– Ваша мать была доброй католичкой, и она сейчас на небе, я в этом не сомневаюсь.– А мой отец? – глаза молодого человека чуть потемнели, сделавшись более злыми.Священник неловко шевельнулся в кресле.– Графа связывали с его Церковью ирландские корни. Но это не означает, что я забуду о вашей душе, Тревельян.Ниалл едва не улыбнулся.– Touche, отец; однако вы еще не объяснили причину своего визита. Она, конечно же, не связана с моей годовщиной…– Ах… это не так. Помнится, вы родились в полночь? В ночь Бельтана, самую волшебную ночь кельтского года, когда друиды пировали в честь своего Бела Одно из божеств древнего мира, семитический Ваал, славянский Бел-Бог и проч.
. Через несколько часов вам исполнится двадцать лет. Вполне подходящий возраст, чтобы обручиться с невестой. Тревельян, наконец, расхохотался.– Да о чем вы?Священник подвинулся вперед на край кресла. Лицо его стало серьезным.– Сын мой, слыхали ли вы, что такое гейс?– Конечно, я знаю, что такое гейс, если вы об этом. – Тревельян произнес это слово на гэльский манер – гейш. Глаза его грозно блеснули. – Быстро же вы забыли о том, что я – сын моей матери.Однако молчание священника говорило, что он имел в виду вовсе не это.Тревельян мрачно усмехнулся.– Что? Вы хотите сказать, что на мне лежит гейс? Ну-ка, как это определяется точно… нечто вроде старинной обязанности, долга чести или обряда, который следует выполнить, чтобы тебя не поразило несчастье? Правильно?– Правильно.– И на мне лежит гейс?– Гейс лежит на всех мужчинах из рода Тревельянов. Такова цена, которую они заплатили за землю, которую вы теперь зовете своей.Ниалл глядел на священника с откровенным недоверием.– Что вы говорите, отец. Конечно, Ирландия не успевает угнаться за современностью, но вы-то, наверное, не верите во все эти кельтские глупости.– Римско-католическая церковь не верит в подобные вещи.– И к ней, как я полагаю, вы относите себя?Отец Нолан потянулся к руке молодого человека.– В Ирландии я прожил много лет. А живя в древнем краю, трудно не верить в то, что осталось от древности.– Отец мой, – прервал его Ниалл. – Сейчас 1828 год. Галлы давно скончались… Со своими друидами, ведьмами и гейсе. – Он кивнул на книги. – Во всех этих томах – а я прочел каждый – гейс не считается чем-то естественным. Ну, а что сказали бы об этом в Тринити, трудно и представить.– Я знаю, что это может показаться сказкой, однако вы должны выслушать.– Но это нелепо.– Ниалл, вы – современный, образованный человек. Неужели же в Тринити вас учат лишь этому? Фактам, цифири и всему, что можно потрогать руками? Я спрашиваю вас, неужели реальна поэзия? Реальна любовь? Неужели над нами реальное твердое небо, а не пустота? Вам следовало бы научиться удивляться и этим простым чудесам.Восторженный тон священника рассердил Тревельяна. Голосом тихим, словно обращаясь к глупцу, он произнес:– Конечно, обо всем этом можно задуматься, но не принимать же всерьез чародейство и фейри… все эти дурачества ослов-ирландцев.Отец Нолан ударил кулаком по мягкому подлокотнику:– Иной мир рядом с нами. Он присутствует внутри наших гэльских умов, он – часть нашего существа, от которой не избавиться ни одному человеку!Рот Тревельяна вытянулся в тонкую ниточку.– Сохранение подобных традиций не укрепляет власть короны над этим островом. В любом случае они только делают Ирландию смешной. – Поглядев на старика священника, Ниалл смягчился, но лишь слегка. – Я не хочу участвовать ни в чем подобном, отец. Я не хочу так поступать с нашей Ирландией. Да будет ли когда-нибудь разум цениться на этом острове наравне с ворожбой.– Ниалл, вы превозносите интеллект лишь потому, что стремитесь убежать от того, что внутри вас… Тем не менее слушайте: как бы вы ни бежали, однажды внутренняя сущность победит. По крови вы ирландец, как и я сам. Гаэл жив, он внутри вас. И будьте готовы к его победе, иначе вы сгинете.– Приступим к делу, отец. Назовите мне цель своего приезда, и покончим с пустым разговором, – буркнул Ниалл, сверкнув глазами.– Суть этого дела знает только совет. Мы встретимся сегодня, и все станет ясным. Вы узнаете суть своего гейса, а потом примете то решение, которое сочтете нужным.– Совет? – Брови Тревельяна сошлись к переносью. – Неужели гейс Тревельянов знают все, кроме самих Тревельянов?