– Сейчас я думаю только о тебе и твоих интересах.Александра резко отвернулась.– Мне очень жаль. – К своему стыду, она не смогла сдержать слез, катившихся у нее по щекам. Разумеется, ей было ясно, что, бросая вызов человеку такого ранга, как профессор Атлер, Кристофер рискует гораздо больше, чем она. Ему нужно вести себя чрезвычайно осмотрительно, чтобы не вызвать гнев и осуждение общества, поставив под сомнение безупречную репутацию одного из самых уважаемых его членов.Внезапно ее охватил страх. Во что она втянула Кристофера? И что теперь будет с ним?– Иди ко мне. – Кристофер протянул к ней руку.Александра спрятала голову у него на груди и беззвучно зарыдала, презирая себя за слабость и все же не находя сил, чтобы удержаться от слез.Она глотала слезы и сама не знала, чего ей больше жаль. Александра оплакивала дружбу с Ричардом, свою карьеру археолога, свои несбывшиеся надежды. А еще ей было мучительно больно и страшно оттого, что, возможно, уже завтра Кристофер потеряет все, чего так долго добивался в жизни, потеряет свое будущее, если...Ну нет, она не позволит ему погубить себя и ради этого готова поступиться принципами!
Глава 20
Прошло три дня. Было еще довольно темно, когда Александра, поворочавшись в своей постели и решив, что все равно уже не заснет, наконец встала. Мэри все еще спала. Поднявшись по лестнице в небольшую комнатку под крышей, Александра зажгла лампу и уселась за свой новый стол, а затем, придвинув к себе бумаги, принялась перечитывать письма, адресованные Королевскому географическому обществу и Британскому историческому обществу, которые сама же составила накануне вечером. То, что вчера казалось удачным, сегодня лишь разочаровало ее, и она начала переписывать письма. К сожалению, ее теперешнее положение в научном сообществе могло скорее отпугнуть ее коллег, а не привлечь их внимание к тому, что она хотела им сообщить.Внезапно Александра почувствовала, что ей это уже безразлично. Скомкав письма, она бросила их в ведро с мусором, не заботясь о том, что часть бумаг при этом оказалась на полу.Где-то неподалеку залаяла собака. Близился рассвет, и тьма казалась особенно густой. Из соседнего дома доносилось чье-то пение.Александра обвела взглядом свежевыкрашенные стены, книжные полки, уютный маленький столик, лампу, муслиновые занавески, которые она недавно повесила над овальным окном, выходящим на улицу. Отсюда был хорошо виден музей. Взгляд ее остановился на метле, оставленной рядом с дверью. Вчера она попросила Финли и его мальчишек соорудить ей полки, и, несмотря на то что Финли трижды пришлось вмешиваться и разнимать дерущихся юных плотников, они великолепно выполнили свою работу.С того времени как три дня назад Кристофер отвез ее домой после встречи с Ричардом, Александра больше его не видела, хотя он приезжал дважды. Александра сидела за этим же столом, когда Мэри отворила дверь и солгала, что хозяйки нет дома. Потом она стояла у окна и наблюдала за ним, а когда Кристофер обернулся, чтобы взглянуть на окна, поспешно отпрянула от занавески и спряталась в углу.Вытерев слезы, Александра заставила себя перечитать бумагу, лежащую перед ней на столе, – это была официальная повестка из музея, которая пришла с утренней почтой. В ответ на требование Александры сообщить о результатах инвентаризации в музее профессор Атлер не дал ей никакого определенного ответа, но и не отказал: вместо этого он назначил ей встречу, и Александра прекрасно понимала, что ей не удастся уклониться от этого неприятного события.Вечером, разбирая свои книги и тетради, чтобы разместить их на новеньких полках, она нашла в одном из ящиков копии регистрационных записей. Невольно ей вспомнились слова Ричарда о том выборе, который встает перед ней. Эти бумаги могли спасти ее репутацию, но они бросали тень на Ричарда, грозя ему судом по обвинению в серьезных преступлениях.Александра стиснула зубы. Ее душила обида. После всего, что она сделала для Ричарда, он позорно дезертировал с поля боя, бросив ее одну.