Молчание стало невыносимо жарким. Натянуто улыбнувшись, Лали поспешила удалиться в каюту.
Он не позволил ей закрыть дверь перед его носом.
– Что ты хочешь от меня, кара миа?
Лали сердито нахмурилась. Ее мучитель прекрасно знает ответ, но требует, чтобы она в очередной раз призналась ему в этом. Что ж, ей не составит труда произнести нужные слова, если он желает их слышать.
– Я хочу тебя, – четко сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Хочу, узнать то, что знаешь ты, но не хочешь мне дать.
В светлых глазах Антонио заблестели легкие молнии, как бывает перед грозой в жаркий полдень.
– Я тоже хочу тебя, – выдохнул Карриоццо, тяжело дыша.
– Тогда почему…
– Не сейчас. Я хочу быть честным перед самим собой. Если нам суждено быть вместе, то рано или поздно это все равно произойдет, – склонившись, мужчина легко поцеловал ее в губы и тут же отошел к двери.
Лали рванулась к нему с блестящими от слез глазами.
– Больше я просить тебя не буду! – прошипела она.
– Чудесно. Наконец-то мы поняли друг друга, – кивнул головой Антонио и вышел из каюты.
Терпение Лали лопнуло. Сбросив с ноги туфлю, она запустила ее в дверь.
– Можешь больше сюда не приходить! Ступай к своему Франческо!
– Отлично, – Карриоццо заглянул в каюту и усмехнулся: – Забыл сказать: мне надоело быть твоим слугой и таскать сюда подносы с едой. Проголодаешься – приходи к Франческо. Ужин, как обычно, перед заходом солнца.
35
Разозлившись, Лали решила забыть о еде, но желудок возмутился против такого издевательства.
«Ты пожалеешь, Антонио ди Карриоццо. Очень пожалеешь. Я объявляю тебе войну».
Когда девушка вошла в каюту капитана, мужчины уплетали за обе щеки жареную рыбу и едва взглянули на нее. Лали, помедлив, окинула взглядом каюту и уселась в кресло рядом с Антонио. Не отрывая взгляда от тарелки, Карриоццо хмуро буркнул:
– Садись напротив.
Сердито прищурившись, девушка пересела к капитану и в упор взглянула на Антонио. А он уже сосредоточил свое внимание на бокале с вином. Краем глаза Лали заметила, что плечи Франческо дрожат от смеха. «Ах, так! Держитесь, синьор, сейчас вам будет не до смеха!»
Не спуская глаз с Антонио, Лали грациозно приподнялась и легко пересела на подлокотник кресла, в котором развалился капитан. Ласковая ручка нежно обвила шею капитана, а сама девушка сладко вздохнула и опустила голову на плечо Франческо.
С лица Лоредано мгновенно исчезла улыбка. Нахмурившись, Франческо взглянул на губы девушки, опустил взгляд на ее грудь, выглядывающую из откровенного выреза ее платья, затем изумленно уставился на Антонио и растерянно пожал плечами. А Лали, невинно взмахнув ресницами, улыбнулась и выпустила нектар из своих сладких вишневых очей в лицо Карриоццо.
Рыба и вино его больше не интересовали.
– Не забывайся! – зарычал он и отшвырнул прочь салфетку. – Что ты себе позволяешь?!
– А что дурного я сделала? Ты велел мне сесть напротив тебя, и я выполнила твое повеление.
– Женщине дозволительно сидеть подобным образом лишь подле своего мужа или любовника.
– Я подумаю над этим, – промурлыкала Лали, не собираясь пересаживаться. – Кстати, Франческо не находит ничего дурного в моем поведении.
После этих слов пересел в другое кресло сам капитан. А Лали, как ни в чем не бывало, устроилась поудобнее на его месте.
В кают-компании повисло напряженное молчание, которое нарушил смуглый кок, вошедший в каюту. Он принес новое блюдо с едой.
– Синьор Карриоццо велел приготовить их специально для вас.
Сморщив носик при странном запахе, Лали наклонилась, и принялась рассматривать еду.
– Я не хочу это есть.
– Почему? Это морские устрицы. Неужели ты их никогда не пробовала? Ах да, я забыл, что в гареме приветствуется лишь сладкая и жирная пища. Именно потому там женщины столь объемные. А потом удивляются, отчего мужья выбирают себе на ночь молоденьких стройных наложниц.
