Раньше так на нее смотрел Шелби. По ее телу пробежала дрожь. Она быстро отвернулась и улеглась рядом с дочерью.
Гидеон снял свои башмаки и забрался в спальный мешок, думая, как ему протянуть эту ночь. В том, что он не уснет, у него не было сомнений – ведь Тэсс была так близко. Он не хотел думать о ней, о том, во что она одета, и одета ли вообще, но эти мысли назойливо лезли в голову. Он повернулся на бок и попытался уснуть. Но услужливое воображение вновь и вновь рисовало ему одну возбуждающую картину за другой. И чем сильнее он старался избавиться от этих видений, тем неотступнее они его преследовали… Когда он, наконец, уснул, уже светало.
На протяжении всего оставшегося пути Тэсс чувствовала себя с Гидеоном неловко. Сидя рядом с ним, она не знала, о чем говорить. Вместо обычных интересных разговоров, сейчас они обменивались лишь замечаниями об окружающей их природе. Она вздохнула с облегчением, когда они добрались, наконец, до места.
Остановились у кузины Тэсс. На следующее утро Тэсс и Гидеон отправились в город продавать драгоценности и мебель. Она была рада, что Гидеон настоял на поездке с ней. Без него ей не удалось бы выручить столько денег. Остаток дня они посвятили прогулке по городу.
На следующий день, по дороге домой, они почти не разговаривали, устав от поездки и полученных впечатлений. Уже дома Тэсс призналась Гидеону:
– Спасибо, за помощь. Хорошо, что вы поехали со мной, я не справилась бы одна.
– Пустяки, – ответил Гидеон, пожимая протянутую ему руку.
– Жаль только, что не удалось выручить всей необходимой суммы. Но, может, мне удается еще где-то раздобыть денег.
– Может быть. – Гидеон, смущаясь, достал из кармана небольшой кошелек. – Это должно помочь. Откройте его.
Тэсс взяла кошелек, открыла застежку и высыпала его содержимое на стол. Это были серебряные монеты.
– Но… Но, Гидеон, откуда это? – От изумления она не знала, что сказать.
– Мы продали кое-какие вещи, не нужные нам.
– Господи, уж не часы ли вашего отца?
– Какая разница? Пусть это вас не волнует.
– Но, Гидеон, вы любили эти часы. Я знаю, Шелби говорил мне, как много они для вас значат. – Ее глаза наполнились слезами.
– Не думайте об этом. Я попробую достать недостающую сумму.
Тэсс широко открыла глаза.
– Где? Как?
– Я собираюсь поговорить с Джонсом.
Тэсс пристально посмотрела на него.
– С янки? Зачем?
– Я хочу продать луг, которым не пользуюсь.
– Что? Вы хотите продать вашу землю? О чем вы говорите! Это немыслимо!
– Я не вижу другого способа спасти ваш дом. Я не могу позволить, чтобы вы потеряли его.
Тэсс посмотрела на него. Он сидел на стуле, расставив ноги, опершись локтями о колени и крепко стиснув руки. Выглядел он мрачным и решительным, и Тэсс, зная характер мужчин из семьи Тирелл, поняла, что переубедить его невозможно. Тогда она решила идти до конца.
– Я не приму от вас деньги. Я могу быть такой же упрямой, как и вы.
– Ну что ж, тогда я отдам эти деньги сборщику налогов.
Упершись руками в бока, Тэсс запальчиво сказала:
– Если вы сознательно решили разбазаривать свою собственность, тогда, пожалуйста, это ваше дело. Но что вы будете делать на следующий год, когда мне опять придется платить налоги? И потом? Будете продавать ферму по частям, пока у вас ничего не останется?
– Этим мы выиграем время, чтобы что-нибудь сделать с Конвеем. Я найду способ, как остановить его.
Тэсс вздохнула и принялась размышлять. Ей очень не хотелось терять дом, в котором прошло ее безмятежное детство, где она была так счастлива в молодые годы. Но на каком основании Гидеон должен приносить такие жертвы? В то же время она достаточно хорошо знала его и чувствовала, что он делает это бескорыстно, по велению сердца. В порыве восхищения и благодарности она стремительно подошла к нему и обняла.
– Ах, Гидеон!
Пораженный, Гидеон замер. Затем его руки робко дотронулись до плечей Тэсс. Она склонила голову к нему на плечо, и Гидеон почувствовал себя смелее. Он крепко обнял ее, почти поверив, что вправе обнимать ее и целовать, что она его женщина.
Тэсс подняла голову и чмокнула его в щеку. И тогда Гидеон, прижав ее всю к себе, начал жадно целовать.
