Как он выглядит?
– Ай, ну же, Летти! – его усмешка превратилась в широкую улыбку, когда он наклонил голову и повел плечами.
Рэчел ничего не оставалось, как только улыбаться. Он действительно был находчив и умен по-своему. Они с Орлеттой были чудесной парой. Она, как и он, похудели от сильных перегрузок.
Она не была полной, просто чудесно округлых форм во всех нужных местах. Даже когда волосы были собраны в толстый узел на затылке, ее строгие черты выражали истинное дружелюбие.
Рэчел чувствовала себя такой ущербной на фоне этой женщины, и знала, что если бы Джейк увидел ее, он стал бы еще более разочарованным, что не оказался в Индепенденсе в тот день, когда приехали женщины.
Чувство своей никчемности съежило все внутри нее, как если бы она отхлебнула кипящее варево.
– Гарланд сказал, что его старший брат сломал ногу?
– Да, – Амос понимающе нахмурился. – Мальчики повздорили на сеновале и Туе свалился.
– Это не по моей вине, – защищался Гарланд.
– Никто тебя не обвиняет. – Амос снова обратился к Рэчел. – Я только хочу, чтобы нога моего сына была зафиксирована. В сорок семь мы легко проходим по этой стране, получая травму, не большую, чем заусеница. Давно, когда жизнь только стала налаживаться, я лишился семьи. А теперь вот это… Мой первенец может остаться калекой, если до этого не умрет.
– Нет, Амос, – Орлетта ободряюще сжала его руку. – Перестань мучить себя. Мы же привезли сюда Рэчел. Она зафиксирует ему ногу правильно. Не так ли, Рэчел?
– Я полностью согрелась, – ответила та, передавая пустую чашку Орлетте. – Если ты будешь так добра, отведи меня к Августу.
Комната, в которую они вошли, согревалась камином. В дальнем конце лежал Гус на кровати под пологом из вишневого дерева. Соответствующий шкаф, прекрасно полированный, стоял рядом со стеной. Искусно сделанная мебель напомнила ей о мебели в доме ее отца, в его спальне.
– Как ты, Гусей? – спросила Орлетта.
– Я же просил тебя не называть меня Гусей, особенно перед компанией. – Он посмотрел на Рэчел такими же карими и выразительными, как у отца, глазами.
– Ты слишком много двигаешься. Нельзя так, особенно когда нуждаешься в помощи врача, – продолжила Орлетта.
– Здравствуй, Август, – Рэчел потрогала его лоб. Он был горячим. – Меня зовут мисс Чэмберс – то есть миссис Стоун. Я хотела бы тебе помочь, если смогу.
Она ощупала ногу: та опухла, как и следовало ожидать. Поставив свой черный саквояж на прикроватный стол, Рэчел принялась исследовать его содержимое. Нашла банку, наполненную порошком. «Яд дракона».
– У Гуса лихорадка. Орлетта, добавь чайную ложку этого порошка в кружку с горячей водой. И – вот оно – 12 капель лаудана. Немного, чтоб ослабить боль.
– Конечно. Вернусь мгновенно.
Гус взглянул на Рэчел с надеждой.
– Я слышал, лаудан по-настоящему помогает почувствовать себя хорошо.
– Он немного ослабит боль.
– Мне, правда, не очень больно. Просто немного покалывает. Это серьезно? – спросил он с легким подрагиванием в голосе.
– Она нарывает, но я не вижу признаков гангрены. Я думаю, мы ее вовремя остановим, – ответила Рэчел.
– Спасибо, Иисус! Вы не представляете, как мне сразу полегчало. Я был уверен, что вы решите отрезать ногу. Я решил не соглашаться, но по-настоящему боялся.
– Я тебя не обманываю. Это серьезно. Первое, мне надо снять опухоль. Я собираюсь вскрыть ее и поставить дренажную трубку, прежде чем посмотрю, как соединить кости.
– Вы и вправду знаете, что делаете?
– Да.
– Тогда делайте. Я смогу это перенести.
Взгляд Рэчел переместился со страшно опухшей ноги на лицо юноши, выражавшее браваду. Она улыбнулась.
– Может, я сделаю лучшее, на что способна.
Жалобный вскрик ночной совы разрушил тишину. К полуночи дождь прекратился и теперь единственными звуками были случайные стоны пациента Рэчел. Слегка прикрытый, он забылся сном от снотворного. Взяв руку Гуса, Рэчел проверила пульс. Ритм сердцебиения также был в норме.
Рэчел встала и расправила затекшие спину и ноги. Какими длинными были этот день и ночь! Когда нарыв был удален, и опухоль спала, она соединила кости поломанной ноги с помощью Амоса и Орлетты. Но из-за опасности инфекции она не могла как следует наложить шину и забинтовать ее.
