А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Джастин мягко отцепил пальцы девушки, сжимавшие рукав фрака, повернулся и направился к выходу. В гостиной поднялся шум, дамы ахали, кавалеры осуждающе качали головами, ропот нарастал, но Эмили уже ничего не слышала, кроме неумолчного рева морского прибоя.Позднее она нашла герцога в оранжерее Гримуайлда. Косые лучи полуденного солнца пробивались сквозь матовое стекло высокой стены, высвечивая небольшой фонтан, утопавший в зеленых ветвях и экзотических цветах. Джастин сидел на краю фонтана, по одному срывая лепестки с пышного бутона розового куста. Видимо, бутон был не первый — красные лепестки усыпали его ноги.В закрытом помещении было жарко и душно, рубашка прилипла к телу, и кончики длинных волос Джастина свернулись кольцами на шее. Только сейчас Эмили заметила, что он уже давно не стригся и волосы отросли почти до плеч.Девушка присела на край фонтана позади герцога, расправив платье, обезображенное кровавым пятном. Из руки Джастина вырвался и медленно спланировал к ногам лепесток розы, Эмили проводила его глазами, перевела взгляд на руку и вновь залюбовалась красотой и изяществом пальцев Джастина. «Неужели это руки убийцы?» — тревожно отозвалось в голове.Герцог вскинул голову и посмотрел вдаль. Эмили знала, что он не видит цветов, а перед его глазами сейчас стоит берег моря, залитый неверным светом луны. В эту минуту оба видели одно и то же, их слух полнился не журчанием воды в фонтане, а шумом морского прибоя.— Ники пропадал почти неделю, когда я наконец решил отправиться на поиски, — заговорил Джастин мертвым голосом. — Вначале нам и в голову не пришло волноваться из-за его отсутствия. Он не раз и раньше уходил куда-то, не считая нужным ставить нас в известность, и, бывало, исчезал надолго. Но на этот раз имелись причины для тревоги. До нас дошли слухи о конфликте, возникшем между маори и европейцами, а это могло вызвать кровопролитие.После долгих поисков, — продолжал Джастин, — удалось обнаружить только окровавленное тряпье, некогда служившее Ники пиджаком. Потом я попал в засаду, устроенную маори на расстоянии менее одной мили от нашего лагеря, и пришлось бежать, спасая свою шкуру. В тех краях живет племя туземцев, не имеющих ничего общего с дикарями, которых ты встречала на Северном острове. Это племя хаухау, они фанатики, исповедуют культ ненависти к белым. Если случалось захватить в плен европейцев, хаухау подвергали их страшным пыткам, издевались, расчленяли тела убитых, в общем, творили чудовищные вещи. Лучше не рассказывать.Эмили сжала руки коленями, чтобы не поддаться искушению дотронуться до любимого, погладить его по плечу.— Я расстрелял все патроны, оставался всего один заряд в пистолете, — продолжал Джастин с горьким смешком. — Я приберег его для себя на случай, если возникнет угроза попасть в плен. Сдаваться живым не собирался.От погони удалось оторваться, и, когда я достиг побережья, позади не было слышно шума. У входа в палатку горел фонарь, значит, Дэвид решил меня дождаться. Если бы мы сразу столкнули лодку на воду, могли бы спастись. Хаухау не оставили нам иного выхода, только бежать. — Голова Джастина упала на грудь. — Однако я не решался выйти на открытое место и довольно долго прятался в прибрежных кустах. Если бы я обнаружил себя, меня ожидала бы верная смерть. Поэтому я медлил, выжидал и тут вдруг вспомнил о тебе.Эмили опустила ладонь в прохладную воду фонтана и пошевелила пальцами.— В тот момент почему-то вспомнилось, как Дэвид однажды обменял свои кожаные перчатки, которыми очень дорожил, на кусок отполированного янтаря, чтобы сделать тебе подарок. Не знаю отчего, но это воспоминание придало мне мужества, я воспрянул духом, проскочил открытое пространство, добежал до палатки, силы были на исходе, и я наверняка упал бы, но тут на помощь подоспел Дэвид. «Господи! Джастин, что стряслось? Где Ник? Что, самое худшее? Хуже, чем мы предполагали?» Он был вне себя, плохо соображал, и понадобилось немало времени, чтобы убедить его, что все пропало — Ники, золото, твое приданое. У нас ничего не осталось, но Дэвид отказывался в это поверить. Я тряс его за плечи, проклинал на чем свет стоит, но не мог привести в чувство. Тогда я сказал: «Черт бы тебя побрал, Дэвид, раскинь мозгами, пойми, что времени у нас в обрез. Надо немедленно спустить лодку на воду, иначе не уйти, нас тоже прикончат».