– Я предупреждал, – коротко сказал Стивен.
– Я ничего ей не сделал. Совсем ничего, – бормотал Ходж, пока могучий детина тряс его, словно куклу. В конце концов он швырнул насильника на пол, и тот пополз к выходу… Однако Стивен настиг его уже снаружи и снова схватил – в другой его руке сверкнуло лезвие ножа…
– Ты знаешь, что тебе теперь полагается. Я всех предупреждал.
Глаза Ходжа округлились от ужаса, а мясистые губы тряслись, он все еще пытался оправдываться.
– Ты знаешь, что я теперь сделаю, – сказал неумолимый Стивен. – К ней никто не смеет прикасаться.
Та его рука, в которой был зажат нож, вдруг метнулась, на мгновение на лезвии вспыхнул отблеск огня, и оно вонзилось Ходжу в живот. Удар был такой силы, что он даже откатился назад, весь извиваясь. Со страшным лицом Стивен вытащил нож, однако лишь затем, чтобы снова вонзить его в провинившегося – на этот раз в его грудь. Двое мужчин катались по земле, сотрясая край палатки, потом Ходж резко вытянулся и затих. Из груди его торчала только рукоять ножа.
Собравшиеся рядом с палаткой догадались по внезапной тишине, что страшная расплата свершилась. Они очень хорошо помнили угрозы своего главаря относительно пленницы. А Ходж так и не угомонился, поняли они, увидев его заголившийся пах. Стивен, видать, прищучил его прямо на ней.
– Не трогайте его, – крикнул Стивен, увидев, что Ходжа хотят унести. – Теперь ему уже никто не поможет.
Остальные смотрели на истекающее кровью тело, ставшее вдруг каким-то усохшим. Зимний ветер продувал насквозь лесную чащу, с завыванием шелестя сухими листьями, уцелевшими на ветках. Кое-кто из собравшихся содрогнулся от ужаса, увидев перекошенное яростью лицо вожака и невольно думая о том, какие страсти ожидают их далее.
– Говорю же, не трогайте, – снова прорычал Стивен, на сей раз тем, кто хотел прикрыть труп. – Пусть лежит, где лежит, – добавил он, не давая даже вытащить нож. – Чтобы все помнили, что я давеча сказал.
С недовольным ропотом собравшиеся начали разбредаться, искоса поглядывая на распростершегося у палатки приятеля. Они почти уверились в том, что их вожак окончательно тронулся умом. Слыханное ли дело – убивать товарища из-за какой-то бабенки. Они удрученно качали головами, обсуждая кровавую потасовку, однако никто не рисковал высказаться Стивену напрямик. Никому неохота было стать очередной жертвой.
В конце концов Стивен вернулся в палатку. Розамунда горько плакала – не об отчиме, которого ненавидела, а от своей беспомощности: Нелл спряталась подальше от света, хоронясь от Стивеновой ярости. Но в этот момент белокурому гиганту ни до кого не было дела.
– Он сделал это?
Розамунда покачала головой, пытаясь связанными руками натянуть юбку на ноги.
– Прости, любимая. Никак не думал, что он посмеет нарушить мой запрет, – покаянно пробормотал он, помогая Розамунде сесть, потом стыдливо прикрыл ей ноги, опустив подол желтого платья. Выхватив из-за пояса кинжал, он разрубил веревки, впивавшиеся ей в запястья, – на нежной коже остались красные, похожие на браслеты, метины. Потом освободил ей ноги, с ужасом и сочувствием глядя на посиневшие уже рубцы.
– Отдай ей обувку, – рявкнул он, и Нелл мигом отыскала бархатные туфельки. Стивен восхищенно погладил нежный, шафранного цвета бархат, прежде чем надеть их Розамунде на ноги. Шелковые чулки, ясное дело, страшно перепачканные, оставались на ней, а туфли старательно от нее прятали.
– Верни ей все остальное, – резко бросил Стивен. Нелл успела прибрать к рукам богатую меховую шубку. Она с неохотой подчинилась и теперь, не веря собственным глазам, смотрела, с какой невероятной нежностью этот детина укутывает плечи Розамунды.
– Так-то оно лучше, любимая. Сейчас ты согреешься. – Он убрал растрепавшиеся прядки с ее горячего лба.
– Теперь уж скоро поедем домой, – сказал он, не осмеливаясь ее приласкать.
