— Кто-нибудь может вскипятить воду? — с дрожью в голосе спросила она.
— Вода грязная, — сказал Гилфорд. — Я очищу поверхность раны вином.
Его заявление рассердило Франки, и она строго взглянула ему в лицо.
— Вам известно что-нибудь об антисептике? — спросила она.
— Вы, — ответил Гилфорд, — вы не единственная чужестранка здесь, девушка.
Франки была ошеломлена. Машинально она погладила потный лоб Брадена.
— Когда? — спросила она едва слышно. В это время рядом никого не было, поскольку Аларис вышел, а остальные продолжали состязаться в поединках.
— В семьдесят втором, — сказал Гилфорд. — Я прибыл сюда, чтобы сделать перерыв в моей лечебной практике в Лондоне. Я страдал от того, что вы, американцы, называете — потерять надежду, ориентиры в жизни. Я заснул там, а проснулся здесь, в этом времени. Долгое время я думал, что сошел с ума.
Франки внимательно кивала, но не проронила ни одного слова. Мерлин не упоминал о том, что здесь были и другие путешественники во времени. Но почему?
— О чем вы разговариваете, что вы оба обсуждаете? — спросил Браден, медленно, с трудом подбирая нужные слова. Его лицо покрылось восковой бледностью, и хотя его тело было холодным, он вспотел.
— Так, о всякой чепухе, о королях и капусте, — ответил Гилфорд. — Вам необходимо лежать, чтобы сохранить силы.
Аларис вернулся с вином и лечебными травами. Гилфорд использовал винный спирт для промывания раны. В течение процедуры Браден терял сознание и вновь приходил в себя, а врач рассказывал Франки спокойным тоном о том, что он делал.
— Вы знаете, я никогда не хотел возвращаться назад. Это может показаться странным, но я чувствую, что принадлежу этим местам, этим людям. А как вы? Откуда вы родом?
Франки пыталась вдохнуть собственные силы в тело Брадена и не смотрела ему в лицо, когда отвечала.
— Был тысяча девятьсот девяносто третий год, когда я покинула родные места. И я из Сиэттла, штат Вашингтон.
— Хмм-м, — произнес Гилфорд, закрывая рану Брадена бальзамом, сделанным из трав. — Ему придется носить ужасный рубец от раны, в этих условиях я не могу наложить швы. Я был в Сиэттле однажды, по туристической путевке. Мы с женой летели сначала туда, затем в Нью-Йорк и Чикаго, а потом на пароходе до побережья Аляски. Незабываемые впечатления.
Браден глупо рассмеялся.
— Полет, — сказал он. — Интересная картина: ты — Гилфорд летящий. Ваши руки не устали?
Несмотря на то что ее глаза были красны и полны слез, Франки тоже рассмеялась.
— А где другие? — спросила она.
— Другие путешественники во времени? — Гилфорд остатками вина отмыл руки от крови. — Почти несомненно, кто-то есть, но я пока встретил вас первую, и это большая удача. — Он подозвал Алариса, который наблюдал процедуру обработки раны на расстоянии, и попросил его привести еще людей, чтобы поднять Брадена наверх, в его комнату.
— До сих пор вы были слишком беззаботны, Франческа, — укорил он ее сразу после ухода Алариса. — Эти люди боятся того, чего они не понимают, и то, чего боятся, они стараются уничтожить. Вы должны держать язык за зубами и не вести себя так вызывающе.
Франки почувствовала некоторую слабость от его слов и ухватилась за край стола.
— Я не дура, доктор, и не хочу быть повешенной или сожженной на костре. Обещаю — буду впредь осмотрительной. Кроме того, я беспокоюсь о здоровье Брадена, как долго ему придется лежать до выздоровления? — она затаила дыхание, ожидая ответа Гилфорда.
Он вздохнул, сложил свои большие руки на животе:
— Сандерлин поправится, я уверен, у него есть сила воли и физическая закалка. И по моему мнению, он встанет на ноги и пойдет через день-два, хотя я предпочел бы, чтобы он отдохнул.
У Франки было двойственное ощущение: она одновременно чувствовала радость и ужасную опустошенность. То, что Браден поправится, замечательно, но что он опять будет участвовать в турнире и может быть убит в течение недели, это было ужасно.
— Вы — его врач! Не могли бы вы приказать ему оставаться в постели до полного выздоровления?
Гилфорд печально покачал головой:
— Никто не может запретить этому человеку делать то, что он пожелает.
