Боуи стиснул зубы, стараясь не обращать внимание на боль в разбитой губе, и заговорил, повернувшись к толпе:— Здесь нет никакой «старушки Рози». Это миссис Стоун, и я буду признателен, если вы впредь станете обращаться к ней соответствующим образом и с уважением.— Ах, простите, бес попутал, — протянул Сорренсон с ошарашенным видом. — Я что-то иногда забываю, что ваша в тюрьме повенчанная жена теперь уважаемая дама.— Извольте обращаться к ней как к миссис Стоун, — повторил Боуи, сузив глаза. — В тот день, когда вы начнете называть жену преподобного Паулсона Минни, можете мою жену звать Рози.— О, ради Бога! — Рози вытерла рукой подбородок, оставив на нем грязное пятно, и свирепо уставилась на шерифа. — Теперь-то мы можем идти домой? У меня голова гудит, как барабан Четвертого июля День независимости США.
.— Попридержи свой норов, понял? — Шериф приблизил лицо к Боуи. — Лед под твоими ногами ох как тонок. На этот раз я, так и быть, не стану вмешиваться, — он бросил косой взгляд на своего помощника, — но на твоем месте я не связывался бы с законом. Ты меня хорошо слышишь, Стоун?— Мне лишние проблемы ни к чему. — Боуи в упор посмотрел на Сэндса через плечо шерифа. — Единственное, на чем я настаиваю, — чтобы к моей жене относились с тем же уважением, что и к любой женщине в округе Галливер.Сэндс было хохотнул, но шериф успокоил его грозной гримасой.— Ты мне не нравишься, Стоун. Будь моя воля, тебя бы повесили, как ты того заслуживаешь. Но полагаю, в твоей просьбе есть свой резон. — Он выразительно посмотрел на сальные пряди, свисавшие из-под шляпы Рози, и ее грязную одежду. — Может, это и смешно, но не в том суть. — Шериф повернулся к толпе с видом, свидетельствовавшим о том, что он сам не в восторге от происходящего, да что поделать. — Роз… то есть миссис Стоун, не бог весть что, и все мы это знаем. Но тут многие ей обязаны, а это что-нибудь да значит. Правда и то, что она теперь замужем. Так что ничего ужасного не случится с городом, если обращаться к ней по фамилии мужа. Передайте это остальным при случае. — Повернувшись к Стоуну, он добавил: — Я не хотел бы видеть тебя в городе некоторое время, понял?Боуи попытался помочь Рози сесть в фургон, но она, одарив его неприязненным взглядом, оттолкнула. Поджав губы, он обошел вокруг Айвенго и влез на свое сиденье с другой стороны.Помощник шерифа Сэндс сплюнул на крыльцо и крикнул им вслед:— Не думай, что тебе это сойдет с рук, Стоун!
— Угораздило же тебя сунуться! — воскликнула Рози, как только они выехали из города и покатили по прерии. — Что, черт подери, на тебя нашло? — Опустив голову, она прижала пальцы к вискам и застонала. — Господи! Сегодня весь день будет солнечно! Снег сверкает, словно из него торчат иголки.— Меня бесит, что никто в Пэшн-Кроссинге не считает нужным обращаться к тебе как к замужней даме. Это простая вежливость, в которой не отказывают ни одной женщине в округе, — процедил Боуи сквозь зубы. Ребра немилосердно ныли, а из губы сочилась кровь каждый раз, как он пытался что-то сказать.— Ха! Еще немного, и ты потребуешь, чтобы я надела юбку и шляпку с перьями! Так вот, не надейся. А если думаешь, будто в этом городе меня начнут уважать только потому, что ты так велел, то на это тоже Не слишком-то рассчитывай. — Она вытерла грязные руки о брюки. — У тебя есть виски? — Не дождавшись ответа, Рози ударила его ногой по голени. — Проклятие! Сколько раз говорить тебе, чтобы ты брал с собой бутылку, когда приезжаешь за мной?! Наверное, и курева нет!— Я не намерен помогать тебе губить свое здоровье. — Боуи протяжно вздохнул и посмотрел на нее, пытаясь представить себе, как она выглядела после ванны. — Пьянство не изменит прошлого. Пора забыть все, что было, и начать жить с чистого листа.— Меня тошнит от твоих нравоучений! Не пей, не кури, не выражайся, ничего не помни… Да мне проще перестать жить! — Рози уставилась на его крепко стиснутую челюсть. — Все никак не можешь понять, да? Если я чего и хочу в этом жалком мире, так это забыть, что он сделал со мной! И я бы забыла, будь у меня шанс высказать ему все и пристрелить ублюдка! Все было бы иначе!