Затем она прислушалась.
— Ну, что говорит Пирс? Он видел призрака? — спросил первый.
Второй мужчина говорил на английском, и это вынудило Хеллер придвинуться ближе к окну, чтобы иметь возможность уловить каждое его слово.
— Я уже говорил тебе, Хэнк, это был не призрак! Он в самом деле видел его и почти всю ночь метался, как енот в клетке.
— Это точно был призрак, потому что Мурьета мертв! — раздраженно возразил Хэнк. — Его убили рейнджеры в пятьдесят третьем; я помню случившееся тогда не хуже, чем собственное имя. Потом это было во всех газетах.
— Ну, в общем, возможно, он был убит, а может, и нет, никто не знает наверняка. Умный парень. Я встречался с ним осенью пятьдесят второго. Скажу одно: Хоакин Мурьета не обычный человек, в нем есть что-то особенное.
Последовала долгая пауза, потом Хэнк снова заговорил:
— Интересно, что Мурьета хочет от хозяина…
— Убить его, вероятно. Я слышал, что настоящее имя Пирса — Лютер Мейджер, а этот участок когда-то принадлежал Мурьете…
Хеллер чуть не вскрикнула от удивления. Выходит, настоящий хозяин Эльдорадо Хоакин? Неудивительно, что он передвигался здесь, как невидимка, и охранники ничего не замечали.
Любопытство ее еще больше усилилось: реальные события выглядели куда запутаннее, чем то, о чем она прочитала; лишь одно было абсолютно ясно: Хоакин Мурьета стал калифорнийской легендой.
Как только люди Мейджера ушли, Хеллер быстро оделась и постучала в дверь Абигайль. Когда они вышли на веранду, оставалось всего несколько минут до восьми часов. И тут их глазам предстало неожиданное зрелище: стоя к ним спиной, Лютер Мейджер кричал с веранды на выстроившихся перед ним охранников с унылыми выражениями на лицах.
— Какой к черту призрак! Он такой же настоящий, как вы и я, да еще его проклятая лошадь! Он не мог просто исчезнуть…
Один из охранников выступил вперед.
— Ник и я поехали за ним, но когда мы добрались до вершины, тучи закрыли луну, и он ускакал. В такой темени даже стая волков не смогла бы его найти!
Однако, судя по виду Мейджера, такой ответ его нисколько не устроил.
— С этого момента шесть человек будут постоянно охранять вход в долину. Любого, кто попытается пройти мимо, они должны немедленно доставлять ко мне. Все ясно?
Охранники нехотя закивали головами, затем начали медленно расходиться.
— Стойте, черт вас возьми, я еще не закончил! Четверо из вас будут сегодня сопровождать золото.
— Четверо? Но, хозяин, кто же тогда сменит нас ночью?
— Ничего с вами не случится!
Не рискуя возражать дальше, Ник поджал губы и отвернулся.
Почувствовав привычный зуд в носу, Абигайль не выдержала и чихнула; лишь после этого Мейджер заметил их присутствие. Он дернулся и резко обернулся.
Волосы его были растрепаны, одежда — та самая, которая была на нем вечером за ужином, помята, вообще он выглядел так, будто провел бессонную ночь.
Мрачно взглянув на Хеллер, Мейджер приказал одному из своих помощников:
— Скажи Заку, что я готов встретиться с… — После этих слов на его лице появилась кривая усмешка. — Доброе утро, Хеллер, доброе утро, Абигайль. — Он указал на два сосновых стула. — А теперь, леди, будьте любезны сесть — представление начинается.
— Представление? — с недоумением спросила Абигайль, опускаясь на стул.
Мейджер насмешливо кивнул:
— Да, представление. Конечно, это не дотягивает до стандартов Сан-Франциско, но я думаю, вас оно позабавит. Тем не менее предупреждаю: даже если вам что-то не понравится, вы не можете в любое время встать и уйти. — Он поднял палец, и двое охранников встали с ружьями на изготовку по обеим сторонам от Хеллер и Абигайль. — Полагаю, теперь вам все ясно?
Не промолвив ни слова, Хеллер спокойно заняла свое место. После всего уже произошедшего с ней не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться: представление, о котором Мейджер говорил, не доставит удовольствия ни ей, ни Абигайль.
Со стороны реки показались два человека: один из них, молодой мексиканец, шел впереди, второй, следуя за ним, постоянно подгонял его дулом ружья.
— Зак, прикуй его к столбу, — приказал Мейджер. Перейдя на другую сторону веранды, он поднял два смотанных кнута и стал разглядывать их.