Франки доверительно сообщила ему относительно неожиданной встречи с Мерлином и о том ужасном предсказании, которое сделал волшебник, но лишь в самых общих чертах. Она чувствовала себя очень уставшей: так много всего произошло с того момента, когда она открыла глаза утром, и казалось, что целое десятилетие пробыла в каком-то оцепенении.
Гилфорд понравился Франки, несмотря на первое впечатление, которое, к счастью, оказалось ложным. И было приятно сознавать, что она не одна обнаружила себя в другом столетии.
— Вы здесь уже давно?
— Примерно двадцать лет, — ответил Гилфорд. — Я совершенно счастлив быть здесь, — наконец Гилфорд удостоил ее улыбкой. — Я — врач и, взглянув на вас, сразу понял, что вы выросли в мире, где была относительно чистая вода для питья, здоровое питание, прекрасное медицинское обслуживание и так далее. Большинство людей вокруг нас, заметьте на всякий случай, весьма слабые создания.
Франки все еще держала руку Брадена и невольно положила ее к себе на грудь.
— А что герцог? Он определенно не похож на остальных!
Гилфорд улыбнулся Брадену, который забылся сном, вероятно, не без участия трав доктора.
— Нет, он не похож на них, он не приспособлен к этим условиям, как вы и я.
Аларис вернулся с двумя крупными мужчинами, и они перенесли Брадена в его комнату. Франки до середины дня сидела с Браденом, затем, убедившись, что он спит, вышла подышать свежим воздухом и уточнить ситуацию. Она добралась до часовни, которую нашла с трудом, попадая не в те комнаты. Та помещалась на первом этаже, в другой стороне от большого зала. Она не была набожной, но духовно богатым человеком и, сидя в небольшой комнате, на скамье из грубоотесанных досок, перед рядами свечей, просила: “Господи, покажи мне путь и скажи, что делать, укажи способ, как спасти, спасти Брадена от меча”. Готового ответа не последовало. Но Франки верила, что есть способ и она должна найти его.
Спустя час она вернулась в комнату Брадена и застала его сидящим на постели и пьющим эль из деревянной кружки. Цвет его лица значительно улучшился, но настроение было невеселым.
— Почему, Франческа? — спросил он хрипло, пронизывая ее острым взглядом. — Почему вы вмешались в поединок? Из-за потери внимания я мог бы быть убит.
Франки стояла в некотором отдалении, хотя и понимала, что он не бросится на нее и не причинит ей зла.
— Я извинилась перед вами. И я бежала, чтобы предупредить вас о чем-то.
Браден нахмурился и бросил ей:
— Предупредить меня? О чем?
Она волновалась. Было нелегко решиться. Браден, вероятно, не поверит ее рассказу, она не убедит его.
— Я встретила колдуна, сегодня, его имя Мерлин. Он сказал, что вас собираются убить в течение этой недели, на турнире.
Браден вновь наполнил чашу из кувшина, стоявшего на столе, и сделал большой глоток, затем наполнил рот снова так, что надулись щеки. Опять проглотил напиток, а голос его был глух, как будто шел из самой глубины тела.
— Колдун, — повторил он с иронией.
Франки вспыхнула, когда услышала иронические нотки в его тихой речи, и слабо выдохнула в ответ:
— Да.
Герцог не смотрел на нее, когда спросил:
— Аларис был с вами? Он тоже видел волшебника? — раздражение в голосе Брадена относилось не к волшебнику, а к Аларису.
Несмотря на некоторое расстройство и страх, Франки почувствовала волнующее удовольствие от того, что Браден ревнует ее.
— Нет, — ответила она, зарабатывая доверие. — Аларис ничего не видел. Он был в каком-то оцепенении, в дурмане, все это время и пришел в чувство, лишь когда Мерлин позволил ему это.
Браден внезапно вытянулся, схватил ее за руку и сжал ее. Его лицо исказила мучительная гримаса, не связанная с раной на бедре.
— Франческа, — прошептал он, — обещай мне, пожалуйста, что не будешь говорить ни с кем о волшебнике или о чем-либо подобном, лишь со мной.
Она села на край кровати и нежно улыбнулась ему. В эти мгновения Франки была наполнена ощущениями радостного возбуждения и одновременно неясной печали, все это глубоко охватило ее душу. Она любила Сандерлина, и любовь эта была на всю жизнь. Она смахнула вьющиеся локоны ждущих мытья волос со лба.
— Я обещаю, я попробую, но я очень импульсивна и иногда слова слетают с моего языка до того, как я успеваю подумать.