Вместо этого она стянула ремнем ногу и доску и закрепила в подвешенном состоянии.
Рэчел проверила компресс, накладываемый на рану. Он был прохладным. Взяв фонарь, она отправилась на кухню за другим. В комнату вошла завернутая в ярко-красный халат Орлетта. Рэчел как раз погружала ткань в крепкий отвар индиго, кипящий на плите.
– Услышала, что ты ходишь. Как Гусей?
– Опухоль почти прошла, и красные пятна почти все пропали. Вам повезло, что послали за мной. – Рэчел подняла глаза. – Еще бы днем позже и…
– Выпей чашку кофе. Я сама поставлю ему этот компресс.
С утомленной улыбкой Рэчел опустилась на стул.
– Я ждала, когда останусь с тобой наедине. А это так нелегко здесь. – Широкая улыбка округлила щеки Орлетты. – Амос сказал, что этот твой мужчина огромный, как медведь, но ты не выглядишь счастливой. Он с тобой хорошо обращается?
– Мистер Стоун не приезжал за мной до позавчерашнего дня. Но вообще-то все шло не так уж хорошо.
Выжимая горячую тряпку, Орлетта сказала:
– Я только положу это на ногу мальчику и сразу же вернусь. Нам надо поболтать.
Вернувшись, она и себе налила чашечку кофе и присела рядом с Рэчел за стол.
Наклонившись над сцепленными пальцами, Рэчел рассматривала побелевшие суставы. Ей не хотелось рассказывать о своем унижении, но ей ужасно нужно было выразить свое смущение и страдания.
По щеке пробежала одинокая слеза.
Орлетта приподняла лицо подруги и вытерла слезу.
– Прости меня, – сказала Рэчел, выпрямляясь. – Я, наверное, устала сильнее, чем думаю.
– Я действительно надеялась, что с тобой все будет хорошо. Особенно после того, что случилось.
– Да, мне нужно было это преодолеть.
Орлетта накрыла руку Рэчел своей.
– Ну, скажи мне, как же, все-таки, тебе живется?
– О, Летти! Я была желтая от малярии и так сильно похудела, что выглядела ужасно.
– Но, милая моя, ты такая же тощая, как новорожденный теленок. Ты сказала ему, что болела?
– Он знал. И он знает, что малярия может возобновиться. Он думает, что я не подхожу для жизни на ферме.
– Значит, этот сукин сын думает, что потратил свои деньги зря. Я хочу знать, а что они все хотели купить за такую пустяшную сумму?
Глаза Рэчел расширились от слов Орлетты.
– Извини, я не спросила, как ты ладишь со своим мужем?
– О, обо мне не беспокойся. Амос настоящий, самый лучший молодожен. Но некоторые из них на него не похожи. Представь, я чуть с ума не сошла от радости, когда узнала, что Джейк честный человек. Если мужчина считает, что ты не подходишь ему, он просто не женится. Здесь нет конца холостякам, которые с радостью испытывают судьбу. Но я думаю, этого ублюдка интересовал только медовый месяц и ничего больше.
– Нет, он не так уж плох. Он не… ты знаешь… – взгляд Рэчел перебегал с предмета на предмет, пока она собиралась с мыслями. – Но владелец лавки его обманул. – Она рассказала Орлетте все, что случилось с момента встречи с Джейком.
Глаза подруги засверкали.
Когда Рэчел закончила, Орлетта наморщила лоб.
– Так это лучший друг Амоса? Мне не хотелось бы встретить кого-то из его врагов. Этот мужик на тебе женился – и поверь мне, я знаю мужчин – он переспит с тобой, прежде чем отправит упаковываться. Что, в свою очередь, лишит тебя самой большой ценности. Но сначала он хочет получить твой надел земли, прежде чем отошлет тебя. Вот это то, что я называю «джентльменом чистейшей воды».
– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила Рэчел.
– Милая моя, ты просто не все знаешь, – Орлетта придвинулась ближе, ее голос превратился в шепот. – Амос сделал это на следующий день. Существует земельное законодательство, по которому мужчина получает 320 акров свободной земли. Если он женится, его жена тоже может получить надел, и такой же большой. Не он – она. Представь, эта неграмотная проститутка может стать женщиной со средствами, владелицей собственности.
С больными головами, с головокружением от недосыпания женщины удовлетворились этой иронией и захихикали. Они закрыли рот руками, чтобы не было этого слышно. Но вскоре нелепость ситуации заставила их расхохотаться в голос.
Наконец, вытирая слезы, Рэчел глубоко вздохнула. Она посмотрела на мокрые щеки Орлетты и снова захихикала. Ее подруга подхватила, и они хохотали до колик в животе.
