, мне позвонили, – наконец выдавила она. – Минут десять назад. Я спала и не сразу поняла, что ему нужно. Звонил мужчина. Голос приглушенный, точно он говорил через платок. Он повторял одно и то же несколько раз. Что-то насчет пляжа, и будто он заполучил Эмму, и я больше никогда не увижу ее.
– Мама, – прошептала девочка. Молли стиснула ее и закрыла глаза Затем взяла дочь на руки и поднялась.
Она сделала шаг, но тут же пошатнулась, и Рамзи пришлось подхватить сразу обеих.
– Слава Богу, вы целы и невредимы.
– Да, – пробормотала Молли. – Что произошло?
Рамзи подвел ее к дивану и усадил, но не разжал рук. И нежно поцеловал в лоб сначала Молли, а потом Эмму.
– Все хорошо. Мы опять вместе. Негодяй схватил Эмму, но я сразу побежал следом и отобрал мою крошку. Он сумел удрать. Я побоялся оставить Эмму. Вирджиния послала на пляж полицейских, может, найдутся очевидцы. Но почему он звонил вам? Да еще после того, как Эмма уже была у меня. Что это означает?
– Хотел запугать Молли, – предположила Вирджиния. – Кому принести воды?
Рамзи попытался было сказать, что вода больше всех необходима Молли, но махнул рукой и замолчал, внезапно осознав, что чувствует себя как-то странно. Словно мозг отказывается работать.
– Колесики не крутятся, – сокрушенно заметил он. – Какой же я идиот! Просил тебя о защите, договорился насчет патрульной машины и вообразил, что все кончено.
Не думал, что опасность по-прежнему существует. Представить не мог, что этому типу хватит наглости вернуться.
– Да и я не умнее, – добавила Молли. – Тоже решила, что все прекрасно. По-моему, он окончательно спятил!
– Скорее всего, – согласилась Вирджиния, – За дело, приятели!
Она принялась задавать Рамзи вопросы. И при этом была бесконечно терпелива, говорила тихо и спокойно.
Рамзи, конечно, сообразил, что ей не раз приходилось видеть подобные сцены, только далеко не все так хорошо кончались.
Они сидели рядом, как одна семья. Эмма у него на коленях, уткнувшись лицом в плечо матери. Свободной рукой Рамзи обнимал Молли.
– Миссис Сантера, пожалуйста, сосредоточьтесь. О, я забыла представиться, простите! Меня зовут Вирджиния Тролли. Работаю в полицейском департаменте Сан-Франциско. Старая знакомая Рамзи.
Молли кивнула одетой в черное женщине:
– Зовите меня Молли.
– Прекрасно. Значит, мужчина позвонил примерно… – она посмотрела на часы, – ..примерно в десять минут четвертого. Не можете дословно повторить, что он сказал?
– Сказал, что Эмма у него. Дескать, этот идиот судья оставил ее одну на берегу, а сам флиртует с какой-то бабой и бросает игрушку ее собаке. Что украсть Эмму оказалось легче легкого И что он никогда не позволит ей снова сбежать, и добавил, что я больше ее не увижу.
А потом рассмеялся и прохрипел, что он проедет мимо дома, чтобы я увидела его вместе с Эммой. Пообещал, что разрешит Эмме помахать мне рукой на прощание. И повесил трубку. Я не смогла слова вымолвить. Но тут подумала, что, если выбегу на улицу, возможно, сумею остановить его машину. Металась по тротуару взад-вперед, как сумасшедшая. Удивительно, что соседи не вызвали полицию.
– Он позвонил ей после того, как я вернул Эмму, – задумчиво выговорил Рамзи. – Чтобы напугать?
– Не просто напугать, а терроризировать, – поправила Вирджиния. – Хотел показать, что всемогущ. И отчасти своего добился. Молли сама не своя.
Кажется, он немного опомнился, и мозг снова заработал нормально. И судя по виду, Молли тоже приходит в себя. А Эмма? Что будет с Эммой? И как теперь с ней обращаться?
– Он ударил Эмму по голове, – вспомнил Рамзи.
Молли погладила дочь по плечу:
– Эм, он сильно тебя стукнул?
Девочка выпрямилась и осторожно потрогала макушку.
– Нет, всего лишь маленькая шишка.
– Я видел, как ты высунулась из-под его пальто.
Эмма кивнула:
– И еще укусила его прямо через рубашку. Сильно-сильно. Ты велел мне никогда не сдаваться, вот я и придумала, что делать.
– Ты молодец, Эмма, – похвалила Вирджиния. – Куда ты его укусила? В левую грудь или правую?
– Кажется, в правую. По-моему, ему было ужасно больно.
