бумагами. Удел такой женщины — одиночество. Уверена, леди Мэннеринг чувствовала то же самое. Едва ли можно счесть грехом желание скрасить свое одиночество.
— Она была преданной женой, — сказала Мэри, воинственно вздернув подбородок.
— Я не сомневаюсь, — отвечала Ноэль, следя за тем, чтобы ее тон оставался искренним. — Я здесь не для того, чтобы судить ее. У меня нет на это права. Все, чего я хочу, это помочь поймать негодяя, отнявшего у нее жизнь.
— Почему? — спросила Мэри. — Какое вам дело до смерти леди Мэннеринг?
— Это сложный вопрос, он требует длинного и сложного ответа.
Мозг Ноэль лихорадочно работал — она пыталась понять, насколько она может быть откровенна с Мэри. В конце концов, она решила, что может изложить основные факты,
— Возможно, что человек, который причинил зло вашей хозяйке, мне хорошо известен, даже некоторым образом очень близок мне. И в этом случае мне тоже угрожает опасность.
Мэри вздрогнула:
— Так почему вы не добьетесь, чтобы этого человека арестовали?
— Потому что я не располагаю доказательствами. Пожалуйста, Мэри, я опасаюсь за свою жизнь. Клянусь вам, что не скажу ни слова лорду Мэннерингу из того, что вы сообщите мне. Мне очень жаль леди Мэннеринг. И человек, отнявший у нее жизнь, должен быть наказан. Мэри, поверьте мне, я добиваюсь только этого.
— Что вы хотите знать, миледи? Сквозь плотные облака сверкнул луч солнца — луч надежды.
— В жизни леди Мэннеринг был кто-то, кем она особенно дорожила? Был ли мужчина, кто предложил ей внимание, на которое её муж был неспособен из-за своей занятости? — Ноэль поставила на столик свою чашку с чаем и пытливо смотрела в лицо горничной. — Вы можете мне помочь, Мэри? Я знаю, что леди Мэннеринг отпустила из дома всех слуг в ночь, когда умерла. Вероятно, ей было необходимо на время избавиться от них. Это значит, что она ждала гостя. Возможно, этот гость замешан в преступлении. А если нет, то мог в ту ночь быть здесь и, вероятно, видеть что-то или кого-то, причастного к убийству. Мэри, не опасайтесь меня.
И вновь наступила напряженная пауза.
— И вы ничего не передадите лорду Мэннерингу из того, что я скажу вам? Поймите, я дорожу своей работой и своей репутацией, — произнесла наконец Мэри. — Лорд Мэннеринг обещал устроить меня на работу в дом, где хозяйка нуждается в опытной горничной. Если он узнает подробности, известные мне, если только заподозрит, что я кое-что знала о личной жизни ее светлости и не сообщила ему, он не только откажется помочь мне, он просто выгонит меня на улицу. Пока полиция не сообщила ему, что его жена была… — Она умолкла и судорожно сжала руки, лежавшие на коленях.
— Нет, Мэри, я ни словом не обмолвлюсь лорду Мэннерингу.
Мэри кивнула. Теперь, казалось, Ноэль не только убедила ее, но и принесла большое облегчение ее душе.
— Я вам верю. На лице Мэри отразилась признательность, хотя она все еще нервно сжимала и разжимала руки, почти скрытые складками ее форменного платья.
— Видите ли, миледи, я ни одной ночи толком не спала с момента убийства. Снова и снова я спрашивала себя, не предаю ли свою хозяйку тем, что храню про себя то, о чем догадываюсь. Но дело в том, что точные факты мне неизвестны и рассказывать мне, собственно, нечего. Да, у ее милости был мужчина. Но только это ничего нам не дает. Она ведь мне не многое доверяла. Но иногда она заговаривала об этом мужчине и о том, как он не похож на лорда Мэннеринга.
— И что же она о нем говорила?
— Что он ее обожает, что в нем есть обаяние, которого не встретишь в англичанах, постоянно сдержанных и сохраняющих ледяное спокойствие.
— Так он не был англичанином?
— Нет, он был откуда-то с континента.
— С континента, — повторила Ноэль, и сердце ее отчаянно забилось. — А она не говорила, из какой он страны?
— Нет, — покачала головой Мэри.
— Подумайте, Мэри. — Ноэль сжала ее руки. — Что еще она говорила о нем? Она описывала его? Показывала какие-нибудь его подарки? Упоминала, почему он живет в Англии и что свело их вместе?