– Так он сказал, что отсылает тебя обратно? Ну что ж, тело не всегда получает точно то, что ожидает. Твой Джейк думает, что руль управления в его руках. Но если ты сбросишь карты по-своему, – кто знает?
– Я не хочу причинять ему неприятности в отместку. Я только хочу получить свое. Мы стояли перед мировым судьей, а те слова, наверное, что-то значат. Даже в Орегоне.
– Утро доброе! – произнес Амос, входя в общую комнату.
Он сел с семьей за стол. Она некоторое время дремала и не услышала его приветствия.
– Доброе утро, – она вышла, услышав аромат жареного бекона и свежего картофеля, несущийся ей навстречу.
– Доброе утро, – поприветствовали ее Дональд и Гарланд.
– Я заходила к тебе несколько минут назад, – сказала Орлетта, выкладывая бисквиты и яйца. – Но ты и Гусей выглядели так мирно, что у меня не хватило духу разбудить вас. Как насчет яиц? Будешь? – она подошла к плите.
– Да, пожалуйста, – сказала Рэчел, снимая чашку с полки.
Налив немного кофе, она села.
– Знаешь, – сказал Амос, – на той кровати в комнате Гуса родился он и остальные мальчики. Летти говорит, что ему лучше. Это так?
– Да, мистер Колфакс. Я очень рада улучшению.
– Зови меня Амос. Большинство людей так поступают.
– Спасибо. Мне это нравится. Лихорадка у твоего сына прошла, и рана будет постепенно затягиваться. Если ногу не сдвигать, он будет здоров через семь-восемь недель.
– Скрипку! – глаза Амоса заблестели от радости. – Ты сказала волшебное слово. – Он вскочил на ноги. – Пошли, мальчики, нам есть что праздновать сегодня.
Стоя у плиты, Орлетта увидела через плечо, как Гарланд хлопал других по плечам, и улыбнулась. Он сгреб гармошку и поднес ее к губам. Оттуда вылетела легкая мелодия песенки «Сажал Джимми зерно». Широкая улыбка осветила лицо Дональда. Он настроил цимбалы, потом вернулся и отодвинул тарелки с завтраком, чтобы освободить место для инструмента. Он слегка ударил по инструменту, а потом его пальцы побежали и ноги застучали в такт живой мелодии.
Амос взял скрипку и смычок. Подхватив мелодию, он кивнул сыновьям.
– Вот твой завтрак, – прокричала Орлетта сквозь музыку, выставляя на стол тарелку с беконом, яйцами и бисквитами.
Дональд запел удивительно чистым баритоном, а хрипловатое контральто Орлетты подтянуло мелодию.
Было тяжело слушать, есть и смеяться одновременно, но отбросив свои хорошие манеры, она попробовала. Спустя некоторое время Гарланд повел маленький оркестр в спальню, где лежал Гус. Отложив в сторону цимбалы, Дональд взял гитару и последовал за ним.
Орлетта сидела напротив Рэчел.
– Разве они не милые? – приблизившись, она понизила голос: – Ты знаешь, я никогда не собиралась оставаться здесь, в глуши, со старым мужиком и стадом диких мальчишек, но они так весело живут. Я чувствую, что влюбилась в этого лысого старика.
Рэчел посмотрела через плечо Орлетты на открытую дверь. Она видела, как Амос подпрыгивал и приседал под музыку. Он закрыл от нее других, но она могла представить себе улыбку Гуса и слышала, как его тенор сливался с очень нежной мелодией Дональда.
– Да, Орлетта. Бог наверняка смилостивился над тобой.
– Конечно. И я не знаю, почему, – счастливая улыбка сползла с ее лица. – Я знаю, я этого не заслужила.
Рэчел приблизилась и сжала ее руки.
– Ты гораздо лучше, чем думаешь о себе. Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты не подпускала ко мне моряков. Будь счастлива, Орлетта. Об этом говорят глаза Амоса. Он тоже любит тебя, – она встала и подошла к цимбалам. – Как ты думаешь, Дональд не будет возражать, если я поиграю?
– Нет, конечно. А ты умеешь?
– Не по-настоящему. Мой учитель музыки считал, что порядочной молодой леди подходят только три инструмента: клавесин, фортепиано и арфа. Но у одной моей одноклассницы были дома цимбалы. – Рэчел улыбнулась, вспоминая. – И когда мы были чем-то недовольны, украдкой носили их в сарай и играли. Вот теперь ты знаешь мой грешный секрет.
Рэчел чувствовала себя необычайно возбужденной, когда опускала руки на этот запретный инструмент. Дурачась, вошел Амос со своими ребятами и прокричал Рэчел сквозь музыку:
– Ты умеешь играть?
– Я знаю только несколько основных аккордов.
– Думаешь, у одной тебя получится?
– Что-нибудь вроде «Джимми сажает зерно».