Собрав все свое мужество, Лали попыталась прикоснуться к непривычному кушанью, но тут же отвернулась и покачала головой. Питаться подобной дрянью для нее было невыносимо. Отодвинув подальше тарелку, девушка с раздражением уставилась на Антонио, который с видимым удовольствием наслаждался рыбой и тушеными баклажанами. Отчего бы ему не предложить ей кусочек-другой? Но негодяй лишь довольно щурился, словно сытый кот, играющий с мышкой. И мышка, кажется, именно она сама.
– Не огорчайтесь, сеньорита, я уступаю вам свою рыбу, – раздался голос капитана. – Антонио зря упорствует, заставляя вас полюбить ту пищу, к которой вы не привыкли. Впрочем, если пожелаете, я могу попытаться вам открыть вкус этого замечательного блюда.
Лали с благодарностью взглянула на Франческо и наткнулась на его лукавый взгляд. Девушке показалось, что капитан хитро подмигнул ей.
– Смотрите, какой чудесный кусочек, кара миа. Если вы приоткроете свои чудесные губки, я лично положу эту малютку вам на язычок, и вы ощутите, какой неподражаемый вкус у пищи моря.
– Остановись, Франческо! Никто не просит тебя устраивать здесь урок любви! – резко прервал речь кузена Антонио.
– А жаль, – ухмыльнувшись, капитан подцепил жирную устрицу и, разглядывая ее ласковым взглядом, объявил: – Я мог бы стать хорошим учителем. Похоже, ты не спешишь обучить этому искусству сеньориту Лали.
– Это не твоя забота, мой дорогой кузен.
Лали жадно рассматривала злое лицо Антонио.
Он ревнует!
– Расскажите мне о языке любви, который принят в Италии, – она пододвинулась ближе к капитану и положила свои пальчики на его ладонь.
Лукавые глаза капитана встретились со взглядом Лали, и он нежно улыбнулся.
– Любовь…. – задумчиво произнес Франческо. – Дай мне подумать, – положив в рот еще одну устрицу, он покатал ее во рту, проглотил, затем кивнул. – Это чудесная вещь. Рыцарь должен боготворить свою даму сердца и служить ей так, как вассал обязан служить своему синьору. Он приносит ей клятву верности и… – капитан выразительно облизнул свои красивые губы.
– И… – девушка горела нетерпением, не забывая есть рыбу и при этом сладко облизывать свои тонкие пальчики.
Антонио едва сдерживал себя и сжигал взглядом обоих собеседников.
– … и дама не может не ответить на его чувства, – продолжил Франческо. – Однако, моя птичка, ты не должна сдаваться слишком скоро. Твой возлюбленный должен немного пострадать, чтобы сила его желания возросла. Мужчина любит охотиться на дичь, а не брать пищу из протянутых рук.
– А женщина может сама выбрать себе любовника?
– Довольно! – резко вскочил с места Антонио, и не будь кресло привинчено к полу, оно бы отлетело к стене. Протянув руку, он схватил девушку за руку и вытащил из-за стола. – Мы поговорим с тобой позднее, – рявкнул он Франческо и потянул Лали прочь из каюты.
Вслед им несся заливистый смех капитана.
36
Сначала Антонио направился в каюту, но внезапно изменил свое решение и направился к шатру. Он чувствовал, что не должен оставаться наедине с Лали, потому что уже не было сил держать себя в руках. Каждый взгляд, прикосновение, слово девушки чрезвычайно волновали его, а ревность заставляла совершать то, о чем он запрещал себе думать. Здесь, на палубе, было гораздо безопаснее для них обоих.
Опустив полог шатра, Карриоццо отпустил руку Лали и мрачно вперил в нее потемневшие глаза.
– Как ты смеешь так себя вести? – зарычал Антонио низким, напряженным голосом.
Лали невинно улыбнулась:
– Я всего лишь попросила Франческо объяснить мне особенности любовных отношений в Италии. Ты все время попрекаешь меня жизнью в гареме, но даже не пытаешься обучить правилам любви, которые приняты на моей родине.
– Франческо – плохой учитель в любви. Он никого не любит, кроме моря.
– А ты? – вызывающе спросила девушка.
Стрела достигла цели. С окаменевшим лицом Антонио медленно проговорил:
– Я… Я могу объяснить тебе главное правило: женщина не смеет задавать столь откровенные вопросы постороннему мужчине.
– То есть обсуждать любовные дела она может только с любовником и мужем?
– В жизни порядочной женщины есть лишь один любовник – тот, за которого она вышла замуж, – эти слова прозвучали как приговор.
Опустив голову, Лали уставилась на носки сапог Карриоццо.
– Теперь я понимаю… – медленно проговорила она, – понимаю, почему ты не хочешь быть моим любовником.
