Ради вас самих и ваших семей возвращайтесь на работу, пока есть такая возможность!
Бонни почувствовала тревогу, взглянув на лица тех, кого Деннинг привез себе на подмогу. Вебб взбесил их еще больше, чем Элай.
Слова «пока есть такая возможность» вызвали новый взрыв.
Элай поднял руку, пытаясь успокоить толпу, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Деннинг с вызовом выкрикнул:
– Итак, компания Мак Катчен предъявила ультиматум: забастовщиков выкинут на улицу, если они не приступят к работе.
– Завод работает в половину своей мощности, – ответил Элай, – но у забастовщиков есть еще семьдесят два часа, чтобы приступить к работе. Те, кто не сделает этого, будут заменены другими. – При этих словах жены забастовщиков побледнели, а их мужья взволновались. Деннинг и его люди были в ярости.
– Семьдесят два часа, – повторил Элай, покинул сцену и вернулся на свое место.
– Что делает на сцене Бонни Мак Катчен, вот что я хотела бы знать, – раздался вызывающий женский голос.
Бонни пожалела, что не сидит с Джиноа и Элизабет, но уходить было уже нельзя. Ее колени подгибались, когда она встала и поднялась на сцену.
– Я – гражданка Нортриджа, – твердо сказала она, – и ваш мэр, избранный законным путем! Я понимаю, это не дает мне никаких преимуществ перед вами, но мой долг вынуждает меня…
– Долг! – завопила другая женщина. Бонни ее не знала. – Послушайте только, Ангел говорит о долге!
Все засмеялись, что очень смутило Бонни. Элай направился к ней, пристально глядя в зал.
– Не прерывайте меня и выслушайте! – крикнула Бонни, охваченная негодованием. – Важно не то, что вы обо мне думаете. Главное – ваши судьбы и судьбы ваших семей! Во имя здравого смысла, остановитесь и подумайте о том, что предлагает вам мистер Мак Катчен! Неужели люди из Союза так задурманили ваши головы, что вы откажетесь от того, чего так долго ждали? – Она замолчала, переводя дыхание. Бонни не решалась взглянуть на Элая, но видела восхищение на лице Вебба, все еще стоявшего перед сценой.
– Вы думаете, эти люди из Союза заботятся о том, что будет с вами? Им нужны только ваши деньги! Если это не так, почему они не говорят, что предложения Мак Катчена прекрасны? Вы же разумные люди, подумайте сами!
Бонни повернулась и села между Элаем и Форбсом. Форбс незаметно пожал ее руку.
Собрание закончилось внезапно, и все, кроме Элая и Бонни, высыпали на улицу, оживленно переговариваясь.
Бонни сидела на сцене, чувствуя себя вконец измотанной.
– Бонни?
Она даже не подняла глаза, хотя Элай говорил очень ласково.
Элай нагнулся и взял ее за руки.
– Я вела себя, как дура, – сказала она.
– Нет!
Слезы покатились по щекам Бонни, но она даже не пыталась смахнуть их.
– Почему я веду себя, как дура? – проговорила она. – Ведь я вовсе не мэр и не имею никакого права выступать.
Элай взял ее за подбородок и вытер ей слезы.
– Ты хочешь перемен, Бонни… Что ж, в этом ничего плохого.
– Когда у меня была реальная возможность что-то изменить, я даже не попыталась это сделать.
Он вздохнул.
– Я и сам жалею об этом, Бонни. Но мы не можем вернуть прошлого.
От его слов Бонни стало очень грустно. Она жалела о том, что не пыталась раньше повлиять на Элая, чтобы изменить жизнь людей к лучшему. Но сейчас он говорил о них самих. Он не допускал возможности, что они когда-нибудь найдут пути друг к другу. Хотя Бонни казалось, что она примирилась с этим, сейчас она поняла: надежда все еще жила в ней. Только теперь она лишилась ее.
– Как печален этот мир, – грустно сказала она, спустилась со сцены и вышла на улицу.
Понедельник был таким же мрачным, как и воскресенье, и Бонни отсиживалась в магазине, как раненый зверь в берлоге. Жаркий огонь в печурке и зажженные лампы не улучшали ее настроения.
Несмотря на ненастье, на улице толпился народ. Многие останавливались и читали объявление, приклеенное Элизабет в витрине. Бонни до сих пор не уничтожила его только из-за апатии, овладевшей ею.
Было уже за полдень, когда миссис Сильвестра Кирк, президент «Общества самоусовершенствования», явилась в магазин во главе мрачной и промокшей делегации.
– Я хотела бы узнать смысл этого непонятного объявления, – произнесла она с вызовом. Ноздри ее раздувались, подбородок дрожал, на седеющие волосы был надвинут капюшон, на плечи накинут плед.
