Работа оказалась труднее, чем предполагал Элай, он пристроился у одного из горнов и бросал лопатой уголь в раскаленную топку, пока не взмок и не заныли мускулы.
Все тайком наблюдали за ним, копошась возле тигелей, охладителей и сортируя руду. Когда раздался гудок, возвещавший обеденный перерыв, рабочие сгорали от любопытства.
Взяв сэндвич грязной рукой, Элай заставил себя есть. Все, конечно, уверены, что он вот-вот сломается. Он должен доказать им, что этого не произойдет.
Когда двенадцатичасовая смена закончилась, Элай настолько выдохся, что еле передвигал ноги. Он все же отметился, надел куртку и прорвался сквозь строй пикетчиков. Сэт поджидал его у ворот на коляске, но Элай сделал вид, что не замечает его. Остальные добираются домой на «своих двоих», он поступит так же. Глаза слипались от усталости, когда он дотащился до отеля. Не умываясь и даже не сняв одежду, он рухнул на кровать и заснул мертвым сном.
Через несколько часов Элай проснулся от ноющей боли в суставах. Бормоча проклятия, он выбрался из кровати, доковылял до ванной комнаты и напустил в ванну такую горячую воду, что поднялись клубы пара. Стиснув зубы, он погрузился в обжигающую воду, решив вытерпеть любую пытку, лишь бы расслабились натруженные мышцы.
Послышался осторожный стук в дверь.
– Убирайся, Сэт, – простонал Элай.
– У меня бренди, – заискивающе сказал Сэт, – с доставкой. Двойная доза.
Элай сменил гнев на милость.
– Заходи.
Сэт принес бренди в прозрачном бокале и протянул Элаю.
– Безумец, – добродушно проговорил он.
– Это я уже слышал, – ответил Элай, сделав несколько глотков, – скоро ли мне возвращаться в эту преисподнюю?
Сэт вынул из жилетного кармана часы и взглянул на них, подняв брови. Его очки так запотели от пара, что пришлось сдвинуть их на лоб, чтобы разглядеть циферблат.
– Около двух часов, хотя пойдешь ты туда, или нет, вопрос весьма спорный.
– Я должен идти, – мрачно сказал Элай.
– Почему?
– Потому что люди не будут мне доверять, пока не убедятся, что я могу делать то же самое, что каждый день делают они. Разве ты не понимаешь? Для них я – избалованный внук Джошуа. Они знают, что у меня много денег и до вчерашнего дня я ни разу не запачкал рук.
Сэт вздохнул.
– Я тебя понимаю.
– Хорошо, – сказал Элай, – это меня радует. Действительно, радует. А сейчас убирайся отсюда и дай мне умереть с достоинством, прошу тебя.
Когда Сэт ушел, Элай покончил с бренди, вылез из ванны и вернулся в комнату. Горничная будет клясть его, на чем свет стоит, когда увидит, во что превратил он идеально белую ванну, впрочем, какое ему до этого дело.
Мышцы по-прежнему ныли, когда Элай, сменив одежду, надел ботинки и спустился по лестнице, захватив пакет с едой. Он поел жареных цыплят в буфете и вскоре был возле завода, пробираясь вместе с другими, работающими во вторую смену, мимо орущих забастовщиков.
Эта ночь была еще хуже предыдущей. Духота казалась более нестерпимой и каждая лопата с углем вызывала боль в пояснице, но он не бросал работу до самого гудка. Сегодня он даже не мог заставить себя есть, хотя пища была нужна ему не меньше, чем отдых. Кусок застревал в горле, но Элай не сдавался, зная, что заболеет, если хоть что-нибудь не проглотит.
– Поешьте, мистер Мак Катчен, – сказал парень, работавший у соседнего горна, – никто не продержится двенадцать часов, если не подбросить в глотку немного топлива.
Элай положил сэндвич в пакет. Его доброжелатель, перепачканный сажей, походил на негра, и Элай знал, что и сам выглядит не лучше.
– Как тебя зовут?
– Бенджамин Роллинс.
– Давно здесь работаешь?
– Больше пяти лет, думаю. Начал десятилетним, – с гордостью ответил Роллинс.
– Десятилетним, – пробормотал Элай. В десять он пускал кораблики в пруду позади дедовского дома.
– Да, сэр. Поначалу смотрел за тигелями, но я оказался сильным и шустрым, поэтому меня вскоре перевели к горну. Оплата вдвое выше.
Элай только кивнул, не в силах продолжать разговор. Он взглянул на свои почерневшие руки в волдырях и печально улыбнулся, вспомнил слова деда, что нельзя требовать от рабочих того, чего не можешь сделать сам.
– Кое-кто удивляется, зачем это вам, мистер Мак Катчен? – спросил Роллинс, его глаза не отрывались от пакета Элая, – Богатые люди, как вы, не стоят с лопатой у топки.