– Ваши родители сами встретились и полюбили друг друга. Гейс был не для них, и поэтому им не рассказали о нем. Но вы… вам уже двадцать, и у вас еще нет невесты. К тому же крест дал нам знак приступить к делу.– Крест? А это еще что за чушь?– Прошу вас, сын мой. – На лице отца Нолана появилось тревожное выражение. – Порадуйте нескольких стариков. Придите к ним и выслушайте свою судьбу. Тогда вы получите власть над нею.Откинувшись назад, Тревельян долгое время взирал на священника. А потом словно с отвращением закрыл глаза и испустил давно сдерживаемый вздох.– Я встречусь с вашим советом, отец. Выпрямившийся в кресле священник казался еще более утомленным, чем прежде.– Хорошо, мой сын. Хорошо.– Но это обойдется вам в целый год непосещения мною воскресной мессы. – Тревельян дернул за шнурок, вызывая Гривса, чтобы тот приготовил карету. * * * Четверо пожилых мужчин собрались в приходском доме Драммонда, пока буря ярилась в небесах над их головами. Четверо стариков, лица которых избороздили оставленные тайной морщины. Миссис Двайер выставила чай и медовые пирожки на столе священника, Тревельян оглядывался, ощущая себя скорее сторонним наблюдателем, чем объектом внимания.Когда чай был разлит, преподобный Драммонд отпустил экономку, велев ей отправляться домой. Мэри Двайер вылетела из приходского дома с округлившимися глазами. Уже одно появление отца Нолана в англиканском приходе могло заставить ее спутать день с ночью.Со своего места возле камина Тревельян разглядывал собравшуюся странную компанию, морщинистые лица стариков, освещенные огоньком единственной свечи. Воистину совет нечестивых. Четверо старцев отличались, были даже противоположны друг другу, как четыре поля Лира. Драммонд возле отца Нолана казался полем, что уходит в горы, рядом со спускающимся к морю. Питер Магайр, мэр небольшого селения, сердца Лира, выглядел простаком – как поле, которое рождает капусту, картошку и рожь. Последний, Гриффин О'Руни, умудренный годами землеустроитель и могильщик, а также – иногда – сказитель, был от последнего поля Лира. Того, на котором растут одни только камни.Он же, Ниалл Тревельян, знаменовал собой огамический камень, стоявший в центре, – и с неудовольствием понимал это.– Полагаю, можно начинать. – Преподобный Драммонд обвел взглядом троих, сидевших за столом. Бледный и серьезный, словно его вдруг попросили совершить службу в Дублинском соборе Святого Патрика.– Думается, именно мне следует все объяснить ему, – вмешался отец Нолан. Темное, обшитое деревом помещение заполняли длинные тени, а буря, бушевавшая в небесах, вполне соответствовала напряженности в отношениях обоих мужчин. – Даже вам, преподобный, следует признать, что Ирландская церковь кое-что знает о Гэлии.Гриффин О'Руни кивнул. – Истинно, сегодня ночью дует вполне подходящий случаю ветер Непереводимая игра слов, означающих крепкий ветер и Гэлию.
.Обветренное лицо Питера Магайра побагровело, словно от подавленного нервного смеха.– Нет, Гриффин, я сказал Гэль. Гэль, – строгим голосом поправил отец Нолан.Гриффин кивнул, давая понять, что все понял.– Итак, кто начнет? – спросил мэр Магайр, отправляя в рот еще один медовый пирожок. Прямо над головой небо распорол гром, и лицо его разом лишилось всех красок. Взор мэра как бы с молитвой поднялся к потолку.По правде сказать, на мой взгляд, именно мне следует рассказать правду молодому Тревельяну. Гейс пришел от четырех полей, а я – мэр Лира.– Ветер испугал твою кобылу Здесь в подлиннике созвучие между словами мэр и кобыла
?Весь стол поежился.На этот раз вмешался преподобный.– Гриффин, разговор о погоде закончен. Мы перешли к гейсу, понял?– Гейс. Да, конечно. Давайте расскажем ему о гейсе. – Гриффин скорбно кивнул, словно предстоящее было столь же неизбежно, как смерть еще одного старого друга. Он прочистил свой внушительный – бульбой – нос, воспользовавшись линялым красным платком; прочие, затаив дыхание, ждали, смогут ли его трясущиеся руки должным образом справиться с тканью. Покончив с делом, он оглядел внимательные лица вокруг стола. – Вижу, все ждут, чтобы я начал, раз я сказитель и все такое. Ладно, начну…– Нет, Гриффин, это должен сделать священник, – заявил отец Нолан.– Но гейс связан с Лиром, а мэром являюсь я.– Нет, говорить положено мне, потому что моя семья хранит крест.– Довольно с меня этой возни килкеннийских котов Пара вошедших в пословицу котов, которые дрались, пока от них только два хвоста не остались.
