Они не могут больше ждать Второй легион, – сказал Светоний. К несчастью, он задерживается. Но мы прекрасно справимся без него! Один обученный римский солдат стоит десятка тупых Дикарей. Это всем известно. Разве все здесь не помнят множества славных побед прошлого, когда горсточка легионеров легко справлялась с полчищами врагов. Кроме того, известно, что британское войско включает женщин, и возглавляет его женщина!
– Мне почти стыдно! – вскричал Светоний с невыразимым презрением, – что я должен приказать вам сражаться с таким слабым и ничтожным врагом! Однако слишком долго мы давали волю этим размалеванным варварам, этой орде, покорной женщине. Да, были некоторые неудачи, это правда. Были несчастья, о которых вам известно – с одним из наших легионов, с городами Колчестер, Лондон и Веруламий, – но мы должны забыть о них! Все это лишь мелкие временные неудачи!
– Хм-м, – прошептал Дион. – Храбрые слова…
– Но необходимые. – Квинт находился под впечатлением этого мощного, волевого голоса, и от всего сердца восхищался губернатором, чего никогда не испытывал раньше.
– Вы не должны думать о прошлых поражениях, – продолжал этот голос, – но наполнить сердца жаждой битвы и мщения за погибших римлян и других невинных людей, настигнутых ужасной судьбой по вине беззаконных орд, не многим лучших, чем дикие звери! И вот о чем я должен вас предупредить. Как дикие звери, эти дикари, отправляясь на битву, воют, визжат и ужасно вопят. Так заткните ваши уши, и каждый в строгом спокойствии исполняйте свой приказ – тогда все покорится вам!
Затем Светоний объяснил некоторые подробности своего плана. Они выступят утром, перейдут Темзу, и займут позицию на севере, в Эппингском лесу, – место, которое он определил, тщательно сверившись с картами и после бесед с лондонскими беженцами, хорошо знавшими окрестности. Он имеет основания считать, что войско Боадицеи повернет и достигнет этого места примерно через два дня. Тогда произойдет битва. Остального солдатам знать необязательно. Дальнейшие указания они получат от своих офицеров.
В заключение Светоний внезапно повернулся, выхватил серебряного орла у главного знаменосца, взмахнул им и закричал:
– Как имперский орел реет над нашими головами, так крылатая Виктория воспарит над нами. И мы победим ради закона и правосудия, победим ради чести, победим ради великой славы нашего любимого и вечного Рима!
– Ave!Ave!Ave! – загремели войска. – Savle! Roma! Roma ! Roma Dea ! Затем они принялись славить императора и губернатора, ударяя мечами о щиты.
Крики восторга еще не стихли, когда Светоний с двумя легатами и штабными офицерами, ушел обратно в палатку.
– Хорошая речь, – сказал Квинт, переводя дыхание, глаза его сияли. – Я понятия не имел, что Светоний такой оратор, ему удалось уничтожить все сомнения, которые, признаюсь, у меня были. Но откуда он знает, когда Боадицея достигнет выбранного им места?
– Шпионы из кантиев, – объяснил Дион. Он успел кое с кем пообщаться, пока Квинт мылся и переодевался. – Они проскользнули на север, и следят за передвижением сил Боадицеи. Мне рассказали, что один из шпионов вернулся как раз перед нами.
– Так, – задумчиво сказал Квинт. – А шпионы Боадицеи, надо полагать, следят за нами.
Дион кивнул.
– Говорят, позавчера в лесу поймали двух шпионов. Один ничего не сказал даже под пытками, а другой признался, что у войска Боадицеи почти кончились припасы, и она выступила, собираясь уничтожить нас и повернуть на юг, где, по ее разумению, остались наши провиантские склады.
Квинт хотел бы продолжить обсуждение избранной Светонием позиции и военной тактики, но прибежал вестовой, отдал честь и спросил, он ли центурион Квинт Туллий Пертинакс? После несколько возбужденного подтверждения, заявил, что новому центуриону приказано явиться в штаб за инструкциями.
* * *
Утром, на заре, когда римская армия выступила из крепости. Квинт ехал на Героксе во главе центурии из девяноста человек. Она состояла из федератов-регниев на местных пони, за исключением трех кавалеристов регулярной армии, ранее состоявших в прежней когорте Квинта при Девятом легионе.
Квинт гордился своими подчиненными. Регнии были высоким светловолосым племенем, сильно романизированным, поскольку их Сассекское побережье так же, как и земли контиев, имело постоянное сообщение с Галлией по ту сторону пролива. Они были отличными наездниками, хорошо обученными обращению с кавалерийским оружием, и довольны, что попали под начало к римлянину, который понимал их язык.