— Поздно думать о мести. Ты вбила себе в голову, что Фрэнк Блевинз все еще видит и слышит тебя. Он умер, Рози. Блевинз уже три года как мертв. Мне жаль, что ты ничего не высказала ему. И еще мне жаль, что жизнь несправедлива, но теперь уже ничего не изменишь. Все в прошлом.Рози поерзала на сиденье, набираясь сил для новой схватки в непрерывной баталии, которую они вели с того момента, как она рассказала Боуи о Фрэнке Блевинзе. Темный румянец разлился по ее щекам.— Он работал на этой ферме одиннадцать лет. Одиннадцать лет! И ни разу не получил дохода. Но при этом умудрялся считать себя лучшим фермером всех времен. Ладно, я докажу ему, что я лучше! Вот как я намерена победить, Стоун, вот как я покончу со всем этим. Я докажу ему, что могу управлять этой трижды проклятой фермой лучше, чем он! В этом моя месть! И клянусь, он все увидит и услышит! Не зря же я зарыла его здесь, во дворе, перед полями, где одолею его!Ничто не могло заставить Рози отступиться от ее навязчивой идеи. И как ни странно, в глубине души Боуи понимал, что ею движет. Месть — могучий стимул. И едва ли найдется много способов отомстить покойнику. Черт его знает, может, она и права. Может, собрав хороший урожай, она удовлетворит потребность в мести и ненависть умрет. Может, тогда Рози перестанет пить и к ней постепенно вернется самоуважение.— А что, если тебе не удастся сделать ферму прибыльной?— Удастся рано или поздно, потому что я лучше его.Он попытался зайти с другой стороны.— Ну ладно, допустим, ты отомстишь… а что дальше? — Рози посмотрела на него пустым взглядом, словно не поняла вопроса. — Ты что, совсем не думала о будущем?— Черт, Стоун, у меня будущего не больше, чем у тебя. — Она повернула заляпанное грязью лицо в сторону тающих островков снега, разбросанных по прерии. — Степные собачки выбрались из нор, — рассеянно заметила Рози, глядя на выводок, расположившийся справа от дороги, и повела рукой. — Возможно, покончив с этим, отправлюсь в Калифорнию, где всегда тепло. Куплю клочок земли и буду выращивать лимоны и апельсины. Зачем думать об этом заранее? — Помолчав, она устремила на Боуи пронизывающий взгляд. — После первого приличного урожая можешь сматываться на все четыре стороны, но не раньше. Ты ведь не собираешься сбежать, не дождавшись, а?— Я уже сказал, что задолжал тебе один урожай. Как только зерно будет продано, я уезжаю.— А я говорю, что ты останешься, пока мы не соберем урожай, который принесет доход.Грязь облепила колеса, и они вылезли из фургона, чтобы сбить тяжелые комья и облегчить нагрузку на Айвенго. Как обычно, Рози работала наравне с Боуи, лишь изредка морщась от боли. Это и не сходившая с лица хмурая гримаса напоминали о том, что она не ела со вчерашнего дня и что голова у нее раскалывается. Они снова забрались в фургон, и Боуи зацокал языком, натягивая вожжи.— Я думала, что стала тебе немного нравиться, — вдруг выпалила Рози. Ужаснувшись собственным словам, она округлила глаза, быстро отвернулась и натянула шляпу на самые уши, чтобы скрыть вспыхнувший на щеках румянец.Боуи удивленно посмотрел на нее:— А тебя волнует, как я к тебе отношусь?— Конечно, нет! — Рози скрестила руки на груди и, вздернув подбородок, уставилась вдаль. — Дело в том, — заговорила она, когда колеса фургона отмерили не менее полумили, — что мы уже три месяца женаты и я начала к тебе привыкать. Я даже не возражаю против твоей болтовни по утрам. Да и свою долю работы, признаться, ты честно выполняешь. Если бы еще перестал учить меня жить, мы бы отлично поладили. Но меня бесит, когда ты начинаешь говорить об отъезде. Ты мой муж и должен помочь мне отомстить, сколько бы времени это ни заняло. К тому же в армии ты больше не нужен, а ничего другого у тебя нет. Мы с тобой похожи, Стоун, тебе тоже некуда податься.Он крепче сжал вожжи, глядя вперед.— На востоке у меня есть определенные обязательства перед семьей.— Судя по тому, что ты говорил, твоему отцу, сенатору, наплевать, увидит он тебя или нет. Отец вычеркнул тебя из своей жизни в ту минуту, как услышал о твоем увольнении.