Впрочем, Ричард никогда не питал иллюзий на свой счет и не считал себя образованным человеком или выдающимся ученым. Александра выполняла за него все задания в университете, но лишь потому, что это возвышало ее в собственных глазах, а не для того, чтобы он успешно закончил курс. Она писала речи для его выступлений и помогала ему в работе, потому что это доставляло ей удовольствие и питало ее уверенность в себе. Ричард никогда не пытался казаться лучше, чем был, – это она сама постоянно доказывала свое превосходство.Покидая свое надежное убежище на чердаке, Александра подумала о том, какой надменной и заносчивой, вероятно, казалась окружающим, и горько усмехнулась. Еще совсем недавно ей доставляло особенное удовольствие лишний раз продемонстрировать свои интеллектуальные способности и похвастаться достижениями. Считая себя неизмеримо выше недалеких представителей своего круга, никогда не принимая участия в их жизни, не желая опускаться до их уровня, она, ослепленная своей гордыней, бросила вызов всему миру и в итоге оказалась предоставлена самой себе, не находя друзей ни среди коллег, ни среди презираемой ею аристократии. До встречи с Брайанной она даже не подозревала, как мало связей осталось у нее с окружающим миром, и лишь неожиданно оказавшись в кругу семьи Кристофера, с горечью поняла, что совершенно одинока.Александра разжала кулак и взглянула на «Белого лебедя», который лежал у нее на ладони. Единственной ее отрадой оставалось обретение того, что она считала безвозвратно потерянным, – Кристофер, ее настоящий друг, снова вернулся к ней. И не важно, как он воспримет выбор, который она намерена сделать: их связывают нерасторжимые узы, и Кристофер разделит ее чувства. Они всегда были честны друг с другом. Мысль об этом наполнила ее сердце мужеством. Теперь она сделает правильный выбор и не позволит Кристоферу пожертвовать своим будущим ради нее. Лучше сразу же порвать все отношения с ним, чем дать ему совершить опрометчивый поступок, о котором он, возможно, со временем пожалеет. Александра просто не вынесла бы, если бы он снова стал испытывать к ней враждебность.– Миледи!Голос камеристки заставил Александру обернуться. Кажется, Мэри пришлось дважды ее окликнуть, прежде чем она вышла из задумчивости и, удобнее усевшись на небольшом диванчике у окна в гостиной, подтянула к груди колени и уткнула в них подбородок. Золотисто-рыжая кошка уютно устроилась рядом. Приподняв край красной бархатной шторы, она выглянула в окно, сквозь которое с улицы доносился гулкий стук лошадиных копыт по брусчатке.Войдя с чашкой в руке, Мэри придвинула ближе хрустальную лампу в форме луковицы.– Я принесла вам кофе, мэм, – вы сидите здесь уже почти два часа.Александра застенчиво улыбнулась и взяла в руки чашку.– Твой кофе гораздо лучше моего. – Она сделала глоток и с благодарностью кивнула: – Спасибо.Мэри нахмурилась и придирчиво оглядела хозяйку:– Вы хорошо себя чувствуете, миледи?Держа перед собой чашку, Александра снова бросила взгляд в окно. Яркий глаз солнца удивленно смотрел на город, и в его лучах Лондон казался голубым. Из окна гостиной хорошо была видна южная стена музея: огромные колонны, уходящие в небо, словно служили символом бесконечности.– Мне так не хватает моих утренних купаний. – Александра перевела взгляд на чашку с кофе. – Возможность спокойно поплавать – привилегия избранных.– Да, мэм. Здесь, конечно, не дворец, но нам троим тут вполне достаточно места. Я смотрю, у вас открылось второе дыхание. Теперь мы с Альфредом надеемся, что все уладится.Александре невольно стало стыдно. Мэри так верит в нее, а у нее самой недостает веры в себя. Она нерешительно посмотрела в глаза своей верной служанке:– Мне многое удавалось в жизни: всегда знала, что нужно только поставить перед собой цель. Если стараться изо всех сил и верить в то, что в конце концов добьешься успеха, можно преодолеть любые трудности. И вот теперь, когда я в любой момент могу лишиться всего, что у меня есть, я вдруг потеряла надежду и роняю слезы от жалости к себе. Больше всего я боюсь неопределенности.