Мэри смущенно морщила лоб, пытаясь вспомнить. — Она говорила, что он очень красив и что в его внешности есть нечто экзотическое, — Мэри вдруг просияла, что-то вспомнив. — Она говорила, что только на континенте мог быть рожден мужчина столь пламенный и вместе с тем столь нежный и внимательный. А вот почему он живет в Англии или что свело их вместе… — Она пожала плечами — Об этом я ничего не знаю. Что же касается подарков, то вот… — Высвободив одну руку, Мэри порылась в кармане и извлекла пару изящных сережек с сапфирами. — Я хранила их у себя по просьбе леди Мэннеринг. Она боялась, что муж увидит их, если она будет хранить их в своей шкатулке с драгоценностями. Вот как я узнала, что эти сережки — подарок ее поклонника. Она осмеливалась их надевать только в те вечера, когда ее мужа не было дома и, вероятно, ее посещал этот мужчина.
Ноэль тронула пальцем сверкающие синим огнем сапфиры. Камни были небольшими, но необыкновенной огранки и в изумительно изящной оправе.
— Но я могу с уверенностью сказать, что их не было на ней в ночь, когда она умерла.
Мозг Ноэль лихорадочно работал.
— А кто-нибудь еще знает об этих сережках?
Мэри молча покачала головой.
— Я могу взять их с собой на время? Обещаю, что буду чрезвычайно осторожна.
— Мне они не нужны, — ответила Мэри невыразительным тоном. — Что мне в них, когда моей госпожи больше нет? Пожалуйста, возьмите, я не хочу их видеть.
Крепко зажав серьги в руке, Ноэль размышляла об этом неожиданном повороте дела. Наконец-то в ее руках оказалось нечто вещественное, нечто осязаемое.
— Мэри, вы не припомните, когда леди Мэннеринг получила этот подарок? — спросила Ноэль в надежде установить дату покупки, чтобы сузить поле поисков.
— Думаю, месяца полтора назад. Вскоре после того, как они познакомились,
— А леди Мэннеринг говорила вам, где они встретились впервые, или упоминала кого-нибудь, кто их познакомил? — Ноэль хотела установить связь между событиями, при которых Бариччи мог заметить леди Мэннеринг, и обстоятельствами, когда он узнал, что она владеет полотном Рембрандта.
Мэри снова нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.
— У меня осталось смутное впечатление, что они познакомились на концерте или на балете.
— Почему вам так кажется?
— Потому что она несколько раз говорила мне, что он вращается в мире красоты, что заставляет его ценить мелодию ее души, неслышную другим.
Ноэль шумно вздохнула.
— Конечно, это вполне могло относиться и к танцам, и к музыке. — Она пытливо смотрела на Мэри. — Но с другой стороны, он мог быть связан и с миром изящных искусств.
Мэри вновь нахмурилась, чтобы понять слова гостьи.
— Искусств? Вы имеете в виду картины?
— Да, я имею в виду именно живопись. — Ноэль крепче сжала ее руку, стараясь показать, как важно, чтобы Мэри вспомнила все подробности, каждую мелочь. — Вы сказали, что поклонник леди Мэннеринг бывал здесь нечасто. Не помните, сколько именно раз, и сколько раз слуг отсылали?
Возможно, тогда нам удастся установить даты его визитов.
— Не более четырех или пяти раз. Первый раз нас отпустили на несколько дней. Потом отпускали только на ночь, Я помню, что один раз это было во вторник. Не в последний вторник, а за неделю до этого. А после этого, вероятно, в ночь ограбления. — Мэри безнадежно покачала головой, — Увы, миледи, я не помню дат его других визитов.
— Но все это длилось около двух месяцев?
— Да.
— Еще один, последний вопрос, Мэри. — Ноэль так хотелось надеяться, что этот вопрос принесет желанные плоды. — До того как в ночь ограбления вы ушли из дома, не говорила ли леди Мэннеринг и не делала ли она чего-то необычного для нее? Возможно, теперь, когда вы знаете, что произошло дальше, ее слова или поведение приобрели в ваших глазах новый смысл? . Мэри медленно кивнула:
— Да, и по правде говоря, именно это не дает мне покоя. Рождает во мне чувство вины. что я до сих пор не обратилась в полицию. И все же не было ничего существенного, что я могла бы доказать. Осталось только чувство беспокойства…
Ноэль ощутила трепет предвкушения.
— И чем же вызвано ваше чувство?
— Видите ли, каждый раз, когда приходил этот джентльмен, леди Мэннеринг вела себя как школьница. Когда я одевала и причесывала ее, она сияла. Но в последнюю ночь все было иначе. Она была полна нетерпения увидеть его и в то же время казалась необычайно нервной и рассеянной. Она постоянно оглядывалась через плечо, будто опасалась, что он появится в дверях ее спальни, явившись раньше времени.
