— Не желаешь ли сначала обсудить, что нам удалось расследовать? — спросил Пирс, закидывая ногу за ногу. — Или мы отложим обсуждение этого вопроса на потом, а сначала обсудим главную причину твоего появления у нас?
— Лучше так и сделаем.
Глубоко вздохнув, Эшфорд пустился в обсуждение своих затруднений, не теряя времени на частности и не отвлекаясь.
— Я был решителен с рождения, отличался ясностью ума и не сворачивал с пути, с тех пор, как научился ползать. Так почему, черт возьми, я должен спасовать теперь?
— Потому что теперь ты влюблен, — ответил Пирс, столь же честный и прямолинейный, как его сын. Эшфорд кивнул и вздохнул с облегчением:
— Это я знаю и сам. Но все прочее вдруг изменилось и пришло в хаотическое состояние.
— Повторяю: все дело в том, что ты влюблен. — Пирс встал, налил два бокала бренди, один из которых протянул Эшфорду. Занятый вроде бы только напитком, задумчиво помешивая его в бокале, он говорил: — Мое дело, разумеется, занимает большое место в моей жизни, Эшфорд. Но ты, твои братья и сестры и, конечно, в первую очередь твоя дорогая мать, моя бесценная жена, — это вся моя жизнь. Я все еще живо помню момент, когда я осознал это, и чувства эти органично вошли в мою кровь и плоть навсегда.
Пирс поднял голову и проникновенно посмотрел на сына.
— Это случилось тогда, когда твоя мать приложила мою ладонь к своему животу и сказала, что я стану отцом. Незабываемый момент… Это случилось следом за самой ужасной ночью в моей жизни: ночью твоя мать привезла меня домой после ограбления с пулей, засевшей в плече. Потом она забрала у меня оловянную кружку с деньгами и отвезла по назначению. Ради моего дела она рисковала не только репутацией, но и свободой. Подобно пуле, сразившей меня, вдруг пронзила мысль: еще немного, и я мог бы потерять все — жену, свое будущее и жизнь, которая только зарождалась и о которой должен я был заботиться не меньше, чем о своем деле.
Пирс тяжело сглотнул слюну, взволнованный своими воспоминаниями.
— Знаешь, Эшфорд, в ту ночь я впервые понял, что человек, который любит удивительную женщину и любим ею, имеет приоритет перед неким анонимным рыцарем, взявшимся устанавливать равенство и добиваться справедливости, защищая угнетенных и нуждающихся. И тогда я принял решение — ни разу за все эти годы я не пожалел о нем. Никогда…
Эшфорд, глотая обжигающий напиток, впитывал слова отца.
— Понимаю, та ночь стала для тебя поворотным моментом. Но перед этим… я даже не представляю себе, как ты совсем этим справлялся? Рвался на части?
— Да, с той самой минуты, как встретил твою мать. Я очень страдал. До того, как она вошла в мою жизнь, мною руководили гнев, чувство мести и боль от незаживающих душевных ран. Дафни придала новый смысл моей жизни. Я и не подозревал, что это возможно — заботиться не обо всех, а об одной, о единственной женщине, которая нуждалась во мне, любила меня и кому я отвечал самой нежной любовью. Возник конфликт: моя собственная жизнь — против жизни, которую я обязан посвятить другим. Нечто похожее испытываешь и ты…
— У тебя все было серьезнее, — думал вслух Эшфорд. — Я не испытал жизни в работном доме. Мне не приходилось воровать, чтобы не умереть с голоду. Я никогда не жил в мире, лишенном любви, полном опасностей. Тебе же довелось все это испытать.
— Верно, — согласился Пирс, усаживаясь на диван рядом с сыном. — Ты вырос, окруженный любовью и заботой. В своей жизни ты не испытал такой горечи, как я. Тебе незнакомо было чувство мести — всем и вся. И решение тебе принять намного легче. Дело усложняет лишь одно обстоятельство, то есть я. Но ты не должен так думать, Эшфорд. Если ты полагаешь, что я хотел бы для тебя прежней жизни, то прости, но ты — глупец. Эшфорд поднял на отца изумленные глаза. — Ты удивлен? — спросил Пирс. — И зря. Я вырос бездомным и одиноким, без единого пенни в кармане. А в тот день, когда твоя мать сказала мне, что носит под сердцем дитя, я поклялся, что мои дети никогда не будут страдать от одиночества и голода, что у них всегда будет надежное пристанище и всегда они будут окружены любовью. Мне было уже за тридцать, когда я узнал, что это за бесценный дар — любовь, что она необходима так же, как пища и кров. И что, как ничто другое, она наполняет душу и сердце. Я хотел бы, чтобы это поняли и все мои дети. Горло Эшфорда перехватил спазм.