Из глаз Лали брызнули слезы, заставив Антонио забыть о ревности. Он ласково приподнял ее подбородок и поцеловал глаза, в которых дрожали предательские соленые капли.
– Я не хочу, чтобы это произошло на галере. Мой золотой тюльпан должен раскрыться в дивном саду. Грязная каюта не достойна стать дворцом любви для столь чудесного создания.
– Ты сказал… – слезы мгновенно высохли на бархатных щечках, и Лали с надеждой уставилась в глаза Карриоццо, – у женщины может быть лишь один любовник – ее муж? Ты женишься на мне, Антонио? – и тут же испуганно прикусила губку.
– Глупышка моя… – Карриоццо ласковым жестом убрал прядь волос с лица девушки. – Я обещал, что буду заботиться о тебе, но женитьба не для меня. Дважды я был помолвлен и дважды потерял своих невест. А тебя терять не хочу.
У нее перехватило дыхание.
– Дважды! Они умерли?
– Первая невеста исчезла из моей жизни раньше, чем я успел почувствовать какие-либо чувства к ней. Мне было всего лишь двенадцать лет, и я даже лица ее не помню.
– А вторая?
– Она изменила мне, – он пожал плечами с излишне безразличным видом.
– Как ты узнал об этом?
Хотя Антонио смотрел ей прямо в лицо, у девушки создалось впечатление, что мысли его далеко отсюда и видит он сейчас вовсе не Лали.
– Она вышла замуж за другого. За человека, который был отцом моей первой невесты. Словно в насмешку над моей любовью. Впрочем, быть может, Монна и впрямь влюбилась в старика. Однажды я случайно заметил, как она смотрит на этого человека, и лишь позже понял, что значил этот взгляд. Так смотрят на человека, которого обожают.
Лалй покачала головой. Она не могла представить, как можно предпочесть Антонио другого мужчину. Пусть даже во много раз превосходящего его в красоте (честно, говоря, Карриоццо уступает Франческо в обаянии), но для нее нет никого лучше этого упрямца.
– Ты опасаешься, что я поступлю так же? – мягко спросила она.
– Сегодня за ужином ты это мне показала.
– Ты ничего не понял… – с горьким сожалением прошептала девушка и хотела выйти из шатра.
Он поймал ее и сжал в сильных объятиях.
– Я все понял, – прошептал он, погрузив лицо в ее роскошные волосы, пропахшие соленым морским ветром. – Ты хотела вызвать мою ревность. Глупышка моя! Ты все придумала, придумала свои чувства. Просто я оказался первым мужчиной, которого ты встретила в своей жизни. В Италии у тебя будут толпы поклонников, и ты сможешь выбрать любого.
– Я уверена в своих чувствах. Твои глаза снились мне раньше, чем я увидела тебя наяву.
Лали трепетала, как тростинка, и прижималась к Антонио так, словно опасалась, что без него сразу же погибнет.
– Ты не понимаешь, что творишь… – прошептал Антонио и приник губами к ее рту.
Девушка с жадностью ответила на нежный и одновременно страстный поцелуй. В ответ Антонио стал целовать ее еще жарче, ощущая, что их сердца колотятся как сумасшедшие, заставляя сильнее бурлить кровь.
Когда губы устали от поцелуев и Лалй открыла затуманенные глаза, он тихо спросил:
– Перемирие? Девушка улыбнулась.
– Да.
37
– Турецкие галеры! – закричал матрос из корзины, укрепленной на мачте.
Помрачневший Франческо, заложив руки за спину, медленно повернулся и вгляделся в судна, устремившие свой бег им наперерез. Плавание шло чересчур спокойно, и глупо было предполагать, что им не придется столкнуться с корсарами. Дней через пять «Наяда» смогла бы достичь лагуны, но в воздухе внезапно стал витать призрак смерти и рабства.
Зная, что корсары непременно захотят вынудить их приблизиться к скалистым берегам Морей, где судно разнесет в щепки, Франческо крикнул рулевому:
– Выводи подальше от берега!
Лоредано глубоко втянул носом тяжелый, насыщенный предстоящими грозными залпами, воздух, с шумом выдохнул его и начал отдавать четкие распоряжения команде. Опытные и закаленные в походах моряки, в ту же секунду бросились исполнять приказы капитана. Они старательно крепили канаты и паруса, доставали оружие и выкатывали пушки, делая свою работу четко и возбужденно в предчувствии смертельной опасности, пьянящей, как терпкое вино, и заставляющей закипать кровь.
– Будет жарко, – с тревогой заметил Карриоццо.
Со слабой улыбкой, слегка приподнявшей уголки губ, Франческо кивнул.