Элай молча протянул ему сэндвич. Чем больше люди удивляются тому, что он работает наравне со всеми, тем лучше.
– Ну, если вы не хотите есть, – белки сверкнули на черном лице Роллинса. Он схватил сэндвич, протянутый Элаем, и запихнул его в рот.
В шесть часов утра, когда Элай вновь вышел на свет Божий, он с изумлением увидел, что Бонни ждет его у ворот. Она была очень свежей и хорошенькой в своем платье в розовую и белую клетку, ее волосы блестели под лучами солнца. Элаю захотелось броситься к ней и заключить ее в объятия.
– Ты что, спятил? – шепотом спросила она, приноравливаясь к его шагам. Каждое движение отзывалось в нем болью, но будь он проклят, если позволит Бонни догадаться об этом. – Ты не можешь заниматься такой работой!
– Благодарю за участие, – ответил Элай, – твой муж знает, что ты здесь?
Бонни закусила губу и опустила голову, и Элай почувствовал мучительную нежность к ней, заметив шелковистые пряди волос, упавшие ей на шею. Ему так хотелось поцеловать ее!
– Элай…
Он старался скрыть свою радость.
– Да, миссис Хатчисон?
Бонни остановилась и, прищурив глаза, взглянула в вымазанное сажей лицо Элая. Десятки людей с любопытством смотрели на них.
– Строительства жилья для рабочих вполне достаточно, Элай. Возможны и другие уступки. Но ты не обязан приносить себя в жертву из-за того, что богат.
– Я и не приношу себя в жертву, Бонни, – возразил Элай, – мне не безразличны эти люди, и я хочу, чтобы они знали об этом.
– Взгляни на себя! Ты так измучен, что еле держишься на ногах. Боже, как ты перепачкан! Это что – забота? – Она вздохнула. – Я скажу тебе, что это такое, Элай Мак Катчен – это безумие!
Элай пошел по дороге: на них смотрели рабочие, и у него все болело.
– Мне кажется, что твое присутствие здесь неуместно.
– Я не дам и… Меня не волнует, уместно это, или нет! Кто-то должен просветить твою чугунную голову, прежде чем ты угробишь себя!
Он ухмыльнулся.
– Если вы беспокоитесь о моем здоровье, миссис Хатчисон…
– Не смей так называть меня!
– Это же твое новое имя, не так ли?
Ее прекрасные глаза округлились и сверкнули.
– Да! Да, грубиян!
Рабочие обогнали их, многие продолжали оглядываться.
Элай понизил голос.
– Ты не упомянула о муже в ту ночь, когда мы занимались любовью. Может, у тебя такая привычка: путаться с другими за спиной у Хатчисона, Бонни?
Она влепила ему пощечину, но тотчас отдернула запачканную сажей руку. Ее глаза стали почти черными, а щеки пунцовыми.
Элай шел не спеша и задумчиво улыбаясь. Он покачал головой, будто вспомнив о чем-то.
– Я, видно, старомоден. Мне не понравилось бы, если бы моя жена позволяла другим мужчинам купать себя.
Бонни хотела возразить, но потеряла голову от злости. Как она могла выкрутиться, не сказав ему о том, что все это ложь? А такое признание было бы для Элая целительным бальзамом.
Больше всего Элаю хотелось затащить Бонни в кусты и долго заниматься с ней любовью.
– Ты так же вопишь в постели с Веббом, как и со мной? – съязвил он.
– Воплю? – Бонни остановилась, чтобы не упасть.
– Да, – цинично повторил Элай, – вопишь?
– Я… нет!
– Но ты же вопила, когда была со мной. И говорила такое, что мне неловко и повторить.
Казалось, покраснеть больше было невозможно, но Бонни покраснела. Издав сдавленный крик, она подхватила юбки и побежала к магазину. За спиной у нее раздавался язвительный смех Элая.
Глава 12
– Не думаю, что Элай верит в эту выдумку, – сказала Бонни Веббу, как только он вошел в магазин.
– И тебе тоже доброе утро, – вымученно ответил он, и устало облокотился на прилавок.
Бонни посмотрела на свою руку, вымазанную о щеку Элая, и нахмурилась. Зачем она сделала эту глупость – подошла к нему? Ей следовало бы знать, как он глух к доводам разума.
– Этот чурбан…
Вебб с шумом выдохнул:
– Бонни!
Бонни поморщилась и плечи ее поникли:
– Прости, ты что-то хочешь?
Вебб выпрямился, и в его голубых глазах появился упрек.
– Я хочу жениться на тебе, хочу, чтобы выдумка стала правдой.