— Вы не спросили ее о причине столь необычного волнения?
— Спросила. Она попыталась меня успокоить, сказала только, что ее возлюбленный иногда проявляет столь бурные чувства, что это ошеломляет и даже пугает ее. И в эту ночь она нервничала и волновалась, боясь обмануть его надежды и разочаровать его, — Вы не видели его в ту ночь, как он приехал?
— Нет. Ни в ту, ни в другие разы. — Мэри высвободила руку, вытащила платок и отерла глаза. — Как я и сказала, леди Мэннеринг была очень стыдливой и дорожила своей репутацией. Я ни разу не видела, как приходит и уходит ее кавалер. Когда я оставила ее, она была одна. И в ту ночь, в ту ужасную ночь… когда я вернулась на следующее утро… — Слова Мэри оборвали глухие рыдания. — На следующее утро я нашла ее мертвой.
Ноэль встала, завернула серьги в носовой платок и аккуратно положила в карман, Нежно и участливо, положив руку на вздрагивающее от рыданий плечо Мэри, она сказала:
— Благодарю вас. Не могу выразить, как важно то, что вы рассказали. Это очень существенно для разоблачения убийцы вашей госпожи. Но, Мэри… — Ноэль подождала, пока женщина поднимет голову и встретит ее выразительный взгляд, — я попрошу у вас той же услуги, что вы попросили у меня. Не говорите никому о нашей беседе, ни одной живой душе. И не только ради репутации леди Мэннеринг, не только ради того, чтобы сохранить за собой место. Если человек, о котором мы только что говорили, виновен в убийстве, он не колеблясь убьет любого, кто может располагать какой-либо информацией о нем. Поэтому, пожалуйста, ради вашей собственной безопасности позвольте заниматься этим делом лорду Тремлетту. И забудьте все, что рассказали мне.
Мэри смотрела на нее широко раскрытыми испуганными глазами и кивнула:
— Я так и сделаю.
Эшфорд уже с час мерил нервными шагами дорожку у ворот городского дома лорда Бромли, когда наконец подъехал экипаж Ноэль.
— Эшфорд! — Лицо Ноэль осветилось радостью. Она соскочила на землю и побежала к нему навстречу. — Когда ты?..
— Где Грейс? — спросил он, оглядывая улицу и не видя ее преданной горничной.
— Я уговорила папу отпустить меня одну. Грейс чересчур ревностно исполняет свои обязанности, она могла бы помешать. Но меня отвез туда и привез обратно папин кучер. Право же, все обошлось прекрасно. — Ноэль посмотрела на него с укором: — Значит, такты представляешь себе встречу двух влюбленных после долгой разлуки? Ты не видел меня два дни.
Эшфорд глубоко вздохнул и, не в силах больше хранить суровость, бросился к ней, раскрыв объятия.
— Я волнуюсь за тебя всякий раз, когда теряю тебя из виду, — пробормотал он, прижимая ее к себе. — А тоска по тебе просто непереносима.
— О, это лучше, намного лучше, чем отчитывать меня за вполне разумное поведение. — С легким вздохом Ноэль потерлась лицом о его сюртук. — Я так рада, что ты здесь. Когда ты приехал?
— Я несся по улицам, как разбойник с большой дороги. Моя коляска превратилась в старую рухлядь. В моем городском доме я только бросил в холле свои вещи и помчался прямо сюда. Жду тебя уже почти час.
Ноэль улыбнулась ему, кокетливо откинув головку.
— Так ведь ты мог войти в дом. Папа был бы рад твоему обществу. Я уверена, что и он непрерывно шагает все это время взад и вперед. Только не по улице, а по комнате.
— Но если бы я вошел и начал шагать рядом с твоим отцом, то не смог бы встретить и обнять тебя, как сейчас.
Не обращая внимания на проезжающие мимо экипажи, Эшфорд увлек Ноэль под дерево и припал к ее губам долгим и нежным поцелуем. Эшфорд нежно, как младенца, баюкал ее голову в ладонях, его пальцы как бы сами собой потянулись к ее шелковистым волосам, гладя и перебирая их.
— Мне было страшно за тебя, — бормотал он. — Я не мог спать по ночам. Лежал без сна и думал о тебе. Не знаю, что хуже: спать под одной крышей с тобой и терзаться от неутоленного желания или знать, что ты на расстоянии многих миль от меня и я не могу сжать тебя в объятиях.
Пальчики Ноэль гладили его лицо. Она внимательно разглядывала его, ища ответа на мучившие ее вопросы, ответа, от которого зависело их общее будущее.