– Дорогая, я так рада… Тэсс! – неожиданно раздавшийся женский голос вернул их на землю. Оторвавшись от Тэсс, Гидеон поднял голову и увидел ее мать, стоявшую в дверях кухни. Он вдруг сообразил, где находится и что делает. Его руки опустились, и он отошел в сторону.
– О, Господи, – пробормотал он. – Ах, Тэсс, извините. Я… – он запнулся, не стал продолжать, повернулся и выбежал из кухни, оставив Тэсс, которая смотрела ему вслед.
– Тэсс, скажи мне на милость, что ты здесь делаешь? – испуганно спросила ее Аманда Колдуэлл. – Прямо в доме целуется с мужчиной! Ведь Джинни дома. Господи, и это родной брат Шелби!
– Ах, мама, замолчи! – резко сказала Тэсс, бросая сердитый взгляд на мать. – Успокойся, пожалуйста.
Тут же повернувшись, она выбежала из дома.
ГЛАВА 14
Оставшись на ферме одна, без Ти и Уилла, Мэгги совсем потеряла покой. Хотя им никто не мешал видеться, сейчас возникла некая свобода, потому что теперь уже ничто не могло отвлечь Мэгги от мысли о Рейде. Она боялась себе представить, что может произойти, когда они остались одни.
Все утро Мэгги провозилась на кухне без особого энтузиазма. Замесив тесто для хлеба и оставив его подниматься, она не знала, чем ей заниматься дальше. Она решила навести порядок в комнатах на втором этаже. Тяжелая физическая работа – лучший способ отвлечься от чувственных желаний. Поэтому она решила натереть воском полы, засучила рукава и приступила к работе. Некоторое время спустя она вдруг услышала голос Рейда, который звал ее снизу. Встрепенувшись, Мэгги только сейчас подумала, что уже наступило время обеда, а она ничего не приготовила. Она бросила щетку для натирки полов и выскочила из комнаты, на ходу поправляя рукава. Внизу она чуть не столкнулась с Рейдом, который ходил по коридору в ожидании ее.
– Извини, я беспокоился…
– Я знаю, что ужасно опоздала, совсем потеряла чувство времени. Сейчас я что-нибудь соберу на стол.
– Что ты, я не хочу торопить тебя. Просто ты меня не зовешь…
Мэгги посмотрела на него, и они улыбнулись друг другу. Она занялась приготовлением обеда, но почти физически ощущала каждое его перемещение – как он подошел к столу, отодвинул стул, сел, как пальцем стал повторять узоры на столе, как поднял голову и посмотрел на нее. Мэгги редко чувствовала себя неловко, но сейчас ей было очень неуютно, и в то же время в ней нарастало волнение от того, что Рейд был рядом. Она молилась, чтобы ей справиться с этим.
Обед прошел в полном молчании. Они механически поглощали еду и испытали облегчение, когда обед закончился. Рейд ушел, а Мэгги осталась наедине со своими мыслями, досадуя, что он так быстро ее покинул. Раздраженная сама на себя, она провела остаток дня, неистово занимаясь уборкой.
Перед ужином она решила помыться и пошла в свою спальню с кувшином горячей воды. Обтираясь полотенцем, она вновь вспомнила те ощущения, которые испытала, когда была с Рейдом, его руки, медленные и возбуждающие движения пальцев, жадный рот, прильнувший к ее груди… Мэгги прикусила губу, чтобы не застонать. Неужели она такая беспутная, что ни о чем другом, кроме своих страстей и желаний, не может думать?
За ужином вновь создалась такая гнетущая, напряженная атмосфера, что у Мэгги кусок не шел в горло. Лишь усилием воли она заставила себя не оборачиваться, когда Рейд уходил. Она застыла у окна в ожидании, что он подойдет к ней, а в воспаленном мозгу пульсировала одна мысль: «Пусть он уйдет, пусть он уйдет». Рейд ушел, так и не подойдя к ней, и обессиленная этим ожиданием, Мэгги опустилась на стул. Ей хотелось разрыдаться.
Убрав на кухне, Мэгги взялась чинить одежду. Жара иссушала, тишина давила, и вообще все у Мэгги не ладилось. Из раскрытых настежь окон доносилось стрекотание кузнечиков, кваканье лягушек. Эти умиротворяющие звуки действовали Мэгги на нервы. Наконец, отказавшись от пустой попытки сосредоточиться на починке одежды, Мэгги оставила это занятие и отправилась спать.
Ночь тянулась бесконечно. Мэгги ворочалась в своей кровати, вставала, ходила по комнате, снова ложилась, но ничто не приносило ей отдохновения. Мэгги спрятала свое лицо в подушку, заглушая стон. Почему это должно быть так тяжело?
