Два раза. * * * Весть об изгнании сестры взволновала Грейс. Ночью она не могла уснуть: ей представлялась Ския, в одиночестве утиравшая слезы передником. Из темных лесов, где не бывает людей, до нее теперь доносились человеческие стенания.Однажды утром она проснулась с твердым намерением найти сестру и спасти ее. Если же это окажется невозможным, если Ския откажется вернуться, то Грейс хотя бы навестит ее и выразит ей свое сочувствие.На стенах замка зубцами выросли силуэты солдат. В безмолвном бдении они ожидали, когда король Турое начнет наступление на город, чтобы выручить своего сына, принца, которого на самом деле не было в бастионе. Грейс покрыла голову фланелевым платком, «позаимствованным» ею у одной из служанок, и под видом посудомойки вышла из замка. Бегом спустившись с холма, она затерялась в Терновом Чернолесье. * * * Ниалл положил листок на стол возле спящей Равенны. С неудовольствием он вынужден был признать, что отрывок был написан неплохо. Мастерство и воображение, а также способность увлечь читателя в сказочный мир были налицо. Ниаллу хотелось прочесть продолжение, хотя он понимал, что его еще не существует. Перед ним была только часть повествования, но даже и эта малость свидетельствовала об интеллекте и чувствительности, каких он не хотел бы видеть в этой девчонке.Тревельян заставил себя поглядеть на нее. То, что Равенна оказалась в кресле, лишило его равновесия, но теперь раздражение уже утихло. Давным-давно он покупал это кресло для своей жены, еще не зная, кто ею станет. Гейс Тревельянов заключал в себе по меньшей мере иронию, если не что-то другое.Во сне розовые губы Равенны приоткрылись, а под густыми черными ресницами сомкнутых глаз лежала тень. Она показалась ему бледной, ранимой, нуждающейся в защите. Эти чувства раздражали Тревельяна. Бледная и ранимая, уснувшая в его кресле!.. Он взял Равенну за подбородок и приподнял ее голову.Черные ресницы дрогнули, глаза открылись. Равенна посмотрела ему в глаза. Ниалл был доволен, заметив страх в этой фиолетовой глубине. Что бы там он ни думал об этой девчонке, в интеллекте ей отказать было нельзя.– Тебе не следовало вставать с постели, – недовольным тоном произнес он.– Я не просто встала с постели, я шла к двери. – Равенна отодвинулась от его руки, раздражение появилось на ее лице.Ниалл смерил взглядом расстояние между постелью и массивными резными дверями.– И тебе потребовалось вздремнуть? По-моему, ты слишком быстро устала.Равенна выпрямилась в кресле, откинув назад волосы, и украдкой потянулась к листку. Обнаружив его на месте, она расслабилась.– Что ты делала целый вечер? – Ниалл с удовольствием заметил, что вопрос неприятен ей.– Я… я читала. Мне показалось, что вы не будете против. У вас столько книг, – смутилась она.– А что это там нацарапала?Ниалл непринужденно потянулся к листку. Равенна выскочила из кресла.– Это нельзя читать! Это мое! – она выхватила бумагу из его руки.Ниалл расхохотался. Равенна в ярости выпалила:– Вы все прочли, пока я спала. Как вы посмели? Как это низко!– Я решил, что ты переписываешь подстрекательские памфлеты. С такими типами, как твои друзья, моя девочка, следует быть осторожным, – отвечал Ниалл, не в силах подавить смех.– Ничего подобного вам и в голову не приходило! Вы просто подглядывали. По крайней мере признайте свою вину.– Хорошо. Я подглядывал. Так что именно ты пишешь? Я не понял.– Роман.– В самом деле? Вот это да, – разразился он хохотом.– Почему вы смеетесь надо мной? Разве я не могу стать писательницей? Я пишу сказку. По-моему, для женщины это самая подходящая тема.– Тебе не удастся опубликовать ее. Почему бы тебе не заняться рисованием или рукоделием, как поступают благородные женщины?– Назовите мне хотя бы одну причину, которая может заставить меня отказаться от занятий литературой, – с вызовом проговорила она.Ниалл разглядывал Равенну словно завороженный.