Такая сдержанность давалась ему очень нелегко. Но он поклялся себе: он не тронет ее до тех пор, пока их не обвенчают. В его воспаленном воображении возникло ненавистное лицо лорда Рэвенскрэгского, тут же напомнив ему, что его чистую голубицу уже осквернили. Как же он забыл, что этот ублюдок лишил ее невинности… Но вины самой Розамунды тут нет. Он мысленно проклинал ее совратителя, он проклинал Джоан и Ходжа, продавших свою дочь. Нынешним вечером Ходж за все поплатился. Стивен удовлетворенно улыбнулся, вспомнив его заголившееся жирное брюхо. Он наказан по справедливости: нечего было наживаться на красоте его нареченной.
Розамунда успела понять, что со Стивеном происходит что-то неладное. Раньше он был таким добрым и обходительным. На Розамунду он смотрел с любовью и был очень заботлив. Но как долго она может рассчитывать на подобное отношение? Однако, если он узнает, что она теперь жена Генри и поэтому не может выйти за него, не обрушится ли ярость Стивена и на нее? Надо молчать как можно дольше, – может быть, все обойдется без объяснений. Она все ждала спасения. Однако время шло, и надежды ее таяли. Вспомнив, какую расправу Стивен только что учинил над отчимом, – за то, что тот попытался ее изнасиловать, – она боялась и подумать о том, какие пытки ждут Генри. С замиранием сердца она вдруг представила, что Стивен уже убил его…
– Лорд Рэвенскрэгский все еще у тебя в плену?
Стивен усмехнулся:
– Покамест да. Пока его не выкупят. Розамунда с облегчением вздохнула, несказанно обрадовавшись.
– Ты держишь нас из-за выкупа?
– Его – да. А мы с тобой вернемся домой.
Вскорости Стивен ушел, а Розамунда снова легла на свое жесткое ложе, терзаемая предстоящими переменами. Самые худшие ее опасения подтвердились: Стивен хотел увезти ее, будто бы ничего не произошло. Потому и не позволил к ней прикасаться, и сам держался на расстоянии. Она должна была стать его женой!
А если никто не пришлет выкупа? У Розамунды от ужаса закружилась голова. Если Стивен не получит золота, он конечно же убьет Генри.
Ты с ним поосторожнее, сдается мне, что он здорово не в себе, – сказала Нелл, уходя. Нынешний вечер был для нее удачным: ее ждали сразу несколько ухажеров. Стивен так хорошо всех сегодня припугнул, что, надо думать, вряд ли кто еще сунется в палатку.
Розамунда осталась одна. Стивен унес светильник с собой, и какое-то время глаза ее не могли привыкнуть к темноте. Она зажмурилась: перед нею запрыгали огненные точки. В лагере воцарилось спокойствие, – видимо, все уже укладывались. Огромное оранжевое пятно вспыхивало порою на стенке палатки – отблеск от костра. Она хорошенько потянулась, вспомнив, что так и не поблагодарила Стивена за то, что развязал ее. Может, рискнуть и попросить его разрубить веревки на Генри? Тогда он сумеет бежать. Генри, конечно, рыцарь и честный солдат, однако наверняка знает, как одурачить своих сторожей. Эх, был бы у нее нож, она сама бы сумела перерезать веревки Генри, и не надо было бы просить милости у Стивена. Сама бы управилась.
И вдруг ее осенило: она знает, где раздобыть нож! Обернувшись, она увидела темный силуэт, высвеченный на холстине неверным пламенем: нож все еще торчал из груди Ходжа. Ей нужно только его вытащить. Все ее существо воспротивилось этому. Ведь ей придется тогда прикоснуться к трупу. К горлу Розамунды подкатила тошнота. Нет, она не сможет… Но она должна пересилить себя, если хочет спасти Генри!
Она украдкой вышла наружу. Костер уже догорал, и его свет был гораздо тусклее. Прижавшись к стенке палатки, она осмотрелась, ища глазами часовых. Двое солдат сидели у костра, увлеченно разговаривая, еще несколько бесцельно слонялись, но большая часть обитателей лагеря уже спала. В одном из бодрствовавших у костра она узнала Стивена, его могучую фигуру не спутаешь ни с чьей другой.
«Сумею ли я проскользнуть сзади него», – с опаской подумала Розамунда.
