— Как вы считаете, ничего, если я поднимусь и поговорю с ней?
Мадам Дюбарри удивилась еще больше, приподняла брови, но затем пожала плечами:
— Если желаете. Впрочем, я могла бы позвать ее вниз. Мэгги покачала головой; ей не хотелось разговаривать с Мейси в присутствии Агаты:
— Нет, нет. Я сама поднимусь к ней. Агата кивнула и пошла с ней к лестнице:
— Я вас провожу.
К большому облегчению Мэгги, Агата не осталась в комнате Мейси, когда девушка открыла дверь. Она оставила их наедине и пошла назад по коридору.
— Можно войти? — спросила Мэгги, улыбаясь девушке.
Пожав плечами, Мейси отошла в сторону, позволяя ей пройти:
— Можете, если вам угодно, мисс, только вот не знаю зачем. Я думала, с платьями мы все уладили.
— Это касается вовсе не платьев, — объяснила Мэгги, проходя в комнату. Девушка закрыла за ней дверь. — Я хотела объясниться относительно последней нашей встречи.
Мейси безучастно посмотрела на нее:
— Последней встречи?
— В клубе, — напомнила Мэгги, которую смутило явное непонимание на лице Мейси. — Я хотела объяснить, почему я ушла, не дождавшись тебя.
— Почему ушли?
Мэгги пришла в полнейшее замешательство. Все говорило о том, что девушка и правда не понимает, о чем идет речь!
— Да, объяснить, почему я исчезла из клуба после того, как ты заперла меня в той комнате, — пояснила она.
Мейси покачала головой:
— Понятия не имею, о чем вы. Я вас не видела с того вечера, когда вы вылезли в окно.
— Что? — воскликнула Мэгги, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. Пришел ее черед изумляться. — Но ты ведь прислала мне письмо. Насчет платьев. Сообщала, что вопрос улажен.
— Да, — кивнула Мейси, и Мэгги ощутила некоторое облегчение. — В нем ты упомянула о мужском клубе и предложила встретиться…
Мэгги не договорила, ибо девушка уже качала головой:
— Ни о каком клубе я не упоминала.
— Нет, упоминала, — настаивала Мэгги. — А потом мы встретились около клуба, и…
— Похоже, вы не в своем уме, — раздраженно перебила ее Мейси. — Я ничего не знаю ни о каком клубе, и уж тем более я нигде с вами не встречалась.
— Но…
— Полагаю, вам следует уйти, — внезапно решила Мейси, глядя на нее как на сумасшедшую.
Мэгги открыла было рот, намереваясь что-то сказать, однако, увидев в глазах собеседницы сердитый блеск, решила, что уйти, наверное, действительно будет лучше всего. Мейси, очевидно, не была расположена к длительной беседе — судя по всему, она боялась неприятностей. Но эти неприятности могли угрожать ей лишь в том случае, если атаковавший Маргарет преступник со шрамом являлся ее сообщником. Эта мысль заставила Мэгги вспомнить, что убийца отпер дверь своим ключом. Она слышала скрежет в замке. От кого, кроме Мейси, он мог получить этот ключ?
Прищурившись, Мэгги взглянула на Мейси и тут же решила рассказать обо всем Джеймсу, чтобы тот, в свою очередь, передал информацию мистеру Джонстону. А тот уж докопается до истины. Решив тем не менее, что на данный момент разумнее всего будет удалиться, Мэгги вышла из комнаты, не произнеся более ни слова.
Когда она оказалась в холле, Агаты там не было. Мэгги не хотелось уходить, не попрощавшись с ней, но внезапно у нее возникло чуть ли не паническое желание поскорее вернуться в дом леди Барлоу. Ей вдруг стало решительно не по себе.
Поспешив к лестнице, она сбежала по ней вниз и сразу направилась к парадной двери.
Пробормотав лакею, открывшему ее перед ней, слова благодарности, Мэгги вышла на улицу и быстро пошла по тротуару, с каждым шагом прибавляя темп. Поскорее добраться до особняка леди Барлоу и увидеть Джеймса стало почти безумной, пульсировавшей в ее голове мыслью. В спешке Мэгги не заметила ни кареты, поравнявшейся с ней, ни шагов, словно эхо отражавших ее собственные. А потом уже было поздно. Она как раз переходила дорогу на первом же перекрестке, когда карета вдруг резко свернула, остановившись перед ней. Дверца распахнулась, и в тот же миг чьи-то руки схватили ее сзади и запихнули внутрь.
Поначалу Мэгги слишком растерялась, чтобы что-либо предпринять. Затем она услышала крик бежавшего по ее пятам человека. Она попыталась сопротивляться, но сразу же получила удар по голове. Больше она ничего не помнила.