Бонни внезапно развеселилась. Она улыбнулась с наигранной приветливостью, хотя активная вражда этих женщин попортила ей немало крови.
– Объявление? – переспросила она. – О, вы имеете в виду то, что в витрине?
– Да, – раздраженно подтвердила миссис Кирк, – верно ли то, что я прочитала? Вы не хотите обслуживать членов нашего Общества?
Бонни вдруг поняла, почему Элизабет написала это объявление. Это оказалось так просто! Как же она сама не додумалась до этого?
– Наглая выходка! – пробормотала одна из женщин.
Миссис Кирк подняла руку, как генерал, призывающий отряд к порядку.
– Значит, вы намерены пренебрегать членами нашего уважаемого Общества?
Бонни все улыбалась.
– Это не пренебрежение. Я просто запрещаю вашим членам пользоваться моим магазином.
– Ну и ну, – заметила одна из воительниц, – какая чушь!
– Конечно, – продолжала Бонни, вспомнив, как унизили ее вчера на собрании, – весьма спорно, миссис Кирк, можно ли назвать ваше Общество «уважаемым»? Вы называете себя членами «Общества самоусовершенствования», а занимаетесь только тем, что разносите сплетни.
Миссис Кирк побагровела.
– Это ложь! Мы делаем многое, чтобы улучшить жизнь в городе.
– Что же вы делаете? – с издевкой спросила Бонни.
– Мы организовали продажу хлеба, – ответила Минельда Снидер, выступая вперед и злобно глядя на Бонни. – Мы купили на вырученные деньги ризы для церкви!
– Не уверена, что это богоугодное дело, поскольку многие дети сидят без ужина в Лоскутном городке.
– Мы никому еще ни в чем не отказывали, – прогремела миссис Кирк, оставив тему о ризах и голодных детях.
– За исключением пищи, – заметила Бонни. Миссис Кирк подошла к полкам в конце магазина и взяла банку гигиенического порошка. Затем, топая так, что задрожал пол, протопала к прилавку.
– Я настаиваю, чтобы вы продали мне это! – рявкнула она.
Ее сообщницы последовали ее примеру. Они хотели купить булавки, рис, кофе – и не принимали отказа. Это их право – делать покупки в магазинах: они американские граждане! Бонни взяла у них деньги, ликуя от радости. Затея Элизабет прекрасно сработала!
Вечером дождь, перешел в шторм. Всю неделю Бонни была занята, каждый день прибывали материалы: краска, гвозди, трубы и прочее. Все, даже бастующие, нанимались в свободное время строить домики.
Когда истекли семьдесят два часа, обозначенные в ультиматуме Элая, к большому неудовольствию Деннинга и его приспешников, все как один вернулись на завод. Однако не все шло гладко. Некоторые по-прежнему боялись, что компания отомстит им, как только работа возобновится, но многих не покидала надежда.
Бонни осаждали посетители. Ей, правда, пока не предложили вступить в «Общество самоусовершенствования», но бойкот прекратился. Члены общества не проявляли к ней особого расположения, но, делая покупки, платили наличными, а этого для Бонни было вполне достаточно.
В пятницу в магазин зашел Элай и сделал еще один заказ для строительства. Он был в рабочей одежде, хотя ушел с завода. Но теперь он принимал участие в строительстве домиков.
Впервые за долгое время у Бонни появились деньги. Она рано закрыла магазин и поспешила в ателье, ей нужно было переделать одно из платьев для вечеринки, которую устраивала Джиноа.
На обратном пути она столкнулась с Татом О'Бейноном, веселым, здоровым и перепачканным чернилами.
С такой гордостью, словно он сам издавал газету, Тат протянул Бонни экземпляр «Нортриджских Новостей».
– Мистер Хатчисон велел мне отдать это вам, – выпалил он, – никто, кроме вас, еще не видел ее.
Бонни стало не по себе, когда она раскрыла газету. Вебб написал еще одну резкую статью о Союзе, где называл Деннинга и его людей вымогателями и поздравлял рабочих с окончанием забастовки. Там же была еще одна статья, в которой Вебб выступил в защиту Бонни как мэра города. Вебб характеризовал ее как яркую политическую фигуру. «Боже правый, – бормотала она, – это звучит так, словно на меня снизошла благодать».
Кэтти радостно объявила, что все они приглашены на ужин к Джиноа. Видно, у мисс Мак Катчен есть какая-то новость, которая не может ждать до вечеринки, назначенной на завтра.