– Ах, миледи, никому из нас не дано знать, что с нами произойдет и когда!Александра окинула взглядом худенькую фигурку своей служанки и улыбнулась:– Ты думаешь, я в конце концов тоже превращусь в какую-нибудь странную особу, вроде тех эксцентричных женщин в розовых тюрбанах, которые всю жизнь ожесточенно борются с общественными устоями и причиняют столько хлопот почтенным матронам?– Господи помилуй! – Мэри подняла глаза к потолку. – Тюрбаны уже лет тридцать как вышли из моды.Это простодушное восклицание показалось Александре настолько забавным, что она не смогла удержаться от смеха, и Мэри рассмеялась вместе с ней. Внезапно Александра почувствовала твердую решимость прожить эту жизнь так, как ей всегда хотелось. Она больше никогда не позволит себе от кого-то зависеть.– А что, если я стану такой, как мой отец, – холодной, неспособной прощать и, также как он, не смогу видеть дальше собственного носа? – Она допила последний глоток кофе.– Нет, миледи, – тихо отозвалась Мэри, забирая из ее рук пустую чашку. – Вам это не грозит. Вы слишком добры.Александра проводила служанку благодарным взглядом. Мэри и Альфред стали теперь ее семьей, и их присутствие значительно облегчило ей жизнь. Встав с узкого дивана, она направилась к себе в спальню.Закрыв за собой дверь, Александра завела руки за голову и расстегнула медальон, висевший у нее на шее, и затем, стоя перед зеркалом, повертела в руках серебряную вещицу, рассматривая филигранную работу. Нажав ногтем на крохотный замочек, она раскрыла крышку медальона. Внутри лежал темный завиток нежных волос младенца.Настало наконец время похоронить прошлое и подумать о своем будущем... и о будущем Кристофера.Адвокату Кристофера удалось застать его в перерыве между заседаниями парламента. Глядя на суровое выражение лица своего клиента, Джозеф Уильямс тут же пожалел, что проявил подобную настойчивость, однако все же передал ему толстую пачку бумаг.– Сколько людей знают об этом деле? – поинтересовался Кристофер.– Только тот человек, которого вы сами наняли. Бумаги хранились в архиве одной уединенной церкви за пределами Уэра – мне посоветовал обратиться туда бывший садовник, что служил когда-то в поместье Уэра.Кристофер собирался что-то сказать по поводу неожиданного поворота в расследовании, но, начав перелистывать страницы, замолчал. Уильямс работал поверенным семьи Донелли уже шесть лет и до недавнего скандала и прокатившейся вслед за ним волны слухов полагал, что ему известно все, что только может быть известно, о предприимчивом молодом ирландце, которому удалось в самое короткое время очистить «Ди энд Би» от бюрократов и жуликов. Отец Донелли являлся чрезвычайно талантливым ученым и изобретателем, а старшему сыну удалось продолжить и развить дело отца так, что оно позволило найти наилучшее применение его гению, и Уильямсу вовсе не хотелось, чтобы энергичный и обаятельный глава компании оказался опозорен из-за грандиозного скандала, который неминуемо должно было повлечь за собой их тайное расследование. Если Донелли и был взволнован, по его лицу этого никто бы не угадал: в тусклом свете лампы черты Кристофера хранили выражение непреклонности, даже суровости. Сейчас этот серьезный и мрачный молодой человек ничем не напоминал хвастливого фата, готового на все ради своей карьеры, каким его изображали в последнее время на страницах газет.Внезапно кто-то толкнул Уильямса, и в следующую секунду он оказался зажат в узком коридоре Уайтхолла, пока Донелли не потянул его за собой дальше в холл, где было не так людно. Из небольшого зала до них доносились возбужденные крики – там проходило собрание Королевской комиссии по общественным работам нижней палаты парламента. Донелли и его брат утром уже выступали перед комиссией, и Райан все еще оставался там. Что же до самого Кристофера, то он, глубоко презирая политику, предпочитал держаться от нее подальше и с нетерпением ожидал появления брата в холле, потирая бедро, как будто его терзала жестокая боль.