До сих пор Миген никогда не приходилось видеть Энн Бингхэм с неприпудренными и непричесанными волосами. Длинные светло-каштановые локоны раскинулись по плечам, делая ее лицо моложе и более ранимым.
У высокого окна висела одна из знаменитых лакированных под японский стиль клеток. В ней красовались три белоснежные птицы, с тоской глядящие на солнечное синее небо. Присцилла в расслабленной позе сидела между окнами и кроватью на покрытой синей и серебряной парчой кушетке.
Миген каким-то образом удавалось игнорировать бывшую подругу. Ей хотелось поскорее удалиться, пока Энн Бингхэм не вздумалось продолжить обсуждение, почему простую служанку пользовал самый известный врач в городе.
Пока Миген разливала шоколад, Энн проницательно смотрела на нее, словно старалась запомнить каждую подробность лица и фигуры странной горничной. Разговор, однако, вертелся лишь вокруг самых обычных любезностей, и вскоре Миген, присев перед обеими дамами в реверансе, со вздохом облегчения покинула их.
С полным ртом крема Присцилла заметила, что на этот раз пирожные не так свежи, как обычно. Энн никак на это не отреагировала, ее большие глаза продолжали напряженно смотреть на только что закрывшуюся за Миген дверь. Присцилла попыталась вернуться к прежней теме:
— Полагаю, что кондитер сейчас занят приготовлением пирожных к сегодняшнему вечеру… Но это совсем не важно. Осмелюсь ли я спросить, что отвлекает вас от завтрака?
— Если честно, то меня интересует ваша миниатюрная горничная. Она выглядит довольно.., необычной.
— Да, — нехотя согласилась Присцилла.
— Откуда она родом? Как давно эта Саут ваша личная камеристка? — стала забрасывать ее вопросами Энн.
— А в чем дело?.. — Кровь прилила к лицу Присциллы, пока она перебирала в уме возможные варианты ответов, ведь Энн было трудно провести.
— В ней что-то необычное" Ведь так? Я, милая Присцилла, настойчиво прощу вас рассказать мне все начистоту. И пусть моя просьба вас не раздражает. В мире нет человека, которому можно было бы довериться больше, чем мне.
В известном смысле Присцилле стало бы легче, раскрой она Энн Бингхэм тайну затянувшегося маскарада. И, запинаясь, гостья все рассказала, не забыв подчеркнуть, что вдохновителем этого плана с самого начала была Миген.
— Она всегда была чуть-чуть шальной, — завершила Присцилла свое повествование пораженной и внимательно слушающей Энн. — Я никогда не понимала Миген по-настоящему, хотя мы всю жизнь были лучшими подругами. Я считала, что она уделяла своим забавам недопустимо много времени. Она носила бриджи, подобно мальчишке, и целыми днями скакала верхом. Должна признать, что сейчас мои слова, наверное, похожи на вымысел…
— О нет, я верю вам. Хотя должна признать, что Миген производит впечатление не совсем нормальной, коль скоро сама , отказалась от положения в бостонском обществе и пошла в служанки.
— Не могу с вами не согласиться! В тот день, когда Миген показала мне письмо поверенного, сообщившего, что ей следует поехать к своей тете, я сказала подруге, что в Бостоне у нее появится больше шансов найти удачную партию. Нужно только одно — начать вести себя как истинная леди! Правда, Миген всегда была упряма, даже при жизни своих родителей.
Я считала, что первоначально всю эту историю она задумала как шутку… Теперь держу пари, Миген изменила свое отношение к этому.
Легкая улыбка скривила губы Энн.
— Не сомневайтесь. Меня не удивит, если она откажется от придуманного ею фарса и уедет к своей тете.
— О, вы не знаете Миген. Она никогда не сдается и, возможно, удивит всех нас, придумав, как все повернуть в свою пользу. Мой брат говорит, что она, как котенок, который, падая, всегда приземляется на лапы.
Энн откусывала от пирожного, тщательно продумывая следующий вопрос.
— По-моему, Присцилла, это не правда. Я размышляла о том, — выражаясь, конечно, фигурально! — не считаете ли вы, будто Миген испытывает некий интерес к Лайону? Вы понимаете, о чем я?
