Элен, Джина и готовая взорваться Роза лихорадочно готовили ужин. Элен возилась с куском отличного мяса, произведенного в Кёнигсхаусе, Джина, как автомат, шинковала овощи, Роза помешивала соус из дыни, винограда, помидоров, грибов и креветок.
– Замечательно, – машинально ответила Элен. Господи, ну и выглядит она после того, как Чарльз ее отшил или что там у них произошло, отметил Алекс. Нельзя, чтобы она своим видом расстроила сделку!
– Гляди веселей, – приободрил он ее. – Найди улыбку для Джона, если не хочешь для миссис М., сегодня вечером только ты сможешь ему помочь взбодриться.
– Пожалуй, – слегка кивнула Элен.
– А как поживает моя Роза?
Домоправительница повернулась, испепеляя Алекса взглядом.
– Понятия не имею, как мы выкручиваемся без негодницы Элли! Что она вчера вечером не появилась – только к лучшему. Но сегодня! Вы ее уволили, мистер Алекс, а нас бросили в беде!
Все на эту шлюху зубы точат!
– Не волнуйся, – утешил он Розу. – Она не ушла, она скоро вернется, слово даю.
– Пусть только появится, я ей шею сверну! – объявила Роза и с яростью накинулась на соус.
– Так что все в порядке? – бодро заключил Алекс, отчаянно желая, чтобы женщины без спора согласились с ним, стали умницами. – А Чарльз поехал на аэродром встречать гостей? Отлично! – Он поймал себя на том, что держится, как капитан болельщиков, или телеведущий, который тщится развеселить публику.
Держи себя в руках, парень, сказал он себе и вежливо откланялся. Не теряй голову. Осталось только наведаться в дом для гостей и проверить, послушалась ли мисс Триша его советов.
– Хорошо долетели?
Миссис Мацуда улыбнулась.
– Я всегда хорошо долетаю. – Она небрежно махнула рукой на человека, спускавшегося следом за ней по трапу вертолета с чемоданами и папками. – И Крэйг тоже. А вы, Чарльз? Все в порядке?
– Пожалуй, – коротко ответил Чарльз. – Прошу в машину. – Багажа почти нет, отметил он теми клетками мозга, что отвечали за ведение дел, значит, приехали ненадолго. По-видимому, все для себя решили и считают, что мы не будем спорить. Что ж, посмотрим, что они предлагают. Тогда и поймем, хорошая это новость или плохая.
– На этот раз без Элен?
Бакли, как фокстерьер, во все сует нос, словно чувствует, что женщины суетятся в панике, пытаясь за пару часов сделать то, на что нужен целый день. Пусть попробует разгадать, в чем тут дело! – угрюмо подумал Чарльз, но тон его был непринужденным:
– Мы в Кёнигсхаусе всегда по очереди подвозим гостей, – ответил он. – И раз сегодня мой черед, я бы хотел показать вам уголки поместья, которые вы в прошлый раз не видели. Это по дороге. Их стоит посмотреть, особенно сейчас, в сумерках.
Умышленно болтая ни о чем, Чарльз повез гостей вслед за заходящим солнцем.
– Вы видели источник в прошлый приезд с вертолета, – сказал он. – Но тогда там был скот, а когда никого нет, источник выглядит совсем по-другому. Думаю, вам понравится.
Он въехал на край гигантской естественной чаши. В отблесках заката причудливые полузасохшие деревья, столпившиеся вокруг скал, казались танцорами, трепещущими в предвкушении праздника корробори. Водная гладь, как зеркало, отражала высокую стену из древнего песчаника и пещеру в ней; казалось, мир затаил дыхание. Даже Бакли выглядел взволнованным. Миссис Мацуда в полном молчании упивалась фантастическим зрелищем.
– Хотите выйти? – спросил Чарльз.
Гости выбрались из джипа и сделали несколько шагов в сторону кустарника. Впереди с горестными криками взвилась в воздух стайка попугаев лори, пестрых, как радуга; с берега доносился ночной зов озерных лягушек, всегда казавшийся Чарльзу похожим на предсмертный хрип. Воздух и земля стали живыми, наполнились деловито снующими насекомыми, в дуплах зашевелились ночные зверьки – для них жизнь начиналась с наступлением ночи.
Женский крик слился с ночными шорохами.
– Аа-аа-а!
– Йосико, что случилось?
– Ох, Крэйг, там, посмотри!
С невероятной быстротой, выработанной деревенским детством, Чарльз выскочил из машины и помчался вперед с фонариком в руке прежде, чем сознание успело рассчитать его действия. Прошли секунды, даже минуты, пока он осознал увиденное: луч фонарика, прорезав сгущающиеся сумерки, выхватил из темноты скорчившуюся фигурку, зажатую между двух камней; голова с обращенным вверх лицом, находилась под углом, невозможным для живого человека.
