Единое целое… И в то же мгновение Лорен поняла, что сама она уже никогда не будет единым целым, что часть ее всегда будет принадлежать Адриану Кэботу.
* * *
Уходящий день завершился великолепным зрелищем. Неожиданно появились облака, и лучи заходящего солнца пронизывали их, окрашивая в ярко-алый и золотой цвета. Казалось, что с небес лились струйки крови. Лорен охватила дрожь.
Адриан вновь стоял за штурвалом, и лицо его было повернуто к ней в профиль. Если бы на душе у нее было спокойно, день показался ей просто чудесным. Адриан был прекрасным спутником, заботливым и веселым. Однако он не говорил с ней ни о чем серьезном, а она не спрашивала. Ей больше не хотелось думать о серьезном, потому что чем больше она об этом думала, тем больше беспокоилась. А она уже и так была слишком обеспокоена. Настолько обеспокоена, что каждый раз, когда она смотрела на Адриана, в душе у нее все переворачивалось, она начинала нервничать, ноги ее слабели.
Завтра они доберутся до побережья штата Каролина. Завтра она насыплет песку на ось гребных колес. Завтра она предаст его самого и его команду.
Завтра… все ее «завтра» останутся в прошлом.
Великолепные краски заката стали мягче, тени таяли в надвигающихся сумерках. Вечерний бриз крепчал. Порывы ветра трепали ее волосы и платье. Она повернулась, чтобы наблюдать за Адрианом.
Его волосы тоже развевались на ветру, рубашка раздувалась на груди. Он обернулся и улыбнулся ей так, что она ощутила его необузданную радость, наслаждение этим вечером, силами природы, и было в этой их общей радости нечто настолько чувственное, что тело Лорен оказалось полностью во власти этого ощущения.
— Нет, — прошептала она, и звук ее голоса утонул в порывах ветра.
Лорен поспешила вернуться в свою каюту.
Ни за что на свете она не поддастся этой силе.
Адриан видел, как она уходит. В лице ее было нечто, похожее на панику.
В какой-то степени он мог ее понять, потому что и сам испытывал похожее чувство. Он не понял, как и почему это произошло, но Лорен Брэдли стала столь же неотделима от него, как и Риджли. Никогда прежде он не испытывал такого душевного подъема, как в тот момент, когда она смотрела на него и они вместе стояли у штурвала. Лицо ее было таким возбужденным, словно она понимала и разделяла его собственные чувства.
Ему хотелось больше узнать о ней, хотелось лучше понимать, что она чувствует. Были моменты, когда она открывалась, но это были лишь краткие мгновения. Что-то снедало ее, и это было глубоким и болезненным, и она держала это в себе запечатанным, как держат в погребе бутылку старого бренди.
А поскольку ему самому приходилось скрывать от других свои мысли и свою боль, то он не решался расспрашивать Лорен.
С самого начала его удивляло то, как легко ему с ней. Он обнаружил, что рассказывает ей о том, о чем никогда не рассказывал ни одной женщине: об Англии, о горе, связанном со смертью Терренса, о своем брате. Удовольствие — это одно. А делиться частью своей души — совсем другое дело. Но он, капля за каплей, отдавал ей свою душу. Сначала на пляже, потом после смерти Терренса и сегодня у штурвала. Теперь уже Лорен владела существенной частью его души, и он не знал, что она с нею сделает.
Стало темно. Облака над головой закрыли даже самые яркие звезды. Он чувствовал, что море собирается с силой, знал, что шторм не за горами. Сейчас он был рад шторму. Шторм ему поможет. В шторм кораблям янки еще труднее будет его увидеть. Конечно, существовала опасность столкновения, но это было ничто по сравнению с угрозой пушечного обстрела. Ему продолжало везти.
Еще несколько рейсов, и он сможет вернуться в Англию и попытаться выкупить Риджли. Может быть, Лорен поедет с ним. У нее не осталось никого из семьи, никаких родственных связей, и он знал, что Англия ей понравится. В ней была такая жажда приключений, какой он никогда не встречал у женщин, в ней были любознательность и тяга к открытиям, равные его собственным.
Начался дождь, и он подумал о том, чтобы принести плащ из каюты. Но он боялся, что может там задержаться, как это было минувшей ночью, а нужно было стоять у штурвала, поскольку начинался шторм.