Ветер шуршал сухими листьями, заглушая ее шаги, так что подобраться к трупу Ходжа было довольно легко. Вся дрожа, она зажмурилась и потянула за влажную еще рукоятку. Нож даже не сдвинулся. Она быстро отдернула руку, будто обожглась. Содрогнувшись, оттерла подолом липкую от крови руку.
Голоса разговаривавших вдруг зазвучали ближе Стивен и его собеседник шли сзади палатки: их уже сменили другие часовые, и они отправлялись на покой. Только бы не увидели… только бы успеть спрятаться… Розамунда затаила дыхание. Однако они так были увлечены разговором, что не заметили, как она прошмыгнула обратно.
– Не делай этого, Стивен. Он слишком именитый человек, – уговаривал его второй мужчина.
– Я и медного гроша не дам за него. Все яснее ясного: нам нужно золото, им нужен он. А с нас какой спрос?
– Да, но он знатный лорд. Неровен час, кто-нибудь догадается, что это мы его убили…
– Да не трусь ты, Мэки. Кому догадаться-то. От нас он уедет в полном здравии, а потом на него нападут грабители… Мы вроде как совсем ни при чем.
Сердце Розамунды сжалось от страшной догадки… Получив выкуп, Стивен собирался убить Генри.
– Так ты со мной заодно или нет?
Мэки нехотя согласился, хотя его глодали сомнения.
– А кто еще?
– А никого больше нам не надобно. Сами управимся.
Мэки хлопнул Стивена по плечу:
– Договорились, а теперь пойдем по такому случаю выпьем.
Они удалились, а Розамунда, совсем потеряв от ужаса голову, думала, как ей быть. В костер подбросили свежих дров, и по стенке палатки снова запрыгали смутные тени, среди которых четко чернели страшные очертания Ходжа.
Нет, она должна помочь Генри – любой ценой. Завтра уже может быть слишком поздно. Как только явится гонец с золотом, судьба Генри будет решена. Набрав побольше воздуха, Розамунда храбро вышла в холод и мрак.
Через несколько секунд она снова была рядом с трупом. Закрыв глаза, она опять потянула, потом сильнее. Раздался чавкающий звук – Розамунду едва не вырвало. Она упорно продолжала раскачивать рукоятку, и в конце концов после одного такого рывка ей удалось вытащить лезвие. Потеряв от неожиданности равновесие, она упала на спину, проглатывая комок горечи, подступивший к горлу. Лоб ее был мокрым от пота, а голова кружилась. Только бы не упасть в обморок… Закрыв глаза, она переждала приступ дурноты. Ветер стал резче, принеся ей облегчение и осушив пот. Она, чуть покачиваясь, поднялась, потом сделала шаг, другой… Ничего, самое худшее позади, главное – нож у нее.
Ночь, к счастью Розамунды, выдалась безлунная. В считанные секунды она добралась до зарослей остролиста. Интересно, а тут выставлены охранники? Сердце ее больно сжалось – о страже она и не подумала…
Прижавшись лицом к щели в переплетенных ветках, она стала всматриваться – на полу кто-то лежал. Она подобрала ветку и, встав на колени, просунула ее в щель и принялась шарить по полу: наконец в шалаше послышался шорох.
– Генри, – хрипло прошептала она, прижавшись губами к грубой коре. Она снова стала тыкать веткой, просовывая ее во всю длину, – Генри, – позвала она громче, но совсем чуть-чуть, опасаясь, что ее услышит охранник. Слава Богу, ответил!
Розамунда ликовала.
– Где охранник? – спросила она.
– У входа, – прошептал Генри – тоже осипшим голосом.
Розамунда даже почувствовала на щеке его теплое дыхание.
– Он спит? – решила уточнить она.
– Да.
– Тогда я иду.
Казалось, целая вечность прошла, пока она прокралась к Входу в шалаш. Ветер все завывал и снова заглушил шум ее шагов. Боже! Там целых двое сторожей! Один прислонился к шалашу, свесив голову к коленям, второй лежал поперек входа. Дружный их храп свидетельствовал о том, что ей нечего бояться…
Оглянувшись, чтобы убедиться, что никто за ней не шпионит, Розамунда проскользнула к входу. Один из часовых дернул головой, словно испугавшись собственного храпа… а вдруг проснется? Она замерла, вжавшись в стену, но стражник продолжал спать. Лежавший в проходе свернулся калачиком и укрылся одеялом. Подняв юбку, Розамунда осторожно через него перешагнула, стараясь не задеть.