– Я могу назвать одну причину, а потом еще сколько угодно, – улыбнулся Тревельян. Он не мог оторвать глаз от ее фигуры. Восхищение… и вожделение отразилось на его лице. Почему, интересно, в его халате эта девчонка кажется изящней и соблазнительней, чем в ее собственном платье, подумал он. Ниалл понял, что этот вопрос будет вечно досаждать ему. – Тебя просто не напечатают, – заявил он, – потому что ты – женщина. Издатели не публикуют книги, написанные женщинами.– Кое-кого они все же напечатали. А женщинам моя книга может понравиться. Потому что я пишу о них.– Ты забываешь о том, что в Лондоне не воспримут тебя серьезно. Издание книг – дело старинное, и занимаются им мужчины. Им не интересно читать то, что нравится женщинам. Эту романтику. Подумать, и то противно. Но если на этом можно будет заработать, они напечатают и произведение, написанное женщиной.Подавив вздох, Ниалл попытался найти аргументы, способные убедить эту маленькую, хрупкую, но упрямую особу.– Женщинам такие романы, как твой, наверно и будут интересны, но ни один мужчина не захочет читать о женщине. Конечно, если она не является жертвой трагедии.– В моем романе будет трагедия.– Тогда почему бы тебе не взять псевдоним? Вот, например, хорошее имя – Ниалл Тревельян.На лице Равенны появилось такое выражение, словно она уже добилась успеха.– Нет, я буду писать под собственным именем – Равенна. Из меня получится знаменитая писательница, и если литераторы будут высмеивать меня и пренебрегать моими произведениями, потому что мои героини торжествуют и над собственными страданиями и над мужчинами, – что ж, пусть смеются. Мои читательницы полюбят меня.– Глупая девчонка. Ты проиграешь в этом сражении.
– «Невероятное желание только что перетекло из моего сердца в голову, и я не стану подавлять его… Я самым искренним образом желаю, чтобы различия, обусловленные полом, исчезли как в обществе… – поглядев на Тревельяна, Равенна добавила: – так и в издательском деле».Ниалл застонал. В это нельзя было поверить! Откуда взялось на его голову это дитя? Он все никак не мог определить, кто она на самом деле. Едва он решил, что понял ее характер, как тут же обнаружил то, что вовсе не предполагал в ней встретить.– Незачем убеждать меня словами Мэри Уоллстонкрафт Английская писательница, одна из первых выступившая за права женщин (1759–1797).
. Кстати, откуда ты набралась всей этой чепухи?– У одной из моих учительниц был личный экземпляр «В защиту прав женщин». Она позволяла мне читать эту книгу, когда меня приглашали на чай.Ниалл глядел на нее, не веря своим глазам. По всей Ирландии гремит восстание, люди требовали Гомруля, а этот крохотный уголек рассуждает о равенстве полов. Пожалуй, неплохо, что она незаконнорожденная, да и к тому же воспитана не папистами. Ему уже не терпелось услышать, что-то скажет отец Нолан, услыхав подобные идеи. Тревельян решил пригласить в ближайшее время на чай священника и Равенну.– Мою книгу опубликуют, вот увидите, лорд Тревельян.Решимость ее впечатляла.– Но они не примут тебя.– Мужчины? Возможно. Но ведь они составляют лишь половину всего населения.– Единственную половину, с мнением которой следует считаться.– Неужели?Равенна одарила Ниалла такой улыбкой, которая могла бы соблазнить, наверно, и самого Святого Патрика. Внутри у Ниалла все сжалось, когда, прижав лацканы атласного халата к груди, Равенна направилась к освещенному угольками очагу.Она не соответствовала его представлению о ней. Всякий раз, когда Ниаллу казалось, что она попалась, он обнаруживал, что девушка вновь ускользнула.– Итак, можно считать, что успешная писательская карьера избавит вас с бабушкой от бедности… Или ты предполагаешь выйти замуж за Чешэма?Равенна протянула руки к горячим углям.– Понять не могу, почему это вас так интересует. Но раз уж вы настаиваете на своем праве копаться в моей жизни, отвечу. Я мечтаю о том, чтобы мою книгу напечатали, однако наше с Граньей благополучие от этого не зависит. Каждый месяц мы получаем пособие от моего отца.– Отца? – Тревельян едва не поперхнулся. – Но ты получаешь деньги не от него. Ты даже не знаешь, кто он.