. – Тревельян подошел к столу. – Никому из вас не придется брать на себя единоличную ответственность, я буду задавать вопросы, и каждый из вас, в свой черед отвечая, объяснит мне природу гейса. Что такое крест, Драммонд?Приказ застал Драммонда врасплох, хотя преподобный и был готов говорить за всех.– Это древний крест, не христианский… учтите, кельтский крест, амулет. Он находится в нашей семье с тех пор, как мы прибыли сюда. И я хочу напомнить всем вам, – он поглядел на отца Нолана, – о том, что Драммонды прожили в графстве Лир более двухсот пятидесяти лет.– Отлично. Отлично. Но какое отношение имеет этот крест ко всей истории? – спросил Тревельян, не скрывая нетерпения.– Он передвинулся в своем киоте, милорд, – коротко ответил Драммонд.– В чем?– Он передвинулся в киоте, – Драммонд поглядел на собратьев по совету, словно прося у них поддержки. – Видите ли, крест находится в ящичке, который отец мой, будучи викарием, устроил в церкви! Киот этот закрыт герметически. Но тем не менее крест передвинулся. Это был знак начинать.– Начинать что? – Ниалл скрестил руки на груди. В сумерках он казался старше, чем был на самом деле. И выглядел злым и недовольным господином. Драммонд внезапно как бы утратил дар речи.– Экономка Мэри Двайер… Мэри с-сказала, что видела луч света, исходивший от креста из киота. – Питер Магайр, осекаясь и нервничая, попытался найти объяснение.– Да, но говоря откровенно, женщина эта, как известно, пугается собственной тени, – вмешался отец Нолан. Он с подозрительностью поглядел на Драммонда, словно вдруг оправдались самые худшие его подозрения.– Это мог быть и знак, но в самом деле, откуда нам знать, не свет ли сыграл с нами этот фокус? А вы… вы могли ошибиться в том, что крест передвинулся. Где свидетельства… Теперь, когда вы разбили киот. Возможно, мы созвали совет, не имея на то повода, потому что еще один протестант снова ошибся в суждении.– Я ни в чем не ошибся! – Драммонд вскочил на ноги с таким видом, будто собрался вызвать отца Нолана на поединок.– Но вы могли это сделать! – не уступал отец Нолан. – Ну, а если это случилось, все мы имеем весьма глупый вид!– Отец, – перебил его Тревельян, положив руку на плечо священника, – если вы сомневаетесь, зачем было звать меня?Священник поглядел на Тревельяна, потом на Драммонда. Побледнев, он опустился на свое место.– У меня нет никаких сомнений, – сдался Нолан, воинственный пыл уже оставил его. – Преподобный Драммонд, английский землехват, говорит правду. Настало время объяснить гейс.– Тогда объясняйте. Все сразу. И немедленно, – потребовал Тревельян, окинув хмурым взглядом каждого из четверых; наконец, все они склонили седые головы в знак согласия.– До того, как английский Генрих отдал эту землю Тревельянам, она принадлежала семейству мельника, – начал отец Нолан.– Обнаружив, что земля более не принадлежит им, эти люди наняли чародея, который наложил гейс на каждого мужчину из рода Тревельянов, – продолжил Драммонд.– В каждом поколении наследник по мужской линии должен вступить в брак до того, как ему исполнится двадцать лет, иначе гейс начинает действовать, – закончил мэр.– Скажите же, в чем заключается гейс. – Тревельян обвел собравшихся взглядом. Все они глядели на Гриффина О'Руни.Гриффин заговорил с суеверной опаской.– И я расскажу тебе о гейсе, мой мальчик. – Обращенные к Тревельяну старческие впалые глаза светились умом. – В твоем гейсе четыре части, потому что Лир состоит из четырех полей, разделенных стоячим камнем с написанным на нем огамом. Первая часть гласит, что крест должен выбрать тебе невесту. Вторая утверждает, что девушка эта будет простолюдинкой из нашего возлюбленного Лира. Третья говорит, что ее отыщут на двадцатом году жизни наследника Тревельяна. Рассказ о гейсе Тревельянов хранили в тайне. Его передавали от отца к сыну в течение веков, и люди, сейчас находящиеся перед тобой, являются единственными наследниками первоначального совета.В наступившем молчании все ожидали реакции Тревельяна. Молодой человек замер в крайней задумчивости. А потом взорвался неистовым смехом.