Лежа в кровати без сна, прислушиваясь к ночным звукам, Мэгги вдруг услышала шум, не характерный для этого времени суток. Она замерла, прислушиваясь. Кто-то тихо зашел в дом и стал подниматься по лестнице. Вихрь разнообразных мыслей пронесся у нее в голове, и среди них одна, заставившая ее сердце бешено колотиться: это он. Дверь открылась, и Мэгги увидела крепкую мужскую фигуру, которую она уже так хорошо знала. На мгновение Рейд остановился, а затем прошел вперед к ее кровати, глядя ей в лицо. Мэгги, не сводя с него глаз, медленно откинула одеяло. Соскользнув с нее, оно упало на пол.
Она понимала, что делает, и была готова к последствиям. Рейд мгновенно оказался рядом с ней. Мэгги встала на колени, и ее руки мгновенно потянулись к нему. Он крепко прижал ее к себе, и ей стало так хорошо и уютно в его объятиях.
Он целовал ее вновь и вновь, шепча ее имя. Их страсть, сдерживаемая много дней, освобожденная, поднималась, захватывая их целиком. Они катались по простыне, их руки блуждали по телам друг друга, губы и языки говорили им то, к чему стремились сердца. Мир и время исчезли. Были только они, биение их сердец, сладостная боль их желаний.
Они отдавались любви с дикой, необузданной страстью, доводя друг друга до исступления, до мощного взрыва, который потрясал их до глубины души. В один из таких ослепительных моментов они стали единым целым, слились воедино их тела, их мысли, их сердца.
Потрясенные красотой их любви, они прильнули друг к другу так, что не могли и не хотели отрываться. Они засыпали и просыпались, вновь наслаждаясь блаженной близостью тел. Их страсть, казалось, была ненасытной. Возбуждение медленно нарастало в них, сознательно сдерживаемое, чтобы потом, превратившись в бурю, унести их мощной волной в немыслимые пределы…
Потом они тихо лежали, обнявшись. Спешить им на этот раз было некуда, не о чем было беспокоиться, это была их ночь.
– Я люблю тебя, – Рейд впервые за ночь произнес эти вечные слова. – Ты делаешь для меня то, чего в моей жизни уже не было: я хочу жить, и я хочу быть с тобой каждую минуту, каждый день, всю оставшуюся жизнь.
Мэгги задохнулась от ощущения счастья. Разум говорил ей, что это невозможно, но она гнала от себя эти мысли, не желая думать об этом сейчас. Еще будет время для благоразумия и сожаления, для отчаяния и печали. Она целовала его руки и шептала:
– Я тоже люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Их утро было наполнено блаженством и тихой радостью. Мэгги проснулась от какого-то внутреннего толчка. Открыв глаза, она увидела, что Рейд, опершись на локоть, смотрит на нее. Его глаза светились любовью.
– Что ты делаешь?
– Наблюдаю, как ты спишь.
– Как странно.
– Ничего странного нет. Для меня это потрясающее зрелище.
Мэгги весело улыбнулась:
– Правда? У тебя, должно быть, скучная жизнь.
– Если такая жизнь называется скучной, я не возражаю, но она мне нравится. – Он взял ее за подбородок, Мэгги вывернулась и схватила зубами его за палец. Они рассмеялись и обнялись, глаза их затуманились, и они опять окунулись в клубящийся туман желания…
Днем они даже нашли в себе силы заниматься хозяйством. Рейд подоил корову, Мэгги собрала яйца и отвезла их в город на продажу. Но долго находиться вдали друг от друга они не могли. Поэтому, как только Мэгги вернулась, они решили выпить по чашечке кофе, посидеть вместе на крыльце. Счастливые, удовлетворенные, они болтали о пустяках. Наконец, Рейд сказал:
– А почему бы нам не убежать отсюда?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Почему бы нам сегодня не побездельничать и не отправиться на пикник?
Мэгги заулыбалась:
– Прекрасная мысль. Меня уже сто лет никто не приглашал на пикник.
Мэгги быстро собралась, и они отправились на пруд. Расположившись в тени ивы, они болтали, дремали, ловили рыбу, следили за солнечными бликами на воде, Мэгги даже решила искупаться. Она не помнила, когда ей было так легко и беспечно. Ей показалось, что она опять стала молодой, и вся жизнь у нее еще впереди.
В этот день легко было жить одним моментом, притворяясь, что ничего на свете не существует, кроме них двоих. Вечером, после ужина, они сели на крыльцо и стали обсуждать текущие и будущие проблемы – они казались себе женатой парой, планирующей свое будущее.
