А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Глубоко заинтересованный, Питер осыпал Уота вопросами о северной кампании короля. Сидя на краешке стола, Николае потягивал вино и неторопливо оглядывал зал, щедро и со вкусом украшенный зеленью.
Веселый смех и радость как будто еще не покинули его. Вспоминать праздник было и приятно, и мучительно — воспоминания походили на сон или туманную мечту. Огромное душистое рождественское дерево, увешанное яблоками, грушами, орехами, украшенное шелковыми лентами, было подвязано к стропилам посреди зала. Святочное полено в камине горело золотым огнем, потрескивая и согревая все вокруг своим теплом.
Николасу смертельно не хотелось оставлять этот недавно обретенный домашний уют и возвращаться к угрюмым военным обязанностям, спорам и неурядицам, которые в последнее время целиком захватили север Англии. Но выбора не было. Со вздохом барон вернулся в реальность к Уоту и Питеру.
— Король следует по заранее спланированному маршруту? — расспрашивал Питер.
— Он направляется к Бервику на шотландской границе, сметая с лица земли каждую крепость, которая попадается ему на пути. Александр Шотландский наступает на Англию, и Джон полон решимости остановить его движение и в то же время стереть с лица королевства все следы непокорности.
— Очевидно, Александр чувствует под самым своим носом запах гниющего скелета Англии, — заметил Питер.
— Как и Филипп Французский, — добавил Николас. — Джон пригласил его помочь подавить восстание, и рыцари повалили стадами. Так много, как мне рассказывали, что при должном командовании они вполне могли бы захватить всю Англию.
— Что за компот сделал Джон из Англии! — воскликнул Питер. — Нечего удивляться, что иностранцы так и ждут возможности напасть. Они понимают, что мы разобщены, даже с собственным королем те в ладах.
— Именно так. У короля много достоинств, но он пылок и нерассудителен — хуже любого бунтовщика. Мудрый совет и ограничения — такие, как в хартии, — вот и все, что ему надо. Но, похоже, все это зашло уже слишком далеко. Разгневавшись, он не скоро остынет. Ему необходимо, чтобы мы платили — неважно, чем: монетой ли, замком или жизнью, — заключил Николае. — Ты говоришь, Уот, королевская армия по большей части состоит из французов?
— Да, милорд, так же, как из гасконцев, брабантцев и фламандцев.
— Ха, — усмехнулся Питер, — не дай Бог, у Джона не хватит денег, чтобы с ними вовремя и щедро расплатиться! Тогда у него на загривке повиснет целая стая гончих!
Уот поднял бровь и удивленно взглянул на Николаев.
— Говорят, король путешествует с целой казной в обозе.
Николас тихонько свистнул.
— Великоват дорожный кошелек! Выходит, что он никому не доверяет!
Питер отошел от скамьи и подошел к столу, чтобы налить себе бокал вина.
— Некоторые из некогда ярых его сторонников перешли на сторону бунтовщиков, — заметил он. — Эрандэл, Йорк, граф Суррейский. Есть и еще.
— Йорк уже продался, — возразил Уот. — Он предложил королю тысячу марок за то, чтобы тот обошел стороной Олнвикский замок.
— Уайтхоук остается среди тех, кто все еще поддерживает короля, — продолжал Питер. Николас кивнул.
— Таким образом обеспечена безопасность замку Грэймер. Я сомневаюсь, что король сунется и сюда, но все равно — мы вооружены все поголовно, а укрепления готовы выдержать атаку. Но, Питер, я хочу, чтобы ты взял с собой еще несколько человек и отвез женщин и детей в Эвинкорт.
— В замок графини близ Ланкастера? — уточнил Питер.
— Да. Там, далеко на западе, им будет спокойнее. Джон не сможет прочесать всю Англию за одни поход — тем более зимний. Ты успеешь вернуться прежде, чем здесь что-нибудь случится. Если случится, — добавил Николас. — Будь на то Господня воля, мы не увидим боев здесь, в Хоуксмуре.
Питер поднял бровь.
— Твоя жена будет очень недовольна, если ты отошлешь ее.
— Она уже и раньше бывала недовольна мной, — парировал Николае.
Услышав неожиданный скрип двери, Николас обернулся. Эмилин, все еще в плаще, раскрасневшаяся, вошла в зал, снимая на ходу перчатки из кроличьего меха. В свете зимнего солнца косы ее казались льняными. Увидев ее, Николас ощутил прилив нежности, а затем чувство, значительно более сильное, чем физическое волнение и влечение, — любовь.