Браден взял ее руку, поднес к своим губам и с заботой и нежностью поцеловал ее.
— Вы с Гилфордом разговаривали об очень странных вещах сегодня, — сказал он после некоторой паузы. — Он всегда отказывается объяснить его странный талант и уверенность. Вы тоже откажетесь?
Осторожно, не касаясь повязки на ноге Брадена, Франки устроила себе место подле него, повернулась лицом к нему.
— Я все расскажу вам, — сказала она. — Но я так боюсь, Браден, так боюсь.
— Почему? — он осторожно играл ее локоном, мягко крутя его на пальце. Нежность шевельнулась где-то в глубине ее сердца. — Я знаю, что есть что-то противоречивое в вас, но обещаю, что буду защищать вас, если придется, от всего на свете.
Франки задела его самые сокровенные струны души. Ей было грустно, почему она не могла встретить этого человека в ее собственное время, где у них могла бы быть такая счастливая совместная жизнь. Здесь они будут вместе всего одну неделю. Она вздохнула, теснее прижалась к нему и начала рассказывать о Сиэттле и других современных городах. Рассказала ему о полете в Нью-Йорк на огромном реактивном самолете и о пересечении Атлантики и приземлении в Лондоне. Браден выслушал всю историю в ошеломляющей тишине, ни разу не прерывая ее. Франки говорила о своем приезде в деревню Гримсли, на средневековый карнавал, который бывает там каждый год для туристов, о том, как взяла напрокат костюм, о явлении Мерлина в витринном окне, о неожиданном путешествии во времени. Когда она закончила рассказ, Браден приблизил свое лицо и взглянул в глубину ее глаз.
— Как один человек может придумать такую сказку?
Слезы покатились по ее щекам.
— Я ничего не придумывала, Браден, — сказала она. — Это все правда, я снова видела волшебника сегодня утром, как уже говорила вам. Он сказал, что вы должны бы были родиться в мое время, в будущем, но произошла какая-то ошибка, и вы появились здесь. И вас собираются убить на турнире на следующей неделе, если вы не отложите поединок.
Его лицо как бы окаменело, и Франки увидела в его светло-карих глазах замешательство и желание верить ей.
— Я не трус и не хочу, чтобы по всей Англии говорили, что я послушался слов какой-то колдуньи.
Франки встала и выпрямилась, разочарованная и уязвленная, хотя знала, что он вряд ли поверит ее рассказу.
— Ладно, вы такой твердолобый, самонадеянный человек и не желаете выслушать доводы других людей. Хорошо, прекрасно, я не намерена болтаться здесь, ничего не делая, лишь быть свидетелем, как вас проткнут мечом.
Она хотела повернуться и убежать из комнаты, из замка и из деревни тоже, но Браден схватил ее за руку очень быстро и задержал.
— Вы были счастливы каждый день, когда мы были здесь вместе, не так ли? — спросил он хриплым голосом. — Сознайся, колдунья, — вы влюблены в меня?
Да, это было так, и это плохо. Она влюбилась. Но она не позволит Брадену знать об этом.
— Конечно, нет, — она постаралась подумать, что Аларис больше в ее вкусе.
— Что?! — Браден резко оборвал ее, и цвет его лица, такой здоровый за мгновение до этого, переменился.
Франки отвернулась, кусая губы. Она ничего не могла добавить к сказанному: ложь была слишком грубой, а правда слишком свята.
— Взгляни на меня, Франческа, — приказал строго Браден.
Она взглянула, но не потому, что сильно хотела этого. Она презирала свое страстное желание, даже если и поддалась ему.
— Все-таки вы ангел или ведьма? — спросил который уж раз Браден. — Вы умудрились опутать меня своими чарами. Я должен быть с вами, и не важно, что я при этом получу или потеряю, просто мы должны быть вместе. В вас я вижу мать и воспитательницу моих детей и все мои надежды и печали.
Франки пристально взглянула на него, при этом сильно удивившись перемене внутри нее, широте и глубине любви к этому человеку. Она тепло улыбнулась, затем, отстранившись, встала на ноги.
— Саймон Мордаг, — позвал он и дернул колокольчик вызова. — Я хочу, чтобы он привел священника.
* * *
Франки говорила ему:
— Браден, остановись, подумай. Мы не можем пожениться — мы из разного времени, из разных вселенных! Кроме того, вы даже не знаете меня достаточно хорошо, как и я не знаю вас.