Поздно ночью, уже под утро Рейд проснулся и, прижав Мэгги к себе, стал жадно целовать ее в молчаливом безумстве. Когда порыв страсти прошел, Рейд сказал:
– Знаешь, мы можем поехать на запад, в Техас или еще дальше, где нас никто не знает. Мы возьмем Ти и Уилла с собой и будем жить семьей, как муж и жена. Я могу продать свой дом в Саванне и нам будет с чего начать.
Мэгги слушала его, затаив дыхание. На мгновение в ее голове мелькнула картина жизни, которую предлагал Рейд. Она может стать женой Рейда, никто ничего не будет знать. Можно сказать, что Уилл ее брат, и они смогут стать нормальной, счастливой семьей. Но реальность заставила ее опомниться. Нет у них шансов спастись от этой жизни. Мэгги не могла покинуть Пайн-Крик. Здесь был ее дом, здесь жила ее семья, ее корни глубоко проросли в эту землю. Она боялась, что вдали от своей родины ей станет так тяжко, что она не выдержит. А потом – от себя не убежишь все равно.
– Пожалуйста, Мэгги. Мы можем быть счастливы. Уилл ничего не узнает, он будет только рад.
– Но мы будем знать, – ответила Мэгги. – Мы будем знать… Я не могу пойти на это.
С этого дня все изменилось. На следующее утро они встали с тяжелым сердцем, и каждый раз, когда их глаза встречались, в них стояла боль. Они знали, что их волшебное время кончилось. Сегодня вечером Гидеон привезет Ти и Уилла домой.
Уже стемнело, когда во двор с грохотом въехала повозка, и из нее выскочили Ти и Уилл. Они были возбуждены и тут же стали рассказывать Мэгги и Рейду о своих впечатлениях. Мэгги улыбалась им, слушала их рассказы, но до сознания почти ничего не доходило. Наконец, она сказала:
– Пора вам обоим идти спать, – она не удержалась и мельком взглянула на Рейда. Он стоял неподвижно, на лице у него застыла непроницаемая маска.
– Да, да, уже поздно. Ти, Уилл, спокойной ночи. – Он взглянул на Мэгги. – Спокойной ночи, Мэгги.
Повернувшись, он вышел из дома. В этот момент Мэгги впервые сознательно пожалела, что поехала в полевой госпиталь и забрала Уилла домой. Поднявшись в спальню, Мэгги в бессилии прислонилась к стене – все в этой комнате напоминало ей о минутах ее счастья. Она чувствовала усталость, душевную боль и угрызения совести. У нее не было больше сил разрываться между своей любовью и долгом перед семьей. Она знала, что ей останется только одно: она должна сказать Рейду, чтобы он уходил. На следующее утро, после завтрака, Рейд принялся за работу, думая, как ему избавиться от Ти и Уилла, которые ходили за ним как привязанные и рассказывали о своей поездке. Рейду хотелось остаться одному. Но потом он понял, что провести день с мальчиками будет лучшим способом отвлечься от тягостных мыслей.
– Я вот что вам скажу. Когда я закончу с работой, мы с вами пойдем на пруд, будем там заниматься и ловить рыбу.
– Вот это здорово! – присвистнул Ти. Они быстро все вместе взялись за работу, которую нужно было сделать Рейду, потом Ти взял книги, Рейд – рыболовные снасти, а Уилл корзинку с провизией, и они отправились на пруд.
Рейд не мог забыть вчерашнего дня, проведенного вдвоем с Мэгги на берегу пруда. Он взглянул на беззаботного, бодро шагающего Уилла и ощутил смешанное чувство вины и досады. Ему по-своему нравился этот белокурый мужчина, которого война сделала калекой. С другой стороны, именно он был главным препятствием в его реальной возможности начать новую, наполненную смыслом, счастливую жизнь.
Пока Рейд и Ти занимались математикой по новому учебнику, купленному Гидеоном для Ти в Литтл-Роке, Уилл, решив искупаться, сбросил с себя одежду и вошел в воду. Его внимание привлекла большая красивая стрекоза, сидевшая на толстом, выступающем из воды, корне огромного дуба. Дуб рос прямо на краю пруда, где почва долго вымывалась из-под старого дерева, Уилл стал подкрадываться к стрекозе, пытаясь ее поймать, как вдруг дно в этом месте провалилось и Уилл, вскрикнув, пошел вниз.
Отчаянно молотя руками в воде, он уже почти выплыл на поверхность, но зацепившаяся за переплетенные корни дерева нижняя рубашка, не позволила ему это сделать. Стараясь освободиться, он попытался раздвинуть скользкие коряги, но в этот момент его нога попала в сплетение корней, и он, дернувшись несколько раз, пошел ко дну.