– Похоже, молодой Атлер именно тот, за кого выдает себя. – Уильямс бросил взгляд на документ, который в этот момент просматривал Донелли.– К вящему неодобрению своего отца, – ответил Кристофер, не поднимая глаз.– В этом году некоторые из его рисунков были выставлены в Музее искусств – под вымышленным именем, разумеется. Как следует из отчета, он начал рисовать драгоценности четыре года назад. Когда его отец узнал об этом, то пригрозил выслать его из страны и отправить в армию. – Уильямс наклонился ближе к своему собеседнику: – Вскоре после этого Ричард Атлер окончил курс в университете, показав лучшие результаты среди выпускников. Все решили, что молодой человек подает большие надежды, особенно после того, как он получил поддержку лорда Уэра.– Теперь, черт возьми, все эти факты предстают в новом свете!Сквозь очки в металлической оправе Уильямс с беспокойством наблюдал, как Кристофер аккуратно складывает в папку документы, давая этим понять, что разговор подходит к концу.– Что вы собираетесь делать? – спросил он, надеясь про себя, что Донелли даст ему хоть какие-нибудь объяснения. Что-то уж очень странно блестели его глаза...Если на свете и существовал способ деликатно объяснить человеку, занимающему такое положение в обществе, как лорд Уэр, что некоторые части его тела крепко зажаты в тисках, то Кристофер Донелли отнюдь не собирался прибегать к нему; вместо этого он, кажется, был готов лично затянуть потуже винты дьявольского приспособления.К лорду Уэру Донелли явился примерно через час после описанных событий. Его отвратительное настроение усугублялось плохим самочувствием, вызванным воспалившейся раной.Распахнув сюртук, Кристофер прижал ладонь к бедру, стараясь не наступать на больную ногу, и принялся разглядывать окна кабинета. Если прежде он не был полностью уверен в виновности профессора Атлера, то теперь все его сомнения рассеялись: после долгих месяцев ожидания ему удалось наконец добыть кое-что существенное. Пакет, который передал ему Уильямс, он послал Уэру. Черт бы побрал этого зануду и его проклятые тайны! Когда Кристофер впервые прочитал отчет, он был слишком разгневан, чтобы обращать внимание на детали; больше всего ему хотелось швырнуть папку с документами в лицо напыщенному лорду и потребовать расплаты за то, что этот человек сделал со своей дочерью, пускай даже и не преднамеренно. И все же, немного остыв, он предпочел действовать более взвешенно и спокойно.Дверь со стуком отворилась, и Кристофер обернулся. Подошвы его туфель легко скользнули по гладкому ковру. Из соседней комнаты донесся зычный голос хозяина дома – в нем, как всегда, звучали нетерпеливые нотки. В следующее мгновение он сам появился на пороге своего кабинета и окинул Донелли тяжелым взглядом.Сердце Кристофера готово было выпрыгнуть из груди, но лицо его оставалось абсолютно бесстрастным. На какое-то мгновение он вновь почувствовал себя молоденьким военным атташе, стоящим навытяжку перед старшим по званию.– Займитесь своими обязанностями, – отрывисто бросил Уэр, обращаясь к секретарю, – и следуйте моим указаниям. – Произнеся эти загадочные слова, бывший тесть Кристофера отступил в сторону, приглашая гостя войти в святая святых своего маленького королевства. В кабинете пахло сигарным дымом и старой кожей; стоявшие в углу большие часы с маятником громко отсчитывали секунды.Уэр вошел вслед за Кристофером и плотно прикрыл за собой дверь, а затем сразу направился к массивному столу. Такой же высокий, как Кристофер, он выглядел человеком, чрезвычайно уверенным в себе. Все в нем говорило о могуществе и власти – походка, манера держаться, даже покрой темного сюртука. Губы его под седеющими усами были плотно сжаты. Отец Александры опустился в кресло позади стола. Он даже не предложил Кристоферу сесть.«Некоторые вещи не меняются с годами». Кристофер невольно улыбнулся. Он давно уже перестал беспокоиться о том, какого мнения о нем лорд Уэр.– Какое бесстыдство, черт возьми! – Освободив себя от соблюдения формальностей, Уэр ткнул пальцем в пакет, лежащий у него нас столе. Откинувшись на спинку кресла, он презрительно махнул рукой в сторону Кристофера. – Что вы, черт побери, о себе возомнили, решившись начать копаться в моей жизни?– Меня гораздо больше заинтересовала жизнь Ричарда Атлера. – Кристофер спокойно встретил тяжелый взгляд хозяина кабинета. – Если бы я взялся изучать вашу жизнь, я бы вряд ли что-нибудь узнал.– Какое вам, черт возьми, дело...Кристофер решительно подошел к столу.– Матерью старшего Атлера была дочь местного викария, и он родился за пять месяцев до того, как графиня, ваша мать, разрешилась от бремени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Глава 20
