Даже Рэмзи Денибар казался смущенным этим намеренным оскорблением. Элизабет была уже готова сказать Лоретте, что она согласна оставить себе десять миллионов долларов, лишь бы никогда до конца своих дней не видеть никого из семьи Карлтонов, но почувствовала, как рука Рода легла под столом на ее руку. “Он тоже хорошо меня знает”, — подумала она.— Ну, что ж, Лоретта, — сказал Род, — надеюсь, вы понимаете, что ваше предложение абсурдно и на самом деле завещание невозможно опротестовать. Однако…Элизабет перебила его. “Сейчас или никогда”, — подумала она, чувствуя их ненависть, которая, как волны, накатывала на нее со всех сторон.— Род, мне хотелось бы кое-что сказать. Лоретта, ваше предложение, ну.., это не то, чего я ожидала.Она чувствовала, что говорит, как идиотка.— По правде говоря, я не думала о том, чтобы взять десять миллионов долларов из состояния Тимоти. Собственно, я не собиралась…Кэтрин Карлтон резко вскочила на ноги, прижимая ладони к поверхности стола.— Ты мерзкая, злая женщина! Ты вышла за моего отца из-за его богатства, оторвала его от нас и три года вертела им, как хотела, а потом убила его, когда он понял, какая ты потаскушка! Всем известно, что ты подкупила этого типа, чтобы он свидетельствовал в твою пользу. Ты не стоишь и десятицентовика, а уж тем более состояния моего отца!Выражение лица Элизабет не изменилось, она не сделала ни одного движения, лишь произнесла невыразительно и вяло:— Я не убивала твоего отца, Кэтрин.— Ты лживая шлюха! Ты даже сделала аборт, чтобы не рожать ребенка от моего отца, потому что ненавидела его, не хотела усложнять себе жизнь.— Хватит! — твердо произнес Рэмзи Денибар. Он догадался, что собиралась предложить Элизабет, но был так потрясен ее намерением, что не успел предотвратить выходку Кэтрин, Интересно, что теперь сделает Элизабет?Она заговорила снова, и теперь голос ее звучал гораздо тверже:— Повторяю, Кэтрин, я не убивала твоего отца. И не убивала его ребенка. У меня был выкидыш. Ты намеренно предпочитаешь не видеть правды.Род Сэмюэлс удивленно втянул воздух. Он почувствовал, как Элизабет высвободила руку и начала медленно приподниматься со стула. Она оглядела каждого члена семьи по очереди. Потом сказала спокойно отрешенным голосом:— У меня нет намерения оставлять вам хоть какую-то часть состояния Тимоти. Вы жадные и ненасытные и никого не любите. Вам не удастся опротестовать завещание. Скажу откровенно, если вы только попытаетесь, я не колеблясь использую все ресурсы, все состояние Тимоти, чтобы сразиться с вами. И если у вас окажется хоть малейший шанс опротестовать завещание, вам нечего будет наследовать. Всего хорошего.Она повернулась и медленно вышла из комнаты директората, осторожно прикрыв за собой дверь.Элизабет пошатнулась, оказавшись за дверью. Она различала разъяренные голоса, но они были где-то далеко. Ее тошнило, казалось, ее сейчас вырвет, и она быстро огляделась, ища комнату отдыха.— Миссис Карлтон, вы в порядке?Элизабет услышала рядом взволнованна голос Миллисент Стейси и с трудом заставила, себя кивнуть встретившись глазами со взглядом старой женщины, в котором светилось сочувствие — Да, — ответила она, — Сейчас все в порядке.Почему бы вам не пойти в офис мистера Карлтона, мэм? принесу стакан воды.Элизабет последовала ее совету. Она приняла воду от миссис Стейси, бессменного секретаря Тимоти в течение двадцати двух лет, потом женщина оставив ее одну. Элизабет сидела на мягкой софе и пыталась понять, что же это она наделала.Тридцатью минутами позже Род Сэмюэлс нашел ее там спокойно и тихо сидящей. Более всего она походила на человека, перенесшего контузию.— Вы вели себя великолепно, Элизабет. Я горжусь вами. Тимоти тоже бы гордился.— Я дура, — сказала Элизабет. — Вы ведь знаете, я собиралась оставить им все.Он кивнул. Элизабет продолжала:— Какой же я была дурой, что позволила Кэтрин разозлить себя.— Но наконец-то плотину прорвало, да? Вы ведь не отступитесь от своего намерения?Она смотрела на него нерешительно, и Сэмюэлс снова заговорил, и в голосе его звучал металл:— Я думаю, что вам необходимо сейчас же составить завещание, по которому в случае вашей смерти все ваше имущество достанется разным благотворительным фондам.Ее глаза расширились от изумления и неожиданности:— Послушайте Род. Это же нелепо! Вы всерьез верите, что они хотят меня убить?