Зак подвел пленника к деревянному столбу рядом со ступеньками на веранду, но Мейджеру это отчего-то не понравилось.
— Да не к этому, а к тому! — Он указал на столб, находившийся непосредственно перед Хеллер и Абигайль.
Не выдержав, Хеллер вскочила:
— Послушайте, Гордон, это уже совсем не смешно…
— А ну, сядьте. Я не в том настроении, чтобы выносить женскую истерику.
— Независимо от того, что сделал этот человек, — упрямо продолжала Хеллер, — он не заслуживает такого наказания, как кнут. Если даже работник провинился, вы должны найти другие способы, менее жестокие.
В ответ Мейджер лишь рассмеялся:
— Не работник, моя дорогая, а раб.
— Раб? — Хеллер с ужасом посмотрела на красивого молодого человека. Он был весь в грязи: волосы, лицо, руки. Тело несчастного прикрывали жалкие лохмотья, и он был бос.
Мейджер снова засмеялся:
— Вот именно. Я использую рабов — так гораздо проще. А всем пора к этому привыкнуть. Сядьте же наконец!
Хеллер быстро заняла свое место и, взяв Абигайль за руку, прошептала несколько успокаивающих слов.
Как только Зак приковал запястья Алварадо к столбу, Мейджер, не торопясь, спустился с веранды и отошел к деревьям; хвост кнута волочился змеей позади.
Как только охранники встали по кругу, вне досягаемости десятиметрового орудия пытки, Мейджер широко расставил ноги.
— Ты готов, Алварадо? Мне надо преподать этим леди урок дисциплины. Ну-ка, покажи им представление.
Алварадо с ненавистью оглянулся на Мейджера.
— Я помогу тебе вырыть твою могилу, собака-гринго.
Гордон поднял правую руку, и кнут пришел в движение.
Хеллер услышала, как он со свистом разрезал воздух. Она съежилась от наплыва воспоминаний, вызванных этим звуком.
Алварадо громко закричал, и она, не выдержав, вцепилась в руку Абигайль. Кнут изгибался снова и снова, набрасываясь на несчастного, словно голодный тигр. Слезы заструились по щекам Хеллер, едва ее взгляд встретился с полным боли взглядом молодого мексиканца.
— Мужайся, — шептала она. — Скоро это закончится.
Но это не кончалось и повторялось до тех пор, пока Алварадо не потерял сознание. Гордон готовился к следующему удару, когда Зак неожиданно ступил в круг.
— Он не выдержит больше, босс. Ты убьешь его.
Спрятавшись за деревом, Хоакин наблюдал с вершины холма, как фургон и десять всадников медленно продвигались по проходу, ведущему из долины. Когда процессия оказалась непосредственно под ним, он резко взмахнул рукой, подавая сигнал Леви Ортеге, и тут же огромные камни посыпались прямо на дорогу.
Запряженные в фургон лошади заметались и испуганно заржали, когда лавина камней обрушилась на них со склона. В результате фургон опрокинулся. Двое пассажиров едва успели выскочить из него. Эскорт, вовремя успев сдержать лошадей, отступил назад, направляясь прямо к укрытию мексиканцев, поджидавших их с оружием.
Сверху Хоакин с гордостью наблюдал за действиями своих подчиненных. Все они были отличными людьми, стремившимися отстоять свою свободу, это позволило ему в течение нескольких дней сформировать вполне боеспособный отряд, беззаветно преданный своему командиру.
Вонзив шпоры в бока Тигра, Хоакин начал спускаться с холма, а когда достиг его основания, направился к охранникам.
— Приветствую вас, сеньоры. Если вы еще не знаете меня, я — Хоакин Мурьета, а это мои люди. У нас нет намерения причинять вам вред, нам нужно только золото, которое вы везете в фургоне.
— А что будет, если мы не захотим отдать его? — спросил один из охранников.
— Заткнись, Хэнк! — оборвал его другой. — Это золото не наше, и мы, черт возьми, вовсе не собираемся умирать за него.
— Мудрое решение, сеньор. — Мурьета усмехнулся. — Надеюсь, ваши товарищи тоже не хотят потерять жизнь из-за чужого добра, не так ли? — Он пристально посмотрел на Хэнка, в то время как Лино приказал вооруженной охране Мейджера сложить оружие на землю.
Хэнк разрядил винтовку и бросил ее перед лошадью.
— Теперь ваш «кольт», пожалуйста.
Охранник с ненавистью посмотрел в лицо Хоакина.
— Только через мой труп, мексикашка, — прокричал он, резко вскидывая оружие. Но не успел Хэнк нажать на курок, как Хоакина попала ему в руку, раздробив кость.