ГЛАВА 15
Услышав крик Уилла, Рейд и Ти подняли головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Гидеон снял свои башмаки и забрался в спальный мешок, думая, как ему протянуть эту ночь. В том, что он не уснет, у него не было сомнений – ведь Тэсс была так близко. Он не хотел думать о ней, о том, во что она одета, и одета ли вообще, но эти мысли назойливо лезли в голову. Он повернулся на бок и попытался уснуть. Но услужливое воображение вновь и вновь рисовало ему одну возбуждающую картину за другой. И чем сильнее он старался избавиться от этих видений, тем неотступнее они его преследовали… Когда он, наконец, уснул, уже светало.
На протяжении всего оставшегося пути Тэсс чувствовала себя с Гидеоном неловко. Сидя рядом с ним, она не знала, о чем говорить. Вместо обычных интересных разговоров, сейчас они обменивались лишь замечаниями об окружающей их природе. Она вздохнула с облегчением, когда они добрались, наконец, до места.
Остановились у кузины Тэсс. На следующее утро Тэсс и Гидеон отправились в город продавать драгоценности и мебель. Она была рада, что Гидеон настоял на поездке с ней. Без него ей не удалось бы выручить столько денег. Остаток дня они посвятили прогулке по городу.
На следующий день, по дороге домой, они почти не разговаривали, устав от поездки и полученных впечатлений. Уже дома Тэсс призналась Гидеону:
– Спасибо, за помощь. Хорошо, что вы поехали со мной, я не справилась бы одна.
– Пустяки, – ответил Гидеон, пожимая протянутую ему руку.
– Жаль только, что не удалось выручить всей необходимой суммы. Но, может, мне удается еще где-то раздобыть денег.
– Может быть. – Гидеон, смущаясь, достал из кармана небольшой кошелек. – Это должно помочь. Откройте его.
Тэсс взяла кошелек, открыла застежку и высыпала его содержимое на стол. Это были серебряные монеты.
– Но… Но, Гидеон, откуда это? – От изумления она не знала, что сказать.
– Мы продали кое-какие вещи, не нужные нам.
– Господи, уж не часы ли вашего отца?
– Какая разница? Пусть это вас не волнует.
– Но, Гидеон, вы любили эти часы. Я знаю, Шелби говорил мне, как много они для вас значат. – Ее глаза наполнились слезами.
– Не думайте об этом. Я попробую достать недостающую сумму.
Тэсс широко открыла глаза.
– Где? Как?
– Я собираюсь поговорить с Джонсом.
Тэсс пристально посмотрела на него.
– С янки? Зачем?
– Я хочу продать луг, которым не пользуюсь.
– Что? Вы хотите продать вашу землю? О чем вы говорите! Это немыслимо!
– Я не вижу другого способа спасти ваш дом. Я не могу позволить, чтобы вы потеряли его.
Тэсс посмотрела на него. Он сидел на стуле, расставив ноги, опершись локтями о колени и крепко стиснув руки. Выглядел он мрачным и решительным, и Тэсс, зная характер мужчин из семьи Тирелл, поняла, что переубедить его невозможно. Тогда она решила идти до конца.
– Я не приму от вас деньги. Я могу быть такой же упрямой, как и вы.
– Ну что ж, тогда я отдам эти деньги сборщику налогов.
Упершись руками в бока, Тэсс запальчиво сказала:
– Если вы сознательно решили разбазаривать свою собственность, тогда, пожалуйста, это ваше дело. Но что вы будете делать на следующий год, когда мне опять придется платить налоги? И потом? Будете продавать ферму по частям, пока у вас ничего не останется?
– Этим мы выиграем время, чтобы что-нибудь сделать с Конвеем. Я найду способ, как остановить его.
Тэсс вздохнула и принялась размышлять. Ей очень не хотелось терять дом, в котором прошло ее безмятежное детство, где она была так счастлива в молодые годы. Но на каком основании Гидеон должен приносить такие жертвы? В то же время она достаточно хорошо знала его и чувствовала, что он делает это бескорыстно, по велению сердца. В порыве восхищения и благодарности она стремительно подошла к нему и обняла.
– Ах, Гидеон!
Пораженный, Гидеон замер. Затем его руки робко дотронулись до плечей Тэсс. Она склонила голову к нему на плечо, и Гидеон почувствовал себя смелее. Он крепко обнял ее, почти поверив, что вправе обнимать ее и целовать, что она его женщина.
Тэсс подняла голову и чмокнула его в щеку. И тогда Гидеон, прижав ее всю к себе, начал жадно целовать.