Их брак казался таким заманчивым два дня назад, когда они обсуждали все это. Но теперь выяснилось, что она тогда многого не учла, главное – своей непреодолимой любви к Элаю, причинившему ей столько боли. Вдруг он попытается снова ее соблазнить? Устоит ли она? Никто другой ей не опасен, но Элай… Допустим, она выйдет замуж за Вебба, а потом предаст его? Вебб этого не переживет!
А Розмари! Разве можно заставить ее жить во лжи, убедив девочку, что ее отец Вебб, а не Элай? Ведь она уже зовет его папой. Бонни не допускала и мысли о том, чтобы потерять дочь, но и обманывать ее не хотела. Но если они осуществят этот безумный план, ей придется лгать Розмари, как и всем прочим.
– О, Вебб, я не знаю, что делать, – призналась она, едва решаясь взглянуть на него. Воспоминания о ночи, проведенной с Элаем, жгли ее. Что сказал бы Вебб, узнав об этом? Желал бы он и тогда, чтобы она стала его женой?
– Я думал, мы уже решили, что делать, – мягко сказал Вебб.
Бонни подняла шторы на окнах и вытерла сажу с ладони.
– Мы не можем жить во лжи, Вебб. Мы не можем сказать Роз, что ты ее отец. Это дурно.
– Я буду ей хорошим отцом.
Бонни знала, что это правда: она видела, как нежен Вебб с Роз, как терпелив, заботлив и добр. Да, он будет хорошим отцом, и он будет с Роз всегда. Если Элай заберет ребенка, он почти наверняка переложит заботы о ней на нянек и гувернанток, а сам будет уделять ей мало времени. А когда она станет старше, он отошлет ее в частную школу: богатые именно так воспитывают своих детей.
– Я не уверена, что смогу стать такой женой, которая тебе нужна, – проговорила Бонни, надеясь, что Вебб поймет ее правильно.
Но Вебб не понял того, что крылось за этими словами.
– Я не могу ждать вечно, – грустно сказал он и, надев шляпу, вышел.
Бонни, очень подавленная, занялась обычными делами. Теперь, когда она не танцевала в «Медном Ястребе», денег почти не было. Скоро она не сможет содержать магазин, тогда ей придется выйти за Вебба хотя бы для того, чтобы не умереть с голоду.
Она была погружена в эти безотрадные мысли, когда в магазин вошел улыбающийся Сэт Кэллахан.
Бонни испугалась. Может Кэллахан пришел предъявить документы, связанные с дальнейшей судьбой Роз.
– Ты пришел поговорить о моей дочери?
Сэт вынул платок, вытер лоб и шею. Бонни знала эту привычку Сэта, который потел и зимой и летом, так как очень тепло одевался.
– Я здесь по другим делам, миссис Мак Катчен. Вы слышали, полагаю, что Лоскутный городок решено снести?
Бонни знала, что на южной окраине города строят новые дома: в таком месте, как Нортридж, такие новости распространяются быстро.
– Да, слышала. Не слишком ли поздно, как ты думаешь?
Сэт снял очки и протер их платком.
– Может, и так, но лучше поздно, чем никогда. Я хотел бы кое-что заказать, миссис Мак Катчен: краску, гвозди, инструменты, арматуру и прочее. Все, кроме леса.
Бонни открыла рот. Этими товарами так давно никто не интересовался, что она не сразу поняла, о чем идет речь.
– У вас есть каталоги? – спросил Сэт. – Боюсь, нужных нам материалов у вас окажется маловато.
Бонни вынула из-под прилавка стопку каталогов, и Сэт тут же начал их просматривать.
– Карандаш и бумагу, если можно, – попросил Сэт, углубившись в каталоги. Как только Бонни дала ему карандаш и бумагу, Сэт начал делать какие-то пометки.
– В домиках будет водопровод? – удивилась Бонни, заглянув в его пометки.
Адвокат продолжал писать.
– О да. Мы хотим провести и электричество, хотя нам едва ли удастся скоро создать достаточные источники питания в этих отдаленных районах.
Бонни оживилась.
– Это твоя идея или Элая?
– Строительство домиков – затея Элая, – ответил Сэт. Он оторвался от бумаг, и в глазах его сверкнуло озорство. – Однако он не давал мне указаний, где приобретать нужные материалы.
Бонни была готова расцеловать Сэта за то, что он выбрал ее магазин. Он дал ей первый реальный шанс заняться бизнесом по-настоящему.
– Спасибо, Сэт. Я очень ценю это.
– Конечно, вам понадобятся средства, – сказал Сэт, обрадованный благодарностью Бонни. – Едва ли поставщики пожелают предоставить кредит на такую сумму.
«Насчет поставщиков, – подумала Бонни, – сказано, пожалуй, слабовато. Они уже по горло сыты ее неоплаченными счетами». Вспомнив еще об одном возможном препятствии, Бонни нахмурилась.