— Прежде я как-то не задумывался об этом, — выдавил он из себя.
— Так подумай об этом теперь. Для меня твое счастье гораздо важнее, чем продолжение моего дела. Я его продолжаю. С той лишь разницей, что теперь я использую легальные каналы. Почему бы тебе не делать то же самое?
— Я понимаю тебя, отец.
Пирс и Эшфорд подвинулись друг к другу, готовясь к продолжению серьезного разговора,
— Ты во многом похож на меня, сынок, иногда даже больше, чем мне хотелось бы, — заметил Пирс — Если отбросить твое желание помочь мне и желание бороться с несправедливостью, твои действия во многом определяют азарт, жажда острых ощущений от опасности. И это одна из причин, почему ты затеял единоборство с Бариччи. Да, я знаю, что этот человек негодяй, наглый вор, а теперь еще есть основание подозревать, что и убийца. Ты презираешь его и не можешь мириться с его существованием. Но ведь Бариччи не один. Такие проходимцы были и будут. Я с этим сталкивался. Поверь, сынок. — Пирс помолчал, потом положил ему руку на плечо. — Но сейчас ты должен думать не только о борьбе со злом. Теперь у тебя есть Ноэль. И тебе надлежит сделать выбор; сильные ощущения, которые ты испытываешь в борьбе и погоне, восторг от риска — или восторги любви, отцовства, чувства исполненного долга перед семьей. Я полагаю, что ты выберешь второе.
— Я поражен твоей проницательностью, — пробормотал Эшфорд.
— Я ведь сказал, что ты очень похож на меня. Ты обожаешь игру. Тебя волнует опасность. А уж раз речь зашла об опасности… — Пирс хмыкнул и покачал головой, вспоминая ночь, когда в его доме давали бал, — Я видел Ноэль. Тебе с ней никогда не придется скучать.
— Ты и тут прав, как всегда, — расцвел в улыбке Эшфорд.
— Значит, мы поняли друг друга?
Эшфорд ощутил безмерное облегчение. Он приехал в Маркхем в поисках решения. И благодаря отцу нашел его.
Пирс встал и вновь наполнил бокалы бренди.
— За тебя и Ноэль Бромли, прекрасную и умную молодую женщину, которая, как я подозреваю, никогда не согласится, чтобы ее судьбу решали другие, даже любимые родители. Она никогда не согласится появиться в лондонском свете в качестве завидной приманки.
— Я с радостью выпью за это. Она действительно не будет огорчена, если ее дебют в свете не состоится, — пробормотал Эшфорд. — Я предложу ей более волнующие развлечения и все мыслимые удовольствия и радости. Пирс не смог удержаться от смеха:
— А ты еще хуже, чем я думал.
— Ты и не представляешь насколько! — ответил сын и рассмеялся, не в силах больше хранить серьезность. Внезапно он ощутил легкость, какой не испытывал уже давно. — Я всегда восхищался вашими с мамой отношениями, но мне никогда не приходило в голову, что у меня когда-нибудь может быть нечто подобное. Просто не верил, что смогу влюбиться без памяти и вести себя как импульсивный школьник и совершенно потерявший голову глупец в одном лице. Но будь я проклят, если это не то, что со мной случилось. — Он удивленно покачал головой. — Я так ее люблю! — И вдруг в его тоне исчезла нежность, прозвучала решимость и даже злость: — Вот почему я должен добраться до Бариччи. Я уничтожу его, если он причинит хоть малейшее зло Ноэль. И этого негодяя Сардо.
— Я тебя не осуждаю, сынок… Но расскажи мне последние новости о Бариччи.
Отхлебнув еще глоток бренди, Эшфорд принялся рассказывать о своем визите в дом лорда Мэннеринга, в частности о намерении Ноэль побеседовать с горничной Эмили Мэннеринг, о все нарастающем наглом интересе Сардо к Ноэль.
— Когда этот мерзавец прикасается к Ноэль, я едва сдерживаюсь, чтобы не свернуть ему шею. Я потерял всю свою объективность и сдержанность. Я стал кровожадным ревнивцем.
— Это неизбежное следствие твоей влюбленности, — успокоил его Пирс — Но вот ты сказал, что Эрик Бромли отправился в Лондон вместе с Ноэль…
— Да, и вся семья, включая неусыпно бдящую горничную Ноэль. Иначе а никогда бы не согласился на эту поездку,
— И все же Бариччи окажется так близко от Ноэль. И этот Сардо… — Пирс покачал головой.