Подъехав к строптивому пленнику, державшемуся за поврежденную руку, Хоакин осуждающе покачал головой:
— Тебе нужно было послушаться меня, гринго. Я же сказал, у нас нет намерения причинять вам вред.
— Всем спешиться! — Лино выразительно взмахнул оружием, затем обернулся к Хоакину: — Что мы будем делать с этими храбрецами, командир?
Хоакин на мгновение задумался, затем, не спеша, спустился с лошади на землю.
— Пусть их свяжут вместе так, чтобы получился круг. Но сначала освободите наших героев от всей одежды. Он погладил шею Тигра.
— Веревку, живее. — Лино махнул рукой.
Охранники нехотя начали раздеваться, в то время как люди Хоакина, собрав оружие, с помощью веревки принялись связывать всех десятерых вместе.
— Попомни мои слова. — Раздраженно сплюнув, Хэнк яростно прокричал: — Это не сойдет тебе с рук, Мурьета, хозяин выследит тебя и убьет — это так же верно, как то, что я сейчас стою здесь.
Хоакин пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. За него ответил Лино:
— Передай твоему боссу, что с этого момента даже муха не вылетит из долины, если Хоакин Мурьета не захочет этого. Надеюсь, тебе понятно?
Ответа не последовало, и тогда Лино, достав пистолет, несколько раз выстрелил в голые ноги Хэнка, так что все пули легли на расстоянии нескольких сантиметров от кончиков его пальцев.
Хэнк заплясал, как карась на сковородке.
— Хорошо, хорошо, я понял! — завопил он. — Я обязательно передам ему!
— Вот и умница! А теперь убирайся, пока я не передумал!
Победители от души смеялись, глядя на то, как голые мужчины отнимали друг у друга веревку, пытаясь занять более выгодное положение. После нескольких неудач они кое-как построились и затем направились в сторону Эльдорадо. Нетрудно было предположить, что потребуется целый день, чтобы добраться до цели.
Той же ночью в лагере костер Пепе стал центром общего веселья. Несколько женщин присоединились к отряду, и когда Леви Ортега начал играть на гитаре, их голоса влились в общий хор, распевавший мексиканские песни. Потом женщины танцевали вокруг костра, а зрители с восторгом хлопали в ладоши.
Трое мужчин играли в чуса, игру, напоминавшую рулетку, еще четверо тренировались с кнутами, сшибая стоящие на бревне камни. Немой, сидя на большом валуне, вязал веревку из конского волоса, в горшке над костром, пузырясь, варились бобы.
Хоакин, делая обход вокруг лагеря, время от времени останавливался, чтобы переброситься парой слов с некоторыми из своих людей: у многих из них либо друзья, либо родственники были рабами в Эльдорадо, и ему приходилось терпеливо объяснять, как он планирует освободить их.
В один из таких моментов к Хоакину, прихрамывая, подошел Лино.
— Мы с Пепе только что закончили закладывать взрывчатку: ее как раз должно хватить, чтобы разрушить плотину.
— Что это с твоей ногой? — поинтересовался Хоакин.
— Это Пако, — неохотно сказал Лино, явно не желая вдаваться в подробности.
— Маленький ослик лягнул тебя?
Хоакин не смог удержаться от смеха.
— Маленький ослик? Пако не маленький ослик, а пятисотфунтовое исчадие ада: он всеми фибрами своей ослиной души ненавидит меня и поэтому старается отомстить. Я всего-то и сделал, что посмотрел на него, — и вот результат. Кстати, ты не мог бы сказать мне, как долго живут ослы? — спросил он, дождавшись, когда его друг перестанет смеяться.
— Мне кажется, Пако давно пережил свою молодость, если таковая вообще была. — Похлопав Лино по плечу, Хоакин продолжил свой обход.
Внезапно из темноты возник всадник на взмыленном коне. С громким криком он спешился и, сразу оказавшись в окружении своих товарищей, принялся рассказывать об избиении кнутом Хуана Алварадо в присутствии двух леди.
Сантос Алварадо выступил из темноты в круг, образованный светом костра; на его лице отражались боль и гнев.
— Мой брат жив?
— Пока да, но очень плох.
— Тогда я должен пойти за ним.
Хоакин поспешно протянул руку и остановил его:
— Нет, амиго, вы не можете идти. Поверьте, это было бы безрассудно — они попросту убьют вас. Сперва мы должны осуществить наш план…
— К черту вас и ваши планы! Мой брат вот-вот умрет!
Хоакин вздохнул.
— Я сожалею о вашем брате, но вы действительно не можете отправиться туда — они подстрелят вас прежде, чем вы доберетесь до Мейджера. Его люди численно превосходят нас.