– Да. Как думаешь, сумеем справиться?
– Должны, – медленно проговорил Антонио, вспоминая свое предыдущее путешествие, закончившееся гибелью корабля, и вперил мрачный взгляд на устремившиеся к ним галеры.
За время своего плена он не забыл безумие и упоение в сражениях, когда он был способен расправиться сразу с тремя корсарами. В те годы ему казалось, что лишь от него одного зависит жизнь всего судна. Судьба хранила его, а многие его товарищи находили последний приют в пучине моря.
– Где Лали? – нахмурился Франческо.
Антонио очнулся от мрачных воспоминаний и вернулся к действительности.
– В каюте, упражняется в письме. Я спущусь и предупрежу ее, затем вернусь.
Капитан проводил глазами кузена, потом вновь уставился на неумолимо приближающиеся галеры. Если они попробуют оторваться и не свернут с курса, то в водах Адриатики непременно встретят хотя бы еще одно судно венецианской республики. А до тех пор опасность велика. Впрочем, Франческо и его команде не привыкать принимать вызов, брошенный судьбой. К тому же, пару лет назад Лоредано одним из первых решился установить на «Наяде» несколько дополнительных мачт и парусов. Это сделало корабль более маневренным, позволяло двигаться при боковом и встречном ветре, меняя тактику морского боя. Самое главное сейчас – чтобы каторжники и рабы гребли изо всех сил. Впрочем, они и сами знают о том, что погибнут, если судно разобьется о скалы. Цепи снимать будет некому.
– Лали, у нас проблемы, – объявил Антонио, низко склоняясь над плечом девушки.
– Ой! – вскрикнула Лали и, обернувшись, едва не уткнулась губами в щетинистый подбородок наклонившегося к ней мужчины. – Не думала, что ты так быстро вернешься.
– Нас преследуют корсары. Не вздумай выходить на палубу. Поняла?
– Но…
– Я не хочу запирать тебя на ключ. Если «Наяда» разобьется о скалы, ты не сможешь выйти из каюты и погибнешь. Поэтому, если корсары захватят корабль, кричи о том, что тебя похитили, и твой отец – капудан-паша. Надеюсь, они поверят тебе.
В эту минуту раздался оглушительный залп орудий, и Антонио, вздрогнув, поспешил засунуть за пояс два пистолета, кинжал и вытащить из ножен острую саблю. Оказывается, все это оружие лежало в сундуке.
– Началось.
– Береги себя! – Лали вцепилась в него, только что сообразив, что предстоит сражение, и одному Господу ведомо, что ждет ее возлюбленного.
– Все будет хорошо… – Карриоццо провел рукой по изгибу ее подбородка, прильнул на мгновение к губам. – Не выходи из каюты, – и выскользнул за дверь.
– Боже, защити Антонио… Франческо, всех нас, – упав на колени, принялась молиться девушка.
Забравшись с ногами на постель, Лали с ужасом вслушивалась в звуки, доносившиеся с верхней палубы: залп орудий, команды Франческо, звон цепей, скрип весел, крики надсмотрщиков, топот матросов, завывание ветра. Время от времени девушка принималась страстно молиться, едва шевеля непослушными губами, сдерживая всхлипы, рвущиеся из горла, и давая клятву выполнить невозможное, если Господь сжалится и вырвет всех из жадных лап смерти.
Неожиданно судно резко накренилось, и со стола полетели на пол чернильница, бумага, кружки, расческа… Лали швырнуло в сторону. Ее скольжение остановила стена, а через мгновение ее потянуло под стол.
– Боже мой! – выдохнула девушка, лихорадочно ища, за что ухватиться.
Когда ей удалось дрожащими руками уцепиться за ножку стола, привинченного к полу, она изо всех сил обхватила ее руками и еще более отчетливо почувствовала тяжелые удары волн о борт судна и усилившуюся качку корабля, шедшего на огромной скорости. Перед глазами поплыли круги, и подступила мерзкая тошнота.
Чувствуя, что больше не в силах оставаться в каюте, Лали отпустила ножку стола и поползла к двери. Ухватившись за ручку, девушка попыталась встать на ноги, но дверь распахнулась, и Лали вылетела в узкий коридор. С огромным трудом добравшись до лестницы, она принялась на четвереньках карабкаться по ступенькам, то и дело скатываясь вниз после очередного удара волны о борт. Набив себе массу синяков, она все же сумела выбраться наверх и, приоткрыв люк, испуганно вгляделась в представшую перед ней жуткую картину.