– Дорогая, я так рада… Тэсс! – неожиданно раздавшийся женский голос вернул их на землю. Оторвавшись от Тэсс, Гидеон поднял голову и увидел ее мать, стоявшую в дверях кухни. Он вдруг сообразил, где находится и что делает. Его руки опустились, и он отошел в сторону.
– О, Господи, – пробормотал он. – Ах, Тэсс, извините. Я… – он запнулся, не стал продолжать, повернулся и выбежал из кухни, оставив Тэсс, которая смотрела ему вслед.
– Тэсс, скажи мне на милость, что ты здесь делаешь? – испуганно спросила ее Аманда Колдуэлл. – Прямо в доме целуется с мужчиной! Ведь Джинни дома. Господи, и это родной брат Шелби!
– Ах, мама, замолчи! – резко сказала Тэсс, бросая сердитый взгляд на мать. – Успокойся, пожалуйста.
Тут же повернувшись, она выбежала из дома.
ГЛАВА 14
Оставшись на ферме одна, без Ти и Уилла, Мэгги совсем потеряла покой. Хотя им никто не мешал видеться, сейчас возникла некая свобода, потому что теперь уже ничто не могло отвлечь Мэгги от мысли о Рейде. Она боялась себе представить, что может произойти, когда они остались одни.
Все утро Мэгги провозилась на кухне без особого энтузиазма. Замесив тесто для хлеба и оставив его подниматься, она не знала, чем ей заниматься дальше. Она решила навести порядок в комнатах на втором этаже. Тяжелая физическая работа – лучший способ отвлечься от чувственных желаний. Поэтому она решила натереть воском полы, засучила рукава и приступила к работе. Некоторое время спустя она вдруг услышала голос Рейда, который звал ее снизу. Встрепенувшись, Мэгги только сейчас подумала, что уже наступило время обеда, а она ничего не приготовила. Она бросила щетку для натирки полов и выскочила из комнаты, на ходу поправляя рукава. Внизу она чуть не столкнулась с Рейдом, который ходил по коридору в ожидании ее.
– Извини, я беспокоился…
– Я знаю, что ужасно опоздала, совсем потеряла чувство времени. Сейчас я что-нибудь соберу на стол.
– Что ты, я не хочу торопить тебя. Просто ты меня не зовешь…
Мэгги посмотрела на него, и они улыбнулись друг другу. Она занялась приготовлением обеда, но почти физически ощущала каждое его перемещение – как он подошел к столу, отодвинул стул, сел, как пальцем стал повторять узоры на столе, как поднял голову и посмотрел на нее. Мэгги редко чувствовала себя неловко, но сейчас ей было очень неуютно, и в то же время в ней нарастало волнение от того, что Рейд был рядом. Она молилась, чтобы ей справиться с этим.
Обед прошел в полном молчании. Они механически поглощали еду и испытали облегчение, когда обед закончился. Рейд ушел, а Мэгги осталась наедине со своими мыслями, досадуя, что он так быстро ее покинул. Раздраженная сама на себя, она провела остаток дня, неистово занимаясь уборкой.
Перед ужином она решила помыться и пошла в свою спальню с кувшином горячей воды. Обтираясь полотенцем, она вновь вспомнила те ощущения, которые испытала, когда была с Рейдом, его руки, медленные и возбуждающие движения пальцев, жадный рот, прильнувший к ее груди… Мэгги прикусила губу, чтобы не застонать. Неужели она такая беспутная, что ни о чем другом, кроме своих страстей и желаний, не может думать?
За ужином вновь создалась такая гнетущая, напряженная атмосфера, что у Мэгги кусок не шел в горло. Лишь усилием воли она заставила себя не оборачиваться, когда Рейд уходил. Она застыла у окна в ожидании, что он подойдет к ней, а в воспаленном мозгу пульсировала одна мысль: «Пусть он уйдет, пусть он уйдет». Рейд ушел, так и не подойдя к ней, и обессиленная этим ожиданием, Мэгги опустилась на стул. Ей хотелось разрыдаться.
Убрав на кухне, Мэгги взялась чинить одежду. Жара иссушала, тишина давила, и вообще все у Мэгги не ладилось. Из раскрытых настежь окон доносилось стрекотание кузнечиков, кваканье лягушек. Эти умиротворяющие звуки действовали Мэгги на нервы. Наконец, отказавшись от пустой попытки сосредоточиться на починке одежды, Мэгги оставила это занятие и отправилась спать.
Ночь тянулась бесконечно. Мэгги ворочалась в своей кровати, вставала, ходила по комнате, снова ложилась, но ничто не приносило ей отдохновения. Мэгги спрятала свое лицо в подушку, заглушая стон. Почему это должно быть так тяжело?