– Так ему и надо, – хмыкнула Вирджиния.
Рамзи сжал ладонями лицо Эммы и поцеловал в нос.
– Так ему и надо, – согласился он. Рамзи не мог наглядеться на девочку, неожиданно ставшую для него самым дорогим существом на свете. – О Эмма" ты меня простишь?
Он прижался к ее лбу своим, ощущая, как отступившая было паника вновь берет его в плен, заставляя испытывать полнейшую беспомощность.
Эмма ободряюще провела пальчиками по его щеке.
– Ты не виноват, Рамзи. Не плачь. Он откуда-то подкрался, когда я лепила замок, и схватил меня.
Вирджиния отвернулась, неловко откашлялась и бросила через плечо:
– Может, снова вызвать доктора Хевершема, Рамзи?
– Ты права. Мне сразу станет лучше.
– Я, как мама, ненавижу больницы.
Рамзи и Молли переглянулись.
– На этот раз он был без маски, но зубы все равно плохие.
Голос девочки звучал почти нормально. Она спокойно сидела на коленях Рамзи, глядя на Вирджинию.
– А что еще ты заметила, Эмма?
– От него странно пахло, совсем как тогда.
– Как именно? – допытывалась Вирджиния, доставая из сумочки маленький блокнот.
– Противно, – пожала плечами Эмма. – И очень сильно.
– Виски! – осенило Рамзи. – Это виски, Эм?
Но Эмма непонимающе уставилась на него. Тогда Рамзи поднес ее к буфету, вынул пробку из бутылки и дал понюхать девочке.
– Этот запах?
Малышка поморщилась и отвернулась.
– Да, Рамзи. Ужасно воняет.
– Верно.
– И у него гнилые зубы?
– Да, мэм. Такие черные и обломанные. А одного и вовсе нет.
Она открыла рот и показала на левый резец.
– Так, – кивнула Вирджиния, продолжая записывать. – Он что-нибудь сказал?
Девочка покачала головой. Рамзи вернулся на диван и сел рядом с Молли.
– Подумай, Эм, – продолжала Джинни. – Что ты делала перед тем, как тебя ударили?
– Замок строила.
– А потом?
– Услышала что-то, обернулась, и все.
– Да, – вздохнула Молли. – Секунда – и дело в шляпе.
Эмма взяла мать за руку. Вирджиния тихо закрыла блокнот.
– Он начинает суетиться и делать ошибки, – заметила она Рамзи. – Не уходит. Держится поблизости.
Теперь мы, возможно, сумеем его схватить. Эмма, ты самая умная девочка на свете. Рамзи рассказывал, как ты смогла однажды улизнуть от этого подлеца. И снова ему не удалось с тобой справиться. Успокой Рамзи и маму, хорошо? Им что-то не по себе.
– Да, мэм, обязательно.
– Эмма, не могла бы ты еще раз описать художнику этого человека? Ведь сегодня на нем не было маски.
– Постараюсь, Рамзи.
– Я срочно пришлю кого-нибудь, – пообещала Вирджиния. – Пока, Эмма. Еще увидимся.
– Мама, по-моему, ты не должна ходить в туалет одна, без меня. И Рамзи тоже. Я буду вас провожать.
Вирджиния услышала, как миссис Сантера рассмеялась: едва слышно, дрожащим голосом, но все же рассмеялась.
Глава 27
Эмма и Молли, раскрыв рты от изумления, разглядывали огромный холл Дромоленд-Касл – стены из обтесанных серых булыжников, гигантские окна и древние вышитые коврики. Когда-то Дромоленд был неприступной твердыней О'Брайенов, а теперь, по прошествии столетий, превратился во внушительное, довольно неприветливое здание в готическом стиле с башнями по углам. В начале века здесь разместился модный отель, окруженный чудесным зеленым парком.
Им отвели большую квадратную комнату с высокими окнами, выходившими на ровно подстриженные изумрудные газоны, английский сад и озеро. В номере стояли две двуспальные кровати.
Они попросили было принести еще одну раскладную кроватку для Эммы. Однако, когда улыбающийся коридорный Томми вкатил кровать, Рамзи, увидев искаженное ужасом лицо малышки, тотчас сказал молодому человеку, что им ничего не надо. Девочка будет спать с матерью.
Так они и решили, и по ночам Эмму больше не преследовали кошмары.
Первые два дня дождь лил как из ведра. Но третий день выдался таким ясным, что на солнце было больно смотреть. Они проснулись поздно, и после завтрака Эмма нарядилась в голубые джинсы, белую рубашку, любимые кроссовки «Найк» и носки в клеточку, купленные Рамзи в очаровательной деревушке Адер, где в живописных домиках под черепичными крышами располагались бесчисленные сувенирные лавчонки.
