Линдсей покачал головой:
– Я утратил право на их уважение так же, как потерял имущество, честное имя и дело всей жизни. Теперь у меня есть только то, чего нельзя ни измерить, ни отнять, – он обвел рукой вокруг себя, – небо, лес, холмы и беспрестанно дующие над ними ветры.
– Ты властелин ветров! – воскликнула Исабель.
– Кто? – не понял Линдсей.
– Властелин ветров, – повторила девушка и тоже обвела вокруг здоровой рукой. – Теперь твои владения здесь, на этой обдуваемой всеми ветрами вершине. На Эйрд-Крэге ты обрел нечто большее, чем замок и имущество, – свободу. Где-где, а здесь англичанам до тебя не добраться, не заставить присягнуть королю Эдуарду. Ты – свободный человек, сам себе хозяин, а они – рабы, придавленные к земле своими железными доспехами, награбленным имуществом, алчностью и злобой своего короля. Борясь за избавление Шотландии от английского засилья, ты многим пожертвовал, но многое и приобрел: безграничную свободу для себя и надежду на освобождение для других.
– Теперь я понял, – потрясенно пробормотал Линдсей, – ты считаешь, что я – тот самый властелин ветров из твоего пророчества…
– Да, я только сейчас сообразила, что выражения «лесной сокол» и «властелин ветров» означают одно и то же: свободный человек, которого невозможно покорить. Он поднимается над остальными людьми, как сокол над лесом, совсем как тот, что летает сейчас внизу.
Линдсей прищурил глаза, о чем-то напряженно размышляя; у него на щеке по-прежнему билась нервная жилка.
– Значит, в предсказании действительно упомянут я, – хмуро сказал он.
– Я назвала тебя предателем по ошибке, – поспешно добавила Исабель. – Теперь, познакомившись с тобой поближе, я уверена, что ты не мог предать Уоллеса. Ты человек чести.
– Ты ошибаешься. Я отнюдь не человек чести и не безупречный рыцарь, на досуге выводящий девушек из осажденных замков и попутно излечивающий их поцелуем от слепоты…
– Те, кто чернит твое имя, просто тебя не знают. У тебя честное, благородное сердце.
– Опять ошибаешься, – еще больше помрачнел Линдсей. – Я – подлый предатель. Я пробрался в твой замок, похитил тебя, сделал заложницей, а потом уговорил обманом выманить у жениха выкуп.
«Если ты и похититель, то похитил ты только мое сердце», – чуть не сорвалось с ее губ, но она вовремя спохватилась и сказала:
– Да, все так, и тем не менее ты честный человек.
– Ты так в этом уверена, Черная Исабель? – переспросил он тихо, но явственно, несмотря на шум ветра.
– Уверена. Я потому и осталась с тобой, что знаю: ты не мог совершить предательство. Я тебе верю.
Он пристально посмотрел на нее блестящими, как сапфиры, глазами и медленно повторил за ней, как будто вдумываясь в смысл ее слов:
– Ты мне веришь…
Сильный порыв ветра ударил ему в лицо, но Джеймс, не дрогнув, продолжал смотреть в глаза девушке. Сокол у него на руке забеспокоился, заклекотал, тревожно поглядывая то на хозяина, то на девушку.
– Верю, – горячо сказала она. – И Элис верит, и твои люди. Почему ты так упорно не хочешь этого замечать? Никто из нас не считает тебя предателем, сколько бы ты ни твердил нам об этом.
– Просто ты не знаешь обо мне всей правды.
– Так расскажи!
Он молчал, продолжая сверлить ее своими пронзительно-синими глазами. Ветер ерошил и раздувал его густые длинные волосы, реявшие в воздухе, как темно-золотой штандарт.
– Нет, – покачал он головой.
– Но почему? Ты уже поделился со мной своими горестями, откройся же до конца, облегчи душу!
Он печально улыбнулся и погладил Исабель по щеке, потом по губам. Задрожав от сладостного волнения, она закрыла глаза. Он придвинулся к ней и склонился к ее лицу, почти касаясь его; теплая ладонь Линдсея скользнула ей на шею и обхватила затылок. Теперь его губы были так близко, что она чуть отодвинулась, откинув назад голову.
– Я тоже проникся к тебе доверием, милая, – пробормотал шотландец, – хотя доверчивым меня не назовешь. Твоя вера прибавляет мне сил, возвращает желание жить и бороться, но правда ее убьет, вот почему я не хочу посвящать тебя в свою тайну. Господи, если бы ты знала, как мне нужно, чтобы ты и дальше в меня верила…
Он притянул Исабель к себе и прильнул к ее рту, как изнывающий от жажды путник приникает к живительному источнику. Она обняла Джеймса здоровой рукой и отдалась неге поцелуя. Властные губы шотландца ласкали ее так горячо и нежно, что вскоре у нее исчезло ощущение каменной тверди под ногами – девушке показалось, что ветер подхватил ее, закружил и унес в небесную даль.