Прошло три дня. Было еще довольно темно, когда Александра, поворочавшись в своей постели и решив, что все равно уже не заснет, наконец встала. Мэри все еще спала. Поднявшись по лестнице в небольшую комнатку под крышей, Александра зажгла лампу и уселась за свой новый стол, а затем, придвинув к себе бумаги, принялась перечитывать письма, адресованные Королевскому географическому обществу и Британскому историческому обществу, которые сама же составила накануне вечером. То, что вчера казалось удачным, сегодня лишь разочаровало ее, и она начала переписывать письма. К сожалению, ее теперешнее положение в научном сообществе могло скорее отпугнуть ее коллег, а не привлечь их внимание к тому, что она хотела им сообщить.Внезапно Александра почувствовала, что ей это уже безразлично. Скомкав письма, она бросила их в ведро с мусором, не заботясь о том, что часть бумаг при этом оказалась на полу.Где-то неподалеку залаяла собака. Близился рассвет, и тьма казалась особенно густой. Из соседнего дома доносилось чье-то пение.Александра обвела взглядом свежевыкрашенные стены, книжные полки, уютный маленький столик, лампу, муслиновые занавески, которые она недавно повесила над овальным окном, выходящим на улицу. Отсюда был хорошо виден музей. Взгляд ее остановился на метле, оставленной рядом с дверью. Вчера она попросила Финли и его мальчишек соорудить ей полки, и, несмотря на то что Финли трижды пришлось вмешиваться и разнимать дерущихся юных плотников, они великолепно выполнили свою работу.С того времени как три дня назад Кристофер отвез ее домой после встречи с Ричардом, Александра больше его не видела, хотя он приезжал дважды. Александра сидела за этим же столом, когда Мэри отворила дверь и солгала, что хозяйки нет дома. Потом она стояла у окна и наблюдала за ним, а когда Кристофер обернулся, чтобы взглянуть на окна, поспешно отпрянула от занавески и спряталась в углу.Вытерев слезы, Александра заставила себя перечитать бумагу, лежащую перед ней на столе, – это была официальная повестка из музея, которая пришла с утренней почтой. В ответ на требование Александры сообщить о результатах инвентаризации в музее профессор Атлер не дал ей никакого определенного ответа, но и не отказал: вместо этого он назначил ей встречу, и Александра прекрасно понимала, что ей не удастся уклониться от этого неприятного события.Вечером, разбирая свои книги и тетради, чтобы разместить их на новеньких полках, она нашла в одном из ящиков копии регистрационных записей. Невольно ей вспомнились слова Ричарда о том выборе, который встает перед ней. Эти бумаги могли спасти ее репутацию, но они бросали тень на Ричарда, грозя ему судом по обвинению в серьезных преступлениях.Александра стиснула зубы. Ее душила обида. После всего, что она сделала для Ричарда, он позорно дезертировал с поля боя, бросив ее одну.Впрочем, Ричард никогда не питал иллюзий на свой счет и не считал себя образованным человеком или выдающимся ученым. Александра выполняла за него все задания в университете, но лишь потому, что это возвышало ее в собственных глазах, а не для того, чтобы он успешно закончил курс. Она писала речи для его выступлений и помогала ему в работе, потому что это доставляло ей удовольствие и питало ее уверенность в себе. Ричард никогда не пытался казаться лучше, чем был, – это она сама постоянно доказывала свое превосходство.