— Я буду там уже завтра, — заверил отца Эшфорд. — Проведу здесь ночь, позавтракаю с тобой и мамой и отправлюсь в путь. Эрик Бромли замечательный отец, но я буду чувствовать себя намного спокойнее, когда сам буду рядом.
Его слова прервал легкий стук в дверь. В комнату вошла Дафни с подносом, заставленным едой.
— Я решила отослать Лэнгли спать и сама принесла тебе ужин. — Эшфорд с улыбкой наблюдал за матерью, пока та ставила поднос на стол. — Вы все уже решили, — сказала она. И это было скорее констатацией факта, чем вопросом
Брови Эшфорда изумленно взметнулись вверх, а в глаза заплясали смешинки.
— А ты сомневалась?
— Нет. — Дафни ответила сыну сияющим взглядом, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Я обожаю ее, Эшфорд, и Джульетта тоже.
— К сожалению, ее обожают также Блэйр и Шеридан. — проворчал Эшфорд.
— Не бойся. Они знают, что ты уже сделал на нее заявку. — Дафни помолчала, сжимая руку Эшфорда. Потом извлекла из кармана запечатанный конверт. — Скажи нам, как только сделаешь предложение.
Он подмигнул матери;
— Ты узнаешь об этом первая.
— Что это, Снежинка? — спросил Пиpc. указывая на конверт.
— Здесь был Блэкстрит, — ответила она, протягивая конверт мужу. — Он просил передать тебе это. Тут нечто, по его словам, очень важное.
Пирс вскрыл конверт и извлек из него густо исписанную страницу.
— Интересно! — воскликнул он, пробежав гладами первые строчки. — Была продана замечательная картина Гойи, на которую зарятся все дельцы, связанные со скупкой и продажей картин в Англии. Завтра ее доставят из Испании.
— Из Испании в Англию? — Эшфорд не отрываясь смотрел на отца. — И кто же выиграл в этой борьбе?
Пирс поморщился и фыркнул, не скрывая отвращения:
— Этот надутый осел лорд Вэнли.
— Вэнли? — повторил Эшфорд с омерзением. — Этот старый скряга, чья родословная восходит к Генриху Первому и чье безупречное происхождение не помешало ему стать напыщенным болваном, считающим себя сродни богам, а не просто дворянином. Алчный, холодный и бесчувственный тип!
— Вэнли не закрывая рта бубнил об этой картине Гойи во время нашего праздника. Все три дня бахвалился, что в конце концов ему удалось прибрать к рукам эту картину.
— Он заявил об этом сразу же, едва появились слухи, что это полотно Гойи поступит в продажу.
— Ну уж теперь-то дело сделано, он ее купил, — сказал Пирс, — а точнее, она станет его собственностью завтра вечером. — Бариччи уже точно сделал ставку на этот шедевр, — пробормотал Эшфорд.
— Не сомневаюсь в этом. Особенно когда узнает, что картина уже в Англии. Блэкстрит пишет, что все переговоры велись втайне, потому что Вэнли страшно боится ограбления… Теперь он повесит ее в гостиной над камином — вторая дверь направо, по коридору. — Пирс сложил листок пополам.
Эшфорд четко понял, чего отец сейчас не сказал, но о чем подумал…
— Итак, Бариччи не узнает до послезавтра о том, что картину привезли в дом лорда Вэнли, — заключил он, почувствовав, как в жилы его мощной струёй хлынул адреналин. Это произошло независимо от его сознания, от решения поставить точку на своем деле.
— Верно, — отозвался Пирс, и лицо его стало непроницаемым. — Кстати, я говорил тебе, что сын Вэнли в Англии?
— Нет, я этого не знал. — Эшфорд нахмурился. — Ты мне не сообщал. Впрочем, мне на это наплевать. Джеральд Вэнли мне еще больше антипатичен, чем его отец. Еще надменнее и напыщеннее, если это возможно. А уж глуп как сапог! Единственное его положительное качество — много проигрывает в вист в «Уайте». Он настолько самоуверен, что никогда не сомневается в выигрыше, и настолько туп, что постоянно проигрывает. Я легко облегчу его карманы и передам выигрыш тебе, а ты наполнишь очередную оловянную кружку для бедных.
— Только я думаю, что на этот раз Джеральд не появится за игорным столом. Как я понял, он приезжает в Лондон за другим — он прослышал, что лорд Фаррингтон собирается в этом сезоне вывозить свою старшую дочь, ослепительную красавицу, которую прошлым летом Джеральд повстречал в Брайтоне. Он воодушевился и решил приударить за красавицей и добиться взаимности.
— Ну уж это через мой труп? — пылко отреагировал Эшфорд.
— Я так и думал, что тебе это не понравится. — Он бросил на сына многозначительный взгляд. — Ноэль… Картина Гойи. Такое совпадение!..