Лежа в кровати без сна, прислушиваясь к ночным звукам, Мэгги вдруг услышала шум, не характерный для этого времени суток. Она замерла, прислушиваясь. Кто-то тихо зашел в дом и стал подниматься по лестнице. Вихрь разнообразных мыслей пронесся у нее в голове, и среди них одна, заставившая ее сердце бешено колотиться: это он. Дверь открылась, и Мэгги увидела крепкую мужскую фигуру, которую она уже так хорошо знала. На мгновение Рейд остановился, а затем прошел вперед к ее кровати, глядя ей в лицо. Мэгги, не сводя с него глаз, медленно откинула одеяло. Соскользнув с нее, оно упало на пол.
Она понимала, что делает, и была готова к последствиям. Рейд мгновенно оказался рядом с ней. Мэгги встала на колени, и ее руки мгновенно потянулись к нему. Он крепко прижал ее к себе, и ей стало так хорошо и уютно в его объятиях.
Он целовал ее вновь и вновь, шепча ее имя. Их страсть, сдерживаемая много дней, освобожденная, поднималась, захватывая их целиком. Они катались по простыне, их руки блуждали по телам друг друга, губы и языки говорили им то, к чему стремились сердца. Мир и время исчезли. Были только они, биение их сердец, сладостная боль их желаний.
Они отдавались любви с дикой, необузданной страстью, доводя друг друга до исступления, до мощного взрыва, который потрясал их до глубины души. В один из таких ослепительных моментов они стали единым целым, слились воедино их тела, их мысли, их сердца.
Потрясенные красотой их любви, они прильнули друг к другу так, что не могли и не хотели отрываться. Они засыпали и просыпались, вновь наслаждаясь блаженной близостью тел. Их страсть, казалось, была ненасытной. Возбуждение медленно нарастало в них, сознательно сдерживаемое, чтобы потом, превратившись в бурю, унести их мощной волной в немыслимые пределы…
Потом они тихо лежали, обнявшись. Спешить им на этот раз было некуда, не о чем было беспокоиться, это была их ночь.
– Я люблю тебя, – Рейд впервые за ночь произнес эти вечные слова. – Ты делаешь для меня то, чего в моей жизни уже не было: я хочу жить, и я хочу быть с тобой каждую минуту, каждый день, всю оставшуюся жизнь.
Мэгги задохнулась от ощущения счастья. Разум говорил ей, что это невозможно, но она гнала от себя эти мысли, не желая думать об этом сейчас. Еще будет время для благоразумия и сожаления, для отчаяния и печали. Она целовала его руки и шептала:
– Я тоже люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Их утро было наполнено блаженством и тихой радостью. Мэгги проснулась от какого-то внутреннего толчка. Открыв глаза, она увидела, что Рейд, опершись на локоть, смотрит на нее. Его глаза светились любовью.
– Что ты делаешь?
– Наблюдаю, как ты спишь.
– Как странно.
– Ничего странного нет. Для меня это потрясающее зрелище.
Мэгги весело улыбнулась:
– Правда? У тебя, должно быть, скучная жизнь.
– Если такая жизнь называется скучной, я не возражаю, но она мне нравится. – Он взял ее за подбородок, Мэгги вывернулась и схватила зубами его за палец. Они рассмеялись и обнялись, глаза их затуманились, и они опять окунулись в клубящийся туман желания…
Днем они даже нашли в себе силы заниматься хозяйством. Рейд подоил корову, Мэгги собрала яйца и отвезла их в город на продажу. Но долго находиться вдали друг от друга они не могли. Поэтому, как только Мэгги вернулась, они решили выпить по чашечке кофе, посидеть вместе на крыльце. Счастливые, удовлетворенные, они болтали о пустяках. Наконец, Рейд сказал:
– А почему бы нам не убежать отсюда?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Почему бы нам сегодня не побездельничать и не отправиться на пикник?
Мэгги заулыбалась:
– Прекрасная мысль. Меня уже сто лет никто не приглашал на пикник.
Мэгги быстро собралась, и они отправились на пруд. Расположившись в тени ивы, они болтали, дремали, ловили рыбу, следили за солнечными бликами на воде, Мэгги даже решила искупаться. Она не помнила, когда ей было так легко и беспечно. Ей показалось, что она опять стала молодой, и вся жизнь у нее еще впереди.
В этот день легко было жить одним моментом, притворяясь, что ничего на свете не существует, кроме них двоих. Вечером, после ужина, они сели на крыльцо и стали обсуждать текущие и будущие проблемы – они казались себе женатой парой, планирующей свое будущее.