— Тогда почему вы не приказали убить тех ублюдков — это уменьшило бы их число на десять человек.
— Убить безоружных, не дав им даже шанса защитить себя? Я не делаю таких вещей, амиго, но если это ваш метод, тогда, возможно, вы действительно должны идти своим путем. — Последовала долгая пауза, затем, отвернувшись от Алварадо, Хоакин обратился к остальным: — Слушайте меня все: если кому-то не нравится то, что я делаю, скажите об этом сейчас. Я не хочу, чтобы моим приказам не повиновались. Мы освободим рабов и избавимся от Мейджера, но не станем хладнокровными убийцами. Надеюсь, вам понятно?
В ответ послышался некоторый ропот, но в конце концов подчиненным Хоакина пришлось смириться.
— А что станет с моим братом? — выкрикнул Сантос.
Медленно повернувшись, Хоакин произнес:
— Лино и я обсудим это немедленно, обещаю.
Позже той же ночью Хоакин и Лино, спустившись вниз, миновали охранников и укрылись в соснах, окружавших дом: оттуда они могли лучше разглядеть, что происходит на веранде. Хуан Алварадо лежал на соломенном тюфяке у входа в кухню, где за ним ухаживала Марта. Когда она на несколько минут отлучилась, чтобы передохнуть, Хоакин быстро прокрался к веранде, подхватил Алварадо на руки и отнес под деревья, где Лино помог поднять его на лошадь.
— Ему совсем худо, — произнес Лино, глядя, как Хоакин садится в седло позади Алварадо.
— Ничего, в его возрасте поправляются быстро. — Хоакин развернул Тигра и стал осторожно пробираться обратно в лагерь, размышляя на ходу.
Алварадо, вероятно, так и не пришел в сознание — он не издавал ни звука. Ему будет больно еще несколько недель, и он захочет умереть еще тысячу раз, не в состоянии переносить как эту боль, так и ненависть, которая заполнит его сердце…
Хоакин знал все о ненависти, из-за нее он даже забыл, как любить… пока в его жизнь не вошла Хеллер.
Глава 17
Через двое суток после первого визита Хоакин, пробравшись в спальню Хеллер, прервал ее беспокойный сон.
Едва он, встав на одно колено рядом с ней, прошептал ее имя, как глаза Хеллер тут же открылись. Долго не размышляя, она обвила его за шею и притянула к себе.
— Что он сделал? Ты в порядке? А Абигайль?
Она прижалась к нему, желая, чтобы часть его силы передалась ей.
— Он не причинил нам боль, но на следующее утро после того, как вы были здесь, заставил нас наблюдать за этим жестоким истязанием. Мейджер приказал нам сидеть и смотреть, а сам почти до смерти отхлестал ни в чем не повинного человека.
— Подонок! — Хоакин поднял голову и устремил неподвижный взгляд в окно. — Он сделал это из-за меня?
— Не думаю, скорее всего он уже давно собирался устроить эту мерзость. — Она подняла одеяло и прижала его к груди. — Еще он приказал, чтобы шесть охранников постоянно дежурили у входа в долину. Вы не должны были возвращаться. Не сейчас. Пусть сперва все успокоится.
— Но это вовсе не входит в мои намерения. Беспокойство Мейджера — часть моего плана; я хочу держать его в постоянном напряжении. Он должен каждую минуту задаваться вопросом: что случится дальше?
Хеллер поджала губы и нахмурилась.
— А вы не спрашивали себя, сколько еще людей пострадает или умрет за это время? Мейджер использует рабов — он так сказал, хотя я сама их не видела. Что, если этот негодяй решит выместить свою злость на них, на мне или на Абигайль?
— Вы должны доверять мне, Хеллер. Я знаю, вам трудно понять, почему я поступаю так, а не иначе. Иногда я и сам себя не понимаю. Вам кажется, что вы стали жертвой моей мести, и, возможно, в какой-то степени это так, но мне нужно еще немного времени. — Он накрыл ее руку ладонью. — Не думаю, что он причинит вам боль: для него вы — пропуск в будущее. Что касается остальных… Если он вздумает только попробовать что-либо сделать, мы остановим его. Отряд мстителей растет не по дням, а по часам, и мои люди постоянно следят за Эльдорадо. При первом же признаке опасности…
— Мальчик Алварадо, — неожиданно перебила Хеллер, — он, должно быть, умер. Я спросила о нем, и они сказали, что его нет. Такой красивый, молодой…
— Успокойтесь, дорогая, он жив, и уже находится в нашем лагере, где за ним как следует ухаживают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Ну, что говорит Пирс? Он видел призрака? — спросил первый.