Он долго молчал, потом тихо произнес:— Вы не убивали Тимоти. Но кто-то убил. Если этот “кто-то” из членов семьи, то где гарантии, что с вами не случится того же?Она закрыла глаза. С десятого июля весь ее мир накренился и приобрел черты безумия, а сама она казалась себе абсолютно беспомощной. Но только не теперь. Она посмотрела на него, выставив вперед подбородок, и заявила:— Составьте завещание.— Хорошо. Можете не сомневаться, я сообщу его содержание каждому сыну, дочери, внукам и даже домашним животным. Все это какой-то бред, — сказала она, снова откидываясь на мягкую кожу софы. Она оставалась неподвижной, но, когда вновь заговорила, в голосе звучал даже намек на юмор. — Включите в завещание и себя. Род, я абсолютно не сомневаюсь, что вы не попытаетесь разделаться со мной.— Не будьте столь уверены, — ответил адвокат. — Разве я не говорил вам, что моя бывшая жена разорила меня?Она открыла глаза и подалась вперед.— Вы были мне замечательным другом. Я ценю это и благодарю за то, что вы спасли мне жизнь.Он хотел возразить, что это не он, а Кристиан Хантер и никто другой, и благодарить следует его, но лишь поднял свой кожаный кейс ручной работы и, раскрыв, вынул из него толстый пакет.— Что это?— Вы уезжаете, Элизабет. Внутри, в пакете, билеты в Париж. Вы там поживете три недели и постараетесь насладиться жизнью. Конечно, остановитесь в “Георге V”.— Париж, — повторила она глупо.— Да, пора взять себя в руки. Вам нужен отдых. Самолет вылетает завтра.Она сжимала в руке билеты, но голос ее звучал нерешительно.— Разве вы не говорили мне, что Майкл и сыновья Тимоти попытаются произвести подкоп под мои позиции?— Три недели не принесут никаких изменений. Я заключил нечто вроде сделки, Элизабет. Рэмзи — не дурак.Она в ответ только взглянула на него, продолжая ожидать разъяснений.— Брэд пока остается главным исполнительным директором АКИ. Трент возьмет на себя управление компьютерными компаниями, расположенными в Силиконовой долине в Калифорнии. Но, Элизабет, они оба должны отчитываться перед вами. Вы их босс. Понимаете?— Да, — ответила она, — понимаю.— Хорошо. А теперь, моя дорогая, отправляйтесь домой и укладывайте чемодан.Она смотрела все еще нерешительно, Род выжидал. Элизабет думала о своем учителе фортепьяно, старом Клоде Буше, о его жене Марте и ее материнской заботе. Она подумала о крышах парижских мансард, которые увидит. Элизабет улыбнулась. Ей захотелось снова увидеть Париж. Прекрасное место для… Чего? Да для того, чтобы исцелиться.— Да, Род, благодарю вас.Он смотрел, как она уходит: развернутые плечи, твердый шаг. Она умна, очень умна. Но сможет ли быстро научиться всему, что требуется, и понять, что на ней лежат серьезные обязательства? Сэмюэлс щелкнул замочком кейса и медленно оглядел огромный офис Тимоти. Он был готов держать пари, что она не понимает, что должна будет очень много времени проводить здесь, за этим столом, письменным столом Тимоти.И снова задумался о том, кто же убил Тимоти. За последнюю неделю у него не осталось никаких сомнений, что это не Элизабет, теперь он верил ей безоговорочно. Глава 3 Она улыбнулась остроте своих воспоминаний:"Париж вызывает у меня желание, Элизабет. Подожди, пока мы доберемся до нашей ванны в отеле “Георг V”.У нее случился выкидыш вскоре после того, как она и Тимоти в первый раз вернулись из Парижа. Она покачала головой: не надо думать об этом. В Париже был типичный для февральской погоды день: хмурый, пасмурный, с мелким моросящим дождем.Месье Малье встретил ее, когда она проходила таможенный досмотр, показывая служащему свой документ с буквами АКИ, быстро закончил процедуру и вывел из здания аэропорта. Элизабет поблагодарила его, хотя и понятия не имела о его отношениях с Тимоти. Она решила, что он мелкая сошка из какой-нибудь дочерней французской компании.Она не спрашивала. Ей ничего не хотелось знать, по крайней мере пока. Он проводил ее до лимузина, потом раскланялся, дав наставления шоферу.Когда лимузин плавно свернул с Елисейских Полей на Авеню Георга V и Элизабет увидела огромный отель, маячивший слева, его башни и фасад, такие же серые, как этот день, она ощутила мгновенный покой в душе, но тут же заметила толпу фотографов и представителей прессы, рвавшихся к ее лимузину. Она услышала, как один из них выкрикнул:— Элизабет К.! Elle est ici Она здесь! (фр.)

