Клянусь, сегодня вечером это будет главной темой на балах!..
И она тут же помчалась разносить свежую сплетню, пока Эмма отправилась к портнихе, чтобы уменьшить вырезы в своих платьях. Эдисон уехал по своим таинственным делам. Он пропадал весь остаток дня и появился как раз вовремя, чтобы сопроводить Эмму и Викторию на бал к Бродрикам.
– Теперь, когда я устроилась, каковы ваши планы, сэр? – спросила Эмма, пока они кружились в вальсе.
– Я нанял двух сыщиков полицейского суда, чтобы те день и ночь следили за домом бабушки. Один из них будет сопровождать вас, если вы поедете куда-нибудь без меня.
– Вы думаете, преступник не заметит двух сыщиков, все время находящихся рядом?
– Когда они будут на посту, они станут одеваться грумами.
– Хм!.. – Эмма обдумала создавшееся положение. – А вы, сэр? Как вы собираетесь продолжать свои поиски?
– Теперь, когда за вами будет кто-то присматривать, моим следующим шагом станет попытка выманить из своего укрытия таинственного бойца Ванзы. Когда я его схвачу, то заставлю назвать имя учителя, которому он служит.
– Вы считаете, что его учитель-мошенник и есть убийца, да?
– Я еще не уверен, что он убийца, но убежден, что он, по всей видимости, причастен к этому делу. Когда я узнаю, кто он, думаю, получу ключ ко всему остальному.
Эмма с беспокойством посмотрела на него:
– Что-то подсказывает мне, что это будет не так-то просто.
– Напротив, я думаю, все пройдет гладко. Как обычно бывает, когда дело задумывается и осуществляется на основе логики и интеллекта.
– Но что же делать мне, пока вы будете играть в свои опасные игры с бойцом Ванзы?
Ничего.
– Ничего? – Эмма нахмурилась. – Но я же должна вам помогать! Вы для этого меня нанимали. Я настаиваю, чтобы мне позволили выполнять мои обязанности.
– Ваша задача состоит в том, чтобы держаться подальше от неприятностей, – сказал Эдисон. – Я не хочу беспокоиться о вас, пока буду заниматься поисками этого проклятого бойца Ванзы.
Такое небрежное отстранение ее от участия в расследовании – это показалось Эмме слишком.
– Послушайте, Эдисон, я профессионал. Я не стану мириться с тем, что со мной обращаются, как с багажом, который убирают в чулан, пока он не понадобится. Вы прекрасно знаете, что пока я была вам весьма полезна.
– Весьма.
Его снисходительный тон привел Эмму в ярость.
– Проклятие, Эдисон, если вы не позволите мне выполнять мои обязанности, я немедленно уволюсь!
– Вы не можете оставить свое место. Вы еще не получили рекомендаций.
– Я не шучу, сэр.
Стоукс остановился в нескольких футах от того места, где ждала Виктория. В его глазах не было и тени насмешки.
– В ваши обязанности входит исполнение роли моей невесты, – сказал он. – Предлагаю вам как следует сосредоточиться на этой задаче, потому что пока вы в ней не слишком преуспели.
Эмма до такой степени разозлилась, что едва не заорала на него, как уличная торговка. Девушка вовремя вспомнила, что они стоят посреди бальной залы.
– Не слишком преуспела! – ядовито прошипела она. – Не преуспела? Да как вы смеете, сэр! Я дала сногсшибательный спектакль.
– Вот видите? – Он с глубоким сожалением покачал головой. – Будучи моей невестой, вы должны сиять и улыбаться, излучать сладость и свет. А вместо этого у любого, кто посмотрит на нас, без сомнения, сложится впечатление, что вы хотите придушить меня.
Эмма одарила его самой очаровательной, ослепительной улыбкой:
– Любой, кто посмотрит, будет абсолютно прав, сэр.
Девушка повернулась и пошла к Виктории.
Часом позже, выйдя из своего клуба, Эдисон все еще размышлял о ссоре. Он не понял, откуда без всякого предупреждения налетела буря. Меньше всего в тот вечер он собирался затевать с Эммой неприятный спор. Он только хотел защитить ее, пока не найдет убийцу.