Эмма кормила уток. Молли, стоя на одном колене, терпеливо выбирала нужный ракурс и подходящее освещение. В ее «Минолте» ждали своего часа тридцать шесть кадров высокочувствительной пленки. Молли забыла захватить экспонометр и сейчас ужасно жалела, что не купила камеру со встроенным экспонометром. Но она так часто снимала Эмму в самых различных интерьерах и на пленэре, что ничем особенно не рисковала. Просто очень хотела сделать идеальный снимок для Рамзи, человека, спасшего ее дочь, которого она уже узнала почти так же хорошо, как себя. И теперь, когда тьма уходила из души Эммы, сменяясь радостным сиянием, она не могла не испытывать горячей благодарности к Рамзи.
Белые лоснящиеся утки дрались за кусочки хлеба, которые бросала смеющаяся девочка. Она старалась, чтобы еда досталась всем, но одна птица, проворнее своих подружек, ухитрялась каждый раз оказаться впереди и едва не вырывала хлеб из пальцев Эммы.
Молли быстро закрыла диафрагму на одно деление и уменьшила выдержку, поскольку сжимала камеру в руках и опасалась, что изображение «поплывет». Естественное освещение было достаточным, и фон – озеро с утками – выйдет так же отчетливо, как лицо дочери.
Солнце было позади девочки, так что можно снимать в контурном свете.
Молли постаралась навести на резкость, чтобы получить натуральные цвета кожи и особенно волос, которые неминуемо образуют вокруг головы девочки светящийся ореол, и одновременно держать в фокусе озеро и птиц. Ей хотелось передать плавность, словно бы текучесть жестов, суть постоянного движения, схваченного в подходящий миг. Главное – не отразить ничего лишнего, ненужного и сентиментального, просто запечатлеть свет и безграничное единство маленького человечка с природой. И чудесную, трогательную улыбку Эммы, ее неподдельное тепло.
Молли щелкнула раз, второй, третий и перешла на другое место, готовясь к следующей серии снимков.
Наглая утка высоко подскочила, чтобы схватить кусочек, предназначенный для соперницы. Эмма обрадованно захлопала в ладоши, так что остаток хлеба достался назойливой птице. Утка, ошалев от такой удачи, подлетела, хлопая крыльями и вытягивая шею. Молли постаралась не упустить момент и так увлеклась, что свалилась на спину. Немного полежав на траве, она села и положила камеру на колени. Незаметно для себя она истратила всю пленку.
Камера уютно улеглась в ее ладони, теплая и обтекаемая. Старая подружка! Молли привыкла к ее весу, изгибам, знала каждую щербинку. Конечно, ужасно соблазнительно купить новую камеру, с такими наворотами, чтобы только кофе не варила для фотографа, но к чему Молли кофе? Она упорно не хотела расставаться с «Минолтой». Им вдвоем еще немало придется вынести;
Сегодняшний день не прошел зря. По крайней мере один из снимков будет достоин того, чтобы подарить его Рамзи. Может, даже два. Жаль, конечно, что нет штатива.
Молли покачала головой, но тут же припомнила, как тяжело таскать за собой по свету необходимое оборудование. Нет уж, придется подождать, пока они не вернутся домой.
Неожиданно она краем глаза уловила какое-то движение в сосновой рощице и оцепенела от страха. Паника нарастала с каждым мгновением. И тут Молли увидела мужчину в длинном коричневом пальто и в вязаной шапочке. Небрежно прислонясь к дереву, он, казалось, смотрел на Эмму. Молли уже рванулась к девочке, как незнакомец появился на поляне с сумкой, из которой торчали клюшки для гольфа. Молли шумно перевела дыхание. Ох, уж эти ирландцы и их идиотский гольф Всеобщее национальное помешательство. Повсюду поля для гольфа, и Дромоленд-Касл не исключение. Странно, она могла бы поклясться, что шотландцы – куда более ярые приверженцы этого спорта.
Мужчина заметил, что она уставилась на него, и, сняв шапочку, пожелал ей доброго утра.
Молли энергично помахала в ответ, чувствуя, как лицо и шею заливает краска облегчения. Господи, какая она трусиха! Разве можно так паниковать?
Но в глубине души Молли сознавала, что отныне будет реагировать подобным образом на каждого незнакомого мужчину, внезапно возникшего перед ней. До тех пор, пока не поймают похитителя Эммы.