!Она закрыла глаза, но всего лишь на минуту, потом резко бросила шоферу:— А ну, поезжайте! Быстро! Allez!Он спокойно миновал отель, по пятам гнались фотографы и репортеры. Откуда они узнали? Род никогда не сказал бы им, конечно, это работа месье Малье.— Куда желаете поехать, мадам? — спросил на прекрасном английском шофер, худощавый молодой человек с зорким и пристальным взглядом.Ее мозг, как уже бывало в течение всех этих шести месяцев, на мгновение отключился.— Мадам? Элизабет поморгала:— Не можете ли вы порекомендовать мне маленький отель, скажем, на левом берегу? Маленький частный отель?Она заметила его внимательный, оценивающий взгляд и поняла, что, вероятно, молодой человек сообщит о ее местонахождении прессе, как только высадит ее. Сколько, франков еще он получит за предоставленную информацию?Она молчала, просто ждала ответа. Наконец он сказал:— Авеню Боскэ. Там есть небольшой частный отель, называется “La Petite Mer”."Маленькое море”, — подумала она, потом сказала, четко выговаривая слова:— Прекрасно. Можете отвезти меня туда. Там она возьмет такси.
Элизабет наконец закончила свои поиски на улице Сент-Андре-дез-Арт в очень маленьком отеле, где консьержка мадам Ле Бо казалась более заинтересованной сырой погодой, чем еще одной американской туристкой. Она подняла бровь, увидев чемоданы от Луи Вюиттона, но ничего не сказала.— Вы остановитесь здесь одна, мадам? — просила она по-английски с сильным акцентом. Ее взгляд ясно говорил, что ей не хотелось, чтобы в этот отель потянулась череда мужчин.— Совершенно одна, — заверила Элизабет, следуя за женщиной в лифт, столь же старый или даже старше того, что Тимоти поставил в своем доме. Ее комната на третьем этаже оказалась маленькой, чистой, а в окно видны были колпаки дымовых труб и грязные окна в доме напротив. При комнате имелась маленькая древняя ванная, которая выглядела очаровательно, но от которой явно не следовало ожидать, что краны в ней будут работать исправно. Но Элизабет было все равно. Тимоти поддразнивал ее, говоря, что она единственный известный ему человек, который испытывал страдания от нарушения часовых поясов, путешествуя на “Конкорде”. И это правда. Элизабет развесила в шкафу свою одежду, улыбнулась, взглянув на узкую кровать, и позволила себе расслабиться и лечь, накрывшись бледно-желтым шелковым покрывалом. Так она проспала до десяти вечера.Проснувшись и решив пойти поужинать, Элизабет уже собралась взять такси и отправиться в “Ле де Маго”, но потом передумала. Нет, это одно из любимых кафе Тимоти, и там могут быть люди, которые ее узнают. Дождь прекратился, и студенту Сорбонны заполнили улицы. Многие из них шли парами, смеясь и целуясь, поедая гамбургеры из “Уимпи” на бульваре Сен-Мишель.. Ей удалось разыскать маленькое кафе возле Сены на улице Ренессанс; и из-за своего столика она могла видеть Нотр-Дам, башни которого казались прозрачными в свете прожекторов. Люди входили и выходили, она старалась их не замечать. И уже далеко за полночь вернулась в свой отель, чтобы упасть на узкую кровать, — от выпитого вина мысли немного путались.На следующий день Элизабет послушно позвонила в Нью-Йорк Роду.— Где вы остановились? — спрашивал он снова и снова, потому что их голоса, искаженные аппаратурой, звучали неразборчиво.Она рассказала ему, где остановилась и почему, — и в ответ услышала сдержанный рык:— Думаю, это все проделки Малье, уж я позабочусь о маленьком негодяе."Так и есть, мелкий чиновник”, — подумала Элизабет, но не почувствовала к нему ни малейшей жалости. Род не менее трех раз просил ее радоваться жизни и отдыхать, и наконец Элизабет повесила трубку. На лице ее играла легкая улыбка.