Ферокс вырвался с мелководья на берег одним мощным скачком, конь застоялся, и, к тому же был так рад встрече с хозяином, что гарцевал от возбуждения и вставал на дыбы.
– Тише ты, черный демон, – прошептал Квинт. – Я бы так же хотел поскакать галопом, как и ты, но пока не время! – Он похлопал по черной шелковистой жилке, и Ферокс, скосив блестящий глаз, фыркнул, словно понимал.
Квинт проехал по берегу, следя, как его отряд с плеском переправляется через реку, и оказался рядом с одним из солдат, коренастым италийцем по имени Руфий, с которым часто играл в шары в линкольском гарнизоне.
– Ферокс сегодня так и рвется вперед, – дружески заметил Квинт. – Бьюсь о заклад, он обскакал бы твоего коня на милю, будь здесь свинья или нет! – Он намекал на гонки, которые они с Руфием устроили в Линкольне, и ставшие предметом постоянных гарнизонных шуток, так как между всадниками затесалась свинья.
Прежде Руфий никогда бы не позволил оспорить достоинства своего коня, и Квинт изумился, когда тот вежливо улыбнулся и сказал:
– Да, центурион. Без сомнения.
Юпитер, подумал Квинт, он же отвечает мне так, как мы отвечали Флакку! Между ним и товарищами разверзлась пропасть, он выбился из ряда, стал офицером. Это звание предполагало одиночество, и Руфий был совершенно прав, напомнив ему об этом. Квинт мрачно пересчитал людей, увидел, что все здесь, и приказал двигаться дальше.
Позади и впереди центурии Квинта шли легионеры, по четыре в ряд, как широкая, сияющая золотая лента, что развертывалась под жарким солнцем позднего лета.
Они следовали вдоль реки, пока не достигли острова на Темзе, что была справа от них, болотистого острова Терновника, где виднелась пара туземных хижин, над которыми курился голубоватый дым.
Губернатор Светоний, и большая часть легионеров уже миновали остров под ритмичный топот марширующих ног, а отряд Квинта как раз с ними поравнялся, когда Квинт– услышал голос, зовущий его по имени. Он не был в этом уверен из-за цокота копыт, но принялся озираться.
– Квинт! – снова окликнул голос, – мужской голос, и неожиданно из рощицы на берегу выехала знакомая фигура. Это был римский легионер на отощавшем, заляпанном грязью коне, в потрепанных доспехах. Лицо его было полускрыто шлемом, но еще до того как всадник приблизился, Квинт узнал надменную посадку головы, да и в голосе, повторявшем его имя, звучал вызов, несмотря на смущение.
– Итак, это ты, Луций Клавдий? – ровно произнес Квинт, когда конь пришельца оказался рядом с Фероксом. – Чего ты хочешь?
– Легионы снова на марше? – Луций говорил, полуобернув свое красивое лицо. – Я видел, как проехал Светоний. И ждал, пока появишься ты.
– Откуда ты видел?
Луций дернул плечом в сторону.
– Оттуда. С острова Терновника, где я… был… находился…
– Ты нашел туземцев, которые тебя приняли? Луций, они укрывали тебя даже тогда, когда войска Боадицеи опустошали эти мести?
– Нет… не эти. Она свернула к северу, не доходя сюда. Я нашел британскую женщину, которая дала мне приют в своей хижине.
Разумеется, женщина, подумал Квинт. А то где бы он пробыл целых три недели!
– Тогда тебе лучше вернуться к ней, Луций Клавдий. Ты еще сильней будешь нуждаться в ее защите, чем раньше, но мы направляемся на битву, а силы Боадицеи несоизмеримо возросли после поражения Девятого, которое ты, может быть, отчасти помнишь.
Пальцы Луция, сжимавшие узду, побелели.
– Что с тобой случилось, Квинт? – резко спросил он. – Ты был моим другом. Да, я вижу, тебя сделали центурионом, и это, должно быть, вскружило тебе голову. Но ты не имеешь права так говорить со мной! Вы все бежали, каждый за себя!
Не раньше, чем легат приказал отступать, подумал Квинт, и, когда это случилось, я был схвачен, – но некоторое время он ехал молча, стыдясь собственной злобы, воспоминания о прежней дружбе, к которой взывал Луций, пробудились вновь. Но вернуть истинное доверие было невозможно. Наконец он холодно спросил:
– Почему ты вышел из укрытия?