Джеймс поймал себя на том, что невероятно торопится, выходя из кареты и направляясь к парадному входу дома своей тетки. Недовольный собственным нетерпением, он сердито поджал губы. На протяжении последнего часа, принимая проведенные в доме Мэгги ремонтные работы, он был крайне несдержан и рассеян. Хотя, если быть до конца честным, то всю сдержанность свою он утратил еще тем вечером, когда их застали в библиотеке. В первый раз.
Вздохнув, Джеймс остановился и постучал в парадную дверь набалдашником своей трости. Причин для дурного расположения духа у него хватало. Во-первых, он был не очень доволен явным отсутствием энтузиазма у Мэгги в связи с их скорым бракосочетанием. Это весьма больно ударяло по его самолюбию. Однако с настроением своей невесты он надеялся смириться, уверяя себя, что причина тому — страх потери собственной независимости, которой она обладала со времени смерти брата. Но все тревоги ее останутся позади, когда она поймет, что он не намерен лишать ее самостоятельности и тем самым покушаться на ее независимость. Это было бы глупо; сила духа — вот главное качество, восхищавшее Джеймса в его невесте.
Хоть он и настоял на том, чтобы статьи для «Дейли экспресс» она писать перестала, однако это было необходимой мерой. Проклятые статьи подвергали ее жизнь опасности, и хотя Джеймс надеялся, что рано или поздно преследовавшего ее человека со шрамом схватят, наверняка он был не единственным, кто желал зла Г.В. Кларку. Нет, занятие Мэгги становилось все опаснее, а Джеймс был уверен, что гордость не позволила бы ей расстаться со своим ремеслом до свадьбы, не расставь он сразу все точки над i. Теперь лишь гордыня могла подвигнуть ее к ослушанию. Ранее она призналась ему: чтобы добыть материал для очередной темы, ей приходилось идти на множество ухищрений. Из ее объяснений Джеймс понял, что она вовсе не питает к этому занятию чрезмерной страсти. Она была Г.В. Кларком всего несколько месяцев и занялась этим лишь потому, что ей катастрофически не хватало денег после смерти Джеральда.
Второй причиной плохого настроения Джеймса являлись его усилия по возможности избегать Мэгги, дабы сдерживать в себе навязчивое желание сорвать с нее одежду. Джеймс любил и уважал свою дорогую тетушку Вивиан. Эта женщина вырастила и воспитала его, и теперь он прилагал неимоверные усилия к тому, чтобы соответствовать внушенным ею племяннику принципам поведения истинного джентльмена. Однако оставаться наедине с Мэгги — особенно при том ее поведении, как это было в последний раз в библиотеке, — оказалось просто выше его сил. Почти не прилагая к тому усилий, она сводила на нет всю его сдержанность. О том, что он джентльмен, он забывал почти сразу. Даже и теперь ему не терпелось вновь увидеть ее, вновь войти в нее, вновь прижаться к ее сочным губам, касаться ее округлых грудей и…
Чувствуя, что тело его начинает реагировать на возникающие в голове образы, Джеймс сердито отбросил эти мысли и постарался сконцентрироваться на более насущных вопросах, однако все рассуждения его носили скорее защитный характер. Время, прошедшее с момента их последней близости, уходило у него либо на возрождение ее в памяти, либо на размышления о том, что он сделает с ней в следующий раз. Конечно же, мысли эти не могли не осложнять ему жизнь, пока он следил за ремонтом дома Мэгги и решал, что делать с прислугой.
При мысли о слугах Уэнтуортов Джеймс улыбнулся. С ними он проводил больше времени, чем с самой Мэгги. Большинство ее слуг помогало ремонтировать дом, и Джеймс успел хорошо узнать этих людей. Достаточно хорошо, чтобы понять — та бесконечная привязанность, какую Мэгги испытывала к ним, возвращалась к ней сторицей. Все слуга в доме прекрасно знали, чего стоило Мэгги их содержание, и в благодарность каждый из них целиком и полностью отдавал ей свою преданность и усердие. Джеймс успел уже понять, что без них Мэгги будет несчастлива, а потому принял для себя решение: где бы ни жила его будущая жена, все ее слуги всегда должны находиться рядом, и его задача — позаботиться об этом, чего бы это ни стоило. Не важно, что у него и без того полный штат прислуги. Значит, он еще возрастет, только и всего.
— Милорд!
Джеймс очнулся от своих мыслей и поднял глаза на открывшего ему дверь Микса. На лице лакея при виде хозяина выразилось явное облегчение, что, в свою очередь, встревожило Джеймса.