– Элай, возможно, будет недоволен, – предупредила она Сэта.
– Элай вам не враг, миссис Мак Катчен. – Сэт наконец оторвался от списка. – Знаю, временами он ведет себя враждебно, но я не ошибаюсь.
Слова Сэта почти убедили Бонни, но она не могла полностью полагаться на его мнение. Она знала наверняка, что Элай ее презирает. Пятидесятидолларовая банкнота доказала это неопровержимо, а если он и бывал иногда добр, то лишь потому, что чего-то от нее хотел. Молчание, по-видимому, встревожило Сэта, он снял очки и начал тщательно протирать их.
– Элай – не только мой патрон, миссис Мак Катчен, – он мой друг. И я очень хочу, чтобы он был в добром здравии.
Бонни забеспокоилась.
– Ты имеешь в виду непосильную работу на заводе?
– Я уверен, что Элай привыкнет и вполне справится с ней. Он сильный, как бык. Но меня беспокоит его душевное состояние.
– Душевное состояние?
– Он никак не может примириться со смертью Кайли и до сих пор глубоко страдает, и это отражается на его здоровье.
Любое упоминание о Кайли ранило Бонни, она тоже все еще оплакивала его, но все же у нее есть Розмари, и это огромное утешение. Элай же очень одинок.
– Элай никогда не плачет, – сказала она, – я знаю, он глубоко страдает, но никогда не плачет.
– Да, – Сэт смутился, почувствовав себя неловко. Возможно, он решил, что сказал лишнее и подвел друга. – Миссис Мак Катчен, можно ли мне взять эти каталоги в отель? Для оформления заказа понадобится много времени.
Бонни обрадовалась возможности переменить тему и отвлечься от воспоминаний о прошлом. Ее очень встревожили слова Сэта о душевном состоянии Элая.
– Не могу отказать столь почтенному клиенту, – пошутила она.
Сэт сложил каталоги.
– О да, я совсем забыл. Мисс Джиноа просила передать вам это. – Он вынул из пиджака яркий голубой конверт. – Она устраивает в следующую субботу загородный пикник и надеется, что вы придете.
– Пикник? – Как может Джиноа устраивать пикник, когда вокруг все рушится! Бонни взяла конверт и сломала восковую печать.
– Желаю удачи, миссис Мак Катчен, – сказал Сэт, выходя.
Бонни подняла глаза от приглашения.
– И тебе удачи, Сэт. И большое, большое спасибо!
Сэт покраснел.
– Пока не за что, – ответил он.
Бонни принялась за работу, весело напевая. Она протирала полки и с удовлетворением думала о своей предприимчивости. Ей необходимо пополнить запасы и, возможно, расширить продажу женской одежды. Члены «Общества самоусовершенствования», давно бойкотирующие ее магазин, не устоят перед соблазном взглянуть на новые модели одежды. Все шло как обычно: Бонни работала и мечтала, Тат мыл витрины, а Кэтти вышла погулять с Розмари.
Не успела за Кэтти закрыться дверь, как Тат заметил:
– Эта Кэтти толковая. Я спросил, как она обходится без школы, и она сказала, что знает больше учителей.
Протирая тряпкой банки с компотами, Бонни улыбнулась.
– Кэтти очень любознательная. Будь у нее время, она не отрывалась бы от книг.
– Она читает слишком много, – недовольно сказал Тат, – удивительно, как она до сих пор не ослепла.
– Ага, – произнесла Бонни. – Что с тобой, Тат? Ты тоже хочешь чему-нибудь научиться?
Тат поразмыслил, затем вновь занялся витриной.
– Не знаю, мэм, но скажу, что хотел бы быть таким, как мистер Мак Катчен, или мистер Хатчисон, или хотя бы как Форбс Даррент. Лучше зарабатывать головой, а не стоять у тигеля или бросать лопатой уголь.
Бонни задумалась. «Элай живет, как все, родившиеся в богатых семьях, Форбсу Дарренту вряд ли стоит подражать, но Вебб достоин восхищения».
– Ты мог бы спросить мистера Хатчисона, не нужен ли ему ученик. Возможно, он согласится учить тебя.
Тат просиял, но вдруг лицо его вытянулось.
– Я не слишком хорошо читаю, а пишу еще хуже. Как же мне научиться писать статьи?
– В газете работают люди разных профессий. Например, наборщики. Мы с Кэтти могли бы помочь тебе научиться хорошо, читать и писать.
Тат выбрался из витрины, чуть не раздавив при этом соломенную шляпу, и его лицо озарилось надеждой.
– Думаю, мисс Кэтти придется по нраву газетчик, не так ли?
Бонни едва сдержала улыбку, но сказала очень серьезно:
– Тат, ты можешь стать журналистом, если, любишь эту работу, а не для того, чтобы понравиться девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28