Хотя Боуи и сам так считал, но слова Рози полоснули его по сердцу. Отец никогда не простит ему позорного увольнения, какова бы ни была истинная причина. Сенатор смирился бы с убийством Лютера Рэдисона, но не с увольнением из армии за недостойное поведение.— Ты права, — согласился Боуи. — Но у меня есть и другие обязательства.— Например?— Я не могу тебе этого сказать, Рози. Может быть, со временем.— Не важно, — заявила она, равнодушно пожав плечами. — Ты все равно никуда не уедешь.Чем дольше Боуи оставался в Пэшн-Кроссинге, тем не-разрешимее становилась его дилемма. Он считал непростительным по-прежнему позволять Сьюзен и отцу считать его мертвым. Вне всякого сомнения, они отслужили панихиду, и Сьюзен носит траур, отказавшись от балов и развлечений, которые так любит. Едва ли она чрезмерно горюет по Боуи — в сущности, они толком и не знали друг друга, — но вдовство для нее серьезное испытание.Что касается сенатора… наверняка в его сердце отыщется крошечный уголок, который скорбит о смерти второго сына. Боуи ненавидел себя за причиненную им боль. Но не мог сообщить им, что остался жив, не объяснив при этом, почему сразу же не вернулся домой. Горькая улыбка тронула его губы. Боуи представил себе ужас Сьюзен и негодование сенатора при известии, что он добавил двоеженство к своим преступлениям. Если военный трибунал и обвинение в убийстве не погубили окончательно репутацию Стоунов, то скандал, связанный с двоеженством, определенно довершит дело.Часто по ночам Боуи не мог заснуть, размышляя о сложившейся ситуации. Он пытался придумать способ, как сообщить семье, что его не повесили, и вместе с тем выполнить обязательства перед Рози Малви.Честь не позволяла Боуи бросить Рози. Каковы бы ни были ее побуждения, она спасла ему жизнь. И хотя он часто сожалел об этом, но теперь считал себя в долгу перед ней. Самое меньшее, что мог сделать Боуи, — так это сдержать свое обещание и помочь Рози вырастить желанный урожай.Он согласился на условия Рози только потому, что был твердо уверен: Сьюзен и Нэйту обеспечена спокойная и безбедная жизнь. Как бы сенатор ни презирал сына за то, что он навлек на семью позор и бесчестье, Боуи не сомневался: отец сдержит слово. Защитит Сьюзен и Нэйта и позаботится о них.— В тот первый день, — завидев на горизонте дом, Боуи с трудом вернулся в настоящее, — я и представить себе не мог, что когда-нибудь найду в тебе что-нибудь, достойное восхищения.— О, заткнись!— Теперь я думаю иначе. У тебя много качеств, которыми я искренне восхищаюсь.— Правда? — Рози приподняла ногу и, наклонившись, отодрала комок глины, прилипший к каблуку. — Не сказала бы, что подобная чепуха меня интересует. Но если тебе не терпится сообщить мне это, видимо, придется выслушать тебя.Боуи помолчал, вглядываясь в дом. Лодиша наверняка греет воду для традиционной ванны Рози после тюрьмы. Сегодня за ужином ее золотистые волосы будут переливаться как шелк в свете лампы, лицо — сиять цветами слоновой кости и клубники, а кожа — благоухать смесью щелочного мыла и розовой воды, которую Лодиша добавляет в ванну. Сегодня Боуи ждет одна из бессонных ночей, когда он будет ворочаться в постели, стараясь не думать, как давно не спал с женщиной.— Я восхищаюсь твоим трудолюбием, — наконец вымолвил он. — Мало кто из знакомых мне мужчин способен на такое. И ты никогда не жалуешься. Твоей силы воли хватило бы на десяток проповедников, и ты порядочная женщина.Рози закатила глаза и издала сдавленный звук, напоминающий не то восторженный всхлип, не то приглушенный смешок.— Порядочная? Едва ли кто-нибудь согласится с тобой.— Рози, посмотри на меня. — Она даже не повернула головы. — Почему ты взяла фургон, а не поехала в город верхом на Айвенго?— Ты знаешь почему. Я собиралась купить пару мешков муки и немного сахара для Лодиши.Боуи дернул головой в сторону пустого фургона.— Так где же они? Мешки с мукой и сахар?Он заметил ее смущение.— Ну? — Боуи наклонился и заглянул ей в лицо. — Я не слышу. — Впрочем, он догадывался, каков будет ответ. Рози не впервые раздавала провизию.Она понурилась.