Дождь освежал его тело, и ему это нравилось. Просто удивительно, до чего ему было хорошо. Сколько жизни он ощутил в себе после того, как побыл с Лорен. Теперь он окончательно свободен от своего прошлого. Это великолепное ощущение свободы!
* * *
Благодаря паровым машинам «Призрак» не так швыряло, как парусные суда, однако пароход раскачивало и бросало на волнах. Лорен, никогда не испытывавшая морской болезни, чувствовала себя неважно, вжимаясь в свою постель. Рядом с нею сидел бормотавший что-то грустное Сократ. Корабль то вздымался вверх, то опускался вниз. Зная, что Адриан на палубе, она представляла его посреди бушующего шторма настоящим викингом древних времен, смеющимся в лицо опасности.
Корабль опять ринулся вниз, и Лорен подумала о том, что все ее проблемы могут разрешиться совсем по-другому. Взгляд ее упал на чемодан, который она взяла с собой на борт. Тот самый чемодан, в котором был песок. Если продержится такая погода, то, может быть, у нее не будет возможности попасть в машинное отделение.
Лорен начала молиться. Она молилась о том, чтобы шторм не прекращался.
* * *
Но на следующий день небо опять было голубым.
Лорен узнала об этом утром, когда Дикен принес ей воды для умывания и завтрак, который она не смогла съесть. Он рассказал ей, что шторм кончился, что «Призрак» проявил себя даже лучше, чем предполагалось, и что к полудню они доберутся до побережья штата Каролина.
Лорен стало еще хуже, и не только из-за морской болезни.
Никогда прежде она не была трусихой, но теперь она пряталась у себя в каюте, сказав Дикену, что неважно себя чувствует. Он забрал с собой Сократа, потому что капитан Кэбот велел его покормить. Когда моряк потянулся за обезьяной, рот его принял суровое выражение.
— Как себя чувствует капитан?
Лорен не собиралась спрашивать, но слова вырвались сами собой.
Дикен пожал плечами.
— Никогда не знаешь, как он себя чувствует. Всю штормовую ночь он бодрствовал и останется на ногах, пока мы благополучно не доберемся до Чарльстона.
— Вы сказали, что мы вблизи побережья штата Каролина. Есть ли там патрульные суда?
— Ну да, но обычно мы замечаем их первыми и удираем. Капитан может перегнать любое судно, — повторил он свой обычный рефрен. — Скоро мы нырнем в какую-нибудь речку и подождем наступления темноты.
Лорен невольно охватила дрожь. У нее больше не оставалось времени.
Дикен обратил внимание на то, что она дрожит, но приписал это морской болезни. Сам он страдал ею всего несколько раз и сочувствовал Лорен, зная, что самое лучшее — оставить больного в покое.
— Я скажу капитану, что вы нехорошо себя чувствуете.
Лорен меньше всего этого хотелось, потому что она понимала, что тот придет ее навестить. И еще меньше ей хотелось остаться сейчас с Адрианом наедине в этой каюте.
Она покачала головой.
— Свежий воздух пойдет мне на пользу. Я поднимусь наверх, как только оденусь.
Он кивнул, и когда дверь за ним закрылась, Лорен облегченно вздохнула. До Чарльстона оставалось всего лишь несколько часов ходу.
Она постарается припомнить то, чему ее учили. Она сделает что угодно, чтобы отвлечься от мыслей об Адриане. Бородатый механике Вашингтоне был нетерпелив и настроен скептически. Он ей подробно объяснил, куда нужно сыпать песок и сколько времени потребуется, чтобы повредить ось так, чтобы гребные колеса остановились. Он не надеялся, что она это сделает, и всю эту затею считал лишь напрасной тратой времени. Он недвусмысленно дал ей это понять. Но мистер Филлипс настоял, чтобы они вновь и вновь повторили этот урок, до тех пор пока Лорен не поверила, что она сможет следовать инструкциям механика даже во сне.
Именно это ей и предстояло сделать. Не во сне, конечно, но автоматически. Безучастно. Словно не она, а кто-то другой должен был повредить корабль Адриана.
С ним ничего не случится. С его командой ничего не случится. Сколько раз уверял ее в этом мистер Филлипс? Если его корабль не сможет двигаться, ему останется только сдаться. И провести несколько недель в заключении. Больше ничего. Ему потребуются месяцы на то, чтобы достать новый корабль. Может быть, и дольше. А за это время он мог бы доставить на Юг тысячи ружей, не говоря уже о той пушке, что пряталась у него в трюме.