– Как насчет «Моя милая»? Сможешь?
Повернувшись к цимбалам, Рэчел встретила взгляд Орлетты. Она моргнула, как будто у них и впрямь был грешный секрет.
Как и прежде, нежный, зажигательный звук согревал Рэчел, и когда они заиграли и запели сентиментальные песенки, воспоминания о маме и папе охватили ее. Она видела их и их друзей, окруживших пианино, певших под ее аккомпанемент. Как много приятных вечеров провела она с милыми сердцу людьми – и Гордоном, настойчивым Гордоном.
Амос перестал играть.
– Ты отстала, Рэчел. Дональд, покажи ей аккорд.
– Извините, я задумалась.
Дональд обнял ее, направляя ее пальцы, стуча по струнам. Его тело прижималось к ее спине.
Рэчел отпрянула.
– В этом нет необходимости.
– Дональд! – предупреждающе рявкнул Амос.
Юноша отступил назад и невинно опустил руки.
Когда они возобновили игру, Дональд снова обхватил ее и наигрывал мелодию, пока она не вспомнила аккорды. И он снова прислонился к ней.
Она отпрянула, но он ловко заполнил собой пространство между ними. Чтобы не дать себя обойти в молчаливом споре, Гарланд орал так, как будто он был на другом конце света, хотя находился в дюйме от уха Рэчел. Он пел только для нее, в то время как другие произносили прекрасные романтические стихи.
В каждом лучике солнца я вижу любимую,
И в прозрачных слезах дождя по весне,
В каждом листике, тихо спадающем с дерева.
Имя милой моей я узнаю везде.
Рэчел чувствовала себя, как заяц в капкане. Может, Орлетта сообщила им о ее проблемах с Джейком, предположив, что она свободна и доступна? Она посмотрела на подружку и Амоса, ожидая помощи, но увидела, что они заняты пением. Боль одиночества пронзила ее сердце. Почему Джейк не может быть таким милым, как Амос!
Она не хотела устраивать сцену, но все же подняла руки и отстранила обоих. Они отскочили.
– Мальчики! Что вы сделали с мисс Рэчел? – заорал Амос.
Она вышла из кружка молодых людей.
– О нет, никто не виноват. Я просто устала.
– Ну конечно же. – Орлетта встала из-за стола и подошла к ней. – Ты была на ногах всю ночь.
– Пожалуйста, спи на моей кровати, – предложил Дональд с вялой улыбкой. – Это сразу возле окна.
– Моя гораздо мягче, – возразил Гарланд.
– В моей будет удобнее.
– Она может выбрать любую кровать, какую только захочет, – сказал Амос, закрывая им рты. – Гарланд, ты идешь работать в стойлах, а Дональд закончит с клетками для кроликов.
– Сейчас? – завопили они в один голос.
– Да, сейчас, – он указал им на дверь.
Они нехотя потащились к выходу.
– Тебе придется простить их, миссис. Они чувствуют свою вину. Но нельзя же обвинять их. Ты пела как ангел.
– Спасибо, Амос. Ты мне льстишь.
– Просто говорю правду.
– Проходи, ангел, – сказала Орлетта. – Давайте спать, а то эти хвосты снова начнут досаждать своим вниманием.
Подъезжая к дому Колфакса на призовом жеребце, Джейк не заметил никакого движения. Только несколько кур паслись на траве. Но прежде чем спешиться, он увидел удивительно красивую женщину, выходящую из дома. Туго подвязанный красный фартук составлял ошеломляющий контраст серому платью, к тому же черные волосы, собранные в узел, блестели как ярко-начищенные ботинки.
– Здравствуйте. Я Джейк Стоун.
– Много слышала. – Ее улыбка не тронула глаза, она была лишь вежливой, не больше.
– А я Орлетта. Новая жена Амоса.
– Рад познакомиться. – Джейк приподнял шляпу.
– Амос в сарае, – она устремила пристальный взгляд в сторону сарая. – Хотя, вот уже и идет.
Джейк обернулся и увидел, что Амос торопится встретить его. Вслед за отцом бежал Гарланд.
– Здорово, – сказал Амос приблизившись. – Думаю, тебе захотелось узнать, что с твоей женой?
По некоторым причинам Джейк не мог смотреть в глаза Амосу. Вместо этого он рассматривал бродившую неподалеку курицу.
– Нет, приехал узнать, может она сбежала, как жена Хэнка Райнса.
– О, правда? А кто вышел за него замуж? – приподымая юбку, Орлетта поднялась по ступенькам.
– Смит говорил, она была рыжая. Не помню имени.
– Белла, – бросила Орлетта, качая головой понимающе. – Она пыталась спрыгнуть с корабля в Сан-Франциско, но погода была слишком плохая, чтобы добраться до порта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Ай, ну же, Летти! – его усмешка превратилась в широкую улыбку, когда он наклонил голову и повел плечами.