Выпалив эти слова, он был готов отрезать себе язык. Глаза Равенны загорелись гневом.– Лорд Тревельян, мой отец любил меня. У него не было возможности жениться на моей матери, однако он позаботился о моем воспитании и образовании. Гранья не желает говорить, откуда она получает деньги, но я знаю, что это отец позаботился обо мне. Он любил меня.Вот и настоящая сказка, подумал Ниалл. Она была так уверена в любви отца, что, наверно, лишь приставив пистолет к собственной голове, он мог бы доказать ей, что именно он, Ниалл Тревельян, а не ее отец, оплачивал ее воспитание все эти годы.– На мой взгляд, он не заслуживает такой преданной дочери, – негромко заметил Ниалл.Равенна явно была задета, но с сожалением признала:– Конечно. По-моему, он заслужил лучшую дочь. Некоторое время они оба смотрели в огонь, погрузившись в собственные раздумья.Наконец Равенна шепнула:– А Малахию уже поймали?Ниалл глядел на ее профиль, пока буквально не выжег его в своей памяти.– Говорят, что он бежал в соседнее графство. Вне сомнения, дружки уже переправили его в Америку. Скорее всего, ты больше не увидишь своего приятеля.Боль, промелькнувшая в глазах Равенны, заставила Ниалла затаить дыхание. Гнев его уже готов был поглотить его. Ярость огненными языками лизала его сердце. Тем более, что в глазах Равенны мелькнули слезинки.– И что такое ты нашла в Маккумхале? – спросил Ниалл. – Он втравил тебя в беду, хуже того, тебя могли убить. А теперь отправился Бог знает куда, – скатертью дорога. И слава Богу, что избавил нас от расходов на веревку, на которой его повесили бы. – Тревельян глядел на Равенну со странным восторгом, который будил в его сердце ее гнев. Она промолчала, однако он не смог противостоять искушению подтолкнуть ее к самому краю. – Вижу, его исчезновение расстраивает тебя. Ты плачешь, потому что не хочешь закончить жизнь, как твоя мать.– Малахия – мой друг. И если бы вы были другим человеком, то поняли бы, что такое – терять друзей.Равенна хорошо владела собой, и Тревельян был разочарован. Ему хотелось видеть, как она сорвется. Ему было бы все равно, даже если бы она попыталась дать ему пощечину… Это, пожалуй, даже обрадовало бы его. Более того, это был бы наилучший выход, ибо тогда он мог бы праздновать победу.Отвернувшись от очага, Равенна внимательно поглядела на Ниалла.– Простите меня, но я предпочла бы остаться одна. Ниалл обругал себя за то, что забыл о ее болезни.Тени под ее глазами, бледное, осунувшееся лицо вдруг пробудили в нем чувство вины.– Конечно. Ты ведь нездорова.– Я чувствую себя превосходно, лорд Тревельян, – Равенна бросила на него, пожалуй, лукавый взгляд. – Просто мне хочется побыть одной и помолиться за Малахию, чтобы Бог помог ему добраться до безопасного места. Помолиться за его душу.Ревность пронзила сердце Тревельяна. Не совладав с собой, Ниалл разразился горьким смехом.– Как жаль, что ты должна за него молиться. Неужели это возможно? Неужели твоя душа может примириться с его бунтарскими порывами. Как это глупо, какое клише.– Прекратите. – Английское воспитание, наконец, дало трещину, поддавшись природному ирландскому темпераменту. – Зачем мне все это слушать? Вы мне не отец и не любовник. Вы не вправе оскорблять меня и приказывать, что делать. Я не хочу даже слушать вас.– Я не твой отец, но… я буду твоим любовником, – Ниалл глядел на Равенну, удивляясь той правде, которая только что слетела с его языка. – О да, – прошептал он негромко. – Так и случится.Откровенный страх, появившийся на лице Равенны, заставил бы Тревельяна расхохотаться, если бы не причиненная им боль.– А не встать ли нам в очередь? Маккумхал, Чешэм, а за ним я. И знаешь что, ты может располагать всеми нами.Слова эти желчью обожгли его язык.– Я ненавижу вас, – глаза ее были полны слез и обиды. – Никто на свете не мог заставить меня ненавидеть себя так, как вы.Ниалл глядел на нее, не зная, радоваться ли тому, что гейс никогда теперь не сможет исполниться, ибо эта женщина презирает его как никого более на земле.