– Экая шутка. Шутка и не иначе. Неужели вы рассчитываете, что я поверю в то, что вы вчетвером должны выбрать мне невесту.– Выбрать невесту, сын мой, должны не мы, а вот это. – Драммонд извлек крест из кармана сюртука. Красота его заставила стариков вздохнуть. Крест казался почти живым. Роскошная резьба, искрившаяся и сверкавшая в свете очага, казалась слишком тонкой для того, чтобы быть делом человеческих рук.Взяв крест, Тревельян поднес его к глазам. Лиловые искры словно брызгали из сердцевины аметиста, а резьба превратилась в клубок живых извивающихся змеек. Ниалл глядел на крест с достоинством короля, встречающего собственную судьбу.– Милорд, – прошептал Драммонд, – за все те годы, которые крест провел у меня, я ни разу не видел его столь полным огня. Гейс воспроизведен точно. Это верный знак.– Должно быть, очаг делает его таким странным. – Ниалл небрежно бросил амулет преподобному. Старики ахнули. Драммонд подхватил крест, как упавшего младенца.– Негоже искушать Иной Мир, сынок, – проговорил Гриффин. Обращенные к молодому человеку глаза его были полны жалости, словно заглянув в будущее Тревельяна, он увидел там несчастье, которым юноша пренебрегал сейчас.Взгляд О'Руни заставил Тревельяна осечься. Но все же в остальном оставаясь господином, Тревельян сказал ровным голосом, хотя в бледно-голубых, отдававших зеленью глазах его горел гнев.– Я не могу прогневать несуществующее. Все это чушь.Я не верю ни единому слову. А это, – он указал на крест, – прекрасное произведение кельтского искусства, не имеющее отношения к магии и неспособное отыскать мне невесту. Может быть, крест этот выпустит крылышки и облетит окрестности, разыскивая ее?– Крест уже обнаружил девушку.Все повернулись к Драммонду. Лицо его сделалось мертвенно бледным.– Я говорю правду. Сегодня я выехал в наемном экипаже, полагая, что крест сможет указать мне невесту. Я велел вознице ехать наугад – куда укажу – не назначая ему пути.– И как вы отыскали ее? – прошептал Питер Магайр.– Я держал крест в руке, и он был мне как компас; жар его возрастал, когда мы направлялись в нужную ему сторону. Когда далеко за пределами деревни я нашел коттедж посреди рощи боярышника, крест горел как никогда. Он просто ослеплял.– Итак, вы нашли девицу, – с почтением произнес отец Нолан.– И кто же она? – спросил Ниалл.– Это был дом Граньи.Гулкий хохот Тревельяна потряс викариат.– Гранья! Горбунья Гранья! Старая карга, которая слывет ведьмой среди горожан! Итак, мне придется жениться на женщине, годящейся мне не то чтобы в матери, а в бабки!– Возможно, крест указал не на Гранью, а на ее дочь Бриллиану, – промолвил Магайр.– Что еще за Бриллиана? – спросил Тревельян.– У Граньи есть дочь, которую она родила уже в очень зрелом возрасте. Возможно, она подходит вам по возрасту, милорд.– Верно! – робко вставил Драммонд.– Нам следует отправиться в этот дом и собственными глазами увидеть невесту. – Отец Нолан встал.Тревельян качнул головой.– Я не потревожу этих женщин посреди ночи. Тем более по столь дурацкой причине как гейс.– Некогда я слышал об одном молодом человеке, который позволил себе веселиться, когда одна старуха наложила на него гейс.Голос Гриффина О'Руни наполнил трепетом темную комнату. Старики придвинулись друг к другу, словно опасаясь сил, которые, как они полагали, выли сейчас снаружи, примешивая свой голос к стону морского ветра.– Джеймс Фицхерберт был отменным молодцем: рослым, сильным, красивым, он жил в этом графстве за несколько веков до вас, Тревельян. Он не обратил внимания на гейс, и Лир посетил голод, равного которому мы с тех пор не знали. Первой жертвой его пала девушка Джеймса. Она исхудала, превратилась в настоящий скелет с огромными глазами, которые просили есть. Некоторые утверждают, что Фицхерберт сошел с ума от голода, но другие считают, что рассудка его лишило сознание собственной вины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