Рэчел ничего не оставалось, как только улыбаться. Он действительно был находчив и умен по-своему. Они с Орлеттой были чудесной парой. Она, как и он, похудели от сильных перегрузок.
Она не была полной, просто чудесно округлых форм во всех нужных местах. Даже когда волосы были собраны в толстый узел на затылке, ее строгие черты выражали истинное дружелюбие.
Рэчел чувствовала себя такой ущербной на фоне этой женщины, и знала, что если бы Джейк увидел ее, он стал бы еще более разочарованным, что не оказался в Индепенденсе в тот день, когда приехали женщины.
Чувство своей никчемности съежило все внутри нее, как если бы она отхлебнула кипящее варево.
– Гарланд сказал, что его старший брат сломал ногу?
– Да, – Амос понимающе нахмурился. – Мальчики повздорили на сеновале и Туе свалился.
– Это не по моей вине, – защищался Гарланд.
– Никто тебя не обвиняет. – Амос снова обратился к Рэчел. – Я только хочу, чтобы нога моего сына была зафиксирована. В сорок семь мы легко проходим по этой стране, получая травму, не большую, чем заусеница. Давно, когда жизнь только стала налаживаться, я лишился семьи. А теперь вот это… Мой первенец может остаться калекой, если до этого не умрет.
– Нет, Амос, – Орлетта ободряюще сжала его руку. – Перестань мучить себя. Мы же привезли сюда Рэчел. Она зафиксирует ему ногу правильно. Не так ли, Рэчел?
– Я полностью согрелась, – ответила та, передавая пустую чашку Орлетте. – Если ты будешь так добра, отведи меня к Августу.
Комната, в которую они вошли, согревалась камином. В дальнем конце лежал Гус на кровати под пологом из вишневого дерева. Соответствующий шкаф, прекрасно полированный, стоял рядом со стеной. Искусно сделанная мебель напомнила ей о мебели в доме ее отца, в его спальне.
– Как ты, Гусей? – спросила Орлетта.
– Я же просил тебя не называть меня Гусей, особенно перед компанией. – Он посмотрел на Рэчел такими же карими и выразительными, как у отца, глазами.
– Ты слишком много двигаешься. Нельзя так, особенно когда нуждаешься в помощи врача, – продолжила Орлетта.
– Здравствуй, Август, – Рэчел потрогала его лоб. Он был горячим. – Меня зовут мисс Чэмберс – то есть миссис Стоун. Я хотела бы тебе помочь, если смогу.
Она ощупала ногу: та опухла, как и следовало ожидать. Поставив свой черный саквояж на прикроватный стол, Рэчел принялась исследовать его содержимое. Нашла банку, наполненную порошком. «Яд дракона».
– У Гуса лихорадка. Орлетта, добавь чайную ложку этого порошка в кружку с горячей водой. И – вот оно – 12 капель лаудана. Немного, чтоб ослабить боль.
– Конечно. Вернусь мгновенно.
Гус взглянул на Рэчел с надеждой.
– Я слышал, лаудан по-настоящему помогает почувствовать себя хорошо.
– Он немного ослабит боль.
– Мне, правда, не очень больно. Просто немного покалывает. Это серьезно? – спросил он с легким подрагиванием в голосе.
– Она нарывает, но я не вижу признаков гангрены. Я думаю, мы ее вовремя остановим, – ответила Рэчел.
– Спасибо, Иисус! Вы не представляете, как мне сразу полегчало. Я был уверен, что вы решите отрезать ногу. Я решил не соглашаться, но по-настоящему боялся.
– Я тебя не обманываю. Это серьезно. Первое, мне надо снять опухоль. Я собираюсь вскрыть ее и поставить дренажную трубку, прежде чем посмотрю, как соединить кости.
– Вы и вправду знаете, что делаете?
– Да.
– Тогда делайте. Я смогу это перенести.
Взгляд Рэчел переместился со страшно опухшей ноги на лицо юноши, выражавшее браваду. Она улыбнулась.
– Может, я сделаю лучшее, на что способна.
Жалобный вскрик ночной совы разрушил тишину. К полуночи дождь прекратился и теперь единственными звуками были случайные стоны пациента Рэчел. Слегка прикрытый, он забылся сном от снотворного. Взяв руку Гуса, Рэчел проверила пульс. Ритм сердцебиения также был в норме.
Рэчел встала и расправила затекшие спину и ноги. Какими длинными были этот день и ночь! Когда нарыв был удален, и опухоль спала, она соединила кости поломанной ноги с помощью Амоса и Орлетты. Но из-за опасности инфекции она не могла как следует наложить шину и забинтовать ее.