— Добрый вечер, Микс, — поздоровался он, переступая порог.
— Добрый вечер, милорд. Леди Барлоу ожидает в гостиной. — Слуга принял у него шляпу, плащ и трость, кивнув в сторону вышеназванной комнаты, и чувство тревоги охватило Джеймса уже не на шутку. Не став ни о чем спрашивать Микса, он направился в гостиную.
— Джеймс!
Леди Барлоу с тревогой посмотрела на вошедшего племянника.
Джеймс расширил глаза от удивления, не понимая причины столь взволнованного приветствия, но все же с улыбкой осведомился:
— В чем дело?
— Мэгги пропала.
Ответ упал в тишину комнаты словно камень, брошенный в реку.
Улыбка мигом исчезла с побелевшего как полотно лица Джеймса.
— Что?!
— Она исчезла. Мэгги сказала, что хочет прилечь перед обедом, но мне понадобилось обсудить с ней, что она предпочла бы видеть на свадебном столе, и я пошла посмотреть, не проснулась ли она, и… — Женщина покачала головой: — Ее не было в комнате.
— А где находился Джек? — резко спросил Джеймс. — Он должен был ее охранять.
— Он сидел прямо там. Не отходил от двери ни на секунду. Говорит, что был снаружи с того момента, как она вошла. Должно быть, она выбралась через окно. Иного способа я не вижу. Слуги обыскали весь дом, но она как в воду канула.
— В воду канула? — повторил оторопевший Джеймс.
— Да. Я велела Миксу отправить слуг к тебе и мистеру Джонстону, чтобы они известили вас.
— Меня не было дома. Я только что вернулся с… Я не получил сообщения, — коротко ответил Джеймс.
— Я его получил.
Леди Барлоу и Джеймс одновременно обернулись к двери, и Джонстон с мрачным выражением лица сделал шаг вперед.
— Я уже отправил нескольких человек на ее поиски, — продолжал Джонстон и, переведя взгляд на леди Барлоу, добавил: — Но если бы вы назвали нам несколько возможных мест ее пребывания, продолжать поиски было бы проще. Не говорила ли леди Маргарет кому-либо из прислуги о своем намерении куда-то пойти? Вы всех опросили?
— Да. Никто понятия не имеет, где она может быть.
Какое-то время все молчали, затем Джеймс с горечью произнес:
— Она ведь обещала мне — обещала после того инцидента в клубе, — что одна больше никуда не пойдет.
Джонстон сочувственно поморщился:
— Может, она и не одна. Кто-нибудь еще исчез? Вдруг леди Барлоу воскликнула:
— Бэнкс!
— Бэнкс? — переспросил Джеймс. Его тетя кивнула.
— Микс сказал мне, что не может найти его. А еще я вспомнила, что когда мы с Мэгги возвращались из Рэмзи в Лондон, она рассказывала, что Бэнкс часто сопровождал ее во время ее журналистских расследований.
— Она больше этим не занимается, — отрезал Джеймс. — Г.В. Кларк ушел на покой.
Прежде чем леди Барлоу ему ответила, в дверях гостиной появился Микс с отчетливым выражением тревоги на лице.
— В чем дело, Микс? — спросила она.
— Мальчик, миледи. У двери. Уверяет, что у него послание для его светлости.
Размышлял Джеймс недолго. Думая — вернее, надеясь, — что послание от Мэгги, он поспешил в холл. У парадной двери, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоял мальчик лет пяти или, может, шести.
— Кто тебя послал, парень? — почти рявкнул Джеймс, нависнув над ребенком.
Глаза малыша расширились от страха, потом забегали, будто в поисках выхода.
— Ну? Ты что, онемел? От кого послание? — прорычал Джеймс.
— Я… Я…
Испуг отражался на маленьком лице. Затем мальчик захныкал:
— Я не помню.
— Что? Слушай, приятель, у меня нет времени на…
— Возможно, если бы вы не кричали на ребенка, память вернулась бы к нему. — Джонстон вышел из-за спины Джеймса. — Вы его напугали.
Отстранив рукой своего нанимателя, посыльный опустился на корточки перед бродяжкой и тепло ему улыбнулся:
— Не бойся его, приятель. Он просто очень переживает за свою леди. А теперь, если ты вспомнишь, что тебя просили передать, то получишь все это.
Джонстон сунул руку в карман и, достав оттуда блестящую монетку, повертел ею у носа мальчика. Бедняга проследил за движением его руки, затем взгляд его прояснился, и он воскликнул:
— Женщина! Тот человек велел передать вам, что он следовал за ней.
— Кто?