Идя по залитому солнцем залу, Эмилин видела лишь руку и спину человека, которого закрывали от ее взгляда Николаc и Питер. Еще один посыльный, решила она, их так много ездит в последние недели в замок и из замка.
Она заметила, что человек этот плотного сложения и одет в красное. Новости из Эшборна, оживилась она. Приближаясь, девушка обратила внимание, что Николаc наклонился к Питеру и что-то тихо сказал ему на ухо.
Питер странно взглянул на Николаев и быстро вышел через боковую дверь, даже не поприветствовав Эмилин, что было совсем не свойственно ему.
Пройдя примерно половину большого зала, Эмилин заговорила:
— Милорд, мне сказали, что у нас гость… — Не договорив, она застыла на месте, узнав тронутые сединой волосы, темные глаза, широкое лицо повернувшегося к ней человека. Улыбка растворилась в удивлении. — Уот, — закричала она. Перчатки полетели на пол. Подобрав юбки, Эмилин заспешила. — Уот! — Вбежав прямиком в его раскрытые руки, она изо всех сил обняла его. — Господи, да как же это так вышло, что ты сам появился здесь? В Эшборне что-то не так? Что слышно о Гае?
— Эшборн цел и невредим, — прервал ее Николас. — Мой отец освободил Уота от обязанностей сенешаля. Думаю, что нам здесь очень понадобится такой опытный воин, если, конечно, Уот согласится остаться. — Эмилин улыбнулась Николасу, ни на секунду не выпуская руки Уота.
Уот поклонился.
— Благодарю, милорд. С радостью принимаю предложение. — Голос его казался таким родным, глубоким и теплым, манеры — скромными и свободными. Эмилин поняла, как ей не хватало его все это время.
— Сэр Уолтер привез известие, что король со своей армией подступает к Йорку, — пояснил Николас.
Девушка взглянула в тревоге.
— Идет на север? Он может явиться сюда?
— Этого мы не знаем, миледи, — серьезно ответил Николас. — Сейчас для вас имеется другая забота.
— В чем дело? — забеспокоилась она, но в эту минуту боковая дверь открылась и вернулся Питер, причем его лицо, обычно бледное, покрывал заметный румянец. За ним шел еще один мужчина. Руки Эмилин невольно поднялись к щекам.
Мужчина был высок, очень худ, длинные светлые волосы свисали до плеч. Он остановился в нескольких шагах и молча смотрел на нее, а потом поднял руки ладонями вверх.
— О Господи! — вырвалось у Эмилин. Слезы против ее воли затуманили глаза. — О Господи! — С сомнением шагнула она вперед. Сердце билось яростно, дышать стало трудно. Словно стрела, пролетела девушка оставшиеся несколько шагов.
— Эмилин, — проговорил Гай.
Обняв брата, Эмилин моментально ощутила и его истощенность, и его страшную усталость. Гай напоминал светлого медведя. Более мускулистый от природы, чем Николае, и раза в два более массивный, он был знаменит своей силой. Но сейчас Эмилин казалось, что она сможет поднять его.
— Гай, — выдохнула она, слезами намочив его подбородок, — когда?..
— Меня освободили в ноябре, — ответил он.
— Миледи, — вмешался Уот. — Лорд Гай вернулся домой слабым, будто новорожденный младенец, и необходимо было время, чтобы он набрался сил? Для поездки в Хоуксмур.
— Но почему же никто не сказал мне, что Гай на свободе? Уот, ты же писал Николасу!
— Я знал, Эмилин, — ответил Николас. — Но молчал. — Эмилин недоуменно взглянула на мужа. — Гай был серьезно болен и настоял на нашем молчании — до тех пор, пока он сам не будет в состоянии приехать к своей семье.
— Ты болел? — Она посмотрела на Гая.
— Он нуждался в еде, питье и отдыхе, — пояснил Уот. — Он едва не умер с голоду в тюремной камере.
Эмилин в ужасе закрыла лицо руками. Питер мрачно кивнул.
— Это вполне обычный метод короля Джона, миледи. Голодающий заключенный обходится значительно дешевле, чем сытый. Многие так и умирают в королевской тюрьме. Джон в таких случаях объясняет, что это случайность, и просит простить ему его забывчивость.
— Какая немыслимая жестокость! Но как же тебе удалось вырваться на свободу? Король отказывался выпустить тебя, прикрываясь тем, что вина твоя слишком тяжела.
— Любая вина имеет свою цену, сестричка, по крайней мере, для Джона. Твой господин заплатил за мою вину.
Эмилин обернулась. Николас спокойно наблюдал за ними. Глаза его сейчас казались серо-зелеными на фоне покрытых румянцем щек. Этот румянец, свидетельство его смущения и уязвимости, поразил и рассмешил Эмилин.