. Через несколько часов вам исполнится двадцать лет. Вполне подходящий возраст, чтобы обручиться с невестой. Тревельян, наконец, расхохотался.– Да о чем вы?Священник подвинулся вперед на край кресла. Лицо его стало серьезным.– Сын мой, слыхали ли вы, что такое гейс?– Конечно, я знаю, что такое гейс, если вы об этом. – Тревельян произнес это слово на гэльский манер – гейш. Глаза его грозно блеснули. – Быстро же вы забыли о том, что я – сын моей матери.Однако молчание священника говорило, что он имел в виду вовсе не это.Тревельян мрачно усмехнулся.– Что? Вы хотите сказать, что на мне лежит гейс? Ну-ка, как это определяется точно… нечто вроде старинной обязанности, долга чести или обряда, который следует выполнить, чтобы тебя не поразило несчастье? Правильно?– Правильно.– И на мне лежит гейс?– Гейс лежит на всех мужчинах из рода Тревельянов. Такова цена, которую они заплатили за землю, которую вы теперь зовете своей.Ниалл глядел на священника с откровенным недоверием.– Что вы говорите, отец. Конечно, Ирландия не успевает угнаться за современностью, но вы-то, наверное, не верите во все эти кельтские глупости.– Римско-католическая церковь не верит в подобные вещи.– И к ней, как я полагаю, вы относите себя?Отец Нолан потянулся к руке молодого человека.– В Ирландии я прожил много лет. А живя в древнем краю, трудно не верить в то, что осталось от древности.– Отец мой, – прервал его Ниалл. – Сейчас 1828 год. Галлы давно скончались… Со своими друидами, ведьмами и гейсе. – Он кивнул на книги. – Во всех этих томах – а я прочел каждый – гейс не считается чем-то естественным. Ну, а что сказали бы об этом в Тринити, трудно и представить.– Я знаю, что это может показаться сказкой, однако вы должны выслушать.– Но это нелепо.– Ниалл, вы – современный, образованный человек. Неужели же в Тринити вас учат лишь этому? Фактам, цифири и всему, что можно потрогать руками? Я спрашиваю вас, неужели реальна поэзия? Реальна любовь? Неужели над нами реальное твердое небо, а не пустота? Вам следовало бы научиться удивляться и этим простым чудесам.Восторженный тон священника рассердил Тревельяна. Голосом тихим, словно обращаясь к глупцу, он произнес:– Конечно, обо всем этом можно задуматься, но не принимать же всерьез чародейство и фейри… все эти дурачества ослов-ирландцев.Отец Нолан ударил кулаком по мягкому подлокотнику:– Иной мир рядом с нами. Он присутствует внутри наших гэльских умов, он – часть нашего существа, от которой не избавиться ни одному человеку!Рот Тревельяна вытянулся в тонкую ниточку.– Сохранение подобных традиций не укрепляет власть короны над этим островом. В любом случае они только делают Ирландию смешной. – Поглядев на старика священника, Ниалл смягчился, но лишь слегка. – Я не хочу участвовать ни в чем подобном, отец. Я не хочу так поступать с нашей Ирландией. Да будет ли когда-нибудь разум цениться на этом острове наравне с ворожбой.– Ниалл, вы превозносите интеллект лишь потому, что стремитесь убежать от того, что внутри вас… Тем не менее слушайте: как бы вы ни бежали, однажды внутренняя сущность победит. По крови вы ирландец, как и я сам. Гаэл жив, он внутри вас. И будьте готовы к его победе, иначе вы сгинете.– Приступим к делу, отец. Назовите мне цель своего приезда, и покончим с пустым разговором, – буркнул Ниалл, сверкнув глазами.– Суть этого дела знает только совет. Мы встретимся сегодня, и все станет ясным. Вы узнаете суть своего гейса, а потом примете то решение, которое сочтете нужным.– Совет? – Брови Тревельяна сошлись к переносью. – Неужели гейс Тревельянов знают все, кроме самих Тревельянов?– Ваши родители сами встретились и полюбили друг друга. Гейс был не для них, и поэтому им не рассказали о нем. Но вы… вам уже двадцать, и у вас еще нет невесты. К тому же крест дал нам знак приступить к делу.– Крест? А это еще что за чушь?– Прошу вас, сын мой. – На лице отца Нолана появилось тревожное выражение. – Порадуйте нескольких стариков. Придите к ним и выслушайте свою судьбу. Тогда вы получите власть над нею.