— Признаюсь, я испытывала беспокойство в этом отношении, — легкомысленно ответила Присцилла. — Но теперь такие мысли меня оставили. Ведь Лайон знает, что Миген всего лишь горничная. Во-вторых, Миген никогда не проявляла сколько-нибудь серьезного интереса к мужчинам. Она даже не знает, с чего нужно начинать флирт. Нет, я не думаю, что это вообще ее заботит. И потом у меня впечатление, что мою подругу очаровал ваш кучер и трудностей он, по-видимому, не встречает. Странно, конечно, предполагать, что Миген Сэйерс, аристократка, владелица одной из крупнейших плантаций Виргинии, флиртует со слугой. Не сомневаюсь, что с этим буйным субъектом ей, может быть, и интереснее.
— Уверена, вы правы. Но в вашем рассказе прозвучала фамилия Сэйерс. Мне кажется, что я была знакома с ее родителями, по-моему, во Франции.
— Это, несомненно, так. Они там бывали Часто. — Присцилла обеспокоенно подалась вперед. — Вы обещаете, что никому о нашем разговоре не скажете ни словечка? Бедняжка Миген живет в постоянном страхе, что все может открыться и ее отошлют к старой тетке в Бостон. Я дала ей слово.
— И я, дорогая Присцилла, даю слово. Ничто не может вынудить меня раскрыть кому бы то ни было правду о прошлом Миген!
* * *
— Ты попадешь в затруднительное положение, если не сойдешь вниз до съезда гостей, — предупредила Миген. — Разве нельзя остановиться на какой-нибудь одной? Неужели тебе нужно перебрать все мушки?
Присцилла состроила милую гримаску. Ее изогнутые брови были подчернены жженым гвоздичным деревом, и создавалось впечатление, будто девушке понравилось ее отражение в зеркале. Что касается Миген, то ей лично казалось абсурдным красть брови, румянить губы и щеки. Но она знала, что любой ее совет Присцилла теперь пропускает мимо ушей.
— Я просто не могу сделать выбор между мушкой, изображающей страсть, — сказала она, укрепляя черную звездообразную накладку у левого глаза, — и мушкой, символизирующей кокетку. — Вторая сердцевидная накладка была прикреплена над верхней губой.
Слова «страсть» и «кокетка» Присцилла произнесла по-французски, что заставило Миген вздрогнуть и застыть при виде обеих мушек и утрированного грима.
— О, дорогая, оставь так, эффект будет просто неописуем! — Она с трудом выдавила из себя комплимент.
Присцилла сверкнула своей ярчайшей улыбкой, закрыла шкатулку с мушками и встала.
— Мне следует поспешить. Энн подчеркнула, сколь важна пунктуальность.
Миген разгладила складки на муаровом платье хозяйки, привела в порядок спускающиеся на плечи ее припудренные локоны и снова вымучила улыбку.
— Ну что же. Благодарю тебя, Миген, — произнесла Присцилла снисходительным тоном и выбежала из комнаты как раз в тот момент, когда внизу прогромыхал голос дворецкого Уикхэма:
— Сенатор Уильям Маклей!
Миген стала приводить в порядок будуар. Складывая валявшиеся повсюду нижнее белье, косметические средства, она пыталась не обращать внимания на доносящиеся снизу веселые голоса и взрывы смеха. На Миген снова накатилось ощущение тяжелого одиночества, перед ее мысленным взором встали образы Лайона и Присциллы — танцующих, улыбающихся, касающихся друг друга…
Горькие слезы наполнили фиалковые глаза Миген, заблестев на густых ресницах. Она открыла ящичек, чтобы достать носовой платок, и заметила там забытый хозяйкой веер.
Все знали, что Присцилла носит в волосах гребни с нарисованными на них миниатюрными портретами Вашингтона, а на ее веере изображено его поместье «Гора Верной». К вееру была прикреплена небольшая золотая цепочка, с помощью которой его можно было укреплять на корсаже.
Миген не сомневалась, что все эти «штучки» вполне отвечали вкусу Присциллы, но она также знала, что об отсутствии веера услышать в последующие дни придется прежде всего именно ей. Со вздохом Миген взяла веер и направилась к черной лестнице, и через несколько минут она уже притаилась в темноте холла перед ярко освещенной гостиной.
Уильям, Энн и Присцилла стояли у двери, здороваясь с гостями, о прибытии которых оповещал Уикхэм, а Смит и другие служанки принимали у визитеров верхнее платье.
Миген вспомнила, что она донельзя растрепанна. Все остальные слуги, находившиеся среди гостей, являли собой образцы накрахмаленных совершенств. Все слуги носили бингхэмовские ливреи, а прически девушек-служанок были тщательно припудрены. Ее же фартук был измазан румянами и жженым гвоздичным деревом, чепец на голове был как-то перекошен.