— Николас! Неужели ты заплатил выкуп?
Он коротко кивнул, не отводя глаз от ее лица.
— Я не стану платить выкуп за собственный замок, как я уже говорил. Но не было другого способа увидеть Гая свободным. Король настаивал на приговоре — измена. В конце концов, его кошелек оказался разумнее, чем он сам.
Гай рассмеялся.
— Я поздравляю тебя с прекрасным браком, сестричка! Я бы не смог найти тебе жениха лучше этого славного рыцаря.
Протянув Николасу руку, она на секунду задумалась:
— А я бы и не согласилась выйти ни за кого другого.
Пальцы мужа крепко сжали ее ладонь.
— И снова я говорю тебе «нет», Эмилин. Король мечом прорубает себе дорогу через всю Англию. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.
Николас быстро шагал по двору, а Эмилин пыталась поспеть за ним, сжимая на груди плащ: утро выдалось холодным.
— Но Хоуксмур слишком далеко на западе, король не станет суетиться из-за нас, — настаивала она. — Ты сам говорил это Питеру вчера вечером.
Барон раздраженно взглянул на нее и вошел в конюшню, но Эмилин и не собиралась отставать.
— Мы и так провели врозь большую часть времени с тех пор, как поженились, — настаивала она, входя в теплый сумрак. Зевающий конюх, задававший в этот момент сено лошадям, недоуменно взглянул на барона и его супругу, а потом натянул капюшон и вышел.
— Не проси меня уехать сейчас, Николае, — продолжала Эмилин.
— Как ты не поймешь: король наутро поджигает каждый дом, в котором провел ночь. Да, действительно, Хоуксмур в стороне, он может сюда и не добраться. Но Джон непредсказуем. Если он затаил на меня зло за участие в подготовке хартии, то вполне может послать карательный отряд с заданием спалить замок. Он знает, что я не буду откупаться.
— Зачем ему выбирать тебя, когда есть другие — ближе? Ты говорил, что он сейчас в Понтефракте.
Николас резко остановился, и Эмилин наткнулась на его спину. Повернувшись, он схватил ее за плечи.
— Да, но по пути в Йорк, который совсем недалеко отсюда, даже в разгар зимы. Подумай, Эмилин! Зачем ему было приходить сюда? — Он слегка встряхнул ее. — Подумай. Кто может за этим стоять?
— Уайтхоук, — коротко произнесла Эмилин. — Но твой отец не сделает этого. Даже он не сможет предать собственного сына.
Николас, не отрываясь, с минуту смотрел на нее. В полумраке конюшни глаза его отливали сталью.
— Так ли? — спросил он холодно.
— Николас, — не унималась Эмилин. — Уайтхоук смирится с нашей свадьбой, нужно только время. Несмотря на всю свою злобу, он кажется религиозным человеком. Он основал монастырь, наложил на себя епитимью…
Николас рассмеялся зло, словно каркая.
— А знаешь, почему он все время пытается умилостивить Бога? — Барон еще крепче сжал плечи жены и наклонился к ее лицу.
— Нет, — испуганно прошептала она.
— Да потому, что боится вечного проклятья за убийство моей матери!
— Николсе, — прошептала Эмилин, — нет… Он резко отвернулся и потер виски. В одном из стойл тихо заржала лошадь.
— Он обвинил ее в измене, заточил в темницу. И она там умерла.
Эмилин дрожащей рукой прикрыла ему рот. Хотя она и слышала разговоры, но никогда не думала об этом с такой конкретной жестокостью. Ей казалось, что смерть Бланш связана с каким-то несчастным случаем, в котором винят графа.
— Ты никогда не говорил об этом, — едва слышно произнесла она.
— Вот сейчас сказал, — холодно ответил Николас. — Человек, убивший жену якобы за прелюбодеяния, без всяких доказательств ее греха, не несет в сердце и искры чести. Ничто не остановит его от предательства собственного сына.
— Но она умерла в тюрьме. Он не убивал ее своими руками. Может быть, она заболела. Он смотрел поверх ее головы.
— Мне было семь лет, — заговорил он мертвым деревянным голосом. — Меня отослали в Эвинкорт к леди Джулиан и ее мужу. Уайтхоук поместил мою мать в так называемое «мягкое ограничение» — он сам так говорил. Тогда многие так поступали. И не видели вреда в том, чтобы запереть жену на какое-то время. Но Уайтхоук однажды обнаружил, что она мертва. — Николас склонился к Эмилин. Глаза его блистали, словно остро отточенный стальной клинок. — Знаешь, почему он не ест мяса?