Ниалл поклонился и оставил Равенну одну. * * * Равенна упала в кресло, как только дверь закрылась за графом. Забывшись в слезах, Равенна пыталась понять, как может он быть с нею таким грубым и таким ласковым – буквально через мгновение. Может быть, Тревельян – сумасшедший?Равенна закрыла глаза. Больная голова и раненая гордость лишили ее последних сил. Она ненавидит его. Он заставил ее ощутить себя какой-то шлюхой, распутной, грязной и глупой женщиной. Он обошелся с ней хуже, чем Малахия.И все же… И все же он говорил с ней о Мэри Уолстонкрафт. Комнаты в его доме были полны книг, которые в ее мире мало кто может оценить по достоинству. Ниалл Тревельян во многом отвечал ее представлениям о настоящем мужчине. Общество графа льстило ей не только мужским желанием. С этим человеком можно было говорить, читать, гулять в саду, взявшись за руки. Представив это, она рассмеялась. Неужели таких, как он, больше не найдется. Равенна постаралась вспомнить всех знакомых ей мужчин. И вынуждена была признать, что здесь для нее нет подходящего мужчины. Ей нужен был герой; она пыталась доказать себе, что отец ее был героем, Она писала о героях, но где искать такового для себя самой?И против воли она поглядела на массивную резную двустворчатую дверь, за которой недавно исчез Тревельян. Глава 15 Чай на следующее утро подали в личные апартаменты графа ровно в восемь часов. Невысокая, седоволосая и миловидная ирландка, которую звали Кэти, принесла его на серебряном блюде вместе с горячими сдобными булочками, завернутыми в кружевные белые полотенца. Державшаяся чересчур официально, Кэти, не допуская расспросов, обратилась к заспанной Равенне с любезным «доброе утро», а потом сразу же задернула полог.Оказавшись за зелеными дамаскиновыми стенами, Равенна вслушивалась в шаги слуг, носивших горячую воду из кухни, в скрежет медной ванны о голый каменный пол, и плеск выливаемых ведер с горячей водой напрягли ее нервы до предела. Не зная, чего от нее ждут, Равенна закрылась простынями до подбородка и ждала, пока Кэти придет за ней. На теле ее еще оставалась грязь, в которую она упала, когда попала под копыта лошади, запряженной в экипаж графа. Но Равенна совершенно не намеревалась голой идти к ванне перед глазами слуг.Проблему разрешила Кэти. Только когда последний из водоносов уже затопал по ведущей вниз лестнице, она отодвинула занавеску, насыпала в воду лепестки французских роз и исчезла, предоставив Равенне возможность удивляться порядку ведения в замке домашнего хозяйства.Конечно, слуги исполняли любые приказы Ниалла Тревельяна, решила рассердившаяся Равенна. Некоторое время она рассматривала ванну, пытаясь убедить себя в том, что если уж у нее хватит сил добраться до этого медного бака, то хватит их и чтобы добраться домой. Голова еще болела, но не так сильно, как в предыдущий день. Однако из одежды на ней не было ничего, кроме батистовой рубашки Тревельяна. Вместе с Кэти исчез и его домашний халат.С усталым вздохом Равенна откинула покрывало и встала с постели. Она расстегнула рубашку, спустила ее лишь возле самой ванны и выпустила из рук только после того, как ее тело погрузилось в ласковое тепло воды. Налив себе чашку чая, оставленного на столике возле ванны, Равенна вздохнула еще раз, но уже по другой причине, ибо впервые в жизни ей довелось познать, что такое роскошь.В полудреме она отпивала из чашки, вдыхая благоуханный аромат. Содержимое медной ванны прогревало и успокаивало ноющие мышцы. Вот-вот, решила она, я или наберусь сил, чтобы сбежать домой, или же засну.– Привет, кто это у нас тут устроился?Равенна едва не выскочила из ванны. В прихожей появился мужчина. Она не смела поворачиваться, чтобы взглянуть на него, однако поняла, что человек этот стоит прямо за ее спиной. Голос этот был хорошо знаком Равенне… кузен Тревельяна, лорд Чешэм.