С кончика носа Эмили скатилась крупная слезинка, упала в воду и бесследно растворилась.— Я силой поволок Дэвида через пляж к лодке, но он вырвался и кинулся назад к палатке. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким, как в тот момент. Казалось, во всей вселенной не осталось больше никого, я был последним белым человеком на свете. В этот момент послышался шум погони. Из густых зарослей выскочила толпа дикарей, и все вокруг покрылось татуированными голыми телами. Они облепили палатку, как муравьи, я крикнул Дэвиду, чтобы он поберегся, и бросился ему на помощь. Но туземцы уже выволокли его из палатки, схватив за руки и за ноги, а он сопротивлялся изо всех сил. Дэвид что-то кричал, но я не мог разобрать слов, потому что хаухау устроили жуткий гвалт.Эмили не сводила глаз с Джастина, невольно любуясь его чистым профилем.— Я размахивал пистолетом, не решаясь выбрать мишень. Врагов было слишком много, а у меня остался всего один заряд, и тут внезапно я понял, что хочет сказать мне Дэвид. Он кричал: «Пристрели меня! Ради всего святого, Джастин, пристрели меня!» Он бился, выл, молил, а я не мог сдвинуться с места, глаза застлали слезы, и даже толком прицелиться не было никакой возможности. А дикари тем временем продолжали тащить Дэвида и в любую секунду могли исчезнуть в зарослях. — Джастин уронил голову на грудь и закончил: — Тогда я выстрелил.Эмили зажмурилась, и перед глазами прошла трагическая картина, в ушах еще звучал грохот выстрела, и ноздри щекотал едкий запах пороха. Потом в оранжерее, как некогда на морском берегу, воцарилось гробовое молчание. Мертвая тишина отныне связала их навеки и разъединила навсегда.— Дэвид обмяк и безжизненно повис в руках туземцев, они перестали галдеть, замерли и уставились в мою сторону. Я понял, что наступил мой черед, и принялся их дразнить: «Ну что же вы, сволочи? Идите сюда, попробуйте меня взять, гады! Чего ждете, черт возьми?» В ответ дикари просто бросили Дэвида на песок и растворились в темных зарослях. — Джастин понуро опустил плечи. — Должен тебе признаться, такого я никак не ожидал. Это было самое худшее из всего возможного. До сих пор не могу простить хаухау, что они меня не убили. Когда я поднял Дэвида на руки, на его пальцах заблестела золотая цепочка. Он не расстался с часами даже в пылу схватки с туземцами. Тогда я понял, почему Дэвид не побежал со мной к лодке, а вернулся в палатку. Он хотел забрать часы, на крышке которых был твой портрет.Эмили вскочила на ноги, слушать дальше не было сил. Когда она подошла к двери и взялась за дверную ручку, Джастин тихо ее окликнул:— Эмили!Глядя ей прямо в глаза, он твердо сказал:— Единственное, о чем прошу, помни, что я никогда тебе не лгал.— Но и всей правды никогда не говорил, — возразила Эмили дрогнувшим голосом.Она осторожно закрыла за собой дверь, и последнее, что бросилось в глаза, — это смятый лепесток розы, вылетевший из безжизненных пальцев Джастина.Герцог скользил по коридорам притихшего Гримуайлда, не производя ни малейшего шума. Он точно знал, какие половицы пропустить, чтобы не скрипнули, с какой стороны обойти столик, чтобы не задеть и не обрушить стоящие на нем фотографии в серебряных рамках. Звуки шагов приглушал ковер с густым ворсом. Часы внизу пробили два раза.Казалось, он наяву переживал один из собственных кошмаров, мучивших его по ночам далеко не первый год. Как и во сне, впереди тянулся бесконечный коридор, в конце которого виднелась дверь, но с каждым новым шагом она все больше от него удалялась. Можно было идти вечно и никогда не достигнуть цели.Но вот наконец и заветная дверь. Джастин вытер вспотевшие ладони о брюки и взялся за дверную ручку. Никогда раньше он не чувствовал, какая она холодная, а сейчас мороз продрал до костей и словно замерло сердце, до того момента грохотом отдававшееся в ушах. Усилием воли Джастин заставил непослушные пальцы сжаться и медленно повернуть ручку. Она чуть поддалась и застыла на месте. Он крутанул сильнее, но с тем же результатом.