— Если я проникну в дом завтра ночью, до того как Вэнли примет меры предосторожности, это будет как раз.
— Постойте! — вмешалась Дафни. Она стояла, уперев руки в бока, с решительным, даже грозным видом. — Я думала, ты принял решение.
— Так и есть.
— Тогда почему вы говорите об ограблении? — Она смотрела на Пирса, склонив голову к плечу. — Зачем ты его провоцируешь? Зачем подзуживаешь?
— Эшфорд таким образом поставит точку в своей карьере, совершит последнее дело, — ответил Пирс со спокойной уверенностью человека, уже испытавшего нечто подобное. — Он должен отойти от дел без сожаления, утолив свой азарт. А сделать это ему удастся только в том случае, если он выложится на одном, последнем и значительном деле. Я действовал так. Или ты забыла? — На губах его появилась мечтательная улыбка. — Ты не можешь этого забыть. Ты ведь была рядом, когда мы ограбили лорда Уэберлинга, взяли его алмазы. В то время Эшфорду и Джульетте было по шесть месяцев.
— Помню, — коротко ответила Дафни. Она оглянулась на сына, и во взгляде ее он прочел беспокойство. — Обещай мне поберечь себя.
— Я всегда осторожен, мама. — Он нежно дотронулся до ее щеки. — А в этот раз я буду еще осторожнее, принимая во внимание все, что поставлено на карту. Но отец прав. И он дал мне хороший совет… Теперь я могу полностью сосредоточиться на Бариччи. Может быть, в эту ночь я поймаю его с поличным.
— Тебе это не удастся, — возразил Пирс. — Бариччи слишком хитер, чтобы заниматься грязной работой лично, и ты это знаешь. Если ты устроишь засаду возле дома Вэнли, то поймаешь лишь нескольких его наемников. Но они ни под какими пытками не назовут имени Бариччи — они попросту не знают его. Уильяме — единственный, с кем они поддерживают связь, да и тот наверняка известен им под другим именем. Нет, Эшфорд, ты должен разоблачить Бариччи иначе. А пока что… — На лице Пирса появилось решительное выражение. — Пока что я могу вывести из себя Бариччи, выхватив у него из-под носа ценную картину. Черт возьми! Он уже потирает руки и прикидывает, кому и как ее продать подороже, тут ведь можно нажить целое состояние. Так можешь себе представить его реакцию, когда ему станет известно, что какой-то его таинственный соперник обошел его.
— Да, ты прав, отец. И потом, нет лучшего способа распроститься со своей прежней жизнью.
Глава 13
Сидя на диване в гостиной лорда Мэннеринга, Ноэль с сочувствием смотрела, как Мэри нервно теребит складки своего форменного платья и испуганно таращит на нее глаза, будто перед ней выстроился ряд расстрельного взвода.
Как только лорд Мэннеринг представил их друг другу, рассказав Мэри, кто такая Ноэль и о чем она собирается говорить, как девушка мгновенно отгородилась от гостьи невидимым барьером.
— Мэри, — сказала наконец Ноэль, понимая, что болтовня ни о чем не принесет ей успеха, и потому решила взять быка за рога, — я здесь не затем, чтобы расстроить вас или запятнать репутацию вашей покойной госпожи. Даю слово, что я не использую вашего доверия во зло.
— Простите мою дерзость, миледи, — отвечала испуганная горничная, ерзая на краешке стула, — но тогда зачем вы здесь? Я уже ответила на все вопросы лорда Тремлетта. Больше мне нечего сказать. — В глазах ее уже заблестела предательская влага. — Я сама хотела бы знать, кто украл картину и убил леди Мэннеринг. Если бы я это знала, то была бы счастлива помочь засадить злодея в Ньюгейт. Но я не знаю этого.
— Не буду оскорблять вас ложью, Мэри, — решительно сказала Ноэль. — Я здесь для того, чтобы просить вас рассказать все, что вы знаете не только об ограблении, но и о том, что прямо или косвенно могло бы помочь вычислить преступника. Лорд Тремлетт считает, что вы рассказали далеко не все, что известно вам. Полагаю, что вы неискренни потому, что храните верность покойной госпоже. Не так ли?
Мэри смутилась, но пока не проявила готовности капитулировать.
— Я несколько раз встречалась с леди Мэннеринг, — продолжала Ноэль. — Я видела ее на приемах, где бывала с родителями. Прелестная, милая женщина, она была гораздо моложе своего мужа… Я понимаю, Мэри. как трудно молодой женщине быть замужем за человеком намного старше тебя, занятым только делами, проводящим ночи над папками с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33