С ним ничего не случится. Ей пришлось в это поверить.
Она выбрала платье, которое ей шло менее других. Казалось, оно было уместным в этот день. Это было одно из платьев, которые она носила в период траура — темно-серое платье с глухим воротником и длинными рукавами. Потом она закрутила волосы в узел на затылке. Может быть, она будет выглядеть так плохо, что оттолкнет Адриана и восстановит преграду между ними.
Когда она в конце концов выбралась на палубу, солнце стояло высоко и было очень ярким. Шторм так вымыл небо, что от его сияющей голубизны было больно глазам.
У штурвала стояли первый помощник и лоцман. Неподалеку от них Адриан разглядывал море в бинокль. Сократ жался к Адриану и козырьком прижимал ладонь к глазам, словно тоже пытался разглядеть опасность. Она невольно улыбнулась, увидев, как обезьяна копирует Адриана.
Лорен посмотрела туда же, куда смотрели они. Она не увидела ничего, кроме темно-синих вод Атлантического океана и его естественных обитателей. Она не видела никаких кораблей. Лишь несколько дельфинов резвились поблизости, играя в пятнашки с «Призраком».
И вновь она взглянула на горизонт, прищурившись, чтобы солнце не мешало получше рассмотреть его. В конце концов она заметила несколько птиц, паривших в небе. Птицы! Значит, близко земля. Вот что заинтересовало Адриана, а вовсе не корабли северян.
Она невольно вновь взглянула на Адриана. На нем была та же самая одежда, что и минувшим вечером, только теперь она была сморщенной. Она явно намокла и высохла прямо на нем. На щеках его проступила щетина. Но она при любых обстоятельствах узнала бы этот силуэт. Возможно, это характерная черта английской знати — несмотря на измятую одежду, он казался воплощением гордости и высокомерия.
И как всегда, глядя на него, она испытывала неизъяснимое наслаждение. Словно ощутив ее присутствие, он оторвал глаза от бинокля и обернулся. Он внимательно оглядел ее, медленно переводя взгляд с ее волос до нижнего края юбки, потом обратно.
Взгляд этот был столь пристальным и столь интимным, что у нее было такое ощущение, словно она чувствует его прикосновение, как это было, когда они были в ее каюте. И так же, как и тогда, она испытывала слабость и беспомощность перед этой нежностью.
Когда он изучал ее одежду, глаза его весело прищурились и в лице появилось вопросительное выражение.
А потом он подмигнул ей, и она поняла, что все ее предосторожности напрасны. В некоторых отношениях он видел ее насквозь. Но видел ли он ее насквозь, когда дело касалось более важных вещей?
Неожиданно Лорен поняла, что ей хотелось бы, чтобы он помешал ей осуществить задуманное.
Адриан на мгновение взглянул на свою одежду, криво усмехнулся, а потом подарил ей одну из своих улыбок, от которых у нее замирало сердце. Он передал бинокль Джонни и направился к ней.
— Нынешнее утро довольно напряженное. Мы все время стараемся ускользнуть от патрульных судов, — сказал он, словно объясняя ей свое присутствие здесь.
— Разве их больше, чем обычно?
Он пожал плечами.
— Не намного. Вопрос в том, чтобы заметить их первыми и удрать.
— Вы можете перегнать любое судно, — процитировала она ставшую привычной фразу. Улыбка его стала еще шире.
— Ну да.
Лорен всегда поддавалась его обаянию, но сегодня он был еще более неотразим, чем обычно, — если это вообще было возможно. В нем была такая мальчишеская радость, что он казался ей более ранимым, чем когда-либо прежде. Он всегда выглядел таким ответственным, таким сдержанным, даже в тот момент, когда рассказывал о погибшем моряке. Тогда он переживал большое горе, и в те несколько бесценных для нее мгновений он поделился с нею этим горем, но все же тогда она чувствовала в нем силу, напоминавшую ей о том, кто он такой и что собой представляет.
Теперь же, когда она смотрела на его обветренное лицо с сияющими и дразнящими глазами, полными радости жизни, он казался ей открытым, доступным и незащищенным.
— Вы чувствуете себя лучше?
Его немного охрипший голос сказал ей больше, чем сам вопрос.
Она кивнула, и сердце ее забилась так сильно, что она не смогла ничего сказать.
— Дикен сказал, что у вас морская болезнь. Я собирался пойти вас навестить, но не мог оставить штурвал.
Лорен ничего не ответила.
