А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


OCR Roland; SpellCheck Светлана
«И никакая сила в мире...»: АСТ; Москва; 2002
ISBN Джон Мильтон
Оригинал: Laurie McBain, “Dark Before the Rising Sun”
Перевод: Е. М. Клиновая
Аннотация
Красавец аристократ Данте Лейтон, утратив свое состояние, становится капитаном пиратского судна. Благодаря отчаянной храбрости и железной воле он наживает баснословное богатство. Но какое это имеет значение, если черные тени прошлого мешают ему обрести счастье? Знатные родные золотоволосой Реи Камейр и слышать не хотят о ее браке с человеком, стоящим вне закона. Однако Рея и Данте клянутся, что не станут жить друг без друга, и никакая сила в мире не сломит их любовь…
Лори Макбейн
И никакая сила в мире...
Обожаемому Банни, ласковому и любящему коту, согревшему мое сердце
Ни огонька, одна лишь мгла ночная.
Джон Мильтон
Предисловие
На северном побережье Девоншира, далеко на западе страны, расположен замок Мердрако. Ночами тусклая луна, изредка выглядывая из-за рваных тяжелых облаков, заливает тусклым светом каменные сторожевые башни. Кажется, сама безжалостная судьба обрекла их вечно стоять на карауле, упираясь острыми шпилями в холодное серое небо. Много веков прошло с тех пор, когда человеческие руки камень за камнем сложили огромные, грубо обтесанные глыбы. Теперь замок пуст, и лишь неумолчный рокот морского прибоя глухо отдается от исхлестанных ветром и дождем старых зубчатых стен с узкими бойницами, эхом взлетает по истертым ступеням сторожевых башен.
Как будто ничего живого не осталось в заброшенном замке, только изредка слышится протяжный хриплый крик совы. Не звенят украшенные гербами тяжелые щиты и иззубренные в схватках мечи, некому ринуться в бой, отозвавшись на протяжный боевой клич, да и в Большом зале давно не слышно грохота поединков. У замка больше нет хозяина. Лорд давно покинул родовое гнездо.
Много лет подряд старый замок был свидетелем восходов и закатов, видел, как день за днем солнце и луна сменяют на небе друг друга. И пока светила совершали свой вечный путь, поглядывая с высоты на иссеченные ветрами стены, замок, подобно хищной птице, нависал над скалой, зорко наблюдая за пустынным морским берегом.
Тянулись столетия. Поколение за поколением сменяли друг друга. Заходящее солнце, будто впадая в немилость, каждый вечер печально тонуло в море у стен Мердрако, а колокола соседнего монастыря заунывно призывали окрестных жителей к вечерней молитве. На востоке появлялся бледный лик луны. Она была обречена совершить свой обычный путь и вслед за дневным светилом кануть в мрачную пучину моря, звонкая трель жаворонка радостно возвещала о приходе нового дня, и восходящее солнце кидало золотые блики на древние стены.
Старинный замок остался единственным напоминанием о знатной и некогда могущественной семье. Пустой, почти забытый, он возвышался на морском берегу как свидетель того, что уже много веков назад кануло в Лету. Тоска, словно окутавшая стены с узкими бойницами и каменные башни, вызывала странное чувство. Казалось, замок заколдован и тихо дремлет в ожидании того, что прошлое вновь вернется.
Но ветер жалобно вздыхал, как если бы все это было недостижимой мечтой. Глубокое молчание, царившее в холодных каменных покоях, и окутывающая их мгла превращали угрюмые тени в нечто невообразимо мрачное и загадочное. Тьма сгущалась, искажая стройность каменных силуэтов, и даже быстро мелькнувшая тень пролетевшей птицы казалась фантастическим видением прошлого. Геральдические драконы Мердрако, в незапамятные времена выбитые на камне, выглядели живыми, и рев моря во время бури походил на громоподобный рык, вырывающийся из разверстых пастей каменных чудовищ.
Но драконы Мердрако оставались пленниками древних стен. Глубоко врезанные в шероховатый камень у ворот, которые вели внутрь замка, они веками смотрели вниз скошенными от ярости глазами, змеи на концах высоко поднятых хвостов извивались над рогатыми головами сказочных чудовищ.
Что-то в тишине этой безлунной ночи говорило об опасности, но некому было поднять старый подъемный мост, опустить заржавленную решетку. Некому было спасти Мердрако от безжалостного врага, ведь само неумолимое время разрушало замок.