«О черт побери!» — вздохнув, подумала Миген и поправила чепец и локоны. Она пригладила свои юбки и вышла в ярчайше освещенную гостиную, к украшению которой особые усилия приложила Энн.
Раздвижные двери с зеркалами многократно отражали модные стулья, обитые гобеленами, закупленными в одном из самых знаменитых лондонских магазинов. Кресла палисандрового дерева были изготовлены в форме лир и отделаны фестонами из темно-красного и желтого шелка. В таких же тонах были выдержаны занавеси, а обои были, несомненно, из Франции.
Все находившиеся в гостиной бурно выражали восхищение ее красотой Но Миген открывшаяся картина волновала мало.
Особняк Бингхэмов и образ жизни его обитателей напоминал ей все, что она возненавидела в Виргинии, еще будучи ребенком.
Подойдя сзади к Присцилле, Миген раздумывала над тем, как бы незаметно передать той веер. Ей пришла мысль, что она сможет незаметно завязать золотую цепочку вокруг тонкой талии Присциллы. Жена Роберта Морриса, Мэри, оживленно приветствовала Присциллу, когда Миген крадучись продела один конец цепочки сзади Присциллы и поймала его, чуть улыбаясь при этом своей ловкости. Но в этот момент выдержка изменила Миген — она услышала голос дворецкого:
— Капитан Лайон Хэмпшир!
Миген невольно стала искать Лайона глазами и увидела, как тот стягивает мягкие замшевые перчатки.
«Да как это возможно, — удивилась она, впав в состояние агонии, — чтобы мужчина выглядел день ото дня все лучше и лучше.» Миген лихорадочно вертела в руках застежку, когда Лайон присоединился к прибывшим гостям, выстроившимся в очередь для приветствия хозяев. В этот момент Присцилла бросила на нее раздраженный взгляд.
— Веер! — чуть не плача шептала Миген.
Присцилла сжала губы и попыталась сделать вид, будто ничего не замечает.
Лайон, конечно, сразу заметил Миген. Правда, ему были видны только ее чепец и непокорные локоны. Но он почувствовал присутствие любимой даже до того, как узнал ее.
Миген увидела синие как море глаза, и самообладание оставило ее. Лайон обошел очередь гостей, ожидающих возможности поздороваться с хозяевами приема, и с озорным видом приблизился к Миген. Под его понимающим и смеющимся взглядом та порозовела, страстно желая, чтобы пол гостиной разверзся бы под ней.
— Позвольте, мисс Саут.
Длинные загорелые пальцы Лайона скользнули по ее рукам и быстро закрепили застежку. Миген бросило в дрожь.
— Спасибо, — прошептала она.
— Мне доставляет удовольствие услужить вам, пусть даже в самом маленьком деле, на которое я только способен. — Лайон явно смеялся над ней, и Миген захотелось ударить его, но она только молча присела в реверансе и быстро ушла.
Лайон, улыбаясь, наблюдал, как грациозно она спешила поскорее миновать гостей, приподнимая второпях кружевные оборки своей юбки.
За этой сценой наблюдал еще один мужчина, вручивший Смит шапку и трость с рукояткой из резной слоновой кости. Он не отрывал глаз от темных подпрыгивающих при быстрой ходьбе локонов Миген до тех пор, пока дворецкий не провозгласил:
— Майор Генри Гарднер!
Глава 19
Обе кухни стали очагами кипучей деятельности, и Миген вжалась в стену, боясь, как бы ее не раздавили. Брэмбл громогласно командовала своим носящимся взад и вперед воинством.
Столы были заставлены всякого рода деликатесами и десятками бутылок из Франции. Взмокшие повара все еще колдовали над своими чанами и горшками.
Миген была уже готова искать прибежище в комнате Присциллы, когда рядом с ней возникла милая Смит.
— Самая настоящая фабрика… Не так ли? — улыбаясь, спросила она.
— Абсолютно так, — смеясь ответила Миген. — Я уже боюсь за свою жизнь!
— Когда Бингхэмы устраивают званый прием, они делают это с истинным размахом. Я как раз хочу сделать глоток свежего воздуха. Не присоединитесь ли вы ко мне?
Миген, конечно, согласилась, и они поспешили навстречу прохладе, царившей в саду. Стоял редко выпадавший в марте мягкий вечер, и они сели бок о бок на каменную скамью.
— Гости скоро отыщут и сюда дорогу, — произнесла тихо Смит. — Но пока мы в безопасности.
— Как вам удалось уйти?