Генри сидел у дальней стенки, у него были связаны руки и ноги. Шепотом с ним поздоровавшись, она принялась за дело: стала перепиливать ножом веревку, впившуюся в его запястья. Пальцы ее болели: проклятая веревка никак не поддавалась. Когда Розамунда совсем пала духом, путы лопнули. Генри уже сам рассек веревку на ногах. В темноте он не мог разглядеть свою спасительницу, но, протянув руку наугад, коснулся ее щеки и нежно погладил.
– Спасибо, милая. Ты спасла мне жизнь.
Она сжала его руку, глаза ее наполнились слезами. Он и не подозревает, насколько верны его слова.
Стражник, лежавший в проходе, вдруг пошевелился, и пленники в отчаянии замерли… Неужели их сейчас схватят, когда свобода так близка… Но и на этот раз тревога, к счастью, оказалась ложной. Генри сунул нож за пояс. У него отобрали все его оружие, так что нож этот весьма пригодится.
Теперь уже вдвоем они переступили через спящего стража и, стараясь не шуметь, двинулись прочь от шалаша. Сжав руку Розамунды, он повел ее к немудреному сараю, где лесные жители держали лошадей. Направление он безошибочно определил по крепкому запаху, доносившемуся оттуда. Кроме того, тот малый, который подружился с его Диабло, всегда шел с ведрами именно туда.
Оставив Розамунду под укрытием молодых деревцов, Генри вошел внутрь и увидел Джейка, тяжело привалившегося головой к стене.
Заслышав голос хозяина, Диабло радостно заржал, хотя Генри всего лишь прошептал его имя. Диабло затряс огромной головой, стал рыть копытом землю и храпеть.
Джейк проснулся, встревоженный внезапным волнением коня. Генри совсем не хотел причинить этому человеку зло, но упустить единственный шанс на спасение он тоже не мог. Поэтому, прежде чем Джейк успел вскочить, Генри обхватил его и приставил нож к горлу:
– Ни слова, парень, если хочешь остаться в живых.
Глаза Джейка округлились, когда он узнал говорившего, но он покорно молчал.
– Седлай.
Не отрывая ножа от спины Джейка, Генри повел его к лошадям. Первым Джейк оседлал Диабло, который радостным ржанием мог в любой момент их выдать. Генри спешно стал его гладить, чтобы тот успокоился. Потом Джейк принялся седлать второго коня, подтягивая дрожащими пальцами подпругу.
Генри, прищурившись, за ним наблюдал. Лорду совсем не хотелось совершать убийство, но довериться этому парню он тоже не мог.
– Спасибо тебе, что хорошо за ним приглядывал, – тихо сказал Генри, трепля гриву своего боевого товарища. – Хочешь, поедем со мной, у меня в конюшне полно лошадей, лишний глаз всегда пригодится. – Джейк медлил с ответом, и Генри, чуть крепче прижав к его спине нож, добавил: – Имей в виду, когда они узнают, что ты помог мне бежать, то едва ли оставят тебя в живых. Быстрее решай, времени нет.
– Я поеду с вами, милорд. Мне тут нечего терять, – сказал Джейк, почесав затылок.
– Я могу на тебя положиться?
Джейк кивнул, страшно удивленный тем, что ему доверяют.
Они очень осторожно вывели лошадей из-за перегородок, у входа Генри помедлил, чтобы убедиться, что все по-прежнему тихо. Сарай для лошадей, слава Богу, находился несколько в стороне от самого лагеря. Почти все его обитатели спали у костра, завернувшись с головами в одеяла.
Генри послал Джейка вперед и чутко прислушался к шуршанию опавших листьев.
– Розамунда, – тихо позвал он, когда они поравнялись с деревцами.
Она вышла из тени и замерла, увидев что Генри не один. Они повели лошадей к тропинке, стараясь не шуметь. Генри усадил на седло Розамунду, потом вскочил сам. Джейк, помедлив, взобрался на второго коня. Чувствовалось, что, хотя он лучше многих умеет приглядеть за лошадьми, наездник он неважный.
– Знаешь дорогу отсюда? – спросил у него Генри. Джейк кивнул и стал держать на запад, смешно раскачиваясь в седле.
«Неплохо бы поскорее отсюда убраться», – подумал Генри. При каждом малейшем шорохе он нервно озирался, страшась увидеть погоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41