Откинувшись назад, Тревельян долгое время взирал на священника. А потом словно с отвращением закрыл глаза и испустил давно сдерживаемый вздох.– Я встречусь с вашим советом, отец. Выпрямившийся в кресле священник казался еще более утомленным, чем прежде.– Хорошо, мой сын. Хорошо.– Но это обойдется вам в целый год непосещения мною воскресной мессы. – Тревельян дернул за шнурок, вызывая Гривса, чтобы тот приготовил карету. * * * Четверо пожилых мужчин собрались в приходском доме Драммонда, пока буря ярилась в небесах над их головами. Четверо стариков, лица которых избороздили оставленные тайной морщины. Миссис Двайер выставила чай и медовые пирожки на столе священника, Тревельян оглядывался, ощущая себя скорее сторонним наблюдателем, чем объектом внимания.Когда чай был разлит, преподобный Драммонд отпустил экономку, велев ей отправляться домой. Мэри Двайер вылетела из приходского дома с округлившимися глазами. Уже одно появление отца Нолана в англиканском приходе могло заставить ее спутать день с ночью.Со своего места возле камина Тревельян разглядывал собравшуюся странную компанию, морщинистые лица стариков, освещенные огоньком единственной свечи. Воистину совет нечестивых. Четверо старцев отличались, были даже противоположны друг другу, как четыре поля Лира. Драммонд возле отца Нолана казался полем, что уходит в горы, рядом со спускающимся к морю. Питер Магайр, мэр небольшого селения, сердца Лира, выглядел простаком – как поле, которое рождает капусту, картошку и рожь. Последний, Гриффин О'Руни, умудренный годами землеустроитель и могильщик, а также – иногда – сказитель, был от последнего поля Лира. Того, на котором растут одни только камни.Он же, Ниалл Тревельян, знаменовал собой огамический камень, стоявший в центре, – и с неудовольствием понимал это.– Полагаю, можно начинать. – Преподобный Драммонд обвел взглядом троих, сидевших за столом. Бледный и серьезный, словно его вдруг попросили совершить службу в Дублинском соборе Святого Патрика.– Думается, именно мне следует все объяснить ему, – вмешался отец Нолан. Темное, обшитое деревом помещение заполняли длинные тени, а буря, бушевавшая в небесах, вполне соответствовала напряженности в отношениях обоих мужчин. – Даже вам, преподобный, следует признать, что Ирландская церковь кое-что знает о Гэлии.Гриффин О'Руни кивнул. – Истинно, сегодня ночью дует вполне подходящий случаю ветер Непереводимая игра слов, означающих крепкий ветер и Гэлию.
.Обветренное лицо Питера Магайра побагровело, словно от подавленного нервного смеха.– Нет, Гриффин, я сказал Гэль. Гэль, – строгим голосом поправил отец Нолан.Гриффин кивнул, давая понять, что все понял.– Итак, кто начнет? – спросил мэр Магайр, отправляя в рот еще один медовый пирожок. Прямо над головой небо распорол гром, и лицо его разом лишилось всех красок. Взор мэра как бы с молитвой поднялся к потолку.По правде сказать, на мой взгляд, именно мне следует рассказать правду молодому Тревельяну. Гейс пришел от четырех полей, а я – мэр Лира.– Ветер испугал твою кобылу Здесь в подлиннике созвучие между словами мэр и кобыла
?Весь стол поежился.На этот раз вмешался преподобный.– Гриффин, разговор о погоде закончен. Мы перешли к гейсу, понял?– Гейс. Да, конечно. Давайте расскажем ему о гейсе. – Гриффин скорбно кивнул, словно предстоящее было столь же неизбежно, как смерть еще одного старого друга. Он прочистил свой внушительный – бульбой – нос, воспользовавшись линялым красным платком; прочие, затаив дыхание, ждали, смогут ли его трясущиеся руки должным образом справиться с тканью. Покончив с делом, он оглядел внимательные лица вокруг стола. – Вижу, все ждут, чтобы я начал, раз я сказитель и все такое. Ладно, начну…– Нет, Гриффин, это должен сделать священник, – заявил отец Нолан.– Но гейс связан с Лиром, а мэром являюсь я.– Нет, говорить положено мне, потому что моя семья хранит крест.– Довольно с меня этой возни килкеннийских котов Пара вошедших в пословицу котов, которые дрались, пока от них только два хвоста не остались.