Перед ним Мердрако был беззащитен – он ней мог противостоять колдовскому очарованию ночи, что прячет предательство под своим темным покровом. Мердрако был уже готов пасть жертвой быстро текущих дней с их алчностью, лживостью и вероломством.
Лишь бледным призракам былого оставалось оплакивать уходящее время, горевать о славных днях побед, слушая печальное завывание ветра меж каменных руин.
Самый темный час – перед рассветом. И в ночной мгле, когда все вокруг затихло накануне нового дня и только море едва слышно билось о скалы у стен замка, Мердрако ждал возвращения хозяина…
Глава 1
Счастливец, кто, подобно Одиссею, домой из дальних странствий возвратился.
Дю Белле
Та безлунная сентябрьская ночь в год тысяча семьсот семидесятый от Рождества Христова была темна, как сама преисподняя. Но еще темнее были воды Темзы, которые река величественно катила через самое сердце Лондона. Над водой, подобно чьей-то бесплотной душе, витал туман, окутывая молчаливым покровом «Морского дракона». Построенная в Бостоне бригантина бросила якорь в водах Темзы, закончив долгое плавание через океан. Огромные паруса были аккуратно свернуты, стройный силуэт корабля, чуть просвечивая сквозь окутывающий его туман, покачивался на волнах. Но плотная дымка не могла скрыть свирепо оскалившегося красного дракона, деревянной скульптурой которого был увенчан нос бригантины. Чудовищный зверь, высоко подняв позолоченный хвост и ощерившись, казалось, угрожал каждому, кто осмелится встать на пути «Морского дракона» и Данте Лейтона, капитана капера и отчаянного искателя приключений. Для тех, кому выпало несчастье угодить под смертоносный огонь пушек брига, капитан его был не кем иным, как безбожником-пиратом и проклятым контрабандистом.
А если бы нашелся такой смельчак, что не побоялся бы разузнать побольше о Лейтоне, то был бы чрезвычайно удивлен, обнаружив, что тот вовсе не похож на обычного авантюриста. Под маской капитана скрывался не разбойник, но высокородный маркиз Джейкоби, последний потомок прославленного рода. Единственный оставшийся в живых из всего рода, он был наследником богатств, нажитых прадедами, обладателем древнего, глубоко почитаемого титула, который некогда носили люди чести и беспредельного мужества, достаточно отважные для того, чтобы достичь вершины могущества и основать династию.
Однако с тех пор прошли века. Род утратил былую славу, и величие его забылось как прошлогодний снег… Когда «Морской дракон» и его хозяин, годами бороздившие океан в поисках приключений, вернулись домой, Данте Лейтон был твердо намерен заявить свои права на все то, что оставили ему в наследство дед и прадед.
Ибо он был лордом и законным хозяином Мердрако.
Но годы и годы миновали с тех пор, как он покинул Англию и гнездо своих предков. Данте Лейтон уже был не тем нищим молодым аристократом, который за одну долгую ночь безумного разгула промотал доставшееся от родителей наследство и проиграл в карты фамильное состояние.
Изящный щеголь и обольстительный молодой фат, он долго не замечал, что по-юношески привлекательное лицо его уже носит отпечаток излишеств и пьянства. Молодость беспечна, и Данте продолжал с дьявольским упорством прожигать жизнь, презрительно смеясь в лицо тем немногим, кто пытался образумить молодого распутника, взывая к его благородству.
К несчастью, Данте был глух к голосу разума. С элегантной беспечностью аристократа он продолжал предаваться распутной жизни, свято веря, что все лучшее у него впереди.
Тем тяжелее оказался удар, когда будущее предстало перед ним во всей своей неприглядной наготе. Прежние кумиры пали, развенчанные действительностью; друг, которому Лейтон верил как себе, предал, а ненависть и коварство врагов ввергли его в пучину позора и бесчестья.
Настал час расплаты. Потрясенный до глубины души, ужасаясь глубине собственного падения, молодой капитан внезапно исчез, словно растворился в ночи, провожаемый угрозами безжалостных кредиторов и презрительными насмешками недавних друзей. Он стыдился самого себя, и собственное имя стало для него символом позора.