– Да, она мертва, несомненно мертва!
Полицейские всегда объявляют об очевидных вещах с таким видом, словно совершают важное открытие, подумал Джон.
– Разумеется, мертва! – обрезал он. – Есть ли у вас предположения, кто ее убил?
Высокий, крепко сбитый офицер в легкой форме цвета хаки покачал головой.
– Если бы мы знали, то сказали бы, правда, Роско, – извиняющимся тоном произнес он.
– Конечно сказали бы, Джордж, – дружелюбно ответил его спутник, тоже высокий, симпатичный, мускулистый австралиец, похожий на своего коллегу, как брат-близнец.
– Ну так я пошел домой!
Джон махнул рукой в сторону удалявшегося Алекса и неуклюже извинился:
– Прошу прощения за мистера Кёнига. На него столько свалилось – вчера приехал гость, важные дела…
– А, японка? – с интересом спросил Роско. – Та, что мы видели в доме, и ее дружок, который нашел девчонку?
– Финансовый консультант, – поправил Джон.
Если эти два клоуна сунутся со своими шуточками к миссис М., Алекс убьет их обоих!
– О да, конечно, – хихикнул Джордж, – финансовый консультант. Неплохой титул.
– Спорный вопрос, дружище, спорный вопрос, – предостерег Роско.
Джон почувствовал, что попал в тиски какого-то безумного сюрреалистического действа. Когда джип въехал в Кёнигсхаус и из него вышли бледная как полотно миссис Мацуда и онемевший Крэйг Бакли, а следом за ними тигриным прыжком выскочил Чарльз, кошмарный вечер, к которому он готовился, перешел в кошмар иного рода.
– Итак, что произошло? – глухо спросил он. Роско причмокнул. Полицейские обменялись взглядами.
– Ну, мы опознали труп, – наконец выдавил он. – Кажется, можно с уверенностью утверждать, что это Элли Хендс.
– Разумеется, это Элли! – крикнул Джон. – Мы все ее знали и все можем подтвердить, что это она! – Он с трудом отвел глаза от лежащих неподалеку скорбных останков. Такое отношение к ее смерти казалось оскорблением мертвой Элли. – И мы все хотим знать, кто ее убил!
– Убил? Разве мы говорили об убийстве, Джордж?
– Я не слышал слова «убийство», Роско.
Джон мог бы подкинуть полицейским следующую реплику, так затянули его качели этого мерзкого дуэта.
– Это врач должен решать, так, ребята?
– Патологоанатом, – поправил Джордж. – Врач на крыльях в белой мантилье.
– Но пока что, – великодушно откликнулся Роско, – думаю, мы можем признать, что налицо убийство. Можно сказать наверняка, что эта дама с затылком на месте лица, вероятно, не сама привела себя в такое состояние.
– Что касается приведения в состояние, – включился в разговор Джордж, – полагаю, сегодня мы сделали все, что могли. – Он кивнул караульному, охраняющему тело. – Судебные приставы и все прочие прибудут сюда в должном порядке. До тех пор последишь, ладно? – Он повернулся к Джону. – Подвезти вас до дома?
Никто из суматошной компании в столовой не думал о еде. По обе стороны великолепного жаркого, за которым присматривала Элен, и аппетитных овощей, приготовленных Джиной, остывали фирменные креветки Розы под названием «сюрприз из Кёнигсхауса». Джон, войдя, заметил, что Триша расположилась во главе стола у сервировочного столика с вином и глушила тончайшее «Шардонне», как минеральную воду. Возле нее стоял Алекс, мрачный как никогда, а в конце стола сбились в кучку Элен, Джина и бледный Бен. Миссис Мацуда и Бакли ушли спать, никто не знал, вместе или порознь. Чарльз одиноко стоял поодаль и мрачно глядел в окно на залитый лунным светом буш.
– Выяснили что-нибудь?
Алекс уже жалел, что так поспешно удрал с места убийства. Джон видел, что ему не терпится узнать подробности. Хорошо, расскажем.
– Ничего.
– Ничего?!
Алекс едва не рычал. Джон помимо собственной воли клюнул на наживку.
– Не огрызайся, приятель, не я веду это расследование!
Элен поспешила утихомирить разгорающееся пламя.
– Сегодня они мало что успели, – вставила она. – Завтра мы узнаем больше.
– Вы хотите сказать, найдем его?