. – Тревельян подошел к столу. – Никому из вас не придется брать на себя единоличную ответственность, я буду задавать вопросы, и каждый из вас, в свой черед отвечая, объяснит мне природу гейса. Что такое крест, Драммонд?Приказ застал Драммонда врасплох, хотя преподобный и был готов говорить за всех.– Это древний крест, не христианский… учтите, кельтский крест, амулет. Он находится в нашей семье с тех пор, как мы прибыли сюда. И я хочу напомнить всем вам, – он поглядел на отца Нолана, – о том, что Драммонды прожили в графстве Лир более двухсот пятидесяти лет.– Отлично. Отлично. Но какое отношение имеет этот крест ко всей истории? – спросил Тревельян, не скрывая нетерпения.– Он передвинулся в своем киоте, милорд, – коротко ответил Драммонд.– В чем?– Он передвинулся в киоте, – Драммонд поглядел на собратьев по совету, словно прося у них поддержки. – Видите ли, крест находится в ящичке, который отец мой, будучи викарием, устроил в церкви! Киот этот закрыт герметически. Но тем не менее крест передвинулся. Это был знак начинать.– Начинать что? – Ниалл скрестил руки на груди. В сумерках он казался старше, чем был на самом деле. И выглядел злым и недовольным господином. Драммонд внезапно как бы утратил дар речи.– Экономка Мэри Двайер… Мэри с-сказала, что видела луч света, исходивший от креста из киота. – Питер Магайр, осекаясь и нервничая, попытался найти объяснение.– Да, но говоря откровенно, женщина эта, как известно, пугается собственной тени, – вмешался отец Нолан. Он с подозрительностью поглядел на Драммонда, словно вдруг оправдались самые худшие его подозрения.– Это мог быть и знак, но в самом деле, откуда нам знать, не свет ли сыграл с нами этот фокус? А вы… вы могли ошибиться в том, что крест передвинулся. Где свидетельства… Теперь, когда вы разбили киот. Возможно, мы созвали совет, не имея на то повода, потому что еще один протестант снова ошибся в суждении.– Я ни в чем не ошибся! – Драммонд вскочил на ноги с таким видом, будто собрался вызвать отца Нолана на поединок.– Но вы могли это сделать! – не уступал отец Нолан. – Ну, а если это случилось, все мы имеем весьма глупый вид!– Отец, – перебил его Тревельян, положив руку на плечо священника, – если вы сомневаетесь, зачем было звать меня?Священник поглядел на Тревельяна, потом на Драммонда. Побледнев, он опустился на свое место.– У меня нет никаких сомнений, – сдался Нолан, воинственный пыл уже оставил его. – Преподобный Драммонд, английский землехват, говорит правду. Настало время объяснить гейс.– Тогда объясняйте. Все сразу. И немедленно, – потребовал Тревельян, окинув хмурым взглядом каждого из четверых; наконец, все они склонили седые головы в знак согласия.– До того, как английский Генрих отдал эту землю Тревельянам, она принадлежала семейству мельника, – начал отец Нолан.– Обнаружив, что земля более не принадлежит им, эти люди наняли чародея, который наложил гейс на каждого мужчину из рода Тревельянов, – продолжил Драммонд.– В каждом поколении наследник по мужской линии должен вступить в брак до того, как ему исполнится двадцать лет, иначе гейс начинает действовать, – закончил мэр.– Скажите же, в чем заключается гейс. – Тревельян обвел собравшихся взглядом. Все они глядели на Гриффина О'Руни.Гриффин заговорил с суеверной опаской.– И я расскажу тебе о гейсе, мой мальчик. – Обращенные к Тревельяну старческие впалые глаза светились умом. – В твоем гейсе четыре части, потому что Лир состоит из четырех полей, разделенных стоячим камнем с написанным на нем огамом. Первая часть гласит, что крест должен выбрать тебе невесту. Вторая утверждает, что девушка эта будет простолюдинкой из нашего возлюбленного Лира. Третья говорит, что ее отыщут на двадцатом году жизни наследника Тревельяна. Рассказ о гейсе Тревельянов хранили в тайне. Его передавали от отца к сыну в течение веков, и люди, сейчас находящиеся перед тобой, являются единственными наследниками первоначального совета.