Внезапно Гэвин сорвался с хозяйской перчатки и повис на кожаных ремешках, тщетно молотя крыльями воздух. Испуганно ахнув, Исабель отскочила от Линдсея.
С досадой посмотрев на птицу, он одним ловким движением руки помог ей вновь принять вертикальное положение – вцепившись когтями в ремешки, сокол с недовольным клекотом тяжело плюхнулся на свое место. Хозяин скривился от отвращения, но, пересилив себя, вновь начал успокаивать птицу ласковым бормотанием и даже несколько раз спел строчку из ектеньи; наконец его питомец притих, крепко вонзив когти в перчатку.
Шотландец поднял глаза на Исабель.
– Похоже, у этой бестолковой птицы больше здравого смысла, чем у меня, – невесело усмехнулся он. – Я должен еще раз попросить у тебя прощения за свою несдержанность.
– В этом есть и моя вина, – ответила Исабель, вся еще во власти той могучей силы, которая толкнула их в объятия друг друга.
– Я повел себя недостойно, ведь ты находишься под моей защитой, к тому же не сегодня-завтра ты вернешься к жениху… Но не беспокойся, я не дам Ральфу Лесли еще одного повода желать мне смерти, а тебе – сожалеть о том, что ты согласилась на мою просьбу.
– Вот видишь, это слова человека чести, – сказала Исабель, заглядывая ему в глаза.
Линдсей крепко сжал ее руку, словно опасаясь, что она уйдет, и стал смотреть на лес.
– Видишь, над деревьями кружит сокол? – спросил он.
– Да, к западу отсюда.
– Судя по размеру, это самка краснохвостого сокола и, похоже, не дикая. Наверняка хозяин где-то рядом – поджидает ее с добычей.
– Как она прекрасна! – прошептала девушка, восхищенно следя за величавым парением птицы. Та, сделав несколько кругов, высмотрела добычу и камнем бросилась вниз. – Скоро сэр Гэвин будет летать не хуже, – добавила Исабель.
– Вряд ли, – вздохнул Линдсей, с сомнением взглянув на своего питомца, который, словно чувствуя, что речь зашла о нем, взмахнул крыльями и распушил на груди перья. – Скорее всего, упрямца придется оставить в покое и отпустить, как только у него заживет крыло. Кстати, ты видишь всадников вон за теми деревьями? – спросил он, вновь переведя взгляд на лес.
– Где? – приставив ладонь ко лбу, Исабель посмотрела туда, куда он показывал. – Ой, там что-то блестит!
– Доспехи, – пояснил Линдсей. – Это солдаты идут куда-то из Уайлдшоу. Нам лучше уйти, – он потянул ее за руку, – они могут нас заметить. Не стоит рисковать; к тому же я хочу кое-что тебе показать.
Исабель покорно последовала за ним, но на душе у нее было неспокойно: она чувствовала, что, когда придет время, ей может недостать сил покинуть это дикое место и его несгибаемого обитателя, такого сильного и такого ранимого…
А при одной мысли об объятиях жениха ее охватило отвращение.
19
Джеймс повел Исабель по длинному карнизу прочь от башни, расположенной на самом большом выступе. Она шла за ним по направлению к горе, высившейся темной громадой с восточной стороны. Быстрыми шагами, за которыми Исабель едва поспевала, Линдсей привел ее к склону, где оползень, спустившийся с горы много лет назад, обнажил выход породы.
– Сюда, только смотри, пожалуйста, под ноги, – предупредил Линдсей.
Узкая тропинка, еле заметная среди зарослей можжевельника, вела на плоскую площадку – что-то вроде перемычки в том месте, где утес соединялся с горой.
Склон в этом месте изобиловал трещинами и складками, заполненными дождевой водой, которая тоненькими ручейками стекала вниз, на площадку, и исчезала за густыми зарослями можжевельника.
Линдсей обогнул их и, присев на корточки, показал рукой перед собой:
– Посмотри сюда, Исабель.
Девушка наклонилась вперед и заглянула ему через плечо.
Сначала ей бросилась в глаза куча битых булыжников, расколотых, похоже, отнюдь не руками человека; за камнями зияло довольно широкое отверстие, в которое и стекали ручейки, образуя маленький водопад. Из отверстия торчала узкая деревянная лестница.