— Эмили! — позвал герцог хриплым шепотом. — Эмили, прошу тебя, пожалуйста…Рука сжалась в кулак, так и подмывало треснуть по двери, навалиться плечом, сорвать ее с петель, но Джастин знал, что это бесполезно. Если даже удастся выломать дверь, за ней окажется глухая непроницаемая стена, которую ни свалить, ни пробить невозможно, потому что она построена из недоверия и обманутых надежд.Рука безвольно упала, черной волной накатило отчаяние. Джастин шел сюда, втайне уповая на то, что под покровом темноты как-то сгладится страшная его провинность и Эмили сжалится, позволит утопить горе в жарких объятиях. Но теперь стало ясно, что правда никуда не денется, а встанет между ними незримой и непреодолимой преградой. Вспомнились недавние события и далекое прошлое, стало горько и обидно. Нет, былого не вернешь, не перечеркнешь и не перепишешь. С ним приходится жить, как бы ни было тяжело на душе.«Ах, если бы знать, что ждет впереди! Если бы можно было предугадать случившееся! — терзался мыслями Джастин. — Я бы прошлой ночью не выпустил ее из своих объятий. Просто смотрел бы на нее, чтобы навсегда запомнить курносый носик, ямочку на щеке, ласковые и непокорные кудри, вдыхал бы теплый аромат ее кожи, чтобы унести его с собой, и память об этом согревала бы в холодные ночи, которые мне суждено провести в одиночестве до конца моих дней».— Прощай, любовь моя, — одними губами прошептал герцог, положил ладонь на дверь и молча постоял немного, расставаясь с мечтами о счастье.Эмили сидела на полу, прижав колени к груди, и слушала, как замирают вдали шаги Джастина. Когда наступила полная тишина, девушка сжала виски, провела ладонями по волосам, словно пыталась изгнать духов, что-то нашептывавших на ухо.«Не нужна я никому, никому не нужна, — шумело в голове. — Он произнес когда-то: „Я сказал, что ты мне не нравишься, но никогда не говорил, что не люблю тебя…“ Что же делать? Ведь он убил моего отца. А еще было: „Я вернусь за тобой, клянусь“. Так что же делать? Верить и любить или забыть, забыться… забыться навсегда».Эмили раскачивалась из стороны в сторону, мотала головой и до боли кусала губы. Раздирали душу противоречивые мысли и эмоции, в мозгу рождались странные видения. Дорин протягивала ведро с углем, злобно улыбалась, поддразнивала. Тонкие губы Николаса складывались в презрительную усмешку. Из моря выходил Джастин, на бронзовой коже сверкали капли воды, длинные темные волосы трепал сильный ветер. Высокий отец неуклюже сгибался, чтобы встать на колени перед дочерью, застегнуть пуговицы, оправить пальто и собрать ее на прогулку по первому снегу.Картинки возникали и пропадали, а на смену приходило иное видение. Маленькая девочка пускалась в танец по темной комнате и вдруг, остановившись, заглядывала Эмили в лицо. Во взоре ребенка читалось сострадание, девочка явно не могла понять, почему люди причиняют друг другу невыносимую боль.Внезапно Эмили поняла: это она сама, такой она могла бы стать, если бы отец не погиб от пули, выпущенной ее любовником. Да, именно такой она могла вырасти: доверчивой, любящей, твердо убежденной, что жизнь прекрасна и мир населен исключительно добрыми и отзывчивыми людьми. И она бы выросла и стала девушкой, а со временем дождалась бы человека, умного и красивого, как отец, и он бы полюбил ее, и они были бы счастливы.Именно этого ребенка Джастин одарил своей любовью, а потом нанес смертельную рану, утаив жестокую правду. Сложись ее жизнь иначе, Эмили могла бы ему все простить, но позади у нее годы одиночества, она выросла в условиях, когда каждый новый день нес с собой испытание на прочность, мучение и пытку, когда нужно было бороться и доказывать свое право на самостоятельность, выстоять и сохранить чувство собственного достоинства. Сейчас внутри бушевала буря, грозившая разметать, разнести в клочья любовь.Эмили протянула руку, чтобы коснуться лучезарного личика девочки, но та отпрянула и растворилась в темноте. 32 «Если ты когда-нибудь задумаешься над прошлым, хотелось бы надеяться, что не будешь судить меня слишком строго…» На следующий день после завтрака в дверь комнаты Эмили постучал Пенфелд и несколько напыщенно объявил:— Их светлость просят вас почтить своим присутствием его кабинет.