– Меня тошнит от грязных туземцев и вонючих лачуг. Я хочу быть там, где, по крайней мере, буду слышать родной язык! – легкомысленно бросил тот.
– Тогда поезжай вперед и найди легата Петиллия. Доложись ему. Он человек справедливый. И решит, что с тобой делать. – Луций положил руку Квинту на плечо. Его рассеянный мягкий голос преисполнился былого очарования и убедительности:
– Почему бы мне не поехать с тобой, Квинт? Верховное командование никогда не узнает. Ты теперь офицер, можешь делать, что хочешь. Я укроюсь среди твоих людей. Никто ничего не заметит. Клянусь Меркурием, я скучал по тебе… моему старому товарищу!
У Квинта заныло в груди. Он вспомнил трусливые мысли, от которых страдал еще вчера. Вспомнил всю былую привязанность к Луцию. Думал, что если Луций взаправду устыдился, он хочет искупить свое былое бесчестие.
Но – Квинт заставил себя взглянуть на события с другой стороны – он офицер, обличенный ответственностью, а легионеры подчиняются строгой дисциплине. Они собираются вступить в битву, где не должно быть места никаким личным привязанностям. А Луций, если называть вещи своими именами, – обычный дезертир. И решать должен не Квинт.
– Извини. Я не стану тебя прятать. Если хочешь присоединиться к легиону, доложись нашему легату.
– Он ненавидит меня, Квинт… всегда ненавидел… он закует меня в кандалы… велит меня запороть… я не…
– Тогда возвращайся на остров Терновника, где можно торчать до конца дней своих. Я мешать не буду.
Луций бросил на него странный взгляд, и нем была ненависть, и, тем не менее, мольба. Безвольное патрицианское лицо на миг выразило отчаяние. Квинт стиснул зубы и отвернулся. Луций медленно тронул поводья и выехал из колонны. Задержался у обочины, потом исчез между деревьями, но в каком направлении, – Квинт не видел. И было Квинту чрезвычайно тошно.
Вскоре они пересекли еще одну мелкую речку и достигли развалин Лондона – еще более страшных обгоревших руин, чем являл собой Колчестер.
Лица легионеров побледнели, когда они вспомнили стоявший здесь недавно процветающий городок, и тысячи людей, которые остались здесь, чтобы встретить смерть.
Легионы свернули на север и некоторое время продвигались по древней британской дороге, пока в глубине Эппингсского леса не вступили на позицию, определенную Светонием. Это была воронкообразная лощина, с узкой стороны которой, защищенной плотным кустарником и лесом, было достаточно места для размещения римских войск, широкий ступенчатый выход из лощины открывался на кремнистую равнину, также окруженную лесом.
Квинт сначала не понимал стратегических выгод этого места, покуда Светоний не приказал всему войску строиться в боевом порядке, в чем они и практиковались весь остаток дня и даже ночью, до тех пор, пока каждый не уяснил свою позицию и задачи, пехотинцы, вооруженные двумя дротиками, или пилумами, тяжелыми и легкими, расположились в центре, ибо передовые ряды не могли надеяться сдержать атаку многократно превышающих сил противника, кавалерия располагалась на флангах, по склонам лощины, легионеры должны были не двигаться, когда британцы появятся в поле зрения, но прикрыв головы щитами ждать, пока Светоний не даст сигнал метать смертоносные дротики. Светоний сам возглавлял предполагаемые силы Боадицеи во время учений выезжая с севера на равнину, уточняя точное расстояние между двумя армиями, необходимое для нанесения верного удара, выверяя место расположения всех своих отрядов, и, наконец, наблюдая, как исполняются действия после того, как он подаст сигнал к атаке.
В полночь войскам было разрешено отдохнуть. Каждый солдат съел сухой паек и выпил ключевой воды. Квинт сделал то же самое, и, задав Фероксу овса, пошел искать легата Петиллия.
Легаты и трибуны совещались со Светонием у костра возле края лощины. Армия двигалась налегке и даже у губернатора не было палатки, Квинт подождал, пока Петиллий согласно кивнув головой губернатору, не отошел от костра и не увидел его.
– В чем дело, центурион? Затруднения с новой командой?
– Нет, легат. Они выше похвал. Прости, что я тебя беспокою, но… Луций Клавдий Друз нашел тебя сегодня?
– Луций Клавдий Друз? – Петиллий нахмурился. – Ты о том оптионе, что дезертировал? Конечно, нет. Что ты имеешь в виду?