Второй мужчина говорил на английском, и это вынудило Хеллер придвинуться ближе к окну, чтобы иметь возможность уловить каждое его слово.
— Я уже говорил тебе, Хэнк, это был не призрак! Он в самом деле видел его и почти всю ночь метался, как енот в клетке.
— Это точно был призрак, потому что Мурьета мертв! — раздраженно возразил Хэнк. — Его убили рейнджеры в пятьдесят третьем; я помню случившееся тогда не хуже, чем собственное имя. Потом это было во всех газетах.
— Ну, в общем, возможно, он был убит, а может, и нет, никто не знает наверняка. Умный парень. Я встречался с ним осенью пятьдесят второго. Скажу одно: Хоакин Мурьета не обычный человек, в нем есть что-то особенное.
Последовала долгая пауза, потом Хэнк снова заговорил:
— Интересно, что Мурьета хочет от хозяина…
— Убить его, вероятно. Я слышал, что настоящее имя Пирса — Лютер Мейджер, а этот участок когда-то принадлежал Мурьете…
Хеллер чуть не вскрикнула от удивления. Выходит, настоящий хозяин Эльдорадо Хоакин? Неудивительно, что он передвигался здесь, как невидимка, и охранники ничего не замечали.
Любопытство ее еще больше усилилось: реальные события выглядели куда запутаннее, чем то, о чем она прочитала; лишь одно было абсолютно ясно: Хоакин Мурьета стал калифорнийской легендой.
Как только люди Мейджера ушли, Хеллер быстро оделась и постучала в дверь Абигайль. Когда они вышли на веранду, оставалось всего несколько минут до восьми часов. И тут их глазам предстало неожиданное зрелище: стоя к ним спиной, Лютер Мейджер кричал с веранды на выстроившихся перед ним охранников с унылыми выражениями на лицах.
— Какой к черту призрак! Он такой же настоящий, как вы и я, да еще его проклятая лошадь! Он не мог просто исчезнуть…
Один из охранников выступил вперед.
— Ник и я поехали за ним, но когда мы добрались до вершины, тучи закрыли луну, и он ускакал. В такой темени даже стая волков не смогла бы его найти!
Однако, судя по виду Мейджера, такой ответ его нисколько не устроил.
— С этого момента шесть человек будут постоянно охранять вход в долину. Любого, кто попытается пройти мимо, они должны немедленно доставлять ко мне. Все ясно?
Охранники нехотя закивали головами, затем начали медленно расходиться.
— Стойте, черт вас возьми, я еще не закончил! Четверо из вас будут сегодня сопровождать золото.
— Четверо? Но, хозяин, кто же тогда сменит нас ночью?
— Ничего с вами не случится!
Не рискуя возражать дальше, Ник поджал губы и отвернулся.
Почувствовав привычный зуд в носу, Абигайль не выдержала и чихнула; лишь после этого Мейджер заметил их присутствие. Он дернулся и резко обернулся.
Волосы его были растрепаны, одежда — та самая, которая была на нем вечером за ужином, помята, вообще он выглядел так, будто провел бессонную ночь.
Мрачно взглянув на Хеллер, Мейджер приказал одному из своих помощников:
— Скажи Заку, что я готов встретиться с… — После этих слов на его лице появилась кривая усмешка. — Доброе утро, Хеллер, доброе утро, Абигайль. — Он указал на два сосновых стула. — А теперь, леди, будьте любезны сесть — представление начинается.
— Представление? — с недоумением спросила Абигайль, опускаясь на стул.
Мейджер насмешливо кивнул:
— Да, представление. Конечно, это не дотягивает до стандартов Сан-Франциско, но я думаю, вас оно позабавит. Тем не менее предупреждаю: даже если вам что-то не понравится, вы не можете в любое время встать и уйти. — Он поднял палец, и двое охранников встали с ружьями на изготовку по обеим сторонам от Хеллер и Абигайль. — Полагаю, теперь вам все ясно?
Не промолвив ни слова, Хеллер спокойно заняла свое место. После всего уже произошедшего с ней не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться: представление, о котором Мейджер говорил, не доставит удовольствия ни ей, ни Абигайль.
Со стороны реки показались два человека: один из них, молодой мексиканец, шел впереди, второй, следуя за ним, постоянно подгонял его дулом ружья.
— Зак, прикуй его к столбу, — приказал Мейджер. Перейдя на другую сторону веранды, он поднял два смотанных кнута и стал разглядывать их.
Зак подвел пленника к деревянному столбу рядом со ступеньками на веранду, но Мейджеру это отчего-то не понравилось.