Она три дня бродила по Парижу, прежде чем позвонить Клоду и Марте. Ее пригласили обедать на следующий же день. Теперь Элизабет уже была готова повидаться с ними. У Клода были короткие пальцы, похожие на сосиски, и Элизабет всегда удивляло, что эти так неартистично выглядевшие пальцы столь искусно ласкали клавиши фортепьяно. И фигура его была короткой и приземистой, под стать пальцам. Сейчас ему было за шестьдесят, и густые волосы, составляя контраст с угольно-черными глазами, стали совершенно белыми. Его благообразный облик менялся только, когда он распекал длинную череду кретинов — так он любовно называл своих учеников, включая и Элизабет. Марта Буше, такая же круглая, как Клод, была выше и мощным сложением напоминала футболиста, как однажды заметил Тимоти. Ее отличала грубоватая манера выражаться, но глаза светились бесконечной добротой.Дом Буше стоял возле Булонского леса, в стороне от дороги, в окружении толстых кленов. Элизабет собиралась на встречу с ними, волнуясь и моля Бога о том, чтобы они не заговорили о судебном процессе. Ее мысли снова обратились к Кристиану Хантеру: чего он все-таки добивался? Но на этот вопрос мог ответить только он сам.Двухэтажный кирпичный домик сверкал огнями, а вокруг него было припарковано не меньше дюжины машин. “О нет”, — подумала Элизабет, но ей не удалось ускользнуть — сама Марта, одетая в черное шелковое платье, похожее на колокол, появилась в снопе света в проеме парадной двери и окликнула ее.Элизабет расплатилась с шофером такси и через минуту оказалась прижатой к обширной груди Марты. На нее полились нежные слова на французском языке, а объятия были столь страстными, что ребра Элизабет затрещали.— Небольшой вечер в вашу честь, — ответила Марта, похлопав ее по щеке, и втащила в дом, где она тут же попала в объятия Клода, наконец ее выпустили, и перед ее глазами предстала гостиная, полная людей.— Не волнуйтесь, моя дорогая, — сказал Клод, заметив ее ужас. — Клянусь, что никто из них вас не побеспокоит. Если они попытаются это сделать, я переломаю их бездарные пальцы или оторву невосприимчивые к музыке уши.Он рассмеялся, а Элизабет воочию представила эту картину.— Но музыканты, моя дорогая, особый народ — они далеки от реального мира. Вот если вы зарубите сонату Моцарта, это другое дело!"Зарубите! Серебряным ножом для колки льда”. Элизабет сделала усилие, чтобы не отшатнуться, потому что Клод смотрел на нее, сияя улыбкой. Она заставила себя улыбнуться в ответ, но это получилось у нее плохо. К вящему удивлению, Клод отрекомендовал ее как мадам Элизабет Ксавье, очень талантливую пианистку из Америки.Она отметила, что многие ее узнали, и на их лицах читался интерес. Среди гостей были не только французы. Клод гордился тем, что вращался среди “кретинических” талантов, собранных со всего света. Последним ей представили американца, Элизабет поняла, что он американец, раньше, чем он открыл рот.Ей отчаянно захотелось уйти, но Марта держала ее за руку с убийственной твердостью, и вырваться было невозможно.— Моя дорогая Элизабет. Это Роуи Чалмерс, банкир из Бостона, поистине светский человек.Элизабет ожидала, что сейчас же увидит на его лице насмешку и отвращение, тот жадный любопытный взгляд, к которому она все еще не научилась относиться равнодушно, но он только улыбнулся и пожал руку.— Приятно познакомиться. — Его голос оказался глубоким и низким. — Я слышал, что вы превосходная музыкантша. И потому мне вдвойне приятно.— Благодарю, — ответила Элизабет все еще настороженно. — Благодарю вас. Что вы здесь делаете, мистер Чалмерс? Вы тоже пианист?Он был довольно привлекателен, но не более, а когда улыбнулся, отвечая на ее внезапный вопрос, его лицо вспыхнуло обаянием, на щеке проявилась ямочка.— У меня только один талант, — сказал он, — восхищаться. Хотите стакан шампанского?Она кивнула. Марта одарила ее еще одной полной сияния улыбкой и предоставила заботам соотечественника, Он принес бокал шампанского и ловко оттеснил с середины комнаты в сторону.— Пожалуйста, называйте меня Роуи, — сказал он.Но она не хотела называть его никак. Больше всего ей хотелось удрать.— Красивое платье. Вы купили его здесь, в Париже?— Нет. Живанши, как вы, должно быть, знаете, экспортирует свои товары в Нью-Йорк.Ее бежевое кашемировое платье выглядело несколько консервативно — с высоким воротом и длинной юбкой, но источало элегантность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37