— Все происходит в свое время, — сказал Браден, откидываясь на подушки и опираясь на свои могучие руки. — Моя мать прибыла с севера, чтобы выйти замуж за моего отца, и они увиделись в первый раз только на церемонии бракосочетания, — он самостоятельно поднялся с кровати, и Франки видела, как у него немного подогнулась раненая нога. — Та женитьба вышла весьма удачной.
Франки пропустила это замечание.
— Лучше бы вам оставаться в постели.
Браден ходил взад-вперед по полу, его скулы напрягались, а лицо было бледным, со следами мучительной боли. Он ничего не возразил. Мордаг появился достаточно скоро, кланяясь и шаркая, и сильно испугался тому, что его хозяин уже на ногах после такой раны.
Он разговаривал на староанглийском наречии и удивлялся, почему Франки понимала Брадена и Алариса, но не понимала его речь. Браден велел Мордагу сходить и привести священника, но перед этим он должен сходить за служанками, которые должны подготовить “леди” для свадьбы.
— Я еще не дала согласие на ваше предложение, — заявила Франки, немного сконфуженная. — Вы несколько торопитесь, вам не кажется?
— Нет, — ответил Сандерлин печально. Обычный цвет лица вернулся к нему, и он начал двигаться более легко. — Теперь, когда мой сын и наследник уже уютно устроился в вашем чреве, не рано. Теперь не возникнет вопроса о законнорожденности его.
— Но точно так же можно сказать, что не будет ребенка, — возразила Франки. — Мы были вместе всего лишь один раз, вы знаете.
Сандерлин улыбнулся:
— Одного раза бывает достаточно. Я полагаю, что так бывает даже в вашем отдаленном мире.
Франки взглянула на него с изумлением и затем спросила:
— Вы верите мне?
Он подошел к ней, нежно, двумя пальцами поднял локон ее волос, опустил на место.
— Во-первых, — сказал он со смущенной улыбкой, — я думал, что вы лишились некоего пристанища, когда страдали от мозговой лихорадки. Но факты убедили меня в том, что вы достаточно крепки не только телом, но и характером, — Браден остановился, перевел дыхание, поцеловал ее в лоб. — Да, я верю вам, Франческа, хотя не могу утверждать, что понимаю, как такое могло случиться.
Франки положила голову ему на грудь, почувствовав, как его руки успокоились у нее на плечах. Она ощущала себя почти сконфуженной из-за внезапно нахлынувших чувств к Сандерлину, хотя знала, что на самом деле это только путешествие во времени.
— Возьми меня в Лондон, — сказала она, пытаясь отвлечь внимание Брадена от Сандерлин Кип и от турнира. — Пожалуйста, дорогой, мы должны пожениться как можно скорее.
Браден согнутым пальцем осторожно приподнял ее подбородок, чтобы можно было смотреть в глаза.
— Я буду счастлив взять тебя в Лондон, представить там при дворе. После турнира.
Непреодолимая печаль охватила все существо Франки, но вместе с тем она одновременно испытывала сильное желание ответить ему резко.
— Вы желаете умереть? — спросила она сердито, отстраняясь от него, но не совсем покидая его объятья. — Почему вы все еще игнорируете то предупреждение?
Он вздохнул, и она увидела, какая физическая боль отражалась в его глазах.
— Я не могу избежать того, что мне предопределено сделать, — сказал он с осторожным укором. — Это дело чести. Кроме того, если моя смерть предрешена волей небес, то было бы плохо для меня бежать в Лондон.
Прежде чем Франки смогла привести другой аргумент, она поняла, что в любом случае это бесполезно. В это время пришло несколько служанок собирать ее. Они проводили ее в меньшую комнату, внизу, где большой медный котел грелся на огне.
Франки вымылась, высушила и расчесала волосы, и женщины нарядили ее в платье, от которого немного пахло плесенью, но оно было из прекрасного белого бархата. Она сходила в другую комнату, взяла венок из высохших цветов, принесенных еще из другого времени. Брадена в комнате не было. Он ждал ее в часовне, бледный и хмурый, но когда она подошла к нему, в его глазах вспыхнули огоньки. Он испытывал немалую боль, но научился подавлять ее, вероятно, в результате рыцарских упражнений и тренировки.
“Что ты делаешь, Франческа Виттер? — спрашивал разум Франки, когда она спешила в узкий придел храма, чтобы встать возле будущего мужа. — Этот мужчина не реальный — он только призрак, кучка костей, покрытая плесенью и пылью, лежащая в склепе часовни!
1 2 3 4 5 6 7 8