— Епитимья, — прошептала Эмилин.
— Моя мать умерла с голоду.
— Господи! — только и смогла произнести Эмилин. Ей стало плохо. — Наверное, он чувствует вину, раз наложил на себя подобное наказание.
Николас дернул головой:
— Как будто это чем-то поможет!
— Николас, — начала Эмилин, но барон заставил ее замолчать, изо всех сил прижав к себе.
— Эмилин, — тихо заговорил он, — ненависть между мной и моим отцом взаимна и вряд ли может быть прекращена. Церковь учит нас почитать отца своего. Всю мою жизнь эта заповедь кажется мне абсолютно невыполнимой. Я никогда не смогу простить своего отца.
— Сможешь, — тихо произнесла Эмилин.
— Ты — воплощение верности и чести, ты знаешь это? Я все время вижу это в тебе. Верность своей семье ведет тебя и управляет твоими действиями. Несправедливость так же возмущает тебя, как и меня, но она не перерастает в ненависть. Если бы я смог этому научиться! — Погладив жену по голове, Николас с нежностью взглянул на нее. — Но сейчас постарайся все-таки понять то, что существует между Уайтхоуком и мной. Даже ты не сможешь перейти через эту пропасть.
Он нашел ее губы, и нежный поцелуй затронул в душе Эмилин те струны, которые всегда с готовностью отвечали на ласки Николаса.
— Послушай меня, — произнес он где-то возле ее лба. — Сейчас ты должна покинуть Хоуксмур. Мне надо знать, что ты в безопасности, Эмилин.
Откинув назад голову, она заглянула мужу в глаза — серо-зеленые, словно мох, растущий на камнях.
— Но я не могу уехать, по крайней мере, еще несколько дней. Деревенский священник просил меня быть на мессе в честь Двенадцатой ночи. Как баронесса и поскольку тебе еще не разрешено появляться на мессе, я обязана принять приглашение. А потом, милорд, — если вы пообещаете, что с вами ничего не случится, — я уеду, послушная вашей воле, как и подобает покорной жене.
— Хорошо, несколько дней. Я многое готов отдать за это обещание. — Он усмехнулся уголком губ. Эмилин сморщила носик.
— Увы. Милорд, нечасто вам удастся слышать подобные слова, так что оцените их по достоинству.
— Вспоминаю, что когда-то мы уже так торговались, — с улыбкой произнес Николас. — Займитесь сборами, миледи, но не трогайте стекла из моих окон.
Эмилин рассмеялась, вспоминая.
— Милорд, я не трону ваших окон — я ведь скоро вернусь.
Николас улыбнулся, потом прижался к ее губам в таком страстном поцелуе, что Эмилин едва не задохнулась и не растаяла от удовольствия. Рука его своевольно скользнула под плащ жены, следуя изгибу ее талии и бедер и поднимаясь выше — к груди. Эмилин сама удивилась силе желания, охватившего ее и наполнившего тело готовностью ко всему, что сделает Николае.
— Сэр, — прошептала она со смехом, — мы же в конюшне…
— А… — прорычал он и жадно провел губами по ее щеке. — Думаешь, этот парень скоро вернется?
Она отрицательно покачала головой и обвила руками его шею, как можно крепче прижимаясь к нему всем телом.
Глава 21
Деревня утонула в густом тумане. И без того неясная граница между покрытой снегом землей и серым небом исчезла совсем. Эмилин и Элрис, дрожа от холода, вместе вышли из старинной, саксонской постройки, церкви.
Попрощавшись со священником, служившим мессу в честь Двенадцатой ночи и Крещения, дамы заспешили к своим коням. Слуга ожидал, чтобы помочь им сесть верхом.
Рядом шесть вооруженных всадников охраняли закрытый фургон. В нем сидели дети и няня. Процессия выехала на занесенную снегом дорогу и направилась в Хоуксмур. Предстояло проехать несколько миль.
Эмилин натянула поводья своего гнедого жеребца.
— Надо спешить, Вильям, — обратилась она к молодому рыцарю, возглавлявшему конвой. — Похоже, что скоро начнется сильный снегопад. Тот согласно кивнул и пришпорил коня.
— Стало жутко холодно и сыро, — с кислой улыбкой процедила Элрис.
Улыбнувшись в ответ, Эмилин напомнила себе, что в последнее время Элрис явно старается проявлять дружелюбие. После долгого враждебного молчания она снова начала разговаривать с Эмилин и даже улыбнулась однажды Николасу. Казалось, все обиды по поводу их женитьбы забыты и взамен предлагается сдержанная вежливая дружба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44