– Мой милый кузен уговаривает меня возвратиться в Лондон, и вот я нахожу причину, задерживающую его дома, – юная дева в палатах господина… И кто же та счастливица, которую Тревельян считает достойной делить с ним ложе? – Чешэм сделал еще пару шагов вперед. Скрестив руки на груди, Равенна отвернулась в сторону. Ей хотелось крикнуть, чтобы он вышел и избавил ее от нового унижения и позора, однако голос не повиновался ей. Горькая обида душила девушку.Хихикнув, Чешэм сделал еще шаг. Звук этот смутил Равенну. Ей стало ясно, чем все это ей грозит.– Открой мне свое лицо, девушка, и я привезу тебе красивую вещичку из Лондона. Как тебе это нравится?Красивую вещицу в обмен на красивое личико? Ну, повернись же и посмотри на меня.Ужас и слезы сдавили ее горло. Если она поглядит на Чешэма, он уже не оставит ее в покое. Ситуация определенно была против нее. Граф уже сделал неправильные выводы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– «Невероятное желание только что перетекло из моего сердца в голову, и я не стану подавлять его… Я самым искренним образом желаю, чтобы различия, обусловленные полом, исчезли как в обществе… – поглядев на Тревельяна, Равенна добавила: – так и в издательском деле».Ниалл застонал. В это нельзя было поверить! Откуда взялось на его голову это дитя? Он все никак не мог определить, кто она на самом деле. Едва он решил, что понял ее характер, как тут же обнаружил то, что вовсе не предполагал в ней встретить.– Незачем убеждать меня словами Мэри Уоллстонкрафт Английская писательница, одна из первых выступившая за права женщин (1759–1797).
. Кстати, откуда ты набралась всей этой чепухи?– У одной из моих учительниц был личный экземпляр «В защиту прав женщин». Она позволяла мне читать эту книгу, когда меня приглашали на чай.Ниалл глядел на нее, не веря своим глазам. По всей Ирландии гремит восстание, люди требовали Гомруля, а этот крохотный уголек рассуждает о равенстве полов. Пожалуй, неплохо, что она незаконнорожденная, да и к тому же воспитана не папистами. Ему уже не терпелось услышать, что-то скажет отец Нолан, услыхав подобные идеи. Тревельян решил пригласить в ближайшее время на чай священника и Равенну.– Мою книгу опубликуют, вот увидите, лорд Тревельян.Решимость ее впечатляла.– Но они не примут тебя.– Мужчины? Возможно. Но ведь они составляют лишь половину всего населения.– Единственную половину, с мнением которой следует считаться.– Неужели?Равенна одарила Ниалла такой улыбкой, которая могла бы соблазнить, наверно, и самого Святого Патрика. Внутри у Ниалла все сжалось, когда, прижав лацканы атласного халата к груди, Равенна направилась к освещенному угольками очагу.Она не соответствовала его представлению о ней. Всякий раз, когда Ниаллу казалось, что она попалась, он обнаруживал, что девушка вновь ускользнула.– Итак, можно считать, что успешная писательская карьера избавит вас с бабушкой от бедности… Или ты предполагаешь выйти замуж за Чешэма?Равенна протянула руки к горячим углям.– Понять не могу, почему это вас так интересует. Но раз уж вы настаиваете на своем праве копаться в моей жизни, отвечу. Я мечтаю о том, чтобы мою книгу напечатали, однако наше с Граньей благополучие от этого не зависит. Каждый месяц мы получаем пособие от моего отца.– Отца? – Тревельян едва не поперхнулся. – Но ты получаешь деньги не от него. Ты даже не знаешь, кто он.Выпалив эти слова, он был готов отрезать себе язык. Глаза Равенны загорелись гневом.– Лорд Тревельян, мой отец любил меня. У него не было возможности жениться на моей матери, однако он позаботился о моем воспитании и образовании. Гранья не желает говорить, откуда она получает деньги, но я знаю, что это отец позаботился обо мне. Он любил меня.Вот и настоящая сказка, подумал Ниалл. Она была так уверена в любви отца, что, наверно, лишь приставив пистолет к собственной голове, он мог бы доказать ей, что именно он, Ниалл Тревельян, а не ее отец, оплачивал ее воспитание все эти годы.– На мой взгляд, он не заслуживает такой преданной дочери, – негромко заметил Ниалл.Равенна явно была задета, но с сожалением признала:– Конечно. По-моему, он заслужил лучшую дочь. Некоторое время они оба смотрели в огонь, погрузившись в собственные раздумья.