— Помнишь того толстобрюхого типа, которого собирались повесить вместе с тобой? Джошуа Уилси? На него в амбаре свалилась копна сена и чуть не вышибла из него дух. В полубессознательном состоянии он заблудился в метель и отморозил ноги в ручье. Скотчи Моррис ампутировал ему ногу по колено.— Скотчи Моррис? Парикмахер?— Никого ближе к доктору здесь все равно нет. Как бы там ни было, миссис Уилси истратила все до копейки на виски для операции и настойку опия. Да и Скотчи, знаешь ли, не станет резать ноги даром.— Поэтому ты отдала муку и сахар миссис Уилси? Разве она не из тех особ с поджатыми губами, что не удостаивают тебя ни кивком, ни приветствием на улице?— Черт, при чем здесь это? — Засмеявшись, Рози отмахнулась от него. — Если обижаться на всех, кто не сказал мне «здрасьте», придется безвылазно сидеть на ферме, верно?Боуи взял ее рукой за подбородок и повернул лицом к себе, удивляясь тому, какая упругая, а вместе с тем мягкая и податливая у нее кожа.— Проклятие, да выслушай же меня! Кто будет уважать тебя, если ты сама себя не уважаешь? Вряд ли в Пэшн-Кроссинге найдется семья, которой ты так или иначе не помогла. Однако с тобой обращаются так, будто ты заразная! Пора это прекратить!Рози дернула головой, вывернулась, и ее карие глаза сверкнули.— Если думаешь, будто в Пэшн-Кроссинге передо мной начнут снимать шляпы только потому, что ты пригрозил отделать каждого, кто не пожелает называть меня миссис Стоун, значит, ты глупее, чем я предполагала. Я не собираюсь меняться. И мне все равно.— Тебе совсем не все равно.— Заткнись, Стоун. Заткнись, дьявол тебя забери!— Перестань унижаться и научись ходить с поднятой головой.Рози выхватила вожжи из его рук и направила Айвенго к амбару.— Я чертовски устала от твоих лекций, меня тошнит от них! Оставь меня в покое!Было что-то невероятно трогательное в том, что ее маленькая фигурка вытягивалась, становясь выше, когда она сердилась. В карих глазах полыхало пламя, и казалось, вокруг Рози сверкают молнии. Боуи не мог представить себе Рози Малви степенно сидящей во главе чайного стола со сложенными на коленях руками, впрочем, как и разодетой в шелка.— Поскольку разговор перешел на твои недостатки, — вкрадчиво продолжил он, глядя на ее напряженное лицо, — я хотел бы заметить, что недоволен твоим чтением.— Только не начинай опять! Мне необходимо смачивать горло через пару-другую страниц. От чтения вслух рот пересыхает, как сушеная вобла.— Я имею в виду целые пассажи, явно принадлежащие не автору. Тебе ведь отлично известно, что никакой чародей не воскрешал Ромео и Джульетту. И виллу на Средиземноморском побережье они не покупали, чтобы жить там долго и счастливо.Рози позвала Джона Хоукинза, чтобы тот открыл дверь амбара.— Ну и что? Мне нравятся счастливые концы. А если у тебя шило в штанах от моего чтения, читай сам, пока я буду играть в шашки с Джоном Хоукинзом. — Уголки ее губ приподнялись. — Я по крайней мере его обыграю.— Черта с два! Никто не может обыграть Джона Хоукинза в шашки!Так как это было для Рози делом чести, она первая соскочила с облучка и начала распрягать Айвенго.— Иди-ка ты в дом. — Вздохнув, Боуи взял поводья Айвенго. — Лодиша заждалась тебя. — Он не сомневался, что Рози не терпится приложиться к бутылке и выкурить свою коротенькую сигару.— Ты мне не указывай! — взвилась она.Гордость заставляла ее сопротивляться, и Рози не сразу позволила уговорить себя. Боуи с улыбкой наблюдал, как она не спеша выходит из амбара с равнодушным видом, который не обманул бы и городского дурачка.Поскольку в Рози было не больше обаяния, чем у кусачего насекомого, Боуи не понимал, почему испытывает к ней симпатию. Однако чем больше узнавал ее, тем больше она ему нравилась. Рози проявляла щедрость к подонкам, не стоившим ее великодушия. Ее преданность Лодише, Джону Хоукинзу — да и ему самому — не знала границ. Ни один батрак не работал больше, чем Рози. Она ворчала по пустякам, но никогда не жаловалась, если что-то ущемляло ее интересы. В тех редких случаях, когда что-либо забавляло Рози, она смеялась легко и заразительно и недовольная гримаса сменялась чем-то таким очаровательным, что у Боуи перехватывало дыхание.После ванны она казалась ему самой красивой и желанной женщиной из всех, кого он видел. А временами Рози бывала так уязвима, что даже ребенок мог обидеть ее.Тряхнув головой, Боуи повел Айвенго в стойло и начал тщательно вытирать его. Он вспомнил вырвавшуюся у нее фразу: «Я думала, что немного нравлюсь тебе», — и что-то болезненно сжалось у него в груди.Странная, израненная женщина, на которой Боуи не имел права жениться, постепенно проникала ему в душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