— Первый этап аврала позади. С опоздавшими гостями горничные уже сумеют управиться. — Она помолчала, вдыхая нежный, прохладный воздух. — В этом вся прелесть моего положения домоправительницы. Я могу сама себя уволить!
Миген улыбнулась и на несколько мгновений прикрыла глаза, наслаждаясь их дружеским молчанием.
— Вы когда-нибудь завидуете им? — неожиданно для себя спросила она.
Смит внимательно посмотрела на Миген.
— Никогда об этом не задумывалась… А вы?
— Нет. Я немного тоскую по веселью, но не хотела бы оказаться на месте любой из присутствующих здесь женщин. — Она рассмеялась. — Все эти их мушки и грим — уф! Если бы только они легли понять, как это глупо.
Смит кивнула:
— Мисс Уэйд и миссис Бингхэм еще выглядят умеренными щеголихами по сравнению с некоторыми. Вы обратили внимание, что на лицах многих женщин кошмарное количество белил. Доктор Раш говорил им, что в этой краске много свинца и это довольно опасно!
Миген сделала гримасу, но так и не ответила, заметив направлявшегося к ним слугу в ливрее.
— Добрый вечер, леди! — весело сказал Браун. — Мне показалось, я узнал нежный смех моей Миген!
Кучер, ухмыляясь, остановился перед ними, и женщины почувствовали аромат мадеры.
— Кевин, что это вы бродите сегодня вечером? Да к тому же еще пьете?
— Мои конюхи держат все под контролем. А что касается выпивки, так вино я только попробовал!
Смит поднялась. Она беспокоилась значительно меньше, чем Миген.
— Сейчас, когда прием уже в разгаре, я предлагаю вам, дорогая Миген, немного развлечься Идите и ради Брауна наденьте свое красивое платье и выпейте бокал вина. В течение нескольких часов — а может быть, и вообще сегодня — вы мисс Уэйд не понадобитесь. Подобные балы часто затягиваются до рассвета.
Предложение Смит привело Миген в ужас, но экономка, пребывая в веселом настроении и не замечая реакции Миген, направилась к дому.
Оставшись наедине с объектом своей любви, Браун не терял да мгновения.
— Возможно, — настойчиво произнес он, — вы хотите взглянуть на прием: посмотреть, как веселятся люди другого круга? Быть может, это изменит ваше мнение об одежде.
Даже находясь в подпитии, Кевин понимал, что к Миген требуется иной, более тонкий подход, так как она не относилась к тем девушкам, которых позволительно торопить на какие-либо действия. Однако он не захотел ждать, пока Миген под каким-нибудь предлогом убежит, и, быстро взяв за руку, повел ее через темную лужайку к застекленным створчатым дверям гостиной, откуда лился яркий свет.
Брауну пришлось немного подтолкнуть Миген, чтобы она подошла к окнам. Кевин самодовольно улыбнулся. «Как же повезло!» — подумал он. И действительно, прямо перед ними под великолепной хрустальной люстрой танцевали капитан Хэмпшир и мисс Уэйд.
Они безукоризненно исполняли сложный менуэт. Лайон и Присцилла были воплощением влюбленной помолвленной пары.
Браун заметил, как напряглась Миген, увидев их улыбающиеся лица.
— Красивая пара, — вскользь заметил Браун.
Миген отвернулась, глубоко вдохнув прохладный воздух.
— Полагаю, что в конечном счете и вы, и Смит, правы, — проворчала Миген. — Можно и развлечься. Почему бы мне, в конце концов, не воспользоваться шансом, чтобы надеть это платье!
* * *
Генри Гарднер наконец нашел момент остаться наедине с Энн Бингхэм, когда та прервала менуэт, чтобы выпить бокал шампанского, — Моя дорогая миссис Бингхэм, позвольте вам сделать комплимент в связи с таким восхитительным приемом. Красоту вашего дома превосходит лишь краса его хозяйки.
Неприятно пахнущее дыхание майора вызывало у Энн отвращение. Но она заставила себя ответить ему ослепительной улыбкой.
— Майор Гарднер, вы слишком любезны. Ведь ваш новый дом является просто выставкой прекрасного!
Румяные щеки Гарднера раздулись от удовольствия.
— Я своим домом Горжусь. Надеюсь, что в ближайшее время вы окажете мне честь и нанесете визит. Я собираюсь провести ряд праздничных вечеров.
— Ваша заграничная торговля идет хорошо?
— Доверительно скажу вам, это действительно так! Создается впечатление, что спрос на вино повышается.