Покидая свое надежное убежище на чердаке, Александра подумала о том, какой надменной и заносчивой, вероятно, казалась окружающим, и горько усмехнулась. Еще совсем недавно ей доставляло особенное удовольствие лишний раз продемонстрировать свои интеллектуальные способности и похвастаться достижениями. Считая себя неизмеримо выше недалеких представителей своего круга, никогда не принимая участия в их жизни, не желая опускаться до их уровня, она, ослепленная своей гордыней, бросила вызов всему миру и в итоге оказалась предоставлена самой себе, не находя друзей ни среди коллег, ни среди презираемой ею аристократии. До встречи с Брайанной она даже не подозревала, как мало связей осталось у нее с окружающим миром, и лишь неожиданно оказавшись в кругу семьи Кристофера, с горечью поняла, что совершенно одинока.Александра разжала кулак и взглянула на «Белого лебедя», который лежал у нее на ладони. Единственной ее отрадой оставалось обретение того, что она считала безвозвратно потерянным, – Кристофер, ее настоящий друг, снова вернулся к ней. И не важно, как он воспримет выбор, который она намерена сделать: их связывают нерасторжимые узы, и Кристофер разделит ее чувства. Они всегда были честны друг с другом. Мысль об этом наполнила ее сердце мужеством. Теперь она сделает правильный выбор и не позволит Кристоферу пожертвовать своим будущим ради нее. Лучше сразу же порвать все отношения с ним, чем дать ему совершить опрометчивый поступок, о котором он, возможно, со временем пожалеет. Александра просто не вынесла бы, если бы он снова стал испытывать к ней враждебность.– Миледи!Голос камеристки заставил Александру обернуться. Кажется, Мэри пришлось дважды ее окликнуть, прежде чем она вышла из задумчивости и, удобнее усевшись на небольшом диванчике у окна в гостиной, подтянула к груди колени и уткнула в них подбородок. Золотисто-рыжая кошка уютно устроилась рядом. Приподняв край красной бархатной шторы, она выглянула в окно, сквозь которое с улицы доносился гулкий стук лошадиных копыт по брусчатке.Войдя с чашкой в руке, Мэри придвинула ближе хрустальную лампу в форме луковицы.– Я принесла вам кофе, мэм, – вы сидите здесь уже почти два часа.Александра застенчиво улыбнулась и взяла в руки чашку.– Твой кофе гораздо лучше моего. – Она сделала глоток и с благодарностью кивнула: – Спасибо.Мэри нахмурилась и придирчиво оглядела хозяйку:– Вы хорошо себя чувствуете, миледи?Держа перед собой чашку, Александра снова бросила взгляд в окно. Яркий глаз солнца удивленно смотрел на город, и в его лучах Лондон казался голубым. Из окна гостиной хорошо была видна южная стена музея: огромные колонны, уходящие в небо, словно служили символом бесконечности.– Мне так не хватает моих утренних купаний. – Александра перевела взгляд на чашку с кофе. – Возможность спокойно поплавать – привилегия избранных.– Да, мэм. Здесь, конечно, не дворец, но нам троим тут вполне достаточно места. Я смотрю, у вас открылось второе дыхание. Теперь мы с Альфредом надеемся, что все уладится.Александре невольно стало стыдно. Мэри так верит в нее, а у нее самой недостает веры в себя. Она нерешительно посмотрела в глаза своей верной служанке:– Мне многое удавалось в жизни: всегда знала, что нужно только поставить перед собой цель. Если стараться изо всех сил и верить в то, что в конце концов добьешься успеха, можно преодолеть любые трудности. И вот теперь, когда я в любой момент могу лишиться всего, что у меня есть, я вдруг потеряла надежду и роняю слезы от жалости к себе. Больше всего я боюсь неопределенности.– Ах, миледи, никому из нас не дано знать, что с нами произойдет и когда!Александра окинула взглядом худенькую фигурку своей служанки и улыбнулась:– Ты думаешь, я в конце концов тоже превращусь в какую-нибудь странную особу, вроде тех эксцентричных женщин в розовых тюрбанах, которые всю жизнь ожесточенно борются с общественными устоями и причиняют столько хлопот почтенным матронам?– Господи помилуй! – Мэри подняла глаза к потолку. – Тюрбаны уже лет тридцать как вышли из моды.