.— Попридержи свой норов, понял? — Шериф приблизил лицо к Боуи. — Лед под твоими ногами ох как тонок. На этот раз я, так и быть, не стану вмешиваться, — он бросил косой взгляд на своего помощника, — но на твоем месте я не связывался бы с законом. Ты меня хорошо слышишь, Стоун?— Мне лишние проблемы ни к чему. — Боуи в упор посмотрел на Сэндса через плечо шерифа. — Единственное, на чем я настаиваю, — чтобы к моей жене относились с тем же уважением, что и к любой женщине в округе Галливер.Сэндс было хохотнул, но шериф успокоил его грозной гримасой.— Ты мне не нравишься, Стоун. Будь моя воля, тебя бы повесили, как ты того заслуживаешь. Но полагаю, в твоей просьбе есть свой резон. — Он выразительно посмотрел на сальные пряди, свисавшие из-под шляпы Рози, и ее грязную одежду. — Может, это и смешно, но не в том суть. — Шериф повернулся к толпе с видом, свидетельствовавшим о том, что он сам не в восторге от происходящего, да что поделать. — Роз… то есть миссис Стоун, не бог весть что, и все мы это знаем. Но тут многие ей обязаны, а это что-нибудь да значит. Правда и то, что она теперь замужем. Так что ничего ужасного не случится с городом, если обращаться к ней по фамилии мужа. Передайте это остальным при случае. — Повернувшись к Стоуну, он добавил: — Я не хотел бы видеть тебя в городе некоторое время, понял?Боуи попытался помочь Рози сесть в фургон, но она, одарив его неприязненным взглядом, оттолкнула. Поджав губы, он обошел вокруг Айвенго и влез на свое сиденье с другой стороны.Помощник шерифа Сэндс сплюнул на крыльцо и крикнул им вслед:— Не думай, что тебе это сойдет с рук, Стоун!
— Угораздило же тебя сунуться! — воскликнула Рози, как только они выехали из города и покатили по прерии. — Что, черт подери, на тебя нашло? — Опустив голову, она прижала пальцы к вискам и застонала. — Господи! Сегодня весь день будет солнечно! Снег сверкает, словно из него торчат иголки.— Меня бесит, что никто в Пэшн-Кроссинге не считает нужным обращаться к тебе как к замужней даме. Это простая вежливость, в которой не отказывают ни одной женщине в округе, — процедил Боуи сквозь зубы. Ребра немилосердно ныли, а из губы сочилась кровь каждый раз, как он пытался что-то сказать.— Ха! Еще немного, и ты потребуешь, чтобы я надела юбку и шляпку с перьями! Так вот, не надейся. А если думаешь, будто в этом городе меня начнут уважать только потому, что ты так велел, то на это тоже Не слишком-то рассчитывай. — Она вытерла грязные руки о брюки. — У тебя есть виски? — Не дождавшись ответа, Рози ударила его ногой по голени. — Проклятие! Сколько раз говорить тебе, чтобы ты брал с собой бутылку, когда приезжаешь за мной?! Наверное, и курева нет!— Я не намерен помогать тебе губить свое здоровье. — Боуи протяжно вздохнул и посмотрел на нее, пытаясь представить себе, как она выглядела после ванны. — Пьянство не изменит прошлого. Пора забыть все, что было, и начать жить с чистого листа.— Меня тошнит от твоих нравоучений! Не пей, не кури, не выражайся, ничего не помни… Да мне проще перестать жить! — Рози уставилась на его крепко стиснутую челюсть. — Все никак не можешь понять, да? Если я чего и хочу в этом жалком мире, так это забыть, что он сделал со мной! И я бы забыла, будь у меня шанс высказать ему все и пристрелить ублюдка! Все было бы иначе!— Поздно думать о мести. Ты вбила себе в голову, что Фрэнк Блевинз все еще видит и слышит тебя. Он умер, Рози. Блевинз уже три года как мертв. Мне жаль, что ты ничего не высказала ему. И еще мне жаль, что жизнь несправедлива, но теперь уже ничего не изменишь. Все в прошлом.Рози поерзала на сиденье, набираясь сил для новой схватки в непрерывной баталии, которую они вели с того момента, как она рассказала Боуи о Фрэнке Блевинзе. Темный румянец разлился по ее щекам.