— Да не к этому, а к тому! — Он указал на столб, находившийся непосредственно перед Хеллер и Абигайль.
Не выдержав, Хеллер вскочила:
— Послушайте, Гордон, это уже совсем не смешно…
— А ну, сядьте. Я не в том настроении, чтобы выносить женскую истерику.
— Независимо от того, что сделал этот человек, — упрямо продолжала Хеллер, — он не заслуживает такого наказания, как кнут. Если даже работник провинился, вы должны найти другие способы, менее жестокие.
В ответ Мейджер лишь рассмеялся:
— Не работник, моя дорогая, а раб.
— Раб? — Хеллер с ужасом посмотрела на красивого молодого человека. Он был весь в грязи: волосы, лицо, руки. Тело несчастного прикрывали жалкие лохмотья, и он был бос.
Мейджер снова засмеялся:
— Вот именно. Я использую рабов — так гораздо проще. А всем пора к этому привыкнуть. Сядьте же наконец!
Хеллер быстро заняла свое место и, взяв Абигайль за руку, прошептала несколько успокаивающих слов.
Как только Зак приковал запястья Алварадо к столбу, Мейджер, не торопясь, спустился с веранды и отошел к деревьям; хвост кнута волочился змеей позади.
Как только охранники встали по кругу, вне досягаемости десятиметрового орудия пытки, Мейджер широко расставил ноги.
— Ты готов, Алварадо? Мне надо преподать этим леди урок дисциплины. Ну-ка, покажи им представление.
Алварадо с ненавистью оглянулся на Мейджера.
— Я помогу тебе вырыть твою могилу, собака-гринго.
Гордон поднял правую руку, и кнут пришел в движение.
Хеллер услышала, как он со свистом разрезал воздух. Она съежилась от наплыва воспоминаний, вызванных этим звуком.
Алварадо громко закричал, и она, не выдержав, вцепилась в руку Абигайль. Кнут изгибался снова и снова, набрасываясь на несчастного, словно голодный тигр. Слезы заструились по щекам Хеллер, едва ее взгляд встретился с полным боли взглядом молодого мексиканца.
— Мужайся, — шептала она. — Скоро это закончится.
Но это не кончалось и повторялось до тех пор, пока Алварадо не потерял сознание. Гордон готовился к следующему удару, когда Зак неожиданно ступил в круг.
— Он не выдержит больше, босс. Ты убьешь его.
Спрятавшись за деревом, Хоакин наблюдал с вершины холма, как фургон и десять всадников медленно продвигались по проходу, ведущему из долины. Когда процессия оказалась непосредственно под ним, он резко взмахнул рукой, подавая сигнал Леви Ортеге, и тут же огромные камни посыпались прямо на дорогу.
Запряженные в фургон лошади заметались и испуганно заржали, когда лавина камней обрушилась на них со склона. В результате фургон опрокинулся. Двое пассажиров едва успели выскочить из него. Эскорт, вовремя успев сдержать лошадей, отступил назад, направляясь прямо к укрытию мексиканцев, поджидавших их с оружием.
Сверху Хоакин с гордостью наблюдал за действиями своих подчиненных. Все они были отличными людьми, стремившимися отстоять свою свободу, это позволило ему в течение нескольких дней сформировать вполне боеспособный отряд, беззаветно преданный своему командиру.
Вонзив шпоры в бока Тигра, Хоакин начал спускаться с холма, а когда достиг его основания, направился к охранникам.
— Приветствую вас, сеньоры. Если вы еще не знаете меня, я — Хоакин Мурьета, а это мои люди. У нас нет намерения причинять вам вред, нам нужно только золото, которое вы везете в фургоне.
— А что будет, если мы не захотим отдать его? — спросил один из охранников.
— Заткнись, Хэнк! — оборвал его другой. — Это золото не наше, и мы, черт возьми, вовсе не собираемся умирать за него.
— Мудрое решение, сеньор. — Мурьета усмехнулся. — Надеюсь, ваши товарищи тоже не хотят потерять жизнь из-за чужого добра, не так ли? — Он пристально посмотрел на Хэнка, в то время как Лино приказал вооруженной охране Мейджера сложить оружие на землю.
Хэнк разрядил винтовку и бросил ее перед лошадью.
— Теперь ваш «кольт», пожалуйста.
Охранник с ненавистью посмотрел в лицо Хоакина.
— Только через мой труп, мексикашка, — прокричал он, резко вскидывая оружие. Но не успел Хэнк нажать на курок, как Хоакина попала ему в руку, раздробив кость.