Наконец Равенна шепнула:– А Малахию уже поймали?Ниалл глядел на ее профиль, пока буквально не выжег его в своей памяти.– Говорят, что он бежал в соседнее графство. Вне сомнения, дружки уже переправили его в Америку. Скорее всего, ты больше не увидишь своего приятеля.Боль, промелькнувшая в глазах Равенны, заставила Ниалла затаить дыхание. Гнев его уже готов был поглотить его. Ярость огненными языками лизала его сердце. Тем более, что в глазах Равенны мелькнули слезинки.– И что такое ты нашла в Маккумхале? – спросил Ниалл. – Он втравил тебя в беду, хуже того, тебя могли убить. А теперь отправился Бог знает куда, – скатертью дорога. И слава Богу, что избавил нас от расходов на веревку, на которой его повесили бы. – Тревельян глядел на Равенну со странным восторгом, который будил в его сердце ее гнев. Она промолчала, однако он не смог противостоять искушению подтолкнуть ее к самому краю. – Вижу, его исчезновение расстраивает тебя. Ты плачешь, потому что не хочешь закончить жизнь, как твоя мать.– Малахия – мой друг. И если бы вы были другим человеком, то поняли бы, что такое – терять друзей.Равенна хорошо владела собой, и Тревельян был разочарован. Ему хотелось видеть, как она сорвется. Ему было бы все равно, даже если бы она попыталась дать ему пощечину… Это, пожалуй, даже обрадовало бы его. Более того, это был бы наилучший выход, ибо тогда он мог бы праздновать победу.Отвернувшись от очага, Равенна внимательно поглядела на Ниалла.– Простите меня, но я предпочла бы остаться одна. Ниалл обругал себя за то, что забыл о ее болезни.Тени под ее глазами, бледное, осунувшееся лицо вдруг пробудили в нем чувство вины.– Конечно. Ты ведь нездорова.– Я чувствую себя превосходно, лорд Тревельян, – Равенна бросила на него, пожалуй, лукавый взгляд. – Просто мне хочется побыть одной и помолиться за Малахию, чтобы Бог помог ему добраться до безопасного места. Помолиться за его душу.Ревность пронзила сердце Тревельяна. Не совладав с собой, Ниалл разразился горьким смехом.– Как жаль, что ты должна за него молиться. Неужели это возможно? Неужели твоя душа может примириться с его бунтарскими порывами. Как это глупо, какое клише.– Прекратите. – Английское воспитание, наконец, дало трещину, поддавшись природному ирландскому темпераменту. – Зачем мне все это слушать? Вы мне не отец и не любовник. Вы не вправе оскорблять меня и приказывать, что делать. Я не хочу даже слушать вас.– Я не твой отец, но… я буду твоим любовником, – Ниалл глядел на Равенну, удивляясь той правде, которая только что слетела с его языка. – О да, – прошептал он негромко. – Так и случится.Откровенный страх, появившийся на лице Равенны, заставил бы Тревельяна расхохотаться, если бы не причиненная им боль.– А не встать ли нам в очередь? Маккумхал, Чешэм, а за ним я. И знаешь что, ты может располагать всеми нами.Слова эти желчью обожгли его язык.– Я ненавижу вас, – глаза ее были полны слез и обиды. – Никто на свете не мог заставить меня ненавидеть себя так, как вы.Ниалл глядел на нее, не зная, радоваться ли тому, что гейс никогда теперь не сможет исполниться, ибо эта женщина презирает его как никого более на земле.Ниалл поклонился и оставил Равенну одну. * * * Равенна упала в кресло, как только дверь закрылась за графом. Забывшись в слезах, Равенна пыталась понять, как может он быть с нею таким грубым и таким ласковым – буквально через мгновение. Может быть, Тревельян – сумасшедший?Равенна закрыла глаза. Больная голова и раненая гордость лишили ее последних сил. Она ненавидит его. Он заставил ее ощутить себя какой-то шлюхой, распутной, грязной и глупой женщиной. Он обошелся с ней хуже, чем Малахия.