Гарднер не мог не заметить, что томный взгляд Энн стал блуждать по сторонам, и понял, что ему стоит перейти к делу, пока хозяйка не ускользнула к гостям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
У высокого окна висела одна из знаменитых лакированных под японский стиль клеток. В ней красовались три белоснежные птицы, с тоской глядящие на солнечное синее небо. Присцилла в расслабленной позе сидела между окнами и кроватью на покрытой синей и серебряной парчой кушетке.
Миген каким-то образом удавалось игнорировать бывшую подругу. Ей хотелось поскорее удалиться, пока Энн Бингхэм не вздумалось продолжить обсуждение, почему простую служанку пользовал самый известный врач в городе.
Пока Миген разливала шоколад, Энн проницательно смотрела на нее, словно старалась запомнить каждую подробность лица и фигуры странной горничной. Разговор, однако, вертелся лишь вокруг самых обычных любезностей, и вскоре Миген, присев перед обеими дамами в реверансе, со вздохом облегчения покинула их.
С полным ртом крема Присцилла заметила, что на этот раз пирожные не так свежи, как обычно. Энн никак на это не отреагировала, ее большие глаза продолжали напряженно смотреть на только что закрывшуюся за Миген дверь. Присцилла попыталась вернуться к прежней теме:
— Полагаю, что кондитер сейчас занят приготовлением пирожных к сегодняшнему вечеру… Но это совсем не важно. Осмелюсь ли я спросить, что отвлекает вас от завтрака?
— Если честно, то меня интересует ваша миниатюрная горничная. Она выглядит довольно.., необычной.
— Да, — нехотя согласилась Присцилла.
— Откуда она родом? Как давно эта Саут ваша личная камеристка? — стала забрасывать ее вопросами Энн.
— А в чем дело?.. — Кровь прилила к лицу Присциллы, пока она перебирала в уме возможные варианты ответов, ведь Энн было трудно провести.
— В ней что-то необычное" Ведь так? Я, милая Присцилла, настойчиво прощу вас рассказать мне все начистоту. И пусть моя просьба вас не раздражает. В мире нет человека, которому можно было бы довериться больше, чем мне.
В известном смысле Присцилле стало бы легче, раскрой она Энн Бингхэм тайну затянувшегося маскарада. И, запинаясь, гостья все рассказала, не забыв подчеркнуть, что вдохновителем этого плана с самого начала была Миген.
— Она всегда была чуть-чуть шальной, — завершила Присцилла свое повествование пораженной и внимательно слушающей Энн. — Я никогда не понимала Миген по-настоящему, хотя мы всю жизнь были лучшими подругами. Я считала, что она уделяла своим забавам недопустимо много времени. Она носила бриджи, подобно мальчишке, и целыми днями скакала верхом. Должна признать, что сейчас мои слова, наверное, похожи на вымысел…
— О нет, я верю вам. Хотя должна признать, что Миген производит впечатление не совсем нормальной, коль скоро сама , отказалась от положения в бостонском обществе и пошла в служанки.
— Не могу с вами не согласиться! В тот день, когда Миген показала мне письмо поверенного, сообщившего, что ей следует поехать к своей тете, я сказала подруге, что в Бостоне у нее появится больше шансов найти удачную партию. Нужно только одно — начать вести себя как истинная леди! Правда, Миген всегда была упряма, даже при жизни своих родителей.
Я считала, что первоначально всю эту историю она задумала как шутку… Теперь держу пари, Миген изменила свое отношение к этому.
Легкая улыбка скривила губы Энн.
— Не сомневайтесь. Меня не удивит, если она откажется от придуманного ею фарса и уедет к своей тете.
— О, вы не знаете Миген. Она никогда не сдается и, возможно, удивит всех нас, придумав, как все повернуть в свою пользу. Мой брат говорит, что она, как котенок, который, падая, всегда приземляется на лапы.
Энн откусывала от пирожного, тщательно продумывая следующий вопрос.
— По-моему, Присцилла, это не правда. Я размышляла о том, — выражаясь, конечно, фигурально! — не считаете ли вы, будто Миген испытывает некий интерес к Лайону? Вы понимаете, о чем я?
— Признаюсь, я испытывала беспокойство в этом отношении, — легкомысленно ответила Присцилла. — Но теперь такие мысли меня оставили. Ведь Лайон знает, что Миген всего лишь горничная. Во-вторых, Миген никогда не проявляла сколько-нибудь серьезного интереса к мужчинам. Она даже не знает, с чего нужно начинать флирт. Нет, я не думаю, что это вообще ее заботит. И потом у меня впечатление, что мою подругу очаровал ваш кучер и трудностей он, по-видимому, не встречает. Странно, конечно, предполагать, что Миген Сэйерс, аристократка, владелица одной из крупнейших плантаций Виргинии, флиртует со слугой. Не сомневаюсь, что с этим буйным субъектом ей, может быть, и интереснее.