Заинтригованная Бонни размышляла: уж не имеет ли Джиноа видов на Сэта. От Бонни не ускользнули взгляды, которые бросала ее золовка на адвоката во время митинга в театре «Помпеи». Может ли быть, что старая дева решила выйти замуж?
Бонни улыбнулась при этой мысли, одевая Роз для предстоящего вечера. Джиноа прислала за ними экипаж и ждала их на веранде с сияющим лицом.
Бонни, держа на руках Розмари, сгорала от любопытства.
Забрав племянницу, Джиноа воскликнула:
– О, Бонни, я купила телефон и Сэт уже устанавливает его!
Бонни была разочарована. «Неужели это единственная новость?» Однако, она сказала:
– Телефон? Но здесь же нет телефонной сети.
– Пустяки! – отозвалась Джиноа, взволнованная явно не тем, что стала первой обладательницей телефона в Нортридже, – когда появится сеть, я буду, готова к этому.
Они вошли в дом, Джиноа сияла.
– Джиноа Мак Катчен, что у тебя на уме? – с любопытством спросила Бонни.
Золовка промолчала, но выразительно взглянула на Сэта, возившегося на полу с инструментами, инструкциями и мотками проводов. Он что-то озабоченно бормотал, совсем не походя на влюбленного.
Бонни коснулась плеча золовки.
– Ты что-то скрываешь, не так ли?
– Ближайшая сеть – за сотню миль! – воскликнул Сэт, покрытый испариной.
Джиноа лукаво засмеялась.
– Считай, что так, – согласилась она. Они прошли в залу, где Сьюзен Фэрли и Элизабет болтали за чаем. Сьюзен, оправившаяся после родов, но все еще оплакивающая мужа, улыбнулась Бонни.
– Я заплачу по вашим счетам, как только поправлюсь, – сказала молодая вдова.
Бонни сняла плащ и села рядом со Сьюзен. – Не беспокойтесь об этом, главное – восстанавливайте силы.
– Сьюзен хочет найти работу домоправительницы, когда поправится, – сообщила Элизабет так важно, словно Сьюзен собиралась баллотироваться в Сенат или стать капитаном океанского корабля. Сьюзен была по-прежнему худая и бледная, что было особенно заметно в ее черном платье.
– Жаль, что в детстве я не посещала школу. Моя сестра закончила ее, и теперь она машинистка, – сказала Сьюзен.
Бонни почему-то было смешно, когда говорили о машинистках: для нее это звучало странно.
– Так вы не хотите стать домоправительницей? – спросила она. Никто в Нортридже кроме Джиноа не держал прислугу, а Джиноа дорожила своей расторопной Мартой, так что устроиться было довольно трудно.
– Я бы не возражала, – призналась Сьюзен, и ее глаза, устремленные на дверь, засветились, – работать у настоящего джентльмена.
Бонни проследила за ее взглядом и вспыхнула, увидев Элая в отличном костюме, чистого и красивого. «Только через мой труп, Сьюзен Фэрли», – подумала она, решив завтра же познакомить хорошенькую вдову с Веббом. Сьюзен вполне могла увлечь Вебба, как и любого мужчину, склонного жениться.
Все внимание Элая было поглощено Розмари, которая кинулась к нему, и смело забралась к нему на руки. Любовь к девочке светилась в его лице, Бонни была тронута и встревожена: если Элай привяжется к девочке, он может отобрать ее.
Когда он вышел через французские двери, ведущие в сад, Бонни почти сразу последовала за ним, убеждая себя, что ею движет только родительская любовь.
Элай и Роз были уже на берегу пруда и любовались лодками, плескавшимися у причала. Бонни знала, что лодки когда-то подарил Элай и Джиноа их дед.
– Кататься! Кататься! – кричала Розмари, указывая пухлой ручонкой на лодки.
У Бонни душа ушла в пятки.
Элай засмеялся. Не замечая Бонни, он понес Роз к воде: – Твоя тетя хочет, чтобы ты поскорее поужинала. – Элай вгляделся в одну из лодок, – Что это?
Роз тоже посмотрела туда и закричала от восторга.
– Кукла! – воскликнула она, – кукла!
Элай нагнулся и вынул из лодки большую куклу с золотистыми локонами и закрывающимися глазами. На ней было нарядное розовое платье, отделанное серебряной нитью.
Роз задыхалась от радости, когда Элай дал ей куклу. Вдруг он заметил Бонни.
– Ты избалуешь девочку, – сказала Бонни.
– Это сущий пустяк, мне просто хотелось порадовать мою дочь.
Бонни, готовая расплакаться, через силу улыбнулась.
– Она без ума от кукол. Где ты купил такую прелесть?
– В Спокейне, – ответил Элай, лаская глазами Бонни, – у меня был свободный день, помнишь?