На верхней палубе почти никого не было, зато внизу можно было заметить усевшихся рядом с каторжниками матросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Он не позволил ей закрыть дверь перед его носом.
– Что ты хочешь от меня, кара миа?
Лали сердито нахмурилась. Ее мучитель прекрасно знает ответ, но требует, чтобы она в очередной раз призналась ему в этом. Что ж, ей не составит труда произнести нужные слова, если он желает их слышать.
– Я хочу тебя, – четко сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Хочу, узнать то, что знаешь ты, но не хочешь мне дать.
В светлых глазах Антонио заблестели легкие молнии, как бывает перед грозой в жаркий полдень.
– Я тоже хочу тебя, – выдохнул Карриоццо, тяжело дыша.
– Тогда почему…
– Не сейчас. Я хочу быть честным перед самим собой. Если нам суждено быть вместе, то рано или поздно это все равно произойдет, – склонившись, мужчина легко поцеловал ее в губы и тут же отошел к двери.
Лали рванулась к нему с блестящими от слез глазами.
– Больше я просить тебя не буду! – прошипела она.
– Чудесно. Наконец-то мы поняли друг друга, – кивнул головой Антонио и вышел из каюты.
Терпение Лали лопнуло. Сбросив с ноги туфлю, она запустила ее в дверь.
– Можешь больше сюда не приходить! Ступай к своему Франческо!
– Отлично, – Карриоццо заглянул в каюту и усмехнулся: – Забыл сказать: мне надоело быть твоим слугой и таскать сюда подносы с едой. Проголодаешься – приходи к Франческо. Ужин, как обычно, перед заходом солнца.
35
Разозлившись, Лали решила забыть о еде, но желудок возмутился против такого издевательства.
«Ты пожалеешь, Антонио ди Карриоццо. Очень пожалеешь. Я объявляю тебе войну».
Когда девушка вошла в каюту капитана, мужчины уплетали за обе щеки жареную рыбу и едва взглянули на нее. Лали, помедлив, окинула взглядом каюту и уселась в кресло рядом с Антонио. Не отрывая взгляда от тарелки, Карриоццо хмуро буркнул:
– Садись напротив.
Сердито прищурившись, девушка пересела к капитану и в упор взглянула на Антонио. А он уже сосредоточил свое внимание на бокале с вином. Краем глаза Лали заметила, что плечи Франческо дрожат от смеха. «Ах, так! Держитесь, синьор, сейчас вам будет не до смеха!»
Не спуская глаз с Антонио, Лали грациозно приподнялась и легко пересела на подлокотник кресла, в котором развалился капитан. Ласковая ручка нежно обвила шею капитана, а сама девушка сладко вздохнула и опустила голову на плечо Франческо.
С лица Лоредано мгновенно исчезла улыбка. Нахмурившись, Франческо взглянул на губы девушки, опустил взгляд на ее грудь, выглядывающую из откровенного выреза ее платья, затем изумленно уставился на Антонио и растерянно пожал плечами. А Лали, невинно взмахнув ресницами, улыбнулась и выпустила нектар из своих сладких вишневых очей в лицо Карриоццо.
Рыба и вино его больше не интересовали.
– Не забывайся! – зарычал он и отшвырнул прочь салфетку. – Что ты себе позволяешь?!
– А что дурного я сделала? Ты велел мне сесть напротив тебя, и я выполнила твое повеление.
– Женщине дозволительно сидеть подобным образом лишь подле своего мужа или любовника.
– Я подумаю над этим, – промурлыкала Лали, не собираясь пересаживаться. – Кстати, Франческо не находит ничего дурного в моем поведении.
После этих слов пересел в другое кресло сам капитан. А Лали, как ни в чем не бывало, устроилась поудобнее на его месте.
В кают-компании повисло напряженное молчание, которое нарушил смуглый кок, вошедший в каюту. Он принес новое блюдо с едой.
– Синьор Карриоццо велел приготовить их специально для вас.
Сморщив носик при странном запахе, Лали наклонилась, и принялась рассматривать еду.
– Я не хочу это есть.
– Почему? Это морские устрицы. Неужели ты их никогда не пробовала? Ах да, я забыл, что в гареме приветствуется лишь сладкая и жирная пища. Именно потому там женщины столь объемные. А потом удивляются, отчего мужья выбирают себе на ночь молоденьких стройных наложниц.
Собрав все свое мужество, Лали попыталась прикоснуться к непривычному кушанью, но тут же отвернулась и покачала головой. Питаться подобной дрянью для нее было невыносимо. Отодвинув подальше тарелку, девушка с раздражением уставилась на Антонио, который с видимым удовольствием наслаждался рыбой и тушеными баклажанами. Отчего бы ему не предложить ей кусочек-другой? Но негодяй лишь довольно щурился, словно сытый кот, играющий с мышкой. И мышка, кажется, именно она сама.