«Что у него с голосом? — подумала Эмили. — Вконец охрип, бедняга, как будто с перепоя. Или у меня просто воображение разыгралось?»— Передай их светлости, что я незамедлительно откликнусь на его призыв, — в тон слуге ответила девушка.Одеваясь, она решила выглянуть во двор и убедилась, что под ее окном по-прежнему слоняется один из слуг, которого Эмили приметила еще до завтрака. Сейчас он стоял перед розовым кустом, изучая голые ветки с таким вниманием, словно решил посвятить этому занятию всю оставшуюся жизнь. Девушка взяла с умывальника тазик, до краев наполненный горячей водой, и выплеснула на голову ничего не подозревающего соглядатая.— Черт побери! Что за напасть? — заорал слуга, отплевываясь и отряхиваясь, как мокрый пес.— Привет, Джейсон, — вежливо поздоровалась Эмили. — Прости, пожалуйста. Никак не ожидала, что кто-то окажется под моим окном.Паренек вскинул глаза, и при виде Эмили веснушчатое лицо его расплылось в застенчивой улыбке.— Да все в порядке, мисс Эмили, — засмущался он. — Мне велели осмотреть розовые кусты на предмет…— Ищешь жучков-вредителей? — подсказала Эмили.— Ага, точно, их самых, — с готовностью согласился паренек. — Говорят, в этом году пропасть вредителей.— Ну, что ж, тебе остается возблагодарить небо, что я не додумалась вылить наружу содержимое ночного горшка, — сказала Эмили равнодушным тоном и поспешила закрыть окно.Спустя некоторое время она снова выглянула в окошко и с удовлетворением отметила, что совершенно мокрый Джейсон, с одежды которого ручьями стекала вода, образовав небольшую лужицу под ногами, теперь занял позицию на почтительном расстоянии от стены дома, но глаз с ее окна не спускает.Открыв дверь, Эмили обнаружила, что Пенфелд покорно дожидается ее выхода.— Я провожу вас, мисс, — коротко объяснил он свое необычное поведение.— Вижу, нынче тюремщикам новую форму выдают, — мимоходом заметила девушка, щелкнув пальцем по накрахмаленному воротничку слуги.Однако Пенфелд не поддался на провокацию и проводил Эмили до кабинета в полном молчании. Девушка вошла маршевым шагом и застыла по стойке «смирно» перед массивным письменным столом. Джастин равнодушно посмотрел на нее поверх очков для чтения и вновь углубился в бумаги, раздраженно черкая пером.— Надеюсь, после нашего вчерашнего разговора тебе стало ясно, почему я не мог рассказать тебе всей правды значительно раньше, какими мотивами при этом руководствовался? — спросил герцог, не поднимая головы. Перо скользило по плотным белым листам, скрепленным в матерчатой папке.— Мне все предельно ясно. Ты предпочел остаться в Новой Зеландии для того, чтобы заняться самобичеванием. Насколько я понимаю, ты испытываешь некое наслаждение, терзаясь чувством собственной вины, предаваясь самоуничижению и при этом жалея самого себя. Спешу довести до твоего сведения, что не считаю себя вправе лишать тебя этих маленьких удовольствий. Каждому свое.Перо натужно заскрипело и воткнулось в бумагу, Джастин поднял глаза и внутренне содрогнулся. Перед ним стояла новая Эмили. На ней было знакомое кремовое шерстяное платье и привычные ленточки, вплетенные в каштановые кудри, но выглядела она по-иному. Плечи расправлены, голова гордо вздернута, стальной блеск во взоре.С нарочитой медлительностью Джастин отложил перо и отчеканил:— Я прекрасно осознаю, что не вправе просить тебя о чем бы то ни было, но в данном случае, увы, без твоей помощи мне не обойтись.— Может, чего починить? — участливо поинтересовалась Эмили, наклонившись над столом. — Небось дырка в рубашке? Прикажете зашить? Или что заштопать?Герцог взвился над столом, грохнул кулаком и, казалось, готов был уже закатить пощечину девушке, но быстро взял себя в руки и продолжил беседу язвительным тоном:— Спасибо, чинить ничего не надо. Требуются иного рода услуги. К слову сказать, у бича, который я использую для самобичевания, слишком короткая ручка. Впрочем, не беда. На роль бича вполне подойдет твой длинный ядовитый язык, судя по тому, с каким удовольствием ты пытаешься меня отхлестать.Их лица были так близко, что герцог мог бы пересчитать все веснушки на курносом носу девушки. Ее глаза задорно сверкали, а у него перехватило дыхание от ярости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49