Но прежде чем исчезнуть навсегда, он в порыве отчаяния поставил на кон последнюю оставшуюся у него золотую гинею в безумной надежде одним ударом вернуть себе достояние семьи, которое, как вода, просочилось у него между пальцев. Но фортуна повернулась к нему спиной, и Лейтон проиграл все. То, что веками принадлежало его предкам и было завещано ему, теперь стало собственностью другого.
Этот день стал самым мрачным в жизни Лейтона. Даже смерть в эту минуту показалась бы ему избавлением. Молодой человек и не предполагал, что именно с этого момента его жизнь круто изменится. Мысль о спасении показалась бы ему безумием. Ведь негодяй, ставший свидетелем его последнего унижения, грубый мужлан, полный презрения к никчемному аристократишке, был, несомненно, счастлив видеть позор потомка некогда славного рода. Над Лейтоном одержал победу капитан, выходец из простонародья, человек с дурными манерами, достаточно жестокосердный для того, чтобы поверить обещанию дворянина расплатиться при первой же возможности. Он лишь расхохотался в лицо Лейтону, заставив изнеженного надушенного лорда стать простым слугой на «Невидимке», его судне, чтобы отработать долг до последнего пенса.
А «Невидимка», бригантина капитана Седжвика Кристофера, не имела ничего общего с пузатыми, изъеденными червоточиной купеческими судами. Это был шестнадцатипушечный корабль, а официальное каперское свидетельство, об имевшееся у капитана, позволяло безнаказанно уничтожить любое судно, на которое пало бы подозрение в неповиновении короне. И пока Англия и Франция, не в силах решить свои разногласия миром, истекали кровью в Семилетней войне, «Невидимка» рыскала по морям, умножая славу своего короля и благополучие своего капитана.
Ничего не зная об этой стороне жизни, которая показалась ему сродни аду, еще не придя в себя после собственного недавнего разорения, изнеженный юный лорд вдруг неожиданно почувствовал, что должен выжить любой ценой. Лейтон принял вызов судьбы, твердо зная, что придет однажды день, когда он вернется, чтобы отомстить за позор, выпавший на его долю.
Первые дни и месяцы в открытом море стали для недавнего баловня судьбы не только тяжким испытанием – они закалили его и сделали зрелым мужчиной, способным переносить лишения без единого слова жалобы. От рождения стоявший на самой вершине социальной лестницы, теперь Лейтон безропотно драил палубу, смывая кровь и грязь, а рядом с ним орудовал шваброй загорелый оборванец. Лейтон узнал, каково закоченевшими руками убирать паруса, когда от усталости и соленых брызг режет в глазах и почти невозможно отличить холодное серое небо от серо-стальной пучины моря. Вскоре он стал канониром, и в бою, когда матросы готовились кинуться на абордаж, от Лейтона зависело многое. Когда, промерзнув до костей и полуживой от усталости, он валился на койку в тесном и душном кубрике, единственным, что давало ему силы выжить, была мысль о мести.
Шли годы. Он доказал и другим, и самому себе, что вполне способен выжить на борту «Невидимки», став сначала марсовым, затем рулевым и, наконец, капитаном брига. И что самое важное – ему удалось заслужить уважение команды.
Но еще удивительнее было то, что даже в глазах Седжвика Кристофера появилось нечто похожее на восхищение Лейтоном. А ведь дружбой с ним могли похвастать не многие. Суровый, угрюмый, иногда даже жестокий, Седжвик Кристофер стал признанным командиром, едва ступив на палубу корабля. Он не прощал ни малейшего промаха, жестоко карал за малейшую провинность, но команда молилась на него и не променяла бы ни на кого другого, ведь Седжвик Кристофер слыл справедливым и честным человеком, а, кроме того, лучшим капитаном из всех, кто когда-либо ступал по палубе каперского корабля. А это было, пожалуй, главное – ведь не было дня, когда бы смертельная опасность не грозила капитану и команде брига.
А потом капитан пал смертью храбрых в одной из схваток, и команда, не скрывая слез, предала его прах волнам, как велит морской обычай. Плакали даже закаленные в боях, суровые морские волки. Но сильнее всех горевал его первый помощник. Ему, своему ближайшему другу и надежному товарищу, капитан оставил свое небольшое имущество. Разбирая после краткой церемонии похорон маленький просоленный рундучок капитана, Данте Лейтон почувствовал, как у него сжимается сердце: в рундуке он нашел драгоценный секстант Седжвика, его старый компас и еще одну вещицу, которая па первый взгляд не представляла никакой ценности.