– Не огорчайтесь, сеньорита, я уступаю вам свою рыбу, – раздался голос капитана. – Антонио зря упорствует, заставляя вас полюбить ту пищу, к которой вы не привыкли. Впрочем, если пожелаете, я могу попытаться вам открыть вкус этого замечательного блюда.
Лали с благодарностью взглянула на Франческо и наткнулась на его лукавый взгляд. Девушке показалось, что капитан хитро подмигнул ей.
– Смотрите, какой чудесный кусочек, кара миа. Если вы приоткроете свои чудесные губки, я лично положу эту малютку вам на язычок, и вы ощутите, какой неподражаемый вкус у пищи моря.
– Остановись, Франческо! Никто не просит тебя устраивать здесь урок любви! – резко прервал речь кузена Антонио.
– А жаль, – ухмыльнувшись, капитан подцепил жирную устрицу и, разглядывая ее ласковым взглядом, объявил: – Я мог бы стать хорошим учителем. Похоже, ты не спешишь обучить этому искусству сеньориту Лали.
– Это не твоя забота, мой дорогой кузен.
Лали жадно рассматривала злое лицо Антонио.
Он ревнует!
– Расскажите мне о языке любви, который принят в Италии, – она пододвинулась ближе к капитану и положила свои пальчики на его ладонь.
Лукавые глаза капитана встретились со взглядом Лали, и он нежно улыбнулся.
– Любовь…. – задумчиво произнес Франческо. – Дай мне подумать, – положив в рот еще одну устрицу, он покатал ее во рту, проглотил, затем кивнул. – Это чудесная вещь. Рыцарь должен боготворить свою даму сердца и служить ей так, как вассал обязан служить своему синьору. Он приносит ей клятву верности и… – капитан выразительно облизнул свои красивые губы.
– И… – девушка горела нетерпением, не забывая есть рыбу и при этом сладко облизывать свои тонкие пальчики.
Антонио едва сдерживал себя и сжигал взглядом обоих собеседников.
– … и дама не может не ответить на его чувства, – продолжил Франческо. – Однако, моя птичка, ты не должна сдаваться слишком скоро. Твой возлюбленный должен немного пострадать, чтобы сила его желания возросла. Мужчина любит охотиться на дичь, а не брать пищу из протянутых рук.
– А женщина может сама выбрать себе любовника?
– Довольно! – резко вскочил с места Антонио, и не будь кресло привинчено к полу, оно бы отлетело к стене. Протянув руку, он схватил девушку за руку и вытащил из-за стола. – Мы поговорим с тобой позднее, – рявкнул он Франческо и потянул Лали прочь из каюты.
Вслед им несся заливистый смех капитана.
36
Сначала Антонио направился в каюту, но внезапно изменил свое решение и направился к шатру. Он чувствовал, что не должен оставаться наедине с Лали, потому что уже не было сил держать себя в руках. Каждый взгляд, прикосновение, слово девушки чрезвычайно волновали его, а ревность заставляла совершать то, о чем он запрещал себе думать. Здесь, на палубе, было гораздо безопаснее для них обоих.
Опустив полог шатра, Карриоццо отпустил руку Лали и мрачно вперил в нее потемневшие глаза.
– Как ты смеешь так себя вести? – зарычал Антонио низким, напряженным голосом.
Лали невинно улыбнулась:
– Я всего лишь попросила Франческо объяснить мне особенности любовных отношений в Италии. Ты все время попрекаешь меня жизнью в гареме, но даже не пытаешься обучить правилам любви, которые приняты на моей родине.
– Франческо – плохой учитель в любви. Он никого не любит, кроме моря.
– А ты? – вызывающе спросила девушка.
Стрела достигла цели. С окаменевшим лицом Антонио медленно проговорил:
– Я… Я могу объяснить тебе главное правило: женщина не смеет задавать столь откровенные вопросы постороннему мужчине.
– То есть обсуждать любовные дела она может только с любовником и мужем?
– В жизни порядочной женщины есть лишь один любовник – тот, за которого она вышла замуж, – эти слова прозвучали как приговор.
Опустив голову, Лали уставилась на носки сапог Карриоццо.
– Теперь я понимаю… – медленно проговорила она, – понимаю, почему ты не хочешь быть моим любовником.
Из глаз Лали брызнули слезы, заставив Антонио забыть о ревности. Он ласково приподнял ее подбородок и поцеловал глаза, в которых дрожали предательские соленые капли.