В наступившем молчании все ожидали реакции Тревельяна. Молодой человек замер в крайней задумчивости. А потом взорвался неистовым смехом.– Экая шутка. Шутка и не иначе. Неужели вы рассчитываете, что я поверю в то, что вы вчетвером должны выбрать мне невесту.– Выбрать невесту, сын мой, должны не мы, а вот это. – Драммонд извлек крест из кармана сюртука. Красота его заставила стариков вздохнуть. Крест казался почти живым. Роскошная резьба, искрившаяся и сверкавшая в свете очага, казалась слишком тонкой для того, чтобы быть делом человеческих рук.Взяв крест, Тревельян поднес его к глазам. Лиловые искры словно брызгали из сердцевины аметиста, а резьба превратилась в клубок живых извивающихся змеек. Ниалл глядел на крест с достоинством короля, встречающего собственную судьбу.– Милорд, – прошептал Драммонд, – за все те годы, которые крест провел у меня, я ни разу не видел его столь полным огня. Гейс воспроизведен точно. Это верный знак.– Должно быть, очаг делает его таким странным. – Ниалл небрежно бросил амулет преподобному. Старики ахнули. Драммонд подхватил крест, как упавшего младенца.– Негоже искушать Иной Мир, сынок, – проговорил Гриффин. Обращенные к молодому человеку глаза его были полны жалости, словно заглянув в будущее Тревельяна, он увидел там несчастье, которым юноша пренебрегал сейчас.Взгляд О'Руни заставил Тревельяна осечься. Но все же в остальном оставаясь господином, Тревельян сказал ровным голосом, хотя в бледно-голубых, отдававших зеленью глазах его горел гнев.– Я не могу прогневать несуществующее. Все это чушь.Я не верю ни единому слову. А это, – он указал на крест, – прекрасное произведение кельтского искусства, не имеющее отношения к магии и неспособное отыскать мне невесту. Может быть, крест этот выпустит крылышки и облетит окрестности, разыскивая ее?– Крест уже обнаружил девушку.Все повернулись к Драммонду. Лицо его сделалось мертвенно бледным.– Я говорю правду. Сегодня я выехал в наемном экипаже, полагая, что крест сможет указать мне невесту. Я велел вознице ехать наугад – куда укажу – не назначая ему пути.– И как вы отыскали ее? – прошептал Питер Магайр.– Я держал крест в руке, и он был мне как компас; жар его возрастал, когда мы направлялись в нужную ему сторону. Когда далеко за пределами деревни я нашел коттедж посреди рощи боярышника, крест горел как никогда. Он просто ослеплял.– Итак, вы нашли девицу, – с почтением произнес отец Нолан.– И кто же она? – спросил Ниалл.– Это был дом Граньи.Гулкий хохот Тревельяна потряс викариат.– Гранья! Горбунья Гранья! Старая карга, которая слывет ведьмой среди горожан! Итак, мне придется жениться на женщине, годящейся мне не то чтобы в матери, а в бабки!– Возможно, крест указал не на Гранью, а на ее дочь Бриллиану, – промолвил Магайр.– Что еще за Бриллиана? – спросил Тревельян.– У Граньи есть дочь, которую она родила уже в очень зрелом возрасте. Возможно, она подходит вам по возрасту, милорд.– Верно! – робко вставил Драммонд.– Нам следует отправиться в этот дом и собственными глазами увидеть невесту. – Отец Нолан встал.Тревельян качнул головой.– Я не потревожу этих женщин посреди ночи. Тем более по столь дурацкой причине как гейс.– Некогда я слышал об одном молодом человеке, который позволил себе веселиться, когда одна старуха наложила на него гейс.Голос Гриффина О'Руни наполнил трепетом темную комнату. Старики придвинулись друг к другу, словно опасаясь сил, которые, как они полагали, выли сейчас снаружи, примешивая свой голос к стону морского ветра.– Джеймс Фицхерберт был отменным молодцем: рослым, сильным, красивым, он жил в этом графстве за несколько веков до вас, Тревельян. Он не обратил внимания на гейс, и Лир посетил голод, равного которому мы с тех пор не знали. Первой жертвой его пала девушка Джеймса. Она исхудала, превратилась в настоящий скелет с огромными глазами, которые просили есть. Некоторые утверждают, что Фицхерберт сошел с ума от голода, но другие считают, что рассудка его лишило сознание собственной вины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44