— Он работал на этой ферме одиннадцать лет. Одиннадцать лет! И ни разу не получил дохода. Но при этом умудрялся считать себя лучшим фермером всех времен. Ладно, я докажу ему, что я лучше! Вот как я намерена победить, Стоун, вот как я покончу со всем этим. Я докажу ему, что могу управлять этой трижды проклятой фермой лучше, чем он! В этом моя месть! И клянусь, он все увидит и услышит! Не зря же я зарыла его здесь, во дворе, перед полями, где одолею его!Ничто не могло заставить Рози отступиться от ее навязчивой идеи. И как ни странно, в глубине души Боуи понимал, что ею движет. Месть — могучий стимул. И едва ли найдется много способов отомстить покойнику. Черт его знает, может, она и права. Может, собрав хороший урожай, она удовлетворит потребность в мести и ненависть умрет. Может, тогда Рози перестанет пить и к ней постепенно вернется самоуважение.— А что, если тебе не удастся сделать ферму прибыльной?— Удастся рано или поздно, потому что я лучше его.Он попытался зайти с другой стороны.— Ну ладно, допустим, ты отомстишь… а что дальше? — Рози посмотрела на него пустым взглядом, словно не поняла вопроса. — Ты что, совсем не думала о будущем?— Черт, Стоун, у меня будущего не больше, чем у тебя. — Она повернула заляпанное грязью лицо в сторону тающих островков снега, разбросанных по прерии. — Степные собачки выбрались из нор, — рассеянно заметила Рози, глядя на выводок, расположившийся справа от дороги, и повела рукой. — Возможно, покончив с этим, отправлюсь в Калифорнию, где всегда тепло. Куплю клочок земли и буду выращивать лимоны и апельсины. Зачем думать об этом заранее? — Помолчав, она устремила на Боуи пронизывающий взгляд. — После первого приличного урожая можешь сматываться на все четыре стороны, но не раньше. Ты ведь не собираешься сбежать, не дождавшись, а?— Я уже сказал, что задолжал тебе один урожай. Как только зерно будет продано, я уезжаю.— А я говорю, что ты останешься, пока мы не соберем урожай, который принесет доход.Грязь облепила колеса, и они вылезли из фургона, чтобы сбить тяжелые комья и облегчить нагрузку на Айвенго. Как обычно, Рози работала наравне с Боуи, лишь изредка морщась от боли. Это и не сходившая с лица хмурая гримаса напоминали о том, что она не ела со вчерашнего дня и что голова у нее раскалывается. Они снова забрались в фургон, и Боуи зацокал языком, натягивая вожжи.— Я думала, что стала тебе немного нравиться, — вдруг выпалила Рози. Ужаснувшись собственным словам, она округлила глаза, быстро отвернулась и натянула шляпу на самые уши, чтобы скрыть вспыхнувший на щеках румянец.Боуи удивленно посмотрел на нее:— А тебя волнует, как я к тебе отношусь?— Конечно, нет! — Рози скрестила руки на груди и, вздернув подбородок, уставилась вдаль. — Дело в том, — заговорила она, когда колеса фургона отмерили не менее полумили, — что мы уже три месяца женаты и я начала к тебе привыкать. Я даже не возражаю против твоей болтовни по утрам. Да и свою долю работы, признаться, ты честно выполняешь. Если бы еще перестал учить меня жить, мы бы отлично поладили. Но меня бесит, когда ты начинаешь говорить об отъезде. Ты мой муж и должен помочь мне отомстить, сколько бы времени это ни заняло. К тому же в армии ты больше не нужен, а ничего другого у тебя нет. Мы с тобой похожи, Стоун, тебе тоже некуда податься.Он крепче сжал вожжи, глядя вперед.— На востоке у меня есть определенные обязательства перед семьей.— Судя по тому, что ты говорил, твоему отцу, сенатору, наплевать, увидит он тебя или нет. Отец вычеркнул тебя из своей жизни в ту минуту, как услышал о твоем увольнении.Хотя Боуи и сам так считал, но слова Рози полоснули его по сердцу. Отец никогда не простит ему позорного увольнения, какова бы ни была истинная причина. Сенатор смирился бы с убийством Лютера Рэдисона, но не с увольнением из армии за недостойное поведение.— Ты права, — согласился Боуи. — Но у меня есть и другие обязательства.— Например?— Я не могу тебе этого сказать, Рози. Может быть, со временем.— Не важно, — заявила она, равнодушно пожав плечами. — Ты все равно никуда не уедешь.