В это время Рамзи звонил Вирджинии Тролли. По описанию Эммы полицейский художник создал портрет человека лет сорока с редеющими волосами, острым подбородком и густыми усами. Серые, широко расставленные глаза, большие оттопыренные уши. Эмма сказала, что именно поэтому он носит вязаную шапку. Стыдится своих ушей. Основной приметой, конечно, были его зубы. Если только он не догадается пойти к дантисту, что весьма сомнительно.
Трудно сказать, насколько точным был словесный портрет, нарисованный девочкой, но надо же с чего-то начать. Рисунок размножили и раздали полицейским и агентам ФБР.
Конечно, теперь можно попытаться его узнать. Уже легче. Но он не сдался. Молли это знала. И стоит им вернуться, как все повторится сначала.
Молли решила, что они не поедут в Денвер. Она увезет Эмму в другой город и сменит фамилию. Тогда уж их никто не отыщет. Денег у нее достаточно, фотограф она хороший и всегда найдет работу. Разумеется, придется все начинать заново, но ей не привыкать. В конце концов, до сих пор самым большим ее достижением были снимки Луи в «Роллинг стоун» шесть лет назад. Должно быть, редактор давно ее забыл.
Эмма подобрала с земли крошки, слепила в комочек и бросила ненасытной утке.
– Эй, Эм, – окликнула Молли, – может, когда вырастешь, будешь ресторатором?
Утки перестали крякать, отлично понимая, что поживы больше нет и, следовательно, рассчитывать не на что. Они вперевалочку направились к озеру, хлопая крыльями и прихорашиваясь.
– Что это такое, мама?
– Человек, которому платят за то, чтобы он готовил обеды на разные праздники. Попробуешь множество вкусных вещей. Но не забудь, надо уметь придумывать всякие штуки, какими украшают блюда. Это очень трудно. Правда, слепила же ты яблоко из хлеба, значит, можешь стать настоящим кулинаром-дизайнером.
– А мне придется еще и самой кормить всех этих людей?
– Эмма, это шутка?
Эмма, немного подумав, вздохнула:
– Кажется, нет, мама.
– Не волнуйся, не придется. Они взрослые и могут сами держать в руках вилку.
Молли еще раз оглядела сказочный пейзаж и прижала к себе девочку. Ей отчаянно хотелось спросить, о чем она думает, что чувствует, но Молли боялась. Вдруг Эмма сорвется?
Она объявила весело и жизнерадостно, словно на сердце не было забот:
– Сегодня такое солнышко, киска! Что, если нам устроить пикник в Банретти-Касл? Вчера из-за дождя мы почти ничего не увидели. Рамзи говорит, что в ясные дни там чудесно.
Эмма довольно улыбнулась, как обычно при упоминании о Банретти-Касл, замке, расположенном к востоку от Лимерика, где в тысяча шестьсот сорок четвертом году родился Уильям Пенн <Уильям Пени (1644 – 1718) – основатель английской колонии в Северной Америке, получившей название Пенсильвания>. Там же его отец, адмирал Пенн, сдался врагу во время гражданской войны и уплыл от позора в Америку. Эту и множество других историй о пенсильванских квакерах поведал им Рамзи, выросший недалеко от Харрисберга.
Эмма деловито вытерла руки о джинсы и кивнула:
– Мне хотелось бы подняться по той лестнице. Может, сумею вскарабкаться на самый верх, и Рамзи не придется меня нести. Давай поедем, ма! Томми сказал, что скоро будут ходить тури.., туристические автобусы, но пока еще рано.
Молли недоуменно моргнула. Какой сейчас месяц?
Конец мая? Все изменилось так жестоко и необратимо, что она иногда забывала день недели, не говоря уже о числах.
– Да, сезон еще не начался. Но так даже лучше: народу меньше.
Всего месяц назад она целыми днями работала с камерой, совершенствуя свое мастерство Жизнь была прекрасна. Осенью Эмма собиралась пойти в школу, и обе с нетерпением ждали этого дня. И во г теперь все в руинах, и неизвестно, что будет впереди.
– Смотри, мама! – воскликнула Эмма, вытягивая левую руку. – Это Томми подарил. – На среднем пальце красовалось серебряное колечко тонкой работы с фиолетовым камешком. – Он сказал, оно кельтское.
Молли задумчиво смотрела на маленькую изящную ручку.
– Чудесное кольцо. Томми сегодня утром его подарил?
– Нет. Вчера. Сказал, что приготовил мне кое-что, если доем овсянку.
Молли оцепенела от страха. Она видела, как Томми пересмеивается с Эммой, но когда он успел отдать ей кольцо? Неужели и он из шайки Шейкера? Пытается втереться в доверие к Эмме?