Почему голос Триши кажется грубым и резким, словно крик какаду, сердито спросила себя Джина. И чего она так уставилась на Джона? Ревность и ярость породили следующую мысль: «Почему он обращает на нее внимание? Почему тоже смотрит на нее?»
– Его? – переспросил Джон и подошел к столику с напитками. – Кого ты имеешь в виду, Триша?
Он потянулся к открытой бутылке вина, и она улыбнулась ему лениво, по-кошачьи.
– Разве не ясно? Раз уж наливаешь, налей и мне тоже, вино просто блеск. – Триша с многозначительной улыбкой взяла бокал и продолжила: – Ее, разумеется, убил муж, ну, тот, о котором вы всегда говорите.
– Марк? – уточнил Джон; ему самому приходило это в голову, но он боялся обвинить ни в чем не повинного человека.
– Да, он или еще какой-нибудь, – протянула Триша. – По-моему, на его месте мог оказаться кто угодно из их поселка, все они одинаковы, эти черномазые.
Наступило напряженное молчание. Джина медленно поднялась.
– Извините, – отчетливо проговорила она, – я ухожу спать. Доброй ночи.
Маленькие легкие ножки танцовщицы вынесли ее в ночь.
– Что ж, по-моему, Джина права, – ровным голосом заметила Элен. – Я тоже прощаюсь.
Один за другим компания растаяла, остались только Триша, Джон и поглощенный раздумьями Алекс; он все еще лихорадочно пытался спасти хоть что-нибудь из обломков своих надежд.
– Ты предупредил, чтобы они это замяли? – без предисловий спросил он.
– Кого предупредил?
Лицо Алекса исказилось от гнева.
– Кого, кого! Полицейских, кого же еще! Если убедить миссис Мацуда, что скандала не будет, может быть, поместье еще удастся продать. Японцы помешаны на скандалах.
Он что – из ума выжил? Джон смотрел на брата, распаляясь все сильнее.
– Боже правый, умерла женщина, а ты думаешь только о чертовой сделке! Она работала у нас с самого детства. С ней ты… – Он прикусил губу и замолчал. Не стоит выкладывать это при Трише, но уж если кому из мужчин заботиться об Элли, так это ему!
Алекс побледнел.
– Не учи меня, Джон-Джон, – тихо проговорил он. – Веди себя хорошо и сделай ради сделки все, что можешь, как и положено послушному младшему братику, а потом мы подумаем о тепленьком местечке для тебя, как условились, помнишь?
Джон попытался рассмеяться.
– Ты кое-что упустил, старший братик, – сказал он столь же глумливо, как Алекс. – Я не хочу продавать Кёнигсхаус! Хоть ты мне предложишь двадцать тепленьких местечек, мне нужен только он! Эта ферма для меня не просто деньги, не шанс быстро заработать, она – живое существо, частичка каждого из нас! И если ты хочешь нанять слугу, чтобы передавал твои поручения этим болванам Джорджу и Роско, дай объявление в «Острэлиен», а я не собираюсь помогать тебе в грязных делишках!
– Грязные делишки, вот как? – Алекс наконец овладел собой. – Я думал, ты хоть это сможешь сделать, ни на что другое ты не пригоден! Конечно, очень здорово, когда за тебя кто-то может все продумать! – Он поднялся, изгибаясь по-змеиному. – Прошу прощения. – Вежливый кивок Трише. – Постараюсь перехватить этих двух болванов, как их называет Джон, прежде чем они вернутся в город и начнут распускать языки. Впрочем, можно связаться с ними по радио в машине. Я ненадолго. – Он торопливо вышел.
Джон сжал кулаки и едва сдерживался, чтобы не треснуть себя по лбу. Зачем он затеял этот глупый спор? Карты пока у него в руках, Кёнигсхаус все еще принадлежит ему.
Ну и вечер! Сначала нашел спрятанные папки отца с гнусными секретами, потом это.
А Элли – такая ужасная смерть. Трогательное создание, угасшее в самом расцвете…
Ему нужно побыть одному.
Он повернулся к Трише – она все так же покачивалась в кресле, поигрывая со стаканом вина, и с ее губ не сходила опасная усмешка.
– Доброй ночи, – отрывисто сказал он.
Она встала.
– Да, пора ложиться. Ты проводишь меня к домику для гостей?
Спускаясь по лестнице от парадного входа в пахнущую корицей ночь, Триша зацепилась каблуком и споткнулась, едва не упав.
– Не возражаешь? – спросила она, беря Джона под руку. Они медленно шли по траве, он чувствовал, как ее тяжелая полная грудь прижимается к его телу, и оно помимо воли откликается. Эта женщина притягивала его животной чувственностью, хотя, вспомнив о маленькой легкой фигурке в белом платье, всего несколько минут назад с достоинством выбежавшей из столовой, он чуть не сгорел от стыда. Но он не мог отрицать, что еще сильнее сгорать заставляет его женщина, идущая рядом.