До слуха девушки донесся шум падающих на каменное дно струй. На стенах просторной пещеры играли блики отраженного водой света.
– Что это? – спросила Исабель.
– Пещера, в которой бьет родник, – ответил Линдсей. – Сумеешь спуститься по лестнице?
Девушка кивнула. Джеймс сел на край отверстия, ухватился свободной рукой за верхнюю перекладину лестницы и быстро, ловко спустился вниз. Гэвин беспокойно взмахнул крыльями и вскрикнул, но остался сидеть на перчатке, не мешая хозяину. Глянув вверх, Линдсей протянул Исабель руку.
Лестница была футов десяти длиной. Усевшись на край отверстия, девушка поставила ноги на перекладину, взялась здоровой рукой за лестницу и начала осторожно спускаться. Не прошла она и половины пути, как Джеймс обнял ее за талию и бережно поставил на каменный пол пещеры.
– Не поскользнись, здесь сыро, – предупредил он. Из глубины пещеры тотчас отозвалось короткое приглушенное эхо.
Сквозь верхнее отверстие в пещеру просачивался слабый дневной свет. Вдохнув насыщенный водяными парами воздух, Исабель огляделась, и у нее захватило дух от изумления и восхищения. Падавшие сверху струйки наполняли пещеру серебряным блеском и веселым журчанием. Собираясь на неровном полу в лужи, они стекали в большой естественный водоем.
Из стены пещеры бил ключ. Вода пенными струями вытекала из множества трещин и попадала в тот же подземный пруд. В противоположной стене зиял вход в туннель.
Потрясенная Исабель обернулась к Линдсею. Он с улыбкой наблюдал, как она разглядывает подземные чудеса.
– А здесь мы принимаем ванны, – пояснил он. – С одного края пруда вода мелкая и в ясные дни хорошо прогревается, потому что пещера находится с южной стороны и солнца здесь бывает больше. Но другая, глубокая, часть остается в тени, и вода в ней всегда холодная. Чтобы ее нагреть, мы кладем в мелкую часть раскаленные камни.
– Невероятно! – восхищенно выдохнула Исабель. – Я и представить себе не могла, что такое бывает.
– Бывает, хотя и редко, – заметил Джеймс. – Люди говорят, что в таких местах вода имеет целительную силу, хотя про Эйрд-Крэг я таких рассказов не слышал. Впрочем, наверное, кроме меня и моих людей, про него никто и не знает: эту тайну унес с собой народ, прорубивший туннель.
Кивнув, Исабель оглядела маленький водопад и спросила:
– Неужели это все только дождевая вода?
– При дожде сила водопада возрастает, но он не исчезает даже в погожие дни. Его питают воды, просачивающиеся сюда из недр горы. Ключ тоже пробился оттуда. Летом, когда жарко, здесь просто рай.
– Да, здесь чудесно… – протянула девушка и, приподняв подол, двинулась по кромке подземного бассейна, словно выдолбленного сказочным великаном.
Джеймс же встал на колени возле одной из луж и опустил к воде руку с птицей.
– Хочешь дать ему попить? – удивилась Исабель.
– Нет. Соколы не пьют воды, когда здоровы, а вот купаться любят. Это полезно не только для оперения, но и для здоровья, – объяснил Линдсей. Гэвин с недоверчивым видом наклонился к воде и клюнул блестящую поверхность. Горец улыбнулся и легонько тряхнул рукой: – Ну же, птичка, смелей!
На всякий случай еще раз клюнув воду, его пернатый питомец степенно сошел с хозяйской перчатки, раскинул крылья, распустил длинные хвостовые перья и плюхнулся в лужу.
– Ого, кажется, ему действительно нравится купаться! – воскликнула Исабель и звонко рассмеялась.
– Что ж, пусть эта никчемная птица будет хотя бы чистой, – усмехнулся Линдсей.
Гэвин начал самозабвенно плескаться в воде, попискивая от удовольствия, как птенец. Это было так комично, что Исабель и Линдсей снова рассмеялись, теперь уже в один голос.
Исабель взглянула на Джеймса, и ее душа распахнулась ему навстречу, как роза раскрывает лепестки навстречу солнцу. Горец не сводил довольного взгляда с птицы, и это успокоило девушку: он не должен знать о ее чувствах.
Если он ощутит то же ликование, что и она, поймет, что испытывает от общения с ней нечто более глубокое, чем просто радость, тогда беда: он наверняка постарается это подавить.
– Кстати, ты тоже можешь искупаться, – предложил Линдсей, оторвав наконец взгляд от весело плескавшегося сокола.