Она похолодела от ужаса, но тут же постаралась рассуждать здраво. Какой вздор! Томми – милый мальчик с огненно-красными волосами и открытым веснушчатым лицом. Приветливый и услужливый. Да и слишком он молод – не старше семнадцати, Однако она инстинктивно сжала ладошку Эммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Мама, – прошептала девочка. Молли стиснула ее и закрыла глаза Затем взяла дочь на руки и поднялась.
Она сделала шаг, но тут же пошатнулась, и Рамзи пришлось подхватить сразу обеих.
– Слава Богу, вы целы и невредимы.
– Да, – пробормотала Молли. – Что произошло?
Рамзи подвел ее к дивану и усадил, но не разжал рук. И нежно поцеловал в лоб сначала Молли, а потом Эмму.
– Все хорошо. Мы опять вместе. Негодяй схватил Эмму, но я сразу побежал следом и отобрал мою крошку. Он сумел удрать. Я побоялся оставить Эмму. Вирджиния послала на пляж полицейских, может, найдутся очевидцы. Но почему он звонил вам? Да еще после того, как Эмма уже была у меня. Что это означает?
– Хотел запугать Молли, – предположила Вирджиния. – Кому принести воды?
Рамзи попытался было сказать, что вода больше всех необходима Молли, но махнул рукой и замолчал, внезапно осознав, что чувствует себя как-то странно. Словно мозг отказывается работать.
– Колесики не крутятся, – сокрушенно заметил он. – Какой же я идиот! Просил тебя о защите, договорился насчет патрульной машины и вообразил, что все кончено.
Не думал, что опасность по-прежнему существует. Представить не мог, что этому типу хватит наглости вернуться.
– Да и я не умнее, – добавила Молли. – Тоже решила, что все прекрасно. По-моему, он окончательно спятил!
– Скорее всего, – согласилась Вирджиния, – За дело, приятели!
Она принялась задавать Рамзи вопросы. И при этом была бесконечно терпелива, говорила тихо и спокойно.
Рамзи, конечно, сообразил, что ей не раз приходилось видеть подобные сцены, только далеко не все так хорошо кончались.
Они сидели рядом, как одна семья. Эмма у него на коленях, уткнувшись лицом в плечо матери. Свободной рукой Рамзи обнимал Молли.
– Миссис Сантера, пожалуйста, сосредоточьтесь. О, я забыла представиться, простите! Меня зовут Вирджиния Тролли. Работаю в полицейском департаменте Сан-Франциско. Старая знакомая Рамзи.
Молли кивнула одетой в черное женщине:
– Зовите меня Молли.
– Прекрасно. Значит, мужчина позвонил примерно… – она посмотрела на часы, – ..примерно в десять минут четвертого. Не можете дословно повторить, что он сказал?
– Сказал, что Эмма у него. Дескать, этот идиот судья оставил ее одну на берегу, а сам флиртует с какой-то бабой и бросает игрушку ее собаке. Что украсть Эмму оказалось легче легкого И что он никогда не позволит ей снова сбежать, и добавил, что я больше ее не увижу.
А потом рассмеялся и прохрипел, что он проедет мимо дома, чтобы я увидела его вместе с Эммой. Пообещал, что разрешит Эмме помахать мне рукой на прощание. И повесил трубку. Я не смогла слова вымолвить. Но тут подумала, что, если выбегу на улицу, возможно, сумею остановить его машину. Металась по тротуару взад-вперед, как сумасшедшая. Удивительно, что соседи не вызвали полицию.
– Он позвонил ей после того, как я вернул Эмму, – задумчиво выговорил Рамзи. – Чтобы напугать?
– Не просто напугать, а терроризировать, – поправила Вирджиния. – Хотел показать, что всемогущ. И отчасти своего добился. Молли сама не своя.
Кажется, он немного опомнился, и мозг снова заработал нормально. И судя по виду, Молли тоже приходит в себя. А Эмма? Что будет с Эммой? И как теперь с ней обращаться?
– Он ударил Эмму по голове, – вспомнил Рамзи.
Молли погладила дочь по плечу:
– Эм, он сильно тебя стукнул?
Девочка выпрямилась и осторожно потрогала макушку.
– Нет, всего лишь маленькая шишка.
– Я видел, как ты высунулась из-под его пальто.
Эмма кивнула:
– И еще укусила его прямо через рубашку. Сильно-сильно. Ты велел мне никогда не сдаваться, вот я и придумала, что делать.
– Ты молодец, Эмма, – похвалила Вирджиния. – Куда ты его укусила? В левую грудь или правую?
– Кажется, в правую. По-моему, ему было ужасно больно.
– Так ему и надо, – хмыкнула Вирджиния.
Рамзи сжал ладонями лицо Эммы и поцеловал в нос.