— Ты сделал, что собирался? Решил все, что был намерен решить? Сумел избавиться от своих обязательств?
В глазах Эшфорда промелькнули противоречивые чувства — уверенность, смешанная с настороженностью. Ей показалось, что он готов что-то рассказать ей, но удержался и промолчал. Наконец он сказал, тщательно подбирая слова:
— Да, я это сделал. — В Маркхеме? Эшфорд не отвел взгляда:
— Да, в Маркхеме.
Уловив в его тоне твердую решимость, Ноэль почти успокоилась. Даже подумала, что в нем нет никакого внутреннего разлада. Он ведь, кажется, был готов все рассказать ей и окончательно избавиться от пут, привязывавших его к прошлому и отдалявших от нее.
— Значит, мы можем теперь об этом поговорить? — спросила она,
— Мне действительно надо многое сказать тебе, но это сейчас менее Существенно, чем твои новости.
Интуиция и наблюдательность не обманули ее. Он не избавился от противоречивых чувств; любовь к ней и желание быть с ней откровенным спорили с осторожностью.
— Эшфорд?
— Да, мы должны поговорить и поговорим скоро. — Он попытался смягчить уклончивость своего ответа, прижавшись губами к ее ладони и покрывая ее поцелуями. — Но не теперь! Теперь я хочу узнать, чего ты добилась в доме Мэннерингов. Ведь ты только что оттуда?
— Да, — хмурясь, ответила Ноэль. — Но…
— Послушай, — начал он, стараясь говорить убедительно, преодолеть возникшую между ними напряженность. — Как бы я ни хотел остаться здесь и целовать тебя до заката, я не смогу этого сделать. В конце концов проезжающие мимо экипажи начнут останавливаться, а сидящие в них люди глазеть на нас. И дело окончится скандалом, не говоря уже о гневе твоего отца.
— Ты пытаешься сбить меня с толку. Не заблуждайся — я прекрасно все понимаю. — Она вздохнула и замолчала. — Ладно. Поговорим сначала о Мэри и нашей с ней беседе… Но подумаем о папе. Он весь день не находит себе места. И тоже захочет послушать меня.
Улыбка Эшфорда потускнела, а глаза подозрительно сощурились.
— Не находит себе места? Почему? Неужели этот сукин сын Сардо?..
— Нет, — отмахнулась Ноэль. — Андре вчера появился у нас через час после нашего приезда, мы еще не успели устроиться. И папа сказал ему вполне определенно, что я слишком устала с дороги и в течение по крайней мере двух дней никого не буду принимать. Папа сказал ему это не допускающим возражений тоном. Андре примирился и ушел. С тех пор он не появлялся.
— Ему повезло. Значит, он может еще пожить.
— Я в восторге от твоей ревности. — Ноэль не могла удержаться от улыбки. — Хотя она и необоснованна. — Ноэль схватила Эшфорда за руку и потащила к дому. Возбуждение, звучавшее в ее голосе, не ускользнуло от его внимания.
— Так Мэри что-нибудь рассказала тебе?
— Не только рассказала, но и кое-что дала. А мы, я думаю, сумеем с пользой распорядиться добытым добром.
Пальцы Эшфорда потянулись к носовому платку, который Ноэль торжественно извлекла из кармана. Ноэль металась по гостиной, не в силах усидеть на месте, ожидая реакции Эшфорда на появление сапфировых сережек.
— И что у нас здесь? Подарок любовника?.. Ноэль засыпала Эшфорда вопросами:
— А мы сможем установить их происхождение? Узнать, где и кем они были куплены? Приведет это нас к Бариччи?
О, как Эшфорд понимал ее: Ноэль горела азартом слежки и погони.
— Это зависит от того, кем и где они куплены. Но все равно это отличная работа, Ноэль. — Эрик подошел к ним, чтобы рассмотреть сережки.
— Мне кажется, что сам Бариччи выбрал бы другие — эти не кричащие, а элегантные.
— Верно. Но ведь мы никогда не видели подарков, которые Бариччи делает своим любовницам. Не так ли? — спросил Эшфорд Эрика. — И тому есть причины. Он всегда рассчитывает только на свое обаяние. Видно, он очень хотел завоевать сердце Эмили, если нарушил свой принцип. Вкус Бариччи по части драгоценностей нам тоже не известен…
— Вообще, что дает нам этот подарок? — задумчиво спросил Эрик. — То, что у них существовала любовная связь, уже доказано. Бариччи даже вызывали в полицию, допрашивали о его отношениях с убитой и выяснили, что он провел с ней ту ночь, когда была украдена картина. Но даже это не доказывает его преступления. — Мне еще удалось узнать, что эти сережки появились у Эмили Мэннеринг почти сразу же после их знакомства — месяца два назад, — заметила Ноэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Она была преданной женой, — сказала Мэри, воинственно вздернув подбородок.