Чем дольше Боуи оставался в Пэшн-Кроссинге, тем не-разрешимее становилась его дилемма. Он считал непростительным по-прежнему позволять Сьюзен и отцу считать его мертвым. Вне всякого сомнения, они отслужили панихиду, и Сьюзен носит траур, отказавшись от балов и развлечений, которые так любит. Едва ли она чрезмерно горюет по Боуи — в сущности, они толком и не знали друг друга, — но вдовство для нее серьезное испытание.Что касается сенатора… наверняка в его сердце отыщется крошечный уголок, который скорбит о смерти второго сына. Боуи ненавидел себя за причиненную им боль. Но не мог сообщить им, что остался жив, не объяснив при этом, почему сразу же не вернулся домой. Горькая улыбка тронула его губы. Боуи представил себе ужас Сьюзен и негодование сенатора при известии, что он добавил двоеженство к своим преступлениям. Если военный трибунал и обвинение в убийстве не погубили окончательно репутацию Стоунов, то скандал, связанный с двоеженством, определенно довершит дело.Часто по ночам Боуи не мог заснуть, размышляя о сложившейся ситуации. Он пытался придумать способ, как сообщить семье, что его не повесили, и вместе с тем выполнить обязательства перед Рози Малви.Честь не позволяла Боуи бросить Рози. Каковы бы ни были ее побуждения, она спасла ему жизнь. И хотя он часто сожалел об этом, но теперь считал себя в долгу перед ней. Самое меньшее, что мог сделать Боуи, — так это сдержать свое обещание и помочь Рози вырастить желанный урожай.Он согласился на условия Рози только потому, что был твердо уверен: Сьюзен и Нэйту обеспечена спокойная и безбедная жизнь. Как бы сенатор ни презирал сына за то, что он навлек на семью позор и бесчестье, Боуи не сомневался: отец сдержит слово. Защитит Сьюзен и Нэйта и позаботится о них.— В тот первый день, — завидев на горизонте дом, Боуи с трудом вернулся в настоящее, — я и представить себе не мог, что когда-нибудь найду в тебе что-нибудь, достойное восхищения.— О, заткнись!— Теперь я думаю иначе. У тебя много качеств, которыми я искренне восхищаюсь.— Правда? — Рози приподняла ногу и, наклонившись, отодрала комок глины, прилипший к каблуку. — Не сказала бы, что подобная чепуха меня интересует. Но если тебе не терпится сообщить мне это, видимо, придется выслушать тебя.Боуи помолчал, вглядываясь в дом. Лодиша наверняка греет воду для традиционной ванны Рози после тюрьмы. Сегодня за ужином ее золотистые волосы будут переливаться как шелк в свете лампы, лицо — сиять цветами слоновой кости и клубники, а кожа — благоухать смесью щелочного мыла и розовой воды, которую Лодиша добавляет в ванну. Сегодня Боуи ждет одна из бессонных ночей, когда он будет ворочаться в постели, стараясь не думать, как давно не спал с женщиной.— Я восхищаюсь твоим трудолюбием, — наконец вымолвил он. — Мало кто из знакомых мне мужчин способен на такое. И ты никогда не жалуешься. Твоей силы воли хватило бы на десяток проповедников, и ты порядочная женщина.Рози закатила глаза и издала сдавленный звук, напоминающий не то восторженный всхлип, не то приглушенный смешок.— Порядочная? Едва ли кто-нибудь согласится с тобой.— Рози, посмотри на меня. — Она даже не повернула головы. — Почему ты взяла фургон, а не поехала в город верхом на Айвенго?— Ты знаешь почему. Я собиралась купить пару мешков муки и немного сахара для Лодиши.Боуи дернул головой в сторону пустого фургона.— Так где же они? Мешки с мукой и сахар?Он заметил ее смущение.— Ну? — Боуи наклонился и заглянул ей в лицо. — Я не слышу. — Впрочем, он догадывался, каков будет ответ. Рози не впервые раздавала провизию.Она понурилась.— Помнишь того толстобрюхого типа, которого собирались повесить вместе с тобой? Джошуа Уилси? На него в амбаре свалилась копна сена и чуть не вышибла из него дух. В полубессознательном состоянии он заблудился в метель и отморозил ноги в ручье. Скотчи Моррис ампутировал ему ногу по колено.— Скотчи Моррис? Парикмахер?— Никого ближе к доктору здесь все равно нет. Как бы там ни было, миссис Уилси истратила все до копейки на виски для операции и настойку опия. Да и Скотчи, знаешь ли, не станет резать ноги даром.