Вместо этого она стянула ремнем ногу и доску и закрепила в подвешенном состоянии.
Рэчел проверила компресс, накладываемый на рану. Он был прохладным. Взяв фонарь, она отправилась на кухню за другим. В комнату вошла завернутая в ярко-красный халат Орлетта. Рэчел как раз погружала ткань в крепкий отвар индиго, кипящий на плите.
– Услышала, что ты ходишь. Как Гусей?
– Опухоль почти прошла, и красные пятна почти все пропали. Вам повезло, что послали за мной. – Рэчел подняла глаза. – Еще бы днем позже и…
– Выпей чашку кофе. Я сама поставлю ему этот компресс.
С утомленной улыбкой Рэчел опустилась на стул.
– Я ждала, когда останусь с тобой наедине. А это так нелегко здесь. – Широкая улыбка округлила щеки Орлетты. – Амос сказал, что этот твой мужчина огромный, как медведь, но ты не выглядишь счастливой. Он с тобой хорошо обращается?
– Мистер Стоун не приезжал за мной до позавчерашнего дня. Но вообще-то все шло не так уж хорошо.
Выжимая горячую тряпку, Орлетта сказала:
– Я только положу это на ногу мальчику и сразу же вернусь. Нам надо поболтать.
Вернувшись, она и себе налила чашечку кофе и присела рядом с Рэчел за стол.
Наклонившись над сцепленными пальцами, Рэчел рассматривала побелевшие суставы. Ей не хотелось рассказывать о своем унижении, но ей ужасно нужно было выразить свое смущение и страдания.
По щеке пробежала одинокая слеза.
Орлетта приподняла лицо подруги и вытерла слезу.
– Прости меня, – сказала Рэчел, выпрямляясь. – Я, наверное, устала сильнее, чем думаю.
– Я действительно надеялась, что с тобой все будет хорошо. Особенно после того, что случилось.
– Да, мне нужно было это преодолеть.
Орлетта накрыла руку Рэчел своей.
– Ну, скажи мне, как же, все-таки, тебе живется?
– О, Летти! Я была желтая от малярии и так сильно похудела, что выглядела ужасно.
– Но, милая моя, ты такая же тощая, как новорожденный теленок. Ты сказала ему, что болела?
– Он знал. И он знает, что малярия может возобновиться. Он думает, что я не подхожу для жизни на ферме.
– Значит, этот сукин сын думает, что потратил свои деньги зря. Я хочу знать, а что они все хотели купить за такую пустяшную сумму?
Глаза Рэчел расширились от слов Орлетты.
– Извини, я не спросила, как ты ладишь со своим мужем?
– О, обо мне не беспокойся. Амос настоящий, самый лучший молодожен. Но некоторые из них на него не похожи. Представь, я чуть с ума не сошла от радости, когда узнала, что Джейк честный человек. Если мужчина считает, что ты не подходишь ему, он просто не женится. Здесь нет конца холостякам, которые с радостью испытывают судьбу. Но я думаю, этого ублюдка интересовал только медовый месяц и ничего больше.
– Нет, он не так уж плох. Он не… ты знаешь… – взгляд Рэчел перебегал с предмета на предмет, пока она собиралась с мыслями. – Но владелец лавки его обманул. – Она рассказала Орлетте все, что случилось с момента встречи с Джейком.
Глаза подруги засверкали.
Когда Рэчел закончила, Орлетта наморщила лоб.
– Так это лучший друг Амоса? Мне не хотелось бы встретить кого-то из его врагов. Этот мужик на тебе женился – и поверь мне, я знаю мужчин – он переспит с тобой, прежде чем отправит упаковываться. Что, в свою очередь, лишит тебя самой большой ценности. Но сначала он хочет получить твой надел земли, прежде чем отошлет тебя. Вот это то, что я называю «джентльменом чистейшей воды».
– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила Рэчел.
– Милая моя, ты просто не все знаешь, – Орлетта придвинулась ближе, ее голос превратился в шепот. – Амос сделал это на следующий день. Существует земельное законодательство, по которому мужчина получает 320 акров свободной земли. Если он женится, его жена тоже может получить надел, и такой же большой. Не он – она. Представь, эта неграмотная проститутка может стать женщиной со средствами, владелицей собственности.
С больными головами, с головокружением от недосыпания женщины удовлетворились этой иронией и захихикали. Они закрыли рот руками, чтобы не было этого слышно. Но вскоре нелепость ситуации заставила их расхохотаться в голос.
Наконец, вытирая слезы, Рэчел глубоко вздохнула. Она посмотрела на мокрые щеки Орлетты и снова захихикала. Ее подруга подхватила, и они хохотали до колик в животе.