— Я не сомневаюсь, — отвечала Ноэль, следя за тем, чтобы ее тон оставался искренним. — Я здесь не для того, чтобы судить ее. У меня нет на это права. Все, чего я хочу, это помочь поймать негодяя, отнявшего у нее жизнь.
— Почему? — спросила Мэри. — Какое вам дело до смерти леди Мэннеринг?
— Это сложный вопрос, он требует длинного и сложного ответа.
Мозг Ноэль лихорадочно работал — она пыталась понять, насколько она может быть откровенна с Мэри. В конце концов, она решила, что может изложить основные факты,
— Возможно, что человек, который причинил зло вашей хозяйке, мне хорошо известен, даже некоторым образом очень близок мне. И в этом случае мне тоже угрожает опасность.
Мэри вздрогнула:
— Так почему вы не добьетесь, чтобы этого человека арестовали?
— Потому что я не располагаю доказательствами. Пожалуйста, Мэри, я опасаюсь за свою жизнь. Клянусь вам, что не скажу ни слова лорду Мэннерингу из того, что вы сообщите мне. Мне очень жаль леди Мэннеринг. И человек, отнявший у нее жизнь, должен быть наказан. Мэри, поверьте мне, я добиваюсь только этого.
— Что вы хотите знать, миледи? Сквозь плотные облака сверкнул луч солнца — луч надежды.
— В жизни леди Мэннеринг был кто-то, кем она особенно дорожила? Был ли мужчина, кто предложил ей внимание, на которое её муж был неспособен из-за своей занятости? — Ноэль поставила на столик свою чашку с чаем и пытливо смотрела в лицо горничной. — Вы можете мне помочь, Мэри? Я знаю, что леди Мэннеринг отпустила из дома всех слуг в ночь, когда умерла. Вероятно, ей было необходимо на время избавиться от них. Это значит, что она ждала гостя. Возможно, этот гость замешан в преступлении. А если нет, то мог в ту ночь быть здесь и, вероятно, видеть что-то или кого-то, причастного к убийству. Мэри, не опасайтесь меня.
И вновь наступила напряженная пауза.
— И вы ничего не передадите лорду Мэннерингу из того, что я скажу вам? Поймите, я дорожу своей работой и своей репутацией, — произнесла наконец Мэри. — Лорд Мэннеринг обещал устроить меня на работу в дом, где хозяйка нуждается в опытной горничной. Если он узнает подробности, известные мне, если только заподозрит, что я кое-что знала о личной жизни ее светлости и не сообщила ему, он не только откажется помочь мне, он просто выгонит меня на улицу. Пока полиция не сообщила ему, что его жена была… — Она умолкла и судорожно сжала руки, лежавшие на коленях.
— Нет, Мэри, я ни словом не обмолвлюсь лорду Мэннерингу.
Мэри кивнула. Теперь, казалось, Ноэль не только убедила ее, но и принесла большое облегчение ее душе.
— Я вам верю. На лице Мэри отразилась признательность, хотя она все еще нервно сжимала и разжимала руки, почти скрытые складками ее форменного платья.
— Видите ли, миледи, я ни одной ночи толком не спала с момента убийства. Снова и снова я спрашивала себя, не предаю ли свою хозяйку тем, что храню про себя то, о чем догадываюсь. Но дело в том, что точные факты мне неизвестны и рассказывать мне, собственно, нечего. Да, у ее милости был мужчина. Но только это ничего нам не дает. Она ведь мне не многое доверяла. Но иногда она заговаривала об этом мужчине и о том, как он не похож на лорда Мэннеринга.
— И что же она о нем говорила?
— Что он ее обожает, что в нем есть обаяние, которого не встретишь в англичанах, постоянно сдержанных и сохраняющих ледяное спокойствие.
— Так он не был англичанином?
— Нет, он был откуда-то с континента.
— С континента, — повторила Ноэль, и сердце ее отчаянно забилось. — А она не говорила, из какой он страны?
— Нет, — покачала головой Мэри.
— Подумайте, Мэри. — Ноэль сжала ее руки. — Что еще она говорила о нем? Она описывала его? Показывала какие-нибудь его подарки? Упоминала, почему он живет в Англии и что свело их вместе?