– Я не хочу, чтобы это произошло на галере. Мой золотой тюльпан должен раскрыться в дивном саду. Грязная каюта не достойна стать дворцом любви для столь чудесного создания.
– Ты сказал… – слезы мгновенно высохли на бархатных щечках, и Лали с надеждой уставилась в глаза Карриоццо, – у женщины может быть лишь один любовник – ее муж? Ты женишься на мне, Антонио? – и тут же испуганно прикусила губку.
– Глупышка моя… – Карриоццо ласковым жестом убрал прядь волос с лица девушки. – Я обещал, что буду заботиться о тебе, но женитьба не для меня. Дважды я был помолвлен и дважды потерял своих невест. А тебя терять не хочу.
У нее перехватило дыхание.
– Дважды! Они умерли?
– Первая невеста исчезла из моей жизни раньше, чем я успел почувствовать какие-либо чувства к ней. Мне было всего лишь двенадцать лет, и я даже лица ее не помню.
– А вторая?
– Она изменила мне, – он пожал плечами с излишне безразличным видом.
– Как ты узнал об этом?
Хотя Антонио смотрел ей прямо в лицо, у девушки создалось впечатление, что мысли его далеко отсюда и видит он сейчас вовсе не Лали.
– Она вышла замуж за другого. За человека, который был отцом моей первой невесты. Словно в насмешку над моей любовью. Впрочем, быть может, Монна и впрямь влюбилась в старика. Однажды я случайно заметил, как она смотрит на этого человека, и лишь позже понял, что значил этот взгляд. Так смотрят на человека, которого обожают.
Лалй покачала головой. Она не могла представить, как можно предпочесть Антонио другого мужчину. Пусть даже во много раз превосходящего его в красоте (честно, говоря, Карриоццо уступает Франческо в обаянии), но для нее нет никого лучше этого упрямца.
– Ты опасаешься, что я поступлю так же? – мягко спросила она.
– Сегодня за ужином ты это мне показала.
– Ты ничего не понял… – с горьким сожалением прошептала девушка и хотела выйти из шатра.
Он поймал ее и сжал в сильных объятиях.
– Я все понял, – прошептал он, погрузив лицо в ее роскошные волосы, пропахшие соленым морским ветром. – Ты хотела вызвать мою ревность. Глупышка моя! Ты все придумала, придумала свои чувства. Просто я оказался первым мужчиной, которого ты встретила в своей жизни. В Италии у тебя будут толпы поклонников, и ты сможешь выбрать любого.
– Я уверена в своих чувствах. Твои глаза снились мне раньше, чем я увидела тебя наяву.
Лали трепетала, как тростинка, и прижималась к Антонио так, словно опасалась, что без него сразу же погибнет.
– Ты не понимаешь, что творишь… – прошептал Антонио и приник губами к ее рту.
Девушка с жадностью ответила на нежный и одновременно страстный поцелуй. В ответ Антонио стал целовать ее еще жарче, ощущая, что их сердца колотятся как сумасшедшие, заставляя сильнее бурлить кровь.
Когда губы устали от поцелуев и Лалй открыла затуманенные глаза, он тихо спросил:
– Перемирие? Девушка улыбнулась.
– Да.
37
– Турецкие галеры! – закричал матрос из корзины, укрепленной на мачте.
Помрачневший Франческо, заложив руки за спину, медленно повернулся и вгляделся в судна, устремившие свой бег им наперерез. Плавание шло чересчур спокойно, и глупо было предполагать, что им не придется столкнуться с корсарами. Дней через пять «Наяда» смогла бы достичь лагуны, но в воздухе внезапно стал витать призрак смерти и рабства.
Зная, что корсары непременно захотят вынудить их приблизиться к скалистым берегам Морей, где судно разнесет в щепки, Франческо крикнул рулевому:
– Выводи подальше от берега!
Лоредано глубоко втянул носом тяжелый, насыщенный предстоящими грозными залпами, воздух, с шумом выдохнул его и начал отдавать четкие распоряжения команде. Опытные и закаленные в походах моряки, в ту же секунду бросились исполнять приказы капитана. Они старательно крепили канаты и паруса, доставали оружие и выкатывали пушки, делая свою работу четко и возбужденно в предчувствии смертельной опасности, пьянящей, как терпкое вино, и заставляющей закипать кровь.
– Будет жарко, – с тревогой заметил Карриоццо.
Со слабой улыбкой, слегка приподнявшей уголки губ, Франческо кивнул.
– Да. Как думаешь, сумеем справиться?