Подъехав к строптивому пленнику, державшемуся за поврежденную руку, Хоакин осуждающе покачал головой:
— Тебе нужно было послушаться меня, гринго. Я же сказал, у нас нет намерения причинять вам вред.
— Всем спешиться! — Лино выразительно взмахнул оружием, затем обернулся к Хоакину: — Что мы будем делать с этими храбрецами, командир?
Хоакин на мгновение задумался, затем, не спеша, спустился с лошади на землю.
— Пусть их свяжут вместе так, чтобы получился круг. Но сначала освободите наших героев от всей одежды. Он погладил шею Тигра.
— Веревку, живее. — Лино махнул рукой.
Охранники нехотя начали раздеваться, в то время как люди Хоакина, собрав оружие, с помощью веревки принялись связывать всех десятерых вместе.
— Попомни мои слова. — Раздраженно сплюнув, Хэнк яростно прокричал: — Это не сойдет тебе с рук, Мурьета, хозяин выследит тебя и убьет — это так же верно, как то, что я сейчас стою здесь.
Хоакин пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. За него ответил Лино:
— Передай твоему боссу, что с этого момента даже муха не вылетит из долины, если Хоакин Мурьета не захочет этого. Надеюсь, тебе понятно?
Ответа не последовало, и тогда Лино, достав пистолет, несколько раз выстрелил в голые ноги Хэнка, так что все пули легли на расстоянии нескольких сантиметров от кончиков его пальцев.
Хэнк заплясал, как карась на сковородке.
— Хорошо, хорошо, я понял! — завопил он. — Я обязательно передам ему!
— Вот и умница! А теперь убирайся, пока я не передумал!
Победители от души смеялись, глядя на то, как голые мужчины отнимали друг у друга веревку, пытаясь занять более выгодное положение. После нескольких неудач они кое-как построились и затем направились в сторону Эльдорадо. Нетрудно было предположить, что потребуется целый день, чтобы добраться до цели.
Той же ночью в лагере костер Пепе стал центром общего веселья. Несколько женщин присоединились к отряду, и когда Леви Ортега начал играть на гитаре, их голоса влились в общий хор, распевавший мексиканские песни. Потом женщины танцевали вокруг костра, а зрители с восторгом хлопали в ладоши.
Трое мужчин играли в чуса, игру, напоминавшую рулетку, еще четверо тренировались с кнутами, сшибая стоящие на бревне камни. Немой, сидя на большом валуне, вязал веревку из конского волоса, в горшке над костром, пузырясь, варились бобы.
Хоакин, делая обход вокруг лагеря, время от времени останавливался, чтобы переброситься парой слов с некоторыми из своих людей: у многих из них либо друзья, либо родственники были рабами в Эльдорадо, и ему приходилось терпеливо объяснять, как он планирует освободить их.
В один из таких моментов к Хоакину, прихрамывая, подошел Лино.
— Мы с Пепе только что закончили закладывать взрывчатку: ее как раз должно хватить, чтобы разрушить плотину.
— Что это с твоей ногой? — поинтересовался Хоакин.
— Это Пако, — неохотно сказал Лино, явно не желая вдаваться в подробности.
— Маленький ослик лягнул тебя?
Хоакин не смог удержаться от смеха.
— Маленький ослик? Пако не маленький ослик, а пятисотфунтовое исчадие ада: он всеми фибрами своей ослиной души ненавидит меня и поэтому старается отомстить. Я всего-то и сделал, что посмотрел на него, — и вот результат. Кстати, ты не мог бы сказать мне, как долго живут ослы? — спросил он, дождавшись, когда его друг перестанет смеяться.
— Мне кажется, Пако давно пережил свою молодость, если таковая вообще была. — Похлопав Лино по плечу, Хоакин продолжил свой обход.
Внезапно из темноты возник всадник на взмыленном коне. С громким криком он спешился и, сразу оказавшись в окружении своих товарищей, принялся рассказывать об избиении кнутом Хуана Алварадо в присутствии двух леди.
Сантос Алварадо выступил из темноты в круг, образованный светом костра; на его лице отражались боль и гнев.
— Мой брат жив?
— Пока да, но очень плох.
— Тогда я должен пойти за ним.
Хоакин поспешно протянул руку и остановил его:
— Нет, амиго, вы не можете идти. Поверьте, это было бы безрассудно — они попросту убьют вас. Сперва мы должны осуществить наш план…
— К черту вас и ваши планы! Мой брат вот-вот умрет!
Хоакин вздохнул.
— Я сожалею о вашем брате, но вы действительно не можете отправиться туда — они подстрелят вас прежде, чем вы доберетесь до Мейджера. Его люди численно превосходят нас.