— Уверена, вы правы. Но в вашем рассказе прозвучала фамилия Сэйерс. Мне кажется, что я была знакома с ее родителями, по-моему, во Франции.
— Это, несомненно, так. Они там бывали Часто. — Присцилла обеспокоенно подалась вперед. — Вы обещаете, что никому о нашем разговоре не скажете ни словечка? Бедняжка Миген живет в постоянном страхе, что все может открыться и ее отошлют к старой тетке в Бостон. Я дала ей слово.
— И я, дорогая Присцилла, даю слово. Ничто не может вынудить меня раскрыть кому бы то ни было правду о прошлом Миген!
* * *
— Ты попадешь в затруднительное положение, если не сойдешь вниз до съезда гостей, — предупредила Миген. — Разве нельзя остановиться на какой-нибудь одной? Неужели тебе нужно перебрать все мушки?
Присцилла состроила милую гримаску. Ее изогнутые брови были подчернены жженым гвоздичным деревом, и создавалось впечатление, будто девушке понравилось ее отражение в зеркале. Что касается Миген, то ей лично казалось абсурдным красть брови, румянить губы и щеки. Но она знала, что любой ее совет Присцилла теперь пропускает мимо ушей.
— Я просто не могу сделать выбор между мушкой, изображающей страсть, — сказала она, укрепляя черную звездообразную накладку у левого глаза, — и мушкой, символизирующей кокетку. — Вторая сердцевидная накладка была прикреплена над верхней губой.
Слова «страсть» и «кокетка» Присцилла произнесла по-французски, что заставило Миген вздрогнуть и застыть при виде обеих мушек и утрированного грима.
— О, дорогая, оставь так, эффект будет просто неописуем! — Она с трудом выдавила из себя комплимент.
Присцилла сверкнула своей ярчайшей улыбкой, закрыла шкатулку с мушками и встала.
— Мне следует поспешить. Энн подчеркнула, сколь важна пунктуальность.
Миген разгладила складки на муаровом платье хозяйки, привела в порядок спускающиеся на плечи ее припудренные локоны и снова вымучила улыбку.
— Ну что же. Благодарю тебя, Миген, — произнесла Присцилла снисходительным тоном и выбежала из комнаты как раз в тот момент, когда внизу прогромыхал голос дворецкого Уикхэма:
— Сенатор Уильям Маклей!
Миген стала приводить в порядок будуар. Складывая валявшиеся повсюду нижнее белье, косметические средства, она пыталась не обращать внимания на доносящиеся снизу веселые голоса и взрывы смеха. На Миген снова накатилось ощущение тяжелого одиночества, перед ее мысленным взором встали образы Лайона и Присциллы — танцующих, улыбающихся, касающихся друг друга…
Горькие слезы наполнили фиалковые глаза Миген, заблестев на густых ресницах. Она открыла ящичек, чтобы достать носовой платок, и заметила там забытый хозяйкой веер.
Все знали, что Присцилла носит в волосах гребни с нарисованными на них миниатюрными портретами Вашингтона, а на ее веере изображено его поместье «Гора Верной». К вееру была прикреплена небольшая золотая цепочка, с помощью которой его можно было укреплять на корсаже.
Миген не сомневалась, что все эти «штучки» вполне отвечали вкусу Присциллы, но она также знала, что об отсутствии веера услышать в последующие дни придется прежде всего именно ей. Со вздохом Миген взяла веер и направилась к черной лестнице, и через несколько минут она уже притаилась в темноте холла перед ярко освещенной гостиной.
Уильям, Энн и Присцилла стояли у двери, здороваясь с гостями, о прибытии которых оповещал Уикхэм, а Смит и другие служанки принимали у визитеров верхнее платье.
Миген вспомнила, что она донельзя растрепанна. Все остальные слуги, находившиеся среди гостей, являли собой образцы накрахмаленных совершенств. Все слуги носили бингхэмовские ливреи, а прически девушек-служанок были тщательно припудрены. Ее же фартук был измазан румянами и жженым гвоздичным деревом, чепец на голове был как-то перекошен.
«О черт побери!» — вздохнув, подумала Миген и поправила чепец и локоны. Она пригладила свои юбки и вышла в ярчайше освещенную гостиную, к украшению которой особые усилия приложила Энн.