Это простодушное восклицание показалось Александре настолько забавным, что она не смогла удержаться от смеха, и Мэри рассмеялась вместе с ней. Внезапно Александра почувствовала твердую решимость прожить эту жизнь так, как ей всегда хотелось. Она больше никогда не позволит себе от кого-то зависеть.– А что, если я стану такой, как мой отец, – холодной, неспособной прощать и, также как он, не смогу видеть дальше собственного носа? – Она допила последний глоток кофе.– Нет, миледи, – тихо отозвалась Мэри, забирая из ее рук пустую чашку. – Вам это не грозит. Вы слишком добры.Александра проводила служанку благодарным взглядом. Мэри и Альфред стали теперь ее семьей, и их присутствие значительно облегчило ей жизнь. Встав с узкого дивана, она направилась к себе в спальню.Закрыв за собой дверь, Александра завела руки за голову и расстегнула медальон, висевший у нее на шее, и затем, стоя перед зеркалом, повертела в руках серебряную вещицу, рассматривая филигранную работу. Нажав ногтем на крохотный замочек, она раскрыла крышку медальона. Внутри лежал темный завиток нежных волос младенца.Настало наконец время похоронить прошлое и подумать о своем будущем... и о будущем Кристофера.Адвокату Кристофера удалось застать его в перерыве между заседаниями парламента. Глядя на суровое выражение лица своего клиента, Джозеф Уильямс тут же пожалел, что проявил подобную настойчивость, однако все же передал ему толстую пачку бумаг.– Сколько людей знают об этом деле? – поинтересовался Кристофер.– Только тот человек, которого вы сами наняли. Бумаги хранились в архиве одной уединенной церкви за пределами Уэра – мне посоветовал обратиться туда бывший садовник, что служил когда-то в поместье Уэра.Кристофер собирался что-то сказать по поводу неожиданного поворота в расследовании, но, начав перелистывать страницы, замолчал. Уильямс работал поверенным семьи Донелли уже шесть лет и до недавнего скандала и прокатившейся вслед за ним волны слухов полагал, что ему известно все, что только может быть известно, о предприимчивом молодом ирландце, которому удалось в самое короткое время очистить «Ди энд Би» от бюрократов и жуликов. Отец Донелли являлся чрезвычайно талантливым ученым и изобретателем, а старшему сыну удалось продолжить и развить дело отца так, что оно позволило найти наилучшее применение его гению, и Уильямсу вовсе не хотелось, чтобы энергичный и обаятельный глава компании оказался опозорен из-за грандиозного скандала, который неминуемо должно было повлечь за собой их тайное расследование. Если Донелли и был взволнован, по его лицу этого никто бы не угадал: в тусклом свете лампы черты Кристофера хранили выражение непреклонности, даже суровости. Сейчас этот серьезный и мрачный молодой человек ничем не напоминал хвастливого фата, готового на все ради своей карьеры, каким его изображали в последнее время на страницах газет.Внезапно кто-то толкнул Уильямса, и в следующую секунду он оказался зажат в узком коридоре Уайтхолла, пока Донелли не потянул его за собой дальше в холл, где было не так людно. Из небольшого зала до них доносились возбужденные крики – там проходило собрание Королевской комиссии по общественным работам нижней палаты парламента. Донелли и его брат утром уже выступали перед комиссией, и Райан все еще оставался там. Что же до самого Кристофера, то он, глубоко презирая политику, предпочитал держаться от нее подальше и с нетерпением ожидал появления брата в холле, потирая бедро, как будто его терзала жестокая боль.– Похоже, молодой Атлер именно тот, за кого выдает себя. – Уильямс бросил взгляд на документ, который в этот момент просматривал Донелли.– К вящему неодобрению своего отца, – ответил Кристофер, не поднимая глаз.– В этом году некоторые из его рисунков были выставлены в Музее искусств – под вымышленным именем, разумеется. Как следует из отчета, он начал рисовать драгоценности четыре года назад. Когда его отец узнал об этом, то пригрозил выслать его из страны и отправить в армию. – Уильямс наклонился ближе к своему собеседнику: – Вскоре после этого Ричард Атлер окончил курс в университете, показав лучшие результаты среди выпускников. Все решили, что молодой человек подает большие надежды, особенно после того, как он получил поддержку лорда Уэра.