Поздно ночью, уже под утро Рейд проснулся и, прижав Мэгги к себе, стал жадно целовать ее в молчаливом безумстве. Когда порыв страсти прошел, Рейд сказал:
– Знаешь, мы можем поехать на запад, в Техас или еще дальше, где нас никто не знает. Мы возьмем Ти и Уилла с собой и будем жить семьей, как муж и жена. Я могу продать свой дом в Саванне и нам будет с чего начать.
Мэгги слушала его, затаив дыхание. На мгновение в ее голове мелькнула картина жизни, которую предлагал Рейд. Она может стать женой Рейда, никто ничего не будет знать. Можно сказать, что Уилл ее брат, и они смогут стать нормальной, счастливой семьей. Но реальность заставила ее опомниться. Нет у них шансов спастись от этой жизни. Мэгги не могла покинуть Пайн-Крик. Здесь был ее дом, здесь жила ее семья, ее корни глубоко проросли в эту землю. Она боялась, что вдали от своей родины ей станет так тяжко, что она не выдержит. А потом – от себя не убежишь все равно.
– Пожалуйста, Мэгги. Мы можем быть счастливы. Уилл ничего не узнает, он будет только рад.
– Но мы будем знать, – ответила Мэгги. – Мы будем знать… Я не могу пойти на это.
С этого дня все изменилось. На следующее утро они встали с тяжелым сердцем, и каждый раз, когда их глаза встречались, в них стояла боль. Они знали, что их волшебное время кончилось. Сегодня вечером Гидеон привезет Ти и Уилла домой.
Уже стемнело, когда во двор с грохотом въехала повозка, и из нее выскочили Ти и Уилл. Они были возбуждены и тут же стали рассказывать Мэгги и Рейду о своих впечатлениях. Мэгги улыбалась им, слушала их рассказы, но до сознания почти ничего не доходило. Наконец, она сказала:
– Пора вам обоим идти спать, – она не удержалась и мельком взглянула на Рейда. Он стоял неподвижно, на лице у него застыла непроницаемая маска.
– Да, да, уже поздно. Ти, Уилл, спокойной ночи. – Он взглянул на Мэгги. – Спокойной ночи, Мэгги.
Повернувшись, он вышел из дома. В этот момент Мэгги впервые сознательно пожалела, что поехала в полевой госпиталь и забрала Уилла домой. Поднявшись в спальню, Мэгги в бессилии прислонилась к стене – все в этой комнате напоминало ей о минутах ее счастья. Она чувствовала усталость, душевную боль и угрызения совести. У нее не было больше сил разрываться между своей любовью и долгом перед семьей. Она знала, что ей останется только одно: она должна сказать Рейду, чтобы он уходил. На следующее утро, после завтрака, Рейд принялся за работу, думая, как ему избавиться от Ти и Уилла, которые ходили за ним как привязанные и рассказывали о своей поездке. Рейду хотелось остаться одному. Но потом он понял, что провести день с мальчиками будет лучшим способом отвлечься от тягостных мыслей.
– Я вот что вам скажу. Когда я закончу с работой, мы с вами пойдем на пруд, будем там заниматься и ловить рыбу.
– Вот это здорово! – присвистнул Ти. Они быстро все вместе взялись за работу, которую нужно было сделать Рейду, потом Ти взял книги, Рейд – рыболовные снасти, а Уилл корзинку с провизией, и они отправились на пруд.
Рейд не мог забыть вчерашнего дня, проведенного вдвоем с Мэгги на берегу пруда. Он взглянул на беззаботного, бодро шагающего Уилла и ощутил смешанное чувство вины и досады. Ему по-своему нравился этот белокурый мужчина, которого война сделала калекой. С другой стороны, именно он был главным препятствием в его реальной возможности начать новую, наполненную смыслом, счастливую жизнь.
Пока Рейд и Ти занимались математикой по новому учебнику, купленному Гидеоном для Ти в Литтл-Роке, Уилл, решив искупаться, сбросил с себя одежду и вошел в воду. Его внимание привлекла большая красивая стрекоза, сидевшая на толстом, выступающем из воды, корне огромного дуба. Дуб рос прямо на краю пруда, где почва долго вымывалась из-под старого дерева, Уилл стал подкрадываться к стрекозе, пытаясь ее поймать, как вдруг дно в этом месте провалилось и Уилл, вскрикнув, пошел вниз.
Отчаянно молотя руками в воде, он уже почти выплыл на поверхность, но зацепившаяся за переплетенные корни дерева нижняя рубашка, не позволила ему это сделать. Стараясь освободиться, он попытался раздвинуть скользкие коряги, но в этот момент его нога попала в сплетение корней, и он, дернувшись несколько раз, пошел ко дну.
ГЛАВА 15
Услышав крик Уилла, Рейд и Ти подняли головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28