Мэри смущенно морщила лоб, пытаясь вспомнить. — Она говорила, что он очень красив и что в его внешности есть нечто экзотическое, — Мэри вдруг просияла, что-то вспомнив. — Она говорила, что только на континенте мог быть рожден мужчина столь пламенный и вместе с тем столь нежный и внимательный. А вот почему он живет в Англии или что свело их вместе… — Она пожала плечами — Об этом я ничего не знаю. Что же касается подарков, то вот… — Высвободив одну руку, Мэри порылась в кармане и извлекла пару изящных сережек с сапфирами. — Я хранила их у себя по просьбе леди Мэннеринг. Она боялась, что муж увидит их, если она будет хранить их в своей шкатулке с драгоценностями. Вот как я узнала, что эти сережки — подарок ее поклонника. Она осмеливалась их надевать только в те вечера, когда ее мужа не было дома и, вероятно, ее посещал этот мужчина.
Ноэль тронула пальцем сверкающие синим огнем сапфиры. Камни были небольшими, но необыкновенной огранки и в изумительно изящной оправе.
— Но я могу с уверенностью сказать, что их не было на ней в ночь, когда она умерла.
Мозг Ноэль лихорадочно работал.
— А кто-нибудь еще знает об этих сережках?
Мэри молча покачала головой.
— Я могу взять их с собой на время? Обещаю, что буду чрезвычайно осторожна.
— Мне они не нужны, — ответила Мэри невыразительным тоном. — Что мне в них, когда моей госпожи больше нет? Пожалуйста, возьмите, я не хочу их видеть.
Крепко зажав серьги в руке, Ноэль размышляла об этом неожиданном повороте дела. Наконец-то в ее руках оказалось нечто вещественное, нечто осязаемое.
— Мэри, вы не припомните, когда леди Мэннеринг получила этот подарок? — спросила Ноэль в надежде установить дату покупки, чтобы сузить поле поисков.
— Думаю, месяца полтора назад. Вскоре после того, как они познакомились,
— А леди Мэннеринг говорила вам, где они встретились впервые, или упоминала кого-нибудь, кто их познакомил? — Ноэль хотела установить связь между событиями, при которых Бариччи мог заметить леди Мэннеринг, и обстоятельствами, когда он узнал, что она владеет полотном Рембрандта.
Мэри снова нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.
— У меня осталось смутное впечатление, что они познакомились на концерте или на балете.
— Почему вам так кажется?
— Потому что она несколько раз говорила мне, что он вращается в мире красоты, что заставляет его ценить мелодию ее души, неслышную другим.
Ноэль шумно вздохнула.
— Конечно, это вполне могло относиться и к танцам, и к музыке. — Она пытливо смотрела на Мэри. — Но с другой стороны, он мог быть связан и с миром изящных искусств.
Мэри вновь нахмурилась, чтобы понять слова гостьи.
— Искусств? Вы имеете в виду картины?
— Да, я имею в виду именно живопись. — Ноэль крепче сжала ее руку, стараясь показать, как важно, чтобы Мэри вспомнила все подробности, каждую мелочь. — Вы сказали, что поклонник леди Мэннеринг бывал здесь нечасто. Не помните, сколько именно раз, и сколько раз слуг отсылали?
Возможно, тогда нам удастся установить даты его визитов.
— Не более четырех или пяти раз. Первый раз нас отпустили на несколько дней. Потом отпускали только на ночь, Я помню, что один раз это было во вторник. Не в последний вторник, а за неделю до этого. А после этого, вероятно, в ночь ограбления. — Мэри безнадежно покачала головой, — Увы, миледи, я не помню дат его других визитов.
— Но все это длилось около двух месяцев?
— Да.
— Еще один, последний вопрос, Мэри. — Ноэль так хотелось надеяться, что этот вопрос принесет желанные плоды. — До того как в ночь ограбления вы ушли из дома, не говорила ли леди Мэннеринг и не делала ли она чего-то необычного для нее? Возможно, теперь, когда вы знаете, что произошло дальше, ее слова или поведение приобрели в ваших глазах новый смысл? . Мэри медленно кивнула:
— Да, и по правде говоря, именно это не дает мне покоя. Рождает во мне чувство вины. что я до сих пор не обратилась в полицию. И все же не было ничего существенного, что я могла бы доказать. Осталось только чувство беспокойства…
Ноэль ощутила трепет предвкушения.
— И чем же вызвано ваше чувство?
— Видите ли, каждый раз, когда приходил этот джентльмен, леди Мэннеринг вела себя как школьница. Когда я одевала и причесывала ее, она сияла. Но в последнюю ночь все было иначе. Она была полна нетерпения увидеть его и в то же время казалась необычайно нервной и рассеянной. Она постоянно оглядывалась через плечо, будто опасалась, что он появится в дверях ее спальни, явившись раньше времени.
— Вы не спросили ее о причине столь необычного волнения?