– Вот что, – сумрачно ответил Квинт и рассказал о своей встрече с Луцием, не упомянув, правда, где она случилась, а также места, где скрывался Луций. – Не знаю, прав ли я. Он… я думаю, что он отчаянно стыдится в глубине души. Наверное, он хочет сражаться, а у нас на счету каждый человек, но…
– Но он – гнойник, который следует отсечь. Это проклятье 'нынешнего аристократического Рима, и даже наш император Нерон… – Петиллий прикусил язык. – Нет, ты был прав. Если бы он пришел, я не был бы к нему излишне строг. Забудь об этом и ступай отдыхать.
Глава десятая
Возвращение памяти. – Звук трубы. – Проблема верности. – Поражение Боадицеи. – Сны и лихорадка. – Надежда на будущее.
Некоторым опытным легионерам удалось в ту ночь немного поспать, но Квинт не принадлежал к их числу. Он сидел рядом с Фероксом, привалясь к скале, и, глядя в ночь, размышлял. Думал о матери и сестре, и о поисках, которые привели его в Британию и некогда казавшимся ему самым важным, что есть на свете. Потом подумал о Регане, – он все еще носил ее пряжку, приколов ее к белой льняной тунике под начищенной центурионской кирасой, – о Регане, что была далеко, на другом конце Британии, в странном доме Верховного друида вокруг живого дерева. Возле этого Дерева он поцеловал ее, там они признались друг другу во взаимной любви.
«Ты не вспомнишь этого, Квинт – иначе бы я не допустила… » Но теперь он помнил! Пока он сидел здесь, в лощине, в ожидании битвы, последние туманы внезапно рассеялись. Трава забвения больше не затуманивала память о том удивительном дне.
– Регана… – прошептал он. Мольба, исполненная страстной тоски и желания была столь сильна, что ему казалось, будто девушка может ее услышать. Но она тут же пресеклась – бледные лучи рассвета уже пробивались сквозь деревья.
Квинт внимательно осмотрел Ферокса – копыта, седло и уздечку, затем поднял своих людей и велел им снова проверить лошадей и оружие. Пожелал доброго утра Руфию. Тот отдал честь и сказал:
– Похоже, будет отличный день, центурион.
– Похоже на то, – ответил Квинт, и, обернувшись, увидел Диона и Фабиана.
– Отличный день, чтобы приканчивать королев? – хихикнул Дион. – А мы пришли, чтобы позавтракать с тобой. Чувствительный порыв. Виват пшеничным сухарям! – И он раскусил сухарь крепкими ровными зубами.
Фабиан неторопливо улыбнулся Квинту.
– Все, что беспокоит Диона, это его брюхо, как ты должно быть, помнишь.
– Помню, – Квинт усмехнулся в ответ. Он был глубоко рад видеть их обоих, понимая, хотя никто не допускал и намека на это, что оба пришли с ним попрощаться, на всякий случай. – Где вас разместили?
– В Четырнадцатом, в пятой когорте, как раз за штурмовыми отрядами, – сказал Фабиан. Оба гонца были сейчас в полном армейском вооружении, при двух дротиках, легком и тяжелом, и коротких мечах.
– Я, по правде, в лучшем положении, – заявил Дион. – Как выгодно порой быть коротышкой! Отступив немного, я могу полностью спрятаться за спиной этого здоровенного галла. Очень удобно!
Квинт и Фабиан, знавшие отвагу Диона, не обращали внимания на его болтовню.
– Интересно, когда Боадицея почтит нас своим прибытием? – спросил Квинт.
– Думаю, вскоре после рассвета, – отвечал Фабиан. – Один из наших шпионов-кантиев сообщил, что в эту ночь она стояла лагерем в Браухинге.
Едва он договорил, над лагерем раздался трубный сигнал тревоги.
– Ну, мы пошли развлекаться. – Дион хлопнул Квинта по плечу. – Доброй охоты!
– И вам того же.
Они пожали друг другу руки. Спеша через лощину к своим постам, Фабиан с Дионом задержались у грубого каменного алтаря, Юпитера, дотронувшись до него на ходу. Да, подумал Квинт, вознесший клятву у этого алтаря несколько раньше, может быть верховный бог сохранит сегодня Рим под своей защитой. Он обернулся и убедился, что все его люди уже поднялись в седла.
Кирпично-красный диск солнца поднялся над лесом. Лучи его озарили лощину, где ожидали легионеры. Затем собрались облака и небо стало жемчужно-серым. С севера потянуло холодным ветром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22