Мальчик нахмурился, наморщил лоб, будто стараясь вспомнить имя человека.
— Я не могу вспомнить. Такой высокий старик.
— Бэнкс? — резко спросил Джеймс.
— Точно, это его имя, сэр! — обрадовался мальчик. — Он сказал, что следил за леди, и велел сбегать за вами, и… — Мальчишка вдруг покраснел и смущенно признался: — Остальное не помню. Что-то про человека со шрамом.
Джеймс побледнел, но спросил:
— Можешь отвести нас к нему?
— Конечно, милорд.
— Молодец, парень.
Он вздохнул, потрепал мальчика по плечу и попел к двери. Кликнув своего кучера, всегда сидевшего на кухне, когда Джеймс навещал тетю и Мэгги, Джеймс бросился выручать невесту.
Глава 18
«В твоем духе, Мэгги…»
Слова эти эхом отозвались в сознании Маргарет, когда она поднесла руку к своей гудящей голове и медленно села. В последнее время она часто просыпалась с головной болью; это уже начинало приобретать регулярный характер. Поморщившись, она попыталась разобрать в темноте, где находится, однако в помещении было черным-черно. Ничего не видно.
Подняв руку, она ощупала свое лицо, надеясь, что ей ничего не видно из-за капюшона, — как тогда, в карете Джеймса. Однако это было не так. Руки и ноги ее не были связаны, а лицо не было прикрыто. Просто она находилась в комнате, куда не проникал свет.
«Или же меня ударили так сильно, что я ослепла», — подумала Мэгги. Мысль эта привела ее в такой ужас, что когда открылась дверь и она увидела свет, то почти испытала радость. Почти. Боль, которую свет вызвал в ее глазах, казалась такой безумной, что затмила радость. Мэгги с трудом поднялась на ноги и словно сквозь дымку увидела неясную фигуру вошедшего великана, казавшуюся совершенно черной из-за яркого света за его спиной.
Поначалу Мэгги решила, что ее несчастные глаза играют с ней злую шутку, ибо человека таких размеров в природе быть не могло. Затем великан остановился в нескольких футах от нее, согнулся и сбросил то, что до этого казалось Мэгги его плечами. И тогда она все поняла. Переведя взгляд на ношу, которую только что сбросил с себя мужчина, она испуганно вскрикнула; это был израненный, лишившийся чувств Бэнкс.
Великан отвернулся, и Мэгги, скрестив руки на груди, сделала шаг вперед:
— Кто вы такой? Зачем вы все это делаете?
Мужчина оставил ее вопросы без внимания и двинулся к выходу, а Мэгги беспомощно оглядела свою тюрьму в поисках хоть какого-нибудь оружия.
— К чему все это?! Что я сделала?!
Остановившись в дверях, мужчина повернулся и смерил ее взглядом:
— Вы сами все знаете.
— Нет, не знаю. Понятия не имею, — взмолилась Мэгги.
Несколько секунд мужчина молча смотрел на нее, изучая ее лицо и словно раздумывая, так ли это. Потом вроде бы понял, что говорит она правду, однако это ничего не изменило в его намерении не давать ей никаких объяснений. Пожав плечами, он повернулся к двери.
— Может, она сама объяснит, когда придет, — произнес он и закрыл за собой дверь.
— Она? Кто — она? — Мэгги кинулась к двери и услышала, как в замке повернулся ключ.
— Кто? — со злостью крикнула она, забарабанив кулаками о дерево.
Злость быстро прошла, уступив место отчаянию. Мэгги прижалась головой к холодной дверной поверхности, и из глаз ее хлынули слезы.
— Кто?
Так она стояла, отчаянно рыдая, до тех пор, пока внимание ее не привлек слабый стон Бэнкса. Всхлипнув, Мэгги вытерла слезы тыльной стороной ладони и стала осторожно пробираться к слуге сквозь кромешную тьму. Наткнувшись на Бэнкса ногой, она опустилась на колени и ощупала его, дабы понять, в каком положении он лежит на полу. Затем села рядом и положила его голову себе на колени.
Бормоча слова утешения, она убрала волосы с его лба и стала ждать, когда Бэнкс очнется. Этот человек был частью ее жизни с самого рождения. Он был ее слугой, ее другом, а иногда просто ворчливым старым скрягой. Бывало, после смерти Джеральда он сидел и беседовал с пей до глубокой ночи, помогая скрасить тоскливые часы печали и горести. Она любила его.
С тех пор как в жизни ее появился Джеймс, Мэгги уделяла этой дружбе меньше внимания, нежели раньше, вот и теперь она не знала, как он попал сюда, — разве что втайне следил за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34