— Спросила. Она попыталась меня успокоить, сказала только, что ее возлюбленный иногда проявляет столь бурные чувства, что это ошеломляет и даже пугает ее. И в эту ночь она нервничала и волновалась, боясь обмануть его надежды и разочаровать его, — Вы не видели его в ту ночь, как он приехал?
— Нет. Ни в ту, ни в другие разы. — Мэри высвободила руку, вытащила платок и отерла глаза. — Как я и сказала, леди Мэннеринг была очень стыдливой и дорожила своей репутацией. Я ни разу не видела, как приходит и уходит ее кавалер. Когда я оставила ее, она была одна. И в ту ночь, в ту ужасную ночь… когда я вернулась на следующее утро… — Слова Мэри оборвали глухие рыдания. — На следующее утро я нашла ее мертвой.
Ноэль встала, завернула серьги в носовой платок и аккуратно положила в карман, Нежно и участливо, положив руку на вздрагивающее от рыданий плечо Мэри, она сказала:
— Благодарю вас. Не могу выразить, как важно то, что вы рассказали. Это очень существенно для разоблачения убийцы вашей госпожи. Но, Мэри… — Ноэль подождала, пока женщина поднимет голову и встретит ее выразительный взгляд, — я попрошу у вас той же услуги, что вы попросили у меня. Не говорите никому о нашей беседе, ни одной живой душе. И не только ради репутации леди Мэннеринг, не только ради того, чтобы сохранить за собой место. Если человек, о котором мы только что говорили, виновен в убийстве, он не колеблясь убьет любого, кто может располагать какой-либо информацией о нем. Поэтому, пожалуйста, ради вашей собственной безопасности позвольте заниматься этим делом лорду Тремлетту. И забудьте все, что рассказали мне.
Мэри смотрела на нее широко раскрытыми испуганными глазами и кивнула:
— Я так и сделаю.
Эшфорд уже с час мерил нервными шагами дорожку у ворот городского дома лорда Бромли, когда наконец подъехал экипаж Ноэль.
— Эшфорд! — Лицо Ноэль осветилось радостью. Она соскочила на землю и побежала к нему навстречу. — Когда ты?..
— Где Грейс? — спросил он, оглядывая улицу и не видя ее преданной горничной.
— Я уговорила папу отпустить меня одну. Грейс чересчур ревностно исполняет свои обязанности, она могла бы помешать. Но меня отвез туда и привез обратно папин кучер. Право же, все обошлось прекрасно. — Ноэль посмотрела на него с укором: — Значит, такты представляешь себе встречу двух влюбленных после долгой разлуки? Ты не видел меня два дни.
Эшфорд глубоко вздохнул и, не в силах больше хранить суровость, бросился к ней, раскрыв объятия.
— Я волнуюсь за тебя всякий раз, когда теряю тебя из виду, — пробормотал он, прижимая ее к себе. — А тоска по тебе просто непереносима.
— О, это лучше, намного лучше, чем отчитывать меня за вполне разумное поведение. — С легким вздохом Ноэль потерлась лицом о его сюртук. — Я так рада, что ты здесь. Когда ты приехал?
— Я несся по улицам, как разбойник с большой дороги. Моя коляска превратилась в старую рухлядь. В моем городском доме я только бросил в холле свои вещи и помчался прямо сюда. Жду тебя уже почти час.
Ноэль улыбнулась ему, кокетливо откинув головку.
— Так ведь ты мог войти в дом. Папа был бы рад твоему обществу. Я уверена, что и он непрерывно шагает все это время взад и вперед. Только не по улице, а по комнате.
— Но если бы я вошел и начал шагать рядом с твоим отцом, то не смог бы встретить и обнять тебя, как сейчас.
Не обращая внимания на проезжающие мимо экипажи, Эшфорд увлек Ноэль под дерево и припал к ее губам долгим и нежным поцелуем. Эшфорд нежно, как младенца, баюкал ее голову в ладонях, его пальцы как бы сами собой потянулись к ее шелковистым волосам, гладя и перебирая их.
— Мне было страшно за тебя, — бормотал он. — Я не мог спать по ночам. Лежал без сна и думал о тебе. Не знаю, что хуже: спать под одной крышей с тобой и терзаться от неутоленного желания или знать, что ты на расстоянии многих миль от меня и я не могу сжать тебя в объятиях.
Пальчики Ноэль гладили его лицо. Она внимательно разглядывала его, ища ответа на мучившие ее вопросы, ответа, от которого зависело их общее будущее.
— Ты сделал, что собирался? Решил все, что был намерен решить? Сумел избавиться от своих обязательств?