Это была крошечная миниатюра – портрет женщины поразительной красоты с прильнувшим к ней ребенком. Золотоволосая, с огромными серыми глазами, дама казалась неземным созданием, ангелом или видением, на один лишь краткий миг коснувшимся бушующей морской пучины. Она, похоже, парила меж небом и землей как бесплотный дух, подхваченный морским ветром и неизвестностью ожидавшей ее судьбы. К ней прижимался ребенок – мальчик лет десяти. Подняв к матери лицо, он не сводил с нее полных обожания глаз. Маленькая ручонка зарылась в складки пышного шелкового платья, как будто ребенок пытался удержать что-то неуловимое.
То был портрет леди Элейн Джейкоби и ее сына, Данте Лейтона.
Не в силах оторвать взгляда от портрета, который он долгие годы считал потерянным, Данте Лейтон невольно содрогнулся. Он не был бы удивлен сильнее, если бы мать внезапно возникла перед ним живой, из плоти и крови. Прошло столько лет, до краев наполненных горечью, когда он переворачивал небо и землю в поисках изображения любимой матушки, – и вот теперь, обнаружив его в рундуке старого морского волка, Лейтон от изумления просто не находил слов.
Только развернув завещание капитана, в котором тот выражал свою последнюю волю, Лейтон нашел ответ на мучившие его загадки. Теперь он, наконец, узнал правду и понял, что заставило сурового капитана много лет назад в самую страшную ночь его жизни отыскать потерявшего всякую надежду и отчаявшегося юнца, чтобы не позволить ему свести счеты с жизнью.
Разгадка была в портрете матери. Возможно, долгими одинокими ночами моряк, у которого на земле не было ни единого близкого человека, ни любящей жены, ни детей, которые ждали бы его на берегу, стал мало-помалу тайно обожать женщину, чей образ сохранился лишь на портрете да еще в памяти потрепанного жизнью молодого человека.
И вот этот угрюмый, порой жестокий морской бродяга влюбился как мальчишка в женщину, которой никогда не мог бы обладать. Она умерла задолго до того, как он впервые с благоговением вгляделся в ее лицо. Как же часто с тех пор, как к нему в руки попал портрет прелестной незнакомки, всматривался он в небесные черты, ломая голову над тем, почему такой грустью светятся прекрасные серые глаза!
Поздней ночью, когда все спали, Данте Лейтон до боли в глазах всматривался в строки адресованного ему послания, с трудом разбирая корявый почерк капитана:
«…и поэтому-то я и ждал так долго, ничего не говорил тебе, малыш, ведь если ты сейчас читаешь эти строки, значит, мне крышка. А если я пошел на корм рыбам, все это уже не имеет никакого значения. Никому это не интересно, кроме разве что тебя, не так ли, сынок? Поэтому, думаю, ты заслуживаешь объяснения. Да и мне многое непонятно до сих пор. Кто-то, может быть, назовет судьбой то, что случилось в тот день. Не знаю, может, так оно и есть. Слишком много непонятного, необъяснимого видел я на своем веку, чтобы сейчас ломать голову, почему это произошло.
Знаю одно: это было неизбежно. Я уже плавал много лет, но в Лондоне бывал нечасто и почти никого не знал там. И в тот день я тоже был один, бродил по улицам, глазея по сторонам, когда вдруг в витрине обычной лавки увидел портрет женщины с ребенком. Меня как будто громом поразило. Бьюсь об заклад, парень, ты такого не испытывал. Я стоял столбом как последний дурак, не в силах оторваться от этих серых глаз. Она будто заглянула мне в самую душу.
И мне показалось, что эти глаза умоляют о чем-то, она просила о помощи именно меня, Седжвика Кристофера. Вдруг я почувствовал, что, может быть, мне удастся сделать что-нибудь такое, что развеет тоску в этих изумительных глазах.
Согласен с тобой, я просто старый дурень, да и торговцу, скорее всего именно это пришло в голову, когда я вдруг как ненормальный влетел в его лавчонку и принялся расспрашивать о леди на портрете. Он немногое смог рассказать. Однако теперь я знал, кто она такая. Это была леди Элейн Джейкоби, аристократка, светская красавица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66