– Так он сказал, что отсылает тебя обратно? Ну что ж, тело не всегда получает точно то, что ожидает. Твой Джейк думает, что руль управления в его руках. Но если ты сбросишь карты по-своему, – кто знает?
– Я не хочу причинять ему неприятности в отместку. Я только хочу получить свое. Мы стояли перед мировым судьей, а те слова, наверное, что-то значат. Даже в Орегоне.
– Утро доброе! – произнес Амос, входя в общую комнату.
Он сел с семьей за стол. Она некоторое время дремала и не услышала его приветствия.
– Доброе утро, – она вышла, услышав аромат жареного бекона и свежего картофеля, несущийся ей навстречу.
– Доброе утро, – поприветствовали ее Дональд и Гарланд.
– Я заходила к тебе несколько минут назад, – сказала Орлетта, выкладывая бисквиты и яйца. – Но ты и Гусей выглядели так мирно, что у меня не хватило духу разбудить вас. Как насчет яиц? Будешь? – она подошла к плите.
– Да, пожалуйста, – сказала Рэчел, снимая чашку с полки.
Налив немного кофе, она села.
– Знаешь, – сказал Амос, – на той кровати в комнате Гуса родился он и остальные мальчики. Летти говорит, что ему лучше. Это так?
– Да, мистер Колфакс. Я очень рада улучшению.
– Зови меня Амос. Большинство людей так поступают.
– Спасибо. Мне это нравится. Лихорадка у твоего сына прошла, и рана будет постепенно затягиваться. Если ногу не сдвигать, он будет здоров через семь-восемь недель.
– Скрипку! – глаза Амоса заблестели от радости. – Ты сказала волшебное слово. – Он вскочил на ноги. – Пошли, мальчики, нам есть что праздновать сегодня.
Стоя у плиты, Орлетта увидела через плечо, как Гарланд хлопал других по плечам, и улыбнулась. Он сгреб гармошку и поднес ее к губам. Оттуда вылетела легкая мелодия песенки «Сажал Джимми зерно». Широкая улыбка осветила лицо Дональда. Он настроил цимбалы, потом вернулся и отодвинул тарелки с завтраком, чтобы освободить место для инструмента. Он слегка ударил по инструменту, а потом его пальцы побежали и ноги застучали в такт живой мелодии.
Амос взял скрипку и смычок. Подхватив мелодию, он кивнул сыновьям.
– Вот твой завтрак, – прокричала Орлетта сквозь музыку, выставляя на стол тарелку с беконом, яйцами и бисквитами.
Дональд запел удивительно чистым баритоном, а хрипловатое контральто Орлетты подтянуло мелодию.
Было тяжело слушать, есть и смеяться одновременно, но отбросив свои хорошие манеры, она попробовала. Спустя некоторое время Гарланд повел маленький оркестр в спальню, где лежал Гус. Отложив в сторону цимбалы, Дональд взял гитару и последовал за ним.
Орлетта сидела напротив Рэчел.
– Разве они не милые? – приблизившись, она понизила голос: – Ты знаешь, я никогда не собиралась оставаться здесь, в глуши, со старым мужиком и стадом диких мальчишек, но они так весело живут. Я чувствую, что влюбилась в этого лысого старика.
Рэчел посмотрела через плечо Орлетты на открытую дверь. Она видела, как Амос подпрыгивал и приседал под музыку. Он закрыл от нее других, но она могла представить себе улыбку Гуса и слышала, как его тенор сливался с очень нежной мелодией Дональда.
– Да, Орлетта. Бог наверняка смилостивился над тобой.
– Конечно. И я не знаю, почему, – счастливая улыбка сползла с ее лица. – Я знаю, я этого не заслужила.
Рэчел приблизилась и сжала ее руки.
– Ты гораздо лучше, чем думаешь о себе. Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты не подпускала ко мне моряков. Будь счастлива, Орлетта. Об этом говорят глаза Амоса. Он тоже любит тебя, – она встала и подошла к цимбалам. – Как ты думаешь, Дональд не будет возражать, если я поиграю?
– Нет, конечно. А ты умеешь?
– Не по-настоящему. Мой учитель музыки считал, что порядочной молодой леди подходят только три инструмента: клавесин, фортепиано и арфа. Но у одной моей одноклассницы были дома цимбалы. – Рэчел улыбнулась, вспоминая. – И когда мы были чем-то недовольны, украдкой носили их в сарай и играли. Вот теперь ты знаешь мой грешный секрет.
Рэчел чувствовала себя необычайно возбужденной, когда опускала руки на этот запретный инструмент. Дурачась, вошел Амос со своими ребятами и прокричал Рэчел сквозь музыку:
– Ты умеешь играть?
– Я знаю только несколько основных аккордов.
– Думаешь, у одной тебя получится?
– Что-нибудь вроде «Джимми сажает зерно».