– Где? – удивилась девушка. – В луже, по соседству с Гэвином?
– Нет, конечно, – ухмыльнулся он. – В нашем пруду. Вода поможет тебе быстрее оправиться от ран.
– Я бы с удовольствием, только она, наверное, слишком холодная.
– Не волнуйся, мы согреем ее раскаленными камнями, и ты сможешь вдоволь насладиться купанием.
У Исабель снова затрепетало сердце: никто, даже отец, так не пекся о ней, как Джеймс.
– Ты так обо мне заботишься, – сказала она и лукаво добавила: – Я все ждала, не предложишь ли ты и мне компрессы из свежеиспеченного хлеба?
– Неплохая мысль, – расплылся в улыбке Линдсей, оценив ее шутку. – Как твоя рука?
Девушка попыталась согнуть раненую руку и тотчас сморщилась от боли.
– Уже лучше, если ею не шевелить, – ответила она. – Элис советовала делать горячие припарки, чтобы восстановить подвижность.
– Когда Квентин с Патриком вернутся, я пошлю их к тетушке за снадобьем для припарок, – кивнул Джеймс. – А сегодня ты делала перевязку?
– Нет, не было времени, – призналась девушка.
– Плохо, – укорил ее горец. – Ну ничего, перед сном я тебе помогу промыть и перевязать раны. Если позволишь, конечно, – вдруг церемонно добавил он.
У Исабель перехватило дыхание. Она вспомнила, что ей предстоит ночевать совсем близко от него, и услужливое воображение тут же нарисовало, как Джеймс, делая перевязку, закатывает ей рукав, поднимает подол платья…
Когда он впервые перевязывал ее раны, она сразу подумала, что под его суровой внешностью скрывается нежная, ранимая, полная сострадания душа, и первому впечатлению находились все новые и новые подтверждения… Пораженная этой мыслью, девушка молча кивнула.
Линдсей снял охотничью перчатку и, шагнув к Исабель, бережно вынул ее руку из петли. Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, ее сердце взволнованно билось.
– Надави на мою руку, – попросил он и, когда она неуверенно выполнила его просьбу, положил ладонь ей на предплечье. – Хорошо. А теперь попробуй поднять. – Девушка сделала и это, но поморщилась от боли. – Хорошо, – повторил Линдсей. – К счастью, мышцы целы, а то я боялся, что рана окажется куда более серьезной. Чем чаще ты будешь пользоваться раненой рукой, тем скорее к ней вернется былая сила. Прими ванну и как следует отдохни.
Он вновь продел ее руку в петлю и, не выпуская пальцев девушки, поправил длинную черную прядь, упавшую ей на плечо.
– Тебя прозвали Черной Исабель из-за цвета волос?
– Конечно. А ты небось решил, что из-за дурного характера? – усмехнулась она, вспомнив, как несколько дней назад поинтересовалась его именем. Губы Джеймса тоже тронула улыбка.
Непослушная прядка вновь упала ей на плечо.
– Обычно я не ношу волосы распущенными: заплетаю косы и накидываю на голову покрывало, – не зная, что сказать, продолжала Исабель, до крайности смущенная пронизывающим взглядом и прикосновением Линдсея. – Но у меня с собой нет ни гребня, ни покрывала, да одной рукой и не справиться. Вот если бы сюда пришла Элис… – Она встряхнула головой, и ей на плечи хлынул черный водопад. – Господи, на кого я похожа! Ветер устроил у меня на голове настоящее воронье гнездо.
– Я помогу, если не возражаешь, – предложил Линдсей, погладив ее по волосам. – Правда, в этом деле до Элис мне далеко. Ну-ка, повернись!
Он развернул ее спиной и принялся осторожно расправлять и расчесывать пальцами спутанные ветром волосы, иногда задевая плечи и шею, и от каждого его прикосновения по телу Исабель пробегали мурашки, рождая неясное томление в глубине ее женского естества.
Исходившее от Линдсея тепло обволакивало, как паутина, завораживало, погружало в забытье… Она не шевелилась, боясь спугнуть это удивительное ощущение.
– Получается, конечно, не так красиво, как у тети Элис, но для начала сойдет, – заметил Линдсей.
– Ты ловко справляешься, – похвалила Исабель. – У тебя, похоже, легкая рука.
– Еще бы, – согласился горец, – я многому научился у соколов.
– Да…. – чуть слышно шепнула девушка.
Линдсей разгладил волосы у нее над ухом, при этом его большой палец нежно скользнул по ее шее – Исабель чуть не задохнулась от восторга, ей захотелось обернуться и вновь почувствовать властное и одновременно ласковое прикосновение его губ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39