— Тогда почему вы не приказали убить тех ублюдков — это уменьшило бы их число на десять человек.
— Убить безоружных, не дав им даже шанса защитить себя? Я не делаю таких вещей, амиго, но если это ваш метод, тогда, возможно, вы действительно должны идти своим путем. — Последовала долгая пауза, затем, отвернувшись от Алварадо, Хоакин обратился к остальным: — Слушайте меня все: если кому-то не нравится то, что я делаю, скажите об этом сейчас. Я не хочу, чтобы моим приказам не повиновались. Мы освободим рабов и избавимся от Мейджера, но не станем хладнокровными убийцами. Надеюсь, вам понятно?
В ответ послышался некоторый ропот, но в конце концов подчиненным Хоакина пришлось смириться.
— А что станет с моим братом? — выкрикнул Сантос.
Медленно повернувшись, Хоакин произнес:
— Лино и я обсудим это немедленно, обещаю.
Позже той же ночью Хоакин и Лино, спустившись вниз, миновали охранников и укрылись в соснах, окружавших дом: оттуда они могли лучше разглядеть, что происходит на веранде. Хуан Алварадо лежал на соломенном тюфяке у входа в кухню, где за ним ухаживала Марта. Когда она на несколько минут отлучилась, чтобы передохнуть, Хоакин быстро прокрался к веранде, подхватил Алварадо на руки и отнес под деревья, где Лино помог поднять его на лошадь.
— Ему совсем худо, — произнес Лино, глядя, как Хоакин садится в седло позади Алварадо.
— Ничего, в его возрасте поправляются быстро. — Хоакин развернул Тигра и стал осторожно пробираться обратно в лагерь, размышляя на ходу.
Алварадо, вероятно, так и не пришел в сознание — он не издавал ни звука. Ему будет больно еще несколько недель, и он захочет умереть еще тысячу раз, не в состоянии переносить как эту боль, так и ненависть, которая заполнит его сердце…
Хоакин знал все о ненависти, из-за нее он даже забыл, как любить… пока в его жизнь не вошла Хеллер.
Глава 17
Через двое суток после первого визита Хоакин, пробравшись в спальню Хеллер, прервал ее беспокойный сон.
Едва он, встав на одно колено рядом с ней, прошептал ее имя, как глаза Хеллер тут же открылись. Долго не размышляя, она обвила его за шею и притянула к себе.
— Что он сделал? Ты в порядке? А Абигайль?
Она прижалась к нему, желая, чтобы часть его силы передалась ей.
— Он не причинил нам боль, но на следующее утро после того, как вы были здесь, заставил нас наблюдать за этим жестоким истязанием. Мейджер приказал нам сидеть и смотреть, а сам почти до смерти отхлестал ни в чем не повинного человека.
— Подонок! — Хоакин поднял голову и устремил неподвижный взгляд в окно. — Он сделал это из-за меня?
— Не думаю, скорее всего он уже давно собирался устроить эту мерзость. — Она подняла одеяло и прижала его к груди. — Еще он приказал, чтобы шесть охранников постоянно дежурили у входа в долину. Вы не должны были возвращаться. Не сейчас. Пусть сперва все успокоится.
— Но это вовсе не входит в мои намерения. Беспокойство Мейджера — часть моего плана; я хочу держать его в постоянном напряжении. Он должен каждую минуту задаваться вопросом: что случится дальше?
Хеллер поджала губы и нахмурилась.
— А вы не спрашивали себя, сколько еще людей пострадает или умрет за это время? Мейджер использует рабов — он так сказал, хотя я сама их не видела. Что, если этот негодяй решит выместить свою злость на них, на мне или на Абигайль?
— Вы должны доверять мне, Хеллер. Я знаю, вам трудно понять, почему я поступаю так, а не иначе. Иногда я и сам себя не понимаю. Вам кажется, что вы стали жертвой моей мести, и, возможно, в какой-то степени это так, но мне нужно еще немного времени. — Он накрыл ее руку ладонью. — Не думаю, что он причинит вам боль: для него вы — пропуск в будущее. Что касается остальных… Если он вздумает только попробовать что-либо сделать, мы остановим его. Отряд мстителей растет не по дням, а по часам, и мои люди постоянно следят за Эльдорадо. При первом же признаке опасности…
— Мальчик Алварадо, — неожиданно перебила Хеллер, — он, должно быть, умер. Я спросила о нем, и они сказали, что его нет. Такой красивый, молодой…
— Успокойтесь, дорогая, он жив, и уже находится в нашем лагере, где за ним как следует ухаживают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31