— Поэтому ты отдала муку и сахар миссис Уилси? Разве она не из тех особ с поджатыми губами, что не удостаивают тебя ни кивком, ни приветствием на улице?— Черт, при чем здесь это? — Засмеявшись, Рози отмахнулась от него. — Если обижаться на всех, кто не сказал мне «здрасьте», придется безвылазно сидеть на ферме, верно?Боуи взял ее рукой за подбородок и повернул лицом к себе, удивляясь тому, какая упругая, а вместе с тем мягкая и податливая у нее кожа.— Проклятие, да выслушай же меня! Кто будет уважать тебя, если ты сама себя не уважаешь? Вряд ли в Пэшн-Кроссинге найдется семья, которой ты так или иначе не помогла. Однако с тобой обращаются так, будто ты заразная! Пора это прекратить!Рози дернула головой, вывернулась, и ее карие глаза сверкнули.— Если думаешь, будто в Пэшн-Кроссинге передо мной начнут снимать шляпы только потому, что ты пригрозил отделать каждого, кто не пожелает называть меня миссис Стоун, значит, ты глупее, чем я предполагала. Я не собираюсь меняться. И мне все равно.— Тебе совсем не все равно.— Заткнись, Стоун. Заткнись, дьявол тебя забери!— Перестань унижаться и научись ходить с поднятой головой.Рози выхватила вожжи из его рук и направила Айвенго к амбару.— Я чертовски устала от твоих лекций, меня тошнит от них! Оставь меня в покое!Было что-то невероятно трогательное в том, что ее маленькая фигурка вытягивалась, становясь выше, когда она сердилась. В карих глазах полыхало пламя, и казалось, вокруг Рози сверкают молнии. Боуи не мог представить себе Рози Малви степенно сидящей во главе чайного стола со сложенными на коленях руками, впрочем, как и разодетой в шелка.— Поскольку разговор перешел на твои недостатки, — вкрадчиво продолжил он, глядя на ее напряженное лицо, — я хотел бы заметить, что недоволен твоим чтением.— Только не начинай опять! Мне необходимо смачивать горло через пару-другую страниц. От чтения вслух рот пересыхает, как сушеная вобла.— Я имею в виду целые пассажи, явно принадлежащие не автору. Тебе ведь отлично известно, что никакой чародей не воскрешал Ромео и Джульетту. И виллу на Средиземноморском побережье они не покупали, чтобы жить там долго и счастливо.Рози позвала Джона Хоукинза, чтобы тот открыл дверь амбара.— Ну и что? Мне нравятся счастливые концы. А если у тебя шило в штанах от моего чтения, читай сам, пока я буду играть в шашки с Джоном Хоукинзом. — Уголки ее губ приподнялись. — Я по крайней мере его обыграю.— Черта с два! Никто не может обыграть Джона Хоукинза в шашки!Так как это было для Рози делом чести, она первая соскочила с облучка и начала распрягать Айвенго.— Иди-ка ты в дом. — Вздохнув, Боуи взял поводья Айвенго. — Лодиша заждалась тебя. — Он не сомневался, что Рози не терпится приложиться к бутылке и выкурить свою коротенькую сигару.— Ты мне не указывай! — взвилась она.Гордость заставляла ее сопротивляться, и Рози не сразу позволила уговорить себя. Боуи с улыбкой наблюдал, как она не спеша выходит из амбара с равнодушным видом, который не обманул бы и городского дурачка.Поскольку в Рози было не больше обаяния, чем у кусачего насекомого, Боуи не понимал, почему испытывает к ней симпатию. Однако чем больше узнавал ее, тем больше она ему нравилась. Рози проявляла щедрость к подонкам, не стоившим ее великодушия. Ее преданность Лодише, Джону Хоукинзу — да и ему самому — не знала границ. Ни один батрак не работал больше, чем Рози. Она ворчала по пустякам, но никогда не жаловалась, если что-то ущемляло ее интересы. В тех редких случаях, когда что-либо забавляло Рози, она смеялась легко и заразительно и недовольная гримаса сменялась чем-то таким очаровательным, что у Боуи перехватывало дыхание.После ванны она казалась ему самой красивой и желанной женщиной из всех, кого он видел. А временами Рози бывала так уязвима, что даже ребенок мог обидеть ее.Тряхнув головой, Боуи повел Айвенго в стойло и начал тщательно вытирать его. Он вспомнил вырвавшуюся у нее фразу: «Я думала, что немного нравлюсь тебе», — и что-то болезненно сжалось у него в груди.Странная, израненная женщина, на которой Боуи не имел права жениться, постепенно проникала ему в душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37