– Так ему и надо, – согласился он. Рамзи не мог наглядеться на девочку, неожиданно ставшую для него самым дорогим существом на свете. – О Эмма" ты меня простишь?
Он прижался к ее лбу своим, ощущая, как отступившая было паника вновь берет его в плен, заставляя испытывать полнейшую беспомощность.
Эмма ободряюще провела пальчиками по его щеке.
– Ты не виноват, Рамзи. Не плачь. Он откуда-то подкрался, когда я лепила замок, и схватил меня.
Вирджиния отвернулась, неловко откашлялась и бросила через плечо:
– Может, снова вызвать доктора Хевершема, Рамзи?
– Ты права. Мне сразу станет лучше.
– Я, как мама, ненавижу больницы.
Рамзи и Молли переглянулись.
– На этот раз он был без маски, но зубы все равно плохие.
Голос девочки звучал почти нормально. Она спокойно сидела на коленях Рамзи, глядя на Вирджинию.
– А что еще ты заметила, Эмма?
– От него странно пахло, совсем как тогда.
– Как именно? – допытывалась Вирджиния, доставая из сумочки маленький блокнот.
– Противно, – пожала плечами Эмма. – И очень сильно.
– Виски! – осенило Рамзи. – Это виски, Эм?
Но Эмма непонимающе уставилась на него. Тогда Рамзи поднес ее к буфету, вынул пробку из бутылки и дал понюхать девочке.
– Этот запах?
Малышка поморщилась и отвернулась.
– Да, Рамзи. Ужасно воняет.
– Верно.
– И у него гнилые зубы?
– Да, мэм. Такие черные и обломанные. А одного и вовсе нет.
Она открыла рот и показала на левый резец.
– Так, – кивнула Вирджиния, продолжая записывать. – Он что-нибудь сказал?
Девочка покачала головой. Рамзи вернулся на диван и сел рядом с Молли.
– Подумай, Эм, – продолжала Джинни. – Что ты делала перед тем, как тебя ударили?
– Замок строила.
– А потом?
– Услышала что-то, обернулась, и все.
– Да, – вздохнула Молли. – Секунда – и дело в шляпе.
Эмма взяла мать за руку. Вирджиния тихо закрыла блокнот.
– Он начинает суетиться и делать ошибки, – заметила она Рамзи. – Не уходит. Держится поблизости.
Теперь мы, возможно, сумеем его схватить. Эмма, ты самая умная девочка на свете. Рамзи рассказывал, как ты смогла однажды улизнуть от этого подлеца. И снова ему не удалось с тобой справиться. Успокой Рамзи и маму, хорошо? Им что-то не по себе.
– Да, мэм, обязательно.
– Эмма, не могла бы ты еще раз описать художнику этого человека? Ведь сегодня на нем не было маски.
– Постараюсь, Рамзи.
– Я срочно пришлю кого-нибудь, – пообещала Вирджиния. – Пока, Эмма. Еще увидимся.
– Мама, по-моему, ты не должна ходить в туалет одна, без меня. И Рамзи тоже. Я буду вас провожать.
Вирджиния услышала, как миссис Сантера рассмеялась: едва слышно, дрожащим голосом, но все же рассмеялась.
Глава 27
Эмма и Молли, раскрыв рты от изумления, разглядывали огромный холл Дромоленд-Касл – стены из обтесанных серых булыжников, гигантские окна и древние вышитые коврики. Когда-то Дромоленд был неприступной твердыней О'Брайенов, а теперь, по прошествии столетий, превратился во внушительное, довольно неприветливое здание в готическом стиле с башнями по углам. В начале века здесь разместился модный отель, окруженный чудесным зеленым парком.
Им отвели большую квадратную комнату с высокими окнами, выходившими на ровно подстриженные изумрудные газоны, английский сад и озеро. В номере стояли две двуспальные кровати.
Они попросили было принести еще одну раскладную кроватку для Эммы. Однако, когда улыбающийся коридорный Томми вкатил кровать, Рамзи, увидев искаженное ужасом лицо малышки, тотчас сказал молодому человеку, что им ничего не надо. Девочка будет спать с матерью.
Так они и решили, и по ночам Эмму больше не преследовали кошмары.
Первые два дня дождь лил как из ведра. Но третий день выдался таким ясным, что на солнце было больно смотреть. Они проснулись поздно, и после завтрака Эмма нарядилась в голубые джинсы, белую рубашку, любимые кроссовки «Найк» и носки в клеточку, купленные Рамзи в очаровательной деревушке Адер, где в живописных домиках под черепичными крышами располагались бесчисленные сувенирные лавчонки.