– Как насчет «Моя милая»? Сможешь?
Повернувшись к цимбалам, Рэчел встретила взгляд Орлетты. Она моргнула, как будто у них и впрямь был грешный секрет.
Как и прежде, нежный, зажигательный звук согревал Рэчел, и когда они заиграли и запели сентиментальные песенки, воспоминания о маме и папе охватили ее. Она видела их и их друзей, окруживших пианино, певших под ее аккомпанемент. Как много приятных вечеров провела она с милыми сердцу людьми – и Гордоном, настойчивым Гордоном.
Амос перестал играть.
– Ты отстала, Рэчел. Дональд, покажи ей аккорд.
– Извините, я задумалась.
Дональд обнял ее, направляя ее пальцы, стуча по струнам. Его тело прижималось к ее спине.
Рэчел отпрянула.
– В этом нет необходимости.
– Дональд! – предупреждающе рявкнул Амос.
Юноша отступил назад и невинно опустил руки.
Когда они возобновили игру, Дональд снова обхватил ее и наигрывал мелодию, пока она не вспомнила аккорды. И он снова прислонился к ней.
Она отпрянула, но он ловко заполнил собой пространство между ними. Чтобы не дать себя обойти в молчаливом споре, Гарланд орал так, как будто он был на другом конце света, хотя находился в дюйме от уха Рэчел. Он пел только для нее, в то время как другие произносили прекрасные романтические стихи.
В каждом лучике солнца я вижу любимую,
И в прозрачных слезах дождя по весне,
В каждом листике, тихо спадающем с дерева.
Имя милой моей я узнаю везде.
Рэчел чувствовала себя, как заяц в капкане. Может, Орлетта сообщила им о ее проблемах с Джейком, предположив, что она свободна и доступна? Она посмотрела на подружку и Амоса, ожидая помощи, но увидела, что они заняты пением. Боль одиночества пронзила ее сердце. Почему Джейк не может быть таким милым, как Амос!
Она не хотела устраивать сцену, но все же подняла руки и отстранила обоих. Они отскочили.
– Мальчики! Что вы сделали с мисс Рэчел? – заорал Амос.
Она вышла из кружка молодых людей.
– О нет, никто не виноват. Я просто устала.
– Ну конечно же. – Орлетта встала из-за стола и подошла к ней. – Ты была на ногах всю ночь.
– Пожалуйста, спи на моей кровати, – предложил Дональд с вялой улыбкой. – Это сразу возле окна.
– Моя гораздо мягче, – возразил Гарланд.
– В моей будет удобнее.
– Она может выбрать любую кровать, какую только захочет, – сказал Амос, закрывая им рты. – Гарланд, ты идешь работать в стойлах, а Дональд закончит с клетками для кроликов.
– Сейчас? – завопили они в один голос.
– Да, сейчас, – он указал им на дверь.
Они нехотя потащились к выходу.
– Тебе придется простить их, миссис. Они чувствуют свою вину. Но нельзя же обвинять их. Ты пела как ангел.
– Спасибо, Амос. Ты мне льстишь.
– Просто говорю правду.
– Проходи, ангел, – сказала Орлетта. – Давайте спать, а то эти хвосты снова начнут досаждать своим вниманием.
Подъезжая к дому Колфакса на призовом жеребце, Джейк не заметил никакого движения. Только несколько кур паслись на траве. Но прежде чем спешиться, он увидел удивительно красивую женщину, выходящую из дома. Туго подвязанный красный фартук составлял ошеломляющий контраст серому платью, к тому же черные волосы, собранные в узел, блестели как ярко-начищенные ботинки.
– Здравствуйте. Я Джейк Стоун.
– Много слышала. – Ее улыбка не тронула глаза, она была лишь вежливой, не больше.
– А я Орлетта. Новая жена Амоса.
– Рад познакомиться. – Джейк приподнял шляпу.
– Амос в сарае, – она устремила пристальный взгляд в сторону сарая. – Хотя, вот уже и идет.
Джейк обернулся и увидел, что Амос торопится встретить его. Вслед за отцом бежал Гарланд.
– Здорово, – сказал Амос приблизившись. – Думаю, тебе захотелось узнать, что с твоей женой?
По некоторым причинам Джейк не мог смотреть в глаза Амосу. Вместо этого он рассматривал бродившую неподалеку курицу.
– Нет, приехал узнать, может она сбежала, как жена Хэнка Райнса.
– О, правда? А кто вышел за него замуж? – приподымая юбку, Орлетта поднялась по ступенькам.
– Смит говорил, она была рыжая. Не помню имени.
– Белла, – бросила Орлетта, качая головой понимающе. – Она пыталась спрыгнуть с корабля в Сан-Франциско, но погода была слишком плохая, чтобы добраться до порта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35