– Ну, вот мы и пришли!
Он пытался говорить радостно и бодро, но попытка вышла неудачной, как плоская шутка, и Триша пропустила его реплику мимо ушей. Она сделала к нему шаг, потом еще один, их разделяли считанные сантиметры.
– Алекс зовет тебя младшим братом, – прошептала она. – Но знаешь что? По-моему, ты милашка!
Джон понимал, что сию же секунду должен уйти. Но лесть оказалась сладкой.
– Конечно, – язвительно отозвался он. – Все так говорят.
Вместо ответа Триша подняла руку и провела длинным накрашенным ногтем по его груди, обходя сосок. Кровь его вспыхнула в яростном возбуждении. Впервые в жизни он ощущал призыв опытной женщины, которая знает, что делает. Причиняя невыносимые муки, Триша расстегнула ему ворот, и ее рука скользнула под рубашку, поглаживая его торс. Другой рукой она обвила его за шею и медленно потянула вниз, прижимаясь губами к его губам.
О, как она целовала! Джон с удивлением обнаружил, что, хоть его тело и пылает огнем, мозг из последних сил тщится сохранить остатки самоконтроля. Он отчаянно желал ее и понимал, почему в каждом взгляде Алекса сквозит похоть.
Но этого мало!
Боже всемогущий, подумал он, смеясь сквозь слезы. Единственный раз в моей жизни все идет, как в рассказе из журнала для мужчин, а я могу сообразить только это? Одно было ясно: он или погиб – или спасен.
Джон смотрел на Тришу, склонившуюся к нему в лунном свете. Действительно, ее ему было мало. Ее прелестного женственного тела, осанки, кокетства, опытности и напора – всего этого мало. Ничто не может сравниться с маленькой точеной фигуркой, где мускулов больше, чем жира, с парой оленьих глаз, с завитками черных волос, не знавших парикмахера.
О чем он раньше думал?
Почему позволил угаснуть этой мечте – мечте о себе и Джине, о том, что они будут вместе?
Может, ему казалось, что Джине нужен только хозяин Кёнигсхауса, что она не полюбит его, если он будет просто Джоном Кёнигом, властелином лишь самого себя?
Если бы это было так, она бы с первого же мгновения переключила свое внимание на Алекса. Но этого не произошло, она по-прежнему смотрела на него полным надежды взглядом потерявшегося жеребенка. А он все время проходил мимо, тратя силы в бесплодных попытках играть роль детектива-любителя и стараясь воспрепятствовать несуществующим отношениям матери и Чарльза!
Мать и отец…
Он никогда больше не сможет относиться к ним как раньше. Они, оказывается, тоже способны ошибаться, у них есть слабости, жалкие секреты, а у отца – не слабость, хуже, презренный шпионаж за женщиной, которую ему полагалось любить. Как там сказано в Библии: «Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей…» Время пришло.
– Доброй ночи, пора прощаться! – бодро сказал он. Прежде чем Триша успела среагировать, Джон обнял ее железной хваткой и отчасти провел, отчасти втащил по лестнице в дом для гостей. – Вот мы и пришли! – Распахнув дверь ее комнаты, он включил свет и любезно помог ей перешагнуть через порог. – Доброй ночи. – Он вышел и закрыл за собой дверь.
Дом для гостей, хоть и одноэтажный, построен был на совесть, комнаты в нем отделялись друг от друга коридорами и холлами. Повернувшись спиной к комнате Триши, Джон легкими шагами и с легким сердцем направился по застеленному ковром коридору туда, где, как он знал, живет Джина.
Глубоко вздохнув, тихонько постучал. Из-за двери выглянуло испуганное лицо.
– Джина? – ласково спросил он. – Ты не спишь? Знаешь, давай немного погуляем. Мне нужно тебе кое-что сказать.
28
До конца дней Джон запомнит эту ночь как звездное мгновение своей жизни. Когда Джина, трепеща и смущаясь, выскользнула к нему из комнаты, он не мог до конца осознать свою удачу, радость волнами накатывала на него. Спустившись по лестнице дома для гостей, он вывел ее в ночь. Ему не верилось, что он стоит на земле; казалось, пожелай только – и взлетишь.
Они шли под тенистыми куполами деревьев. Джина нерешительно подала Джону руку, и ему показалось, что он держит редкостную птицу, хрупкую, как тончайшее стекло: сожми чуть сильнее, и сломаешь тонюсенькие косточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33