Эмма кормила уток. Молли, стоя на одном колене, терпеливо выбирала нужный ракурс и подходящее освещение. В ее «Минолте» ждали своего часа тридцать шесть кадров высокочувствительной пленки. Молли забыла захватить экспонометр и сейчас ужасно жалела, что не купила камеру со встроенным экспонометром. Но она так часто снимала Эмму в самых различных интерьерах и на пленэре, что ничем особенно не рисковала. Просто очень хотела сделать идеальный снимок для Рамзи, человека, спасшего ее дочь, которого она уже узнала почти так же хорошо, как себя. И теперь, когда тьма уходила из души Эммы, сменяясь радостным сиянием, она не могла не испытывать горячей благодарности к Рамзи.
Белые лоснящиеся утки дрались за кусочки хлеба, которые бросала смеющаяся девочка. Она старалась, чтобы еда досталась всем, но одна птица, проворнее своих подружек, ухитрялась каждый раз оказаться впереди и едва не вырывала хлеб из пальцев Эммы.
Молли быстро закрыла диафрагму на одно деление и уменьшила выдержку, поскольку сжимала камеру в руках и опасалась, что изображение «поплывет». Естественное освещение было достаточным, и фон – озеро с утками – выйдет так же отчетливо, как лицо дочери.
Солнце было позади девочки, так что можно снимать в контурном свете.
Молли постаралась навести на резкость, чтобы получить натуральные цвета кожи и особенно волос, которые неминуемо образуют вокруг головы девочки светящийся ореол, и одновременно держать в фокусе озеро и птиц. Ей хотелось передать плавность, словно бы текучесть жестов, суть постоянного движения, схваченного в подходящий миг. Главное – не отразить ничего лишнего, ненужного и сентиментального, просто запечатлеть свет и безграничное единство маленького человечка с природой. И чудесную, трогательную улыбку Эммы, ее неподдельное тепло.
Молли щелкнула раз, второй, третий и перешла на другое место, готовясь к следующей серии снимков.
Наглая утка высоко подскочила, чтобы схватить кусочек, предназначенный для соперницы. Эмма обрадованно захлопала в ладоши, так что остаток хлеба достался назойливой птице. Утка, ошалев от такой удачи, подлетела, хлопая крыльями и вытягивая шею. Молли постаралась не упустить момент и так увлеклась, что свалилась на спину. Немного полежав на траве, она села и положила камеру на колени. Незаметно для себя она истратила всю пленку.
Камера уютно улеглась в ее ладони, теплая и обтекаемая. Старая подружка! Молли привыкла к ее весу, изгибам, знала каждую щербинку. Конечно, ужасно соблазнительно купить новую камеру, с такими наворотами, чтобы только кофе не варила для фотографа, но к чему Молли кофе? Она упорно не хотела расставаться с «Минолтой». Им вдвоем еще немало придется вынести;
Сегодняшний день не прошел зря. По крайней мере один из снимков будет достоин того, чтобы подарить его Рамзи. Может, даже два. Жаль, конечно, что нет штатива.
Молли покачала головой, но тут же припомнила, как тяжело таскать за собой по свету необходимое оборудование. Нет уж, придется подождать, пока они не вернутся домой.
Неожиданно она краем глаза уловила какое-то движение в сосновой рощице и оцепенела от страха. Паника нарастала с каждым мгновением. И тут Молли увидела мужчину в длинном коричневом пальто и в вязаной шапочке. Небрежно прислонясь к дереву, он, казалось, смотрел на Эмму. Молли уже рванулась к девочке, как незнакомец появился на поляне с сумкой, из которой торчали клюшки для гольфа. Молли шумно перевела дыхание. Ох, уж эти ирландцы и их идиотский гольф Всеобщее национальное помешательство. Повсюду поля для гольфа, и Дромоленд-Касл не исключение. Странно, она могла бы поклясться, что шотландцы – куда более ярые приверженцы этого спорта.
Мужчина заметил, что она уставилась на него, и, сняв шапочку, пожелал ей доброго утра.
Молли энергично помахала в ответ, чувствуя, как лицо и шею заливает краска облегчения. Господи, какая она трусиха! Разве можно так паниковать?
Но в глубине души Молли сознавала, что отныне будет реагировать подобным образом на каждого незнакомого мужчину, внезапно возникшего перед ней. До тех пор, пока не поймают похитителя Эммы.
В это время Рамзи звонил Вирджинии Тролли. По описанию Эммы полицейский художник создал портрет человека лет сорока с редеющими волосами, острым подбородком и густыми усами. Серые, широко расставленные глаза, большие оттопыренные уши. Эмма сказала, что именно поэтому он носит вязаную шапку. Стыдится своих ушей. Основной приметой, конечно, были его зубы. Если только он не догадается пойти к дантисту, что весьма сомнительно.