– Как тебе живется у Эрлины? – спросила она и сразу же пожалела, что заговорила на такую неприятную тему.
– Нормально, – ответил Элай, – еда хорошая, а с Веббом Хатчисоном мы ладим. – Бонни заметила, что он чем-то опечален.
Глава 18
– Молись, чтобы не было дождя, – сказала Джиноа Бонни, когда они вешали китайские фонарики на одну из веревок, натянутых на заднем дворе.
Бонни укрепила оранжевый фонарик и улыбнулась, спускаясь со стремянки и передвигая ее немного вперед.
Джиноа нашла работу для всех. Сьюзен и Элизабет устанавливали на траве проволочные ворота для крокета, а Элай и Сэт выносили во двор стулья и столы.
– Не беспокойся, – отозвалась Бонни, вновь залезая на стремянку и прикрепляя еще один фонарик, – сегодня хороший закат.
Джиноа посмотрела на небо.
– Не так уж он хорош. Да и вода в реке слишком высока для этого времени года.
Все были обеспокоены тем, что вода в Колумбии сильно поднялась. Если интенсивное таяние снегов на вершинах гор продолжится и пройдет хоть еще один сильный дождь… Бонни отогнала дурное предчувствие.
– Давай надеяться на лучшее, – сказала она, – завтра ты устраиваешь вечеринку, и она должна быть великолепной.
Джиноа казалась взволнованной, хотя, увидев Сэта, застенчиво улыбнулась. Бонни снова передвинула стремянку, а Джиноа подала ей другой фонарик, на этот раз ярко-голубой.
– У меня странное предчувствие, – заметила Джиноа.
Бонни, стараясь сохранить равновесие, вешала фонарик.
– Что за предчувствие?
Джиноа вздохнула.
– Ешьте, пейте, и будем веселиться, – процитировала она, – ибо завтра всех ждет смерть.
Бонни замерла, держа руки над головой и уставилась на золовку.
– Боже, Джиноа, откуда такая мрачность? Ты здорова?
Не ответив, та протянула ей другой фонарик.
К вечеру приготовления были закончены: китайские фонарики повешены, столы расставлены, ворота для крокета укреплены в траве.
Бонни присоединилась к разговору, который завязался в большей из двух гостиных. Удрученная мрачным настроением золовки, она никак не могла сосредоточиться. Наконец, она пошла наверх, чтобы приготовить все для спящей Роз и забрать ее домой.
Бонни не заметила, когда Элай покинул гостиную, но, войдя в комнату, она увидела его возле Роз. Он наблюдал за спящей дочерью.
– Не разбуди ее, – сказал он, когда Бонни брала девочку на руки.
Розмари обвила руками шею новой куклы. Что-то вроде предчувствия Джиноа зашевелилось в душе Бонни.
– Нам пора домой, – прошептала она.
Элай взглянул в лицо Бонни.
– Куда – домой? Где твой дом, Бонни?
Бонни подошла к окну и отдернула занавеску. В темноте не было видно реки, но Бонни чувствовала ее зловещую близость.
– Иногда, – вздохнула она, – я думаю, что в жизни вообще нет постоянного пристанища. Мы порхаем, как мотыльки, то здесь, то там, но, может быть, у нас и не будет настоящего дома, пока мы не вернемся к Богу.
В темноте мерцали огоньки – освещенные окна домов Нортриджа.
– У тебя сегодня философское настроение, – тихо заметил Элай, – что-нибудь не так?
«Все не так», – хотела сказать Бонни, но промолчала. Она отвернулась от окна и, решив не думать больше о реке, спросила:
– Это была твоя комната в детстве?
Элай удивился.
– Разве ты не помнишь? Мы провели здесь нашу первую брачную ночь.
Бонни помнила, и воспоминания не потускнели со временем. Она была невинна, ей было страшно, и она хотела Элая. Он занимался с ней любовью так нежно, что страх скоро исчез.
– Ты проявил тогда доброту и чуткость, – сказала она.
– Я любил тебя. – Эти слова прозвучали так, словно объясняли все.
– Как странно, что ты вообще заметил меня.
Элай подошел к ней и взял ее за руки.
– Увидеть тебя – значит полюбить. Думаю, что и Хатчисон, и Даррент согласятся со мной.
Его близость сейчас пугала ее: она не хотела вновь оказаться во власти его чар. Поэтому Бонни резко переменила разговор.
– Ты заметил, как Джиноа смотрит на Сэта? Как по-твоему, я принимаю желаемое за действительное, или она любит его?
Руки Элая скользили по ее обнаженным плечам – о, зачем она надела такое открытое платье?
– Сэт и Джиноа были когда-то близки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28