Раздвижные двери с зеркалами многократно отражали модные стулья, обитые гобеленами, закупленными в одном из самых знаменитых лондонских магазинов. Кресла палисандрового дерева были изготовлены в форме лир и отделаны фестонами из темно-красного и желтого шелка. В таких же тонах были выдержаны занавеси, а обои были, несомненно, из Франции.
Все находившиеся в гостиной бурно выражали восхищение ее красотой Но Миген открывшаяся картина волновала мало.
Особняк Бингхэмов и образ жизни его обитателей напоминал ей все, что она возненавидела в Виргинии, еще будучи ребенком.
Подойдя сзади к Присцилле, Миген раздумывала над тем, как бы незаметно передать той веер. Ей пришла мысль, что она сможет незаметно завязать золотую цепочку вокруг тонкой талии Присциллы. Жена Роберта Морриса, Мэри, оживленно приветствовала Присциллу, когда Миген крадучись продела один конец цепочки сзади Присциллы и поймала его, чуть улыбаясь при этом своей ловкости. Но в этот момент выдержка изменила Миген — она услышала голос дворецкого:
— Капитан Лайон Хэмпшир!
Миген невольно стала искать Лайона глазами и увидела, как тот стягивает мягкие замшевые перчатки.
«Да как это возможно, — удивилась она, впав в состояние агонии, — чтобы мужчина выглядел день ото дня все лучше и лучше.» Миген лихорадочно вертела в руках застежку, когда Лайон присоединился к прибывшим гостям, выстроившимся в очередь для приветствия хозяев. В этот момент Присцилла бросила на нее раздраженный взгляд.
— Веер! — чуть не плача шептала Миген.
Присцилла сжала губы и попыталась сделать вид, будто ничего не замечает.
Лайон, конечно, сразу заметил Миген. Правда, ему были видны только ее чепец и непокорные локоны. Но он почувствовал присутствие любимой даже до того, как узнал ее.
Миген увидела синие как море глаза, и самообладание оставило ее. Лайон обошел очередь гостей, ожидающих возможности поздороваться с хозяевами приема, и с озорным видом приблизился к Миген. Под его понимающим и смеющимся взглядом та порозовела, страстно желая, чтобы пол гостиной разверзся бы под ней.
— Позвольте, мисс Саут.
Длинные загорелые пальцы Лайона скользнули по ее рукам и быстро закрепили застежку. Миген бросило в дрожь.
— Спасибо, — прошептала она.
— Мне доставляет удовольствие услужить вам, пусть даже в самом маленьком деле, на которое я только способен. — Лайон явно смеялся над ней, и Миген захотелось ударить его, но она только молча присела в реверансе и быстро ушла.
Лайон, улыбаясь, наблюдал, как грациозно она спешила поскорее миновать гостей, приподнимая второпях кружевные оборки своей юбки.
За этой сценой наблюдал еще один мужчина, вручивший Смит шапку и трость с рукояткой из резной слоновой кости. Он не отрывал глаз от темных подпрыгивающих при быстрой ходьбе локонов Миген до тех пор, пока дворецкий не провозгласил:
— Майор Генри Гарднер!
Глава 19
Обе кухни стали очагами кипучей деятельности, и Миген вжалась в стену, боясь, как бы ее не раздавили. Брэмбл громогласно командовала своим носящимся взад и вперед воинством.
Столы были заставлены всякого рода деликатесами и десятками бутылок из Франции. Взмокшие повара все еще колдовали над своими чанами и горшками.
Миген была уже готова искать прибежище в комнате Присциллы, когда рядом с ней возникла милая Смит.
— Самая настоящая фабрика… Не так ли? — улыбаясь, спросила она.
— Абсолютно так, — смеясь ответила Миген. — Я уже боюсь за свою жизнь!
— Когда Бингхэмы устраивают званый прием, они делают это с истинным размахом. Я как раз хочу сделать глоток свежего воздуха. Не присоединитесь ли вы ко мне?
Миген, конечно, согласилась, и они поспешили навстречу прохладе, царившей в саду. Стоял редко выпадавший в марте мягкий вечер, и они сели бок о бок на каменную скамью.
— Гости скоро отыщут и сюда дорогу, — произнесла тихо Смит. — Но пока мы в безопасности.
— Как вам удалось уйти?
— Первый этап аврала позади. С опоздавшими гостями горничные уже сумеют управиться. — Она помолчала, вдыхая нежный, прохладный воздух. — В этом вся прелесть моего положения домоправительницы. Я могу сама себя уволить!