Трудно сказать, насколько точным был словесный портрет, нарисованный девочкой, но надо же с чего-то начать. Рисунок размножили и раздали полицейским и агентам ФБР.
Конечно, теперь можно попытаться его узнать. Уже легче. Но он не сдался. Молли это знала. И стоит им вернуться, как все повторится сначала.
Молли решила, что они не поедут в Денвер. Она увезет Эмму в другой город и сменит фамилию. Тогда уж их никто не отыщет. Денег у нее достаточно, фотограф она хороший и всегда найдет работу. Разумеется, придется все начинать заново, но ей не привыкать. В конце концов, до сих пор самым большим ее достижением были снимки Луи в «Роллинг стоун» шесть лет назад. Должно быть, редактор давно ее забыл.
Эмма подобрала с земли крошки, слепила в комочек и бросила ненасытной утке.
– Эй, Эм, – окликнула Молли, – может, когда вырастешь, будешь ресторатором?
Утки перестали крякать, отлично понимая, что поживы больше нет и, следовательно, рассчитывать не на что. Они вперевалочку направились к озеру, хлопая крыльями и прихорашиваясь.
– Что это такое, мама?
– Человек, которому платят за то, чтобы он готовил обеды на разные праздники. Попробуешь множество вкусных вещей. Но не забудь, надо уметь придумывать всякие штуки, какими украшают блюда. Это очень трудно. Правда, слепила же ты яблоко из хлеба, значит, можешь стать настоящим кулинаром-дизайнером.
– А мне придется еще и самой кормить всех этих людей?
– Эмма, это шутка?
Эмма, немного подумав, вздохнула:
– Кажется, нет, мама.
– Не волнуйся, не придется. Они взрослые и могут сами держать в руках вилку.
Молли еще раз оглядела сказочный пейзаж и прижала к себе девочку. Ей отчаянно хотелось спросить, о чем она думает, что чувствует, но Молли боялась. Вдруг Эмма сорвется?
Она объявила весело и жизнерадостно, словно на сердце не было забот:
– Сегодня такое солнышко, киска! Что, если нам устроить пикник в Банретти-Касл? Вчера из-за дождя мы почти ничего не увидели. Рамзи говорит, что в ясные дни там чудесно.
Эмма довольно улыбнулась, как обычно при упоминании о Банретти-Касл, замке, расположенном к востоку от Лимерика, где в тысяча шестьсот сорок четвертом году родился Уильям Пенн <Уильям Пени (1644 – 1718) – основатель английской колонии в Северной Америке, получившей название Пенсильвания>. Там же его отец, адмирал Пенн, сдался врагу во время гражданской войны и уплыл от позора в Америку. Эту и множество других историй о пенсильванских квакерах поведал им Рамзи, выросший недалеко от Харрисберга.
Эмма деловито вытерла руки о джинсы и кивнула:
– Мне хотелось бы подняться по той лестнице. Может, сумею вскарабкаться на самый верх, и Рамзи не придется меня нести. Давай поедем, ма! Томми сказал, что скоро будут ходить тури.., туристические автобусы, но пока еще рано.
Молли недоуменно моргнула. Какой сейчас месяц?
Конец мая? Все изменилось так жестоко и необратимо, что она иногда забывала день недели, не говоря уже о числах.
– Да, сезон еще не начался. Но так даже лучше: народу меньше.
Всего месяц назад она целыми днями работала с камерой, совершенствуя свое мастерство Жизнь была прекрасна. Осенью Эмма собиралась пойти в школу, и обе с нетерпением ждали этого дня. И во г теперь все в руинах, и неизвестно, что будет впереди.
– Смотри, мама! – воскликнула Эмма, вытягивая левую руку. – Это Томми подарил. – На среднем пальце красовалось серебряное колечко тонкой работы с фиолетовым камешком. – Он сказал, оно кельтское.
Молли задумчиво смотрела на маленькую изящную ручку.
– Чудесное кольцо. Томми сегодня утром его подарил?
– Нет. Вчера. Сказал, что приготовил мне кое-что, если доем овсянку.
Молли оцепенела от страха. Она видела, как Томми пересмеивается с Эммой, но когда он успел отдать ей кольцо? Неужели и он из шайки Шейкера? Пытается втереться в доверие к Эмме?
Она похолодела от ужаса, но тут же постаралась рассуждать здраво. Какой вздор! Томми – милый мальчик с огненно-красными волосами и открытым веснушчатым лицом. Приветливый и услужливый. Да и слишком он молод – не старше семнадцати, Однако она инстинктивно сжала ладошку Эммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36