– Должны, – медленно проговорил Антонио, вспоминая свое предыдущее путешествие, закончившееся гибелью корабля, и вперил мрачный взгляд на устремившиеся к ним галеры.
За время своего плена он не забыл безумие и упоение в сражениях, когда он был способен расправиться сразу с тремя корсарами. В те годы ему казалось, что лишь от него одного зависит жизнь всего судна. Судьба хранила его, а многие его товарищи находили последний приют в пучине моря.
– Где Лали? – нахмурился Франческо.
Антонио очнулся от мрачных воспоминаний и вернулся к действительности.
– В каюте, упражняется в письме. Я спущусь и предупрежу ее, затем вернусь.
Капитан проводил глазами кузена, потом вновь уставился на неумолимо приближающиеся галеры. Если они попробуют оторваться и не свернут с курса, то в водах Адриатики непременно встретят хотя бы еще одно судно венецианской республики. А до тех пор опасность велика. Впрочем, Франческо и его команде не привыкать принимать вызов, брошенный судьбой. К тому же, пару лет назад Лоредано одним из первых решился установить на «Наяде» несколько дополнительных мачт и парусов. Это сделало корабль более маневренным, позволяло двигаться при боковом и встречном ветре, меняя тактику морского боя. Самое главное сейчас – чтобы каторжники и рабы гребли изо всех сил. Впрочем, они и сами знают о том, что погибнут, если судно разобьется о скалы. Цепи снимать будет некому.
– Лали, у нас проблемы, – объявил Антонио, низко склоняясь над плечом девушки.
– Ой! – вскрикнула Лали и, обернувшись, едва не уткнулась губами в щетинистый подбородок наклонившегося к ней мужчины. – Не думала, что ты так быстро вернешься.
– Нас преследуют корсары. Не вздумай выходить на палубу. Поняла?
– Но…
– Я не хочу запирать тебя на ключ. Если «Наяда» разобьется о скалы, ты не сможешь выйти из каюты и погибнешь. Поэтому, если корсары захватят корабль, кричи о том, что тебя похитили, и твой отец – капудан-паша. Надеюсь, они поверят тебе.
В эту минуту раздался оглушительный залп орудий, и Антонио, вздрогнув, поспешил засунуть за пояс два пистолета, кинжал и вытащить из ножен острую саблю. Оказывается, все это оружие лежало в сундуке.
– Началось.
– Береги себя! – Лали вцепилась в него, только что сообразив, что предстоит сражение, и одному Господу ведомо, что ждет ее возлюбленного.
– Все будет хорошо… – Карриоццо провел рукой по изгибу ее подбородка, прильнул на мгновение к губам. – Не выходи из каюты, – и выскользнул за дверь.
– Боже, защити Антонио… Франческо, всех нас, – упав на колени, принялась молиться девушка.
Забравшись с ногами на постель, Лали с ужасом вслушивалась в звуки, доносившиеся с верхней палубы: залп орудий, команды Франческо, звон цепей, скрип весел, крики надсмотрщиков, топот матросов, завывание ветра. Время от времени девушка принималась страстно молиться, едва шевеля непослушными губами, сдерживая всхлипы, рвущиеся из горла, и давая клятву выполнить невозможное, если Господь сжалится и вырвет всех из жадных лап смерти.
Неожиданно судно резко накренилось, и со стола полетели на пол чернильница, бумага, кружки, расческа… Лали швырнуло в сторону. Ее скольжение остановила стена, а через мгновение ее потянуло под стол.
– Боже мой! – выдохнула девушка, лихорадочно ища, за что ухватиться.
Когда ей удалось дрожащими руками уцепиться за ножку стола, привинченного к полу, она изо всех сил обхватила ее руками и еще более отчетливо почувствовала тяжелые удары волн о борт судна и усилившуюся качку корабля, шедшего на огромной скорости. Перед глазами поплыли круги, и подступила мерзкая тошнота.
Чувствуя, что больше не в силах оставаться в каюте, Лали отпустила ножку стола и поползла к двери. Ухватившись за ручку, девушка попыталась встать на ноги, но дверь распахнулась, и Лали вылетела в узкий коридор. С огромным трудом добравшись до лестницы, она принялась на четвереньках карабкаться по ступенькам, то и дело скатываясь вниз после очередного удара волны о борт. Набив себе массу синяков, она все же сумела выбраться наверх и, приоткрыв люк, испуганно вгляделась в представшую перед ней жуткую картину.
На верхней палубе почти никого не было, зато внизу можно было заметить усевшихся рядом с каторжниками матросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26