– Теперь, черт возьми, все эти факты предстают в новом свете!Сквозь очки в металлической оправе Уильямс с беспокойством наблюдал, как Кристофер аккуратно складывает в папку документы, давая этим понять, что разговор подходит к концу.– Что вы собираетесь делать? – спросил он, надеясь про себя, что Донелли даст ему хоть какие-нибудь объяснения. Что-то уж очень странно блестели его глаза...Если на свете и существовал способ деликатно объяснить человеку, занимающему такое положение в обществе, как лорд Уэр, что некоторые части его тела крепко зажаты в тисках, то Кристофер Донелли отнюдь не собирался прибегать к нему; вместо этого он, кажется, был готов лично затянуть потуже винты дьявольского приспособления.К лорду Уэру Донелли явился примерно через час после описанных событий. Его отвратительное настроение усугублялось плохим самочувствием, вызванным воспалившейся раной.Распахнув сюртук, Кристофер прижал ладонь к бедру, стараясь не наступать на больную ногу, и принялся разглядывать окна кабинета. Если прежде он не был полностью уверен в виновности профессора Атлера, то теперь все его сомнения рассеялись: после долгих месяцев ожидания ему удалось наконец добыть кое-что существенное. Пакет, который передал ему Уильямс, он послал Уэру. Черт бы побрал этого зануду и его проклятые тайны! Когда Кристофер впервые прочитал отчет, он был слишком разгневан, чтобы обращать внимание на детали; больше всего ему хотелось швырнуть папку с документами в лицо напыщенному лорду и потребовать расплаты за то, что этот человек сделал со своей дочерью, пускай даже и не преднамеренно. И все же, немного остыв, он предпочел действовать более взвешенно и спокойно.Дверь со стуком отворилась, и Кристофер обернулся. Подошвы его туфель легко скользнули по гладкому ковру. Из соседней комнаты донесся зычный голос хозяина дома – в нем, как всегда, звучали нетерпеливые нотки. В следующее мгновение он сам появился на пороге своего кабинета и окинул Донелли тяжелым взглядом.Сердце Кристофера готово было выпрыгнуть из груди, но лицо его оставалось абсолютно бесстрастным. На какое-то мгновение он вновь почувствовал себя молоденьким военным атташе, стоящим навытяжку перед старшим по званию.– Займитесь своими обязанностями, – отрывисто бросил Уэр, обращаясь к секретарю, – и следуйте моим указаниям. – Произнеся эти загадочные слова, бывший тесть Кристофера отступил в сторону, приглашая гостя войти в святая святых своего маленького королевства. В кабинете пахло сигарным дымом и старой кожей; стоявшие в углу большие часы с маятником громко отсчитывали секунды.Уэр вошел вслед за Кристофером и плотно прикрыл за собой дверь, а затем сразу направился к массивному столу. Такой же высокий, как Кристофер, он выглядел человеком, чрезвычайно уверенным в себе. Все в нем говорило о могуществе и власти – походка, манера держаться, даже покрой темного сюртука. Губы его под седеющими усами были плотно сжаты. Отец Александры опустился в кресло позади стола. Он даже не предложил Кристоферу сесть.«Некоторые вещи не меняются с годами». Кристофер невольно улыбнулся. Он давно уже перестал беспокоиться о том, какого мнения о нем лорд Уэр.– Какое бесстыдство, черт возьми! – Освободив себя от соблюдения формальностей, Уэр ткнул пальцем в пакет, лежащий у него нас столе. Откинувшись на спинку кресла, он презрительно махнул рукой в сторону Кристофера. – Что вы, черт побери, о себе возомнили, решившись начать копаться в моей жизни?– Меня гораздо больше заинтересовала жизнь Ричарда Атлера. – Кристофер спокойно встретил тяжелый взгляд хозяина кабинета. – Если бы я взялся изучать вашу жизнь, я бы вряд ли что-нибудь узнал.– Какое вам, черт возьми, дело...Кристофер решительно подошел к столу.– Матерью старшего Атлера была дочь местного викария, и он родился за пять месяцев до того, как графиня, ваша мать, разрешилась от бремени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45