Миген улыбнулась и на несколько мгновений прикрыла глаза, наслаждаясь их дружеским молчанием.
— Вы когда-нибудь завидуете им? — неожиданно для себя спросила она.
Смит внимательно посмотрела на Миген.
— Никогда об этом не задумывалась… А вы?
— Нет. Я немного тоскую по веселью, но не хотела бы оказаться на месте любой из присутствующих здесь женщин. — Она рассмеялась. — Все эти их мушки и грим — уф! Если бы только они легли понять, как это глупо.
Смит кивнула:
— Мисс Уэйд и миссис Бингхэм еще выглядят умеренными щеголихами по сравнению с некоторыми. Вы обратили внимание, что на лицах многих женщин кошмарное количество белил. Доктор Раш говорил им, что в этой краске много свинца и это довольно опасно!
Миген сделала гримасу, но так и не ответила, заметив направлявшегося к ним слугу в ливрее.
— Добрый вечер, леди! — весело сказал Браун. — Мне показалось, я узнал нежный смех моей Миген!
Кучер, ухмыляясь, остановился перед ними, и женщины почувствовали аромат мадеры.
— Кевин, что это вы бродите сегодня вечером? Да к тому же еще пьете?
— Мои конюхи держат все под контролем. А что касается выпивки, так вино я только попробовал!
Смит поднялась. Она беспокоилась значительно меньше, чем Миген.
— Сейчас, когда прием уже в разгаре, я предлагаю вам, дорогая Миген, немного развлечься Идите и ради Брауна наденьте свое красивое платье и выпейте бокал вина. В течение нескольких часов — а может быть, и вообще сегодня — вы мисс Уэйд не понадобитесь. Подобные балы часто затягиваются до рассвета.
Предложение Смит привело Миген в ужас, но экономка, пребывая в веселом настроении и не замечая реакции Миген, направилась к дому.
Оставшись наедине с объектом своей любви, Браун не терял да мгновения.
— Возможно, — настойчиво произнес он, — вы хотите взглянуть на прием: посмотреть, как веселятся люди другого круга? Быть может, это изменит ваше мнение об одежде.
Даже находясь в подпитии, Кевин понимал, что к Миген требуется иной, более тонкий подход, так как она не относилась к тем девушкам, которых позволительно торопить на какие-либо действия. Однако он не захотел ждать, пока Миген под каким-нибудь предлогом убежит, и, быстро взяв за руку, повел ее через темную лужайку к застекленным створчатым дверям гостиной, откуда лился яркий свет.
Брауну пришлось немного подтолкнуть Миген, чтобы она подошла к окнам. Кевин самодовольно улыбнулся. «Как же повезло!» — подумал он. И действительно, прямо перед ними под великолепной хрустальной люстрой танцевали капитан Хэмпшир и мисс Уэйд.
Они безукоризненно исполняли сложный менуэт. Лайон и Присцилла были воплощением влюбленной помолвленной пары.
Браун заметил, как напряглась Миген, увидев их улыбающиеся лица.
— Красивая пара, — вскользь заметил Браун.
Миген отвернулась, глубоко вдохнув прохладный воздух.
— Полагаю, что в конечном счете и вы, и Смит, правы, — проворчала Миген. — Можно и развлечься. Почему бы мне, в конце концов, не воспользоваться шансом, чтобы надеть это платье!
* * *
Генри Гарднер наконец нашел момент остаться наедине с Энн Бингхэм, когда та прервала менуэт, чтобы выпить бокал шампанского, — Моя дорогая миссис Бингхэм, позвольте вам сделать комплимент в связи с таким восхитительным приемом. Красоту вашего дома превосходит лишь краса его хозяйки.
Неприятно пахнущее дыхание майора вызывало у Энн отвращение. Но она заставила себя ответить ему ослепительной улыбкой.
— Майор Гарднер, вы слишком любезны. Ведь ваш новый дом является просто выставкой прекрасного!
Румяные щеки Гарднера раздулись от удовольствия.
— Я своим домом Горжусь. Надеюсь, что в ближайшее время вы окажете мне честь и нанесете визит. Я собираюсь провести ряд праздничных вечеров.
— Ваша заграничная торговля идет хорошо?
— Доверительно скажу вам, это действительно так! Создается впечатление, что спрос на вино повышается.
Гарднер не мог не заметить, что томный взгляд Энн стал блуждать по сторонам, и понял, что ему стоит перейти к делу, пока хозяйка не ускользнула к гостям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38