Ей не хотелось смотреть на него, видеть в его глазах беспокойство о ней, видеть его лицо, на котором пролегли морщинки от усталости, но она не могла удержаться. Как он мог так держаться? За счет волнения? Или его увлекала жажда приключений? Или одна решимость?
Она заставила себя заговорить, желая нарушить эту волшебную атмосферу, окутывавшую их обоих, словно связывавшую их тонкими, но неразрывными нитями паучьей паутины.
— Дикен сказал мне, что мы будем ждать в реке наступления темноты.
Адриан посмотрел на птиц, которые теперь были ближе к ним.
— Через два часа, а может быть и меньше, мы войдем в речку.
— В какую речку?
Адриан пожал плечами.
— Для нас все речки безымянные. Мне кажется, что только один Джонни и знает эти названия, но он никогда их не упоминает. В Нассау много болтунов… и много слушателей.
— Даже вы сам не знаете?
— Я не хочу знать. Это дело Джонни.
— Он южанин, не так ли?
Адриан кивнул.
— Если… если что-нибудь случится с кораблем… вас, как я понимаю, освободят. А что будет с ним?
Лорен увидела, что радость в лице Адриана угасла.
— У меня есть для него британские документы, и мы научили его некоторым добрым британским ругательствам.
Лорен испытала некоторое облегчение.
— Что за добрые британские ругательства?
Адриан изобразил притворный ужас.
— Что за вопрос для благовоспитанной юной леди!
— Для благовоспитанных английских юных леди, — поправила она его, пытаясь отделить себя от тех женщин, которых он знал раньше.
— Для любой благовоспитанной юной леди, — с усмешкой настаивал он, касаясь рукой локона, выбившегося из чопорно-строгого узла волос у нее на затылке.
От его прикосновения, как от искры, казалось, завибрировал даже воздух. Его пальцы коснулись ее шеи и вспыхнувший там огонь проник в самую глубину ее тела. Она задрожала, ею овладело смущение, которое она всегда испытывала в его присутствии.
— Капитан!
Он обернулся. Джонни жестом указывал направление:
— Впереди земля.
Адриан обнял ее за талию и повел к штурвалу.
— Река?
Джонни передал Адриану бинокль, и Лорен наблюдала за тем, как он приставил его к глазам и на лице его появилась довольная улыбка.
— Ты просто чудо, Джонни, — сказал Адриан, передавая бинокль Лорен и указывая, куда смотреть.
В бинокль она увидела землю, плоские песчаные дюны, а позади них деревья. Реки она не видела.
Она вопросительно взглянула на Адриана, и его улыбка стала шире.
— Увидите, когда подойдем ближе.
— И тогда? — спросила она.
— Мы станем на якорь до наступления темноты.
— Далеко ли до Чарльстона?
— Несколько часов ходу.
Лорен немного расстроилась. Она могла посетить машинное отделение днем, но как она сможет объяснить ночной визит туда?
— Вы не хотите отдохнуть?
Адриан отрицательно покачал головой.
— Я бы предпочел насладиться обществом прелестной юной леди.
— Мне кажется, после минувшей ночи леди нуждается в некотором отдыхе.
Адриан тотчас же взглядом попросил прощения.
— Конечно. У нас будет время в Чарльстоне. Я намерен провести с вами, Лорен Брэдли, много времени.
Провести время в Чарльстоне. Лорен почувствовала, что пальцы ее слегка дрожат. Они не смогут провести вместе время в Чарльстоне. Вообще никогда не смогут.
Лорен не помнила, как ей все же удалось что-то ответить и как потом она добралась до каюты. Она не чувствовала ничего, кроме боли, и боль эта была столь сильной, что полностью завладела ею.
ГЛАВА 13
Для него это только игра. Это всего лишь пари.
Лорен тщетно пыталась себя успокоить.
Время тянулось медленно и все-таки слишком быстро.
Она слышала, она чувствовала, как машины работают все медленнее. Потом они остановились. Потом послышалось звучное громыханье опускаемого якоря.
Лорен пыталась уснуть. Видит Бог, она так мало спала минувшей ночью! Но сон не шел. А в крошечной каюте становилось все жарче и жарче, потому что корабль стоял во влажном покое южной реки.
Она открыла чемодан и долго смотрела на мешочек с песком. Медленно высыпала Лорен содержимое мешочка в ридикюль, который взяла за правило брать с собой каждый раз, когда появлялась на палубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41