В глазах Эшфорда промелькнули противоречивые чувства — уверенность, смешанная с настороженностью. Ей показалось, что он готов что-то рассказать ей, но удержался и промолчал. Наконец он сказал, тщательно подбирая слова:
— Да, я это сделал. — В Маркхеме? Эшфорд не отвел взгляда:
— Да, в Маркхеме.
Уловив в его тоне твердую решимость, Ноэль почти успокоилась. Даже подумала, что в нем нет никакого внутреннего разлада. Он ведь, кажется, был готов все рассказать ей и окончательно избавиться от пут, привязывавших его к прошлому и отдалявших от нее.
— Значит, мы можем теперь об этом поговорить? — спросила она,
— Мне действительно надо многое сказать тебе, но это сейчас менее Существенно, чем твои новости.
Интуиция и наблюдательность не обманули ее. Он не избавился от противоречивых чувств; любовь к ней и желание быть с ней откровенным спорили с осторожностью.
— Эшфорд?
— Да, мы должны поговорить и поговорим скоро. — Он попытался смягчить уклончивость своего ответа, прижавшись губами к ее ладони и покрывая ее поцелуями. — Но не теперь! Теперь я хочу узнать, чего ты добилась в доме Мэннерингов. Ведь ты только что оттуда?
— Да, — хмурясь, ответила Ноэль. — Но…
— Послушай, — начал он, стараясь говорить убедительно, преодолеть возникшую между ними напряженность. — Как бы я ни хотел остаться здесь и целовать тебя до заката, я не смогу этого сделать. В конце концов проезжающие мимо экипажи начнут останавливаться, а сидящие в них люди глазеть на нас. И дело окончится скандалом, не говоря уже о гневе твоего отца.
— Ты пытаешься сбить меня с толку. Не заблуждайся — я прекрасно все понимаю. — Она вздохнула и замолчала. — Ладно. Поговорим сначала о Мэри и нашей с ней беседе… Но подумаем о папе. Он весь день не находит себе места. И тоже захочет послушать меня.
Улыбка Эшфорда потускнела, а глаза подозрительно сощурились.
— Не находит себе места? Почему? Неужели этот сукин сын Сардо?..
— Нет, — отмахнулась Ноэль. — Андре вчера появился у нас через час после нашего приезда, мы еще не успели устроиться. И папа сказал ему вполне определенно, что я слишком устала с дороги и в течение по крайней мере двух дней никого не буду принимать. Папа сказал ему это не допускающим возражений тоном. Андре примирился и ушел. С тех пор он не появлялся.
— Ему повезло. Значит, он может еще пожить.
— Я в восторге от твоей ревности. — Ноэль не могла удержаться от улыбки. — Хотя она и необоснованна. — Ноэль схватила Эшфорда за руку и потащила к дому. Возбуждение, звучавшее в ее голосе, не ускользнуло от его внимания.
— Так Мэри что-нибудь рассказала тебе?
— Не только рассказала, но и кое-что дала. А мы, я думаю, сумеем с пользой распорядиться добытым добром.
Пальцы Эшфорда потянулись к носовому платку, который Ноэль торжественно извлекла из кармана. Ноэль металась по гостиной, не в силах усидеть на месте, ожидая реакции Эшфорда на появление сапфировых сережек.
— И что у нас здесь? Подарок любовника?.. Ноэль засыпала Эшфорда вопросами:
— А мы сможем установить их происхождение? Узнать, где и кем они были куплены? Приведет это нас к Бариччи?
О, как Эшфорд понимал ее: Ноэль горела азартом слежки и погони.
— Это зависит от того, кем и где они куплены. Но все равно это отличная работа, Ноэль. — Эрик подошел к ним, чтобы рассмотреть сережки.
— Мне кажется, что сам Бариччи выбрал бы другие — эти не кричащие, а элегантные.
— Верно. Но ведь мы никогда не видели подарков, которые Бариччи делает своим любовницам. Не так ли? — спросил Эшфорд Эрика. — И тому есть причины. Он всегда рассчитывает только на свое обаяние. Видно, он очень хотел завоевать сердце Эмили, если нарушил свой принцип. Вкус Бариччи по части драгоценностей нам тоже не известен…
— Вообще, что дает нам этот подарок? — задумчиво спросил Эрик. — То, что у них существовала любовная связь, уже доказано. Бариччи даже вызывали в полицию, допрашивали о его отношениях с убитой и выяснили, что он провел с ней ту ночь, когда была украдена картина. Но даже это не доказывает его преступления. — Мне еще удалось узнать, что эти сережки появились у Эмили Мэннеринг почти сразу же после их знакомства — месяца два назад, — заметила Ноэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33