И все же… И все же он говорил с ней о Мэри Уолстонкрафт. Комнаты в его доме были полны книг, которые в ее мире мало кто может оценить по достоинству. Ниалл Тревельян во многом отвечал ее представлениям о настоящем мужчине. Общество графа льстило ей не только мужским желанием. С этим человеком можно было говорить, читать, гулять в саду, взявшись за руки. Представив это, она рассмеялась. Неужели таких, как он, больше не найдется. Равенна постаралась вспомнить всех знакомых ей мужчин. И вынуждена была признать, что здесь для нее нет подходящего мужчины. Ей нужен был герой; она пыталась доказать себе, что отец ее был героем, Она писала о героях, но где искать такового для себя самой?И против воли она поглядела на массивную резную двустворчатую дверь, за которой недавно исчез Тревельян. Глава 15 Чай на следующее утро подали в личные апартаменты графа ровно в восемь часов. Невысокая, седоволосая и миловидная ирландка, которую звали Кэти, принесла его на серебряном блюде вместе с горячими сдобными булочками, завернутыми в кружевные белые полотенца. Державшаяся чересчур официально, Кэти, не допуская расспросов, обратилась к заспанной Равенне с любезным «доброе утро», а потом сразу же задернула полог.Оказавшись за зелеными дамаскиновыми стенами, Равенна вслушивалась в шаги слуг, носивших горячую воду из кухни, в скрежет медной ванны о голый каменный пол, и плеск выливаемых ведер с горячей водой напрягли ее нервы до предела. Не зная, чего от нее ждут, Равенна закрылась простынями до подбородка и ждала, пока Кэти придет за ней. На теле ее еще оставалась грязь, в которую она упала, когда попала под копыта лошади, запряженной в экипаж графа. Но Равенна совершенно не намеревалась голой идти к ванне перед глазами слуг.Проблему разрешила Кэти. Только когда последний из водоносов уже затопал по ведущей вниз лестнице, она отодвинула занавеску, насыпала в воду лепестки французских роз и исчезла, предоставив Равенне возможность удивляться порядку ведения в замке домашнего хозяйства.Конечно, слуги исполняли любые приказы Ниалла Тревельяна, решила рассердившаяся Равенна. Некоторое время она рассматривала ванну, пытаясь убедить себя в том, что если уж у нее хватит сил добраться до этого медного бака, то хватит их и чтобы добраться домой. Голова еще болела, но не так сильно, как в предыдущий день. Однако из одежды на ней не было ничего, кроме батистовой рубашки Тревельяна. Вместе с Кэти исчез и его домашний халат.С усталым вздохом Равенна откинула покрывало и встала с постели. Она расстегнула рубашку, спустила ее лишь возле самой ванны и выпустила из рук только после того, как ее тело погрузилось в ласковое тепло воды. Налив себе чашку чая, оставленного на столике возле ванны, Равенна вздохнула еще раз, но уже по другой причине, ибо впервые в жизни ей довелось познать, что такое роскошь.В полудреме она отпивала из чашки, вдыхая благоуханный аромат. Содержимое медной ванны прогревало и успокаивало ноющие мышцы. Вот-вот, решила она, я или наберусь сил, чтобы сбежать домой, или же засну.– Привет, кто это у нас тут устроился?Равенна едва не выскочила из ванны. В прихожей появился мужчина. Она не смела поворачиваться, чтобы взглянуть на него, однако поняла, что человек этот стоит прямо за ее спиной. Голос этот был хорошо знаком Равенне… кузен Тревельяна, лорд Чешэм.– Мой милый кузен уговаривает меня возвратиться в Лондон, и вот я нахожу причину, задерживающую его дома, – юная дева в палатах господина… И кто же та счастливица, которую Тревельян считает достойной делить с ним ложе? – Чешэм сделал еще пару шагов вперед. Скрестив руки на груди, Равенна отвернулась в сторону. Ей хотелось крикнуть, чтобы он вышел и избавил ее от нового унижения и позора, однако голос не повиновался ей. Горькая обида душила девушку.Хихикнув, Чешэм сделал еще шаг. Звук этот смутил Равенну. Ей стало ясно, чем все это ей грозит.– Открой мне свое лицо, девушка, и я привезу тебе красивую вещичку из Лондона. Как тебе это нравится?Красивую вещицу в обмен на красивое личико? Ну, повернись же и посмотри на меня.Ужас и слезы сдавили ее горло. Если она поглядит на Чешэма, он уже не оставит ее в покое. Ситуация определенно была против нее. Граф уже сделал неправильные выводы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44