Сент-Джеймс-стрит была окутана легким туманом. Эдисон даже не дал себе труда поискать в тумане того, кто, он знал, следил за ним. Он чувствовал присутствие этого человека по холодку в затылке. Это продолжалось уже второй день. Молодой боец Ванзы шел за ним.
В тумане мерцали огоньки кареты. Эдисон двинулся вперед, бессознательно отмечая знакомые звуки оживленного ночного Лондона. Приглушенный цокот копыт и поскрипывание кожаной сбруи эхом разносились в темноте. Резанул ухо пьяный смех модно одетых повес.
Краем глаза Стоукс заметил, что они исчезли в узком переулке. Он знал, что остаток ночи гуляки проведут в поисках нездоровых развлечений и возможности покутить. В глубине этих узких улочек и переулков найдутся дымные игорные притоны и бордели, предлагающие любые виды извращений.
Эдисон ощутил, как в душе у него закипел старый гнев. Его отец жил точно такой же беспечной, бесполезной жизнью, как и эти молодые повесы, только что исчезнувшие в темной пасти переулка, Уэсли Стоукс превыше всего ценил неудержимую погоню за бессмысленными, отвратительными удовольствиями.
Он вспомнил слова Эммы, которые подслушал в тот день, когда Виктория пригласила ее на чай. «Вам, должно быть, нестерпимо сознавать, какого безответственного сына вы вырастили?»
Эмма права. Виктория, должно быть, прекрасно сознавала правду о его отце. Она была слишком умна, чтобы не знать, что Уэсли был неисправимым игроком и безответственным ничтожеством. Как бы слепо она его ни любила, ее, вероятно, глубоко печалило неизбежное осознание того, что ее сын и единственный наследник рода был обречен из-за обуревавших его страстей.
Эмма была права и насчет всего остального, думал Эдисон. Виктория винила себя. Каждый раз, глядя на портрет Уэсли, висевший в ее гостиной, ей приходилось смотреть в лицо тому факту, что она потерпела поражение.
Точно так же, как винил бы себя он, если бы его собственный сын оказался негодяем.
Его собственный сын…
Он всмотрелся в туман и увидел будущее, которое внезапно, до боли захотел сделать явью, – будущее, в котором Эмма держала на руках их ребенка.
Образ был таким реальным, что Стоукс остановился. Он стряхнул с себя видение и огляделся. И очень удивился, обнаружив, что ушел гораздо дальше, чем собирался. Это вернуло его к неотложным делам.
На мгновение Эдисон почти забыл о намеченной на этот вечер цели. Такие промахи могут быть опасны. Он вышел в ночь не за тем, чтобы поразмышлять о прошлом, настоящем или неведомом будущем. Негоже позволять своему духу устремляться к тому, что нельзя изменить. А он-то думал, что давно усвоил этот урок!
Стоукс взглянул на проезжавший мимо наемный экипаж и подумал остановить его. В таком же экипаже он приехал сегодня вечером на Сент-Джеймс-стрит, оставив свою карету Эмме и Виктории. Сыщики, нанятые днем, послужат кучером и грумом. И благополучно доставят женщин домой с бала.
А пока у него свои планы. И они требуют полного его внимания.
Эдисон свернул за угол и пошел по укрытому туманом переулку. В конце узкого прохода он смог различить огоньки игорного притона. В дверях соседнего дома какой-то мужчина пыхтел и хрипло стонал в судорогах сексуального наслаждения. Проститутка, которую он пригвоздил к стене, бормотала что-то подбадривающее. Ее хихиканье звучало резко и совершенно фальшиво.
Эдисон продолжал идти к призрачным огонькам преисподней, находившейся в конце переулка. Он не обернулся, чтобы посмотреть назад. В этом не было необходимости. Он не слышал позади себя шагов, но знал, что наблюдатель последовал за ним в переулок.
Боец Ванзы не сможет устоять перед такой возможностью. Он был слишком молод, чтобы понимать сущность Стратегии Терпения.
Эдисон расстегнул пальто, неуклонно приближаясь к огонькам притона. Он вытащил руки из рукавов и накинул пальто на плечи, как плащ.
Молодой боец оказался умелым. Его нападение, когда оно совершилось, было стремительным и совершенно бесшумным. Если бы он его не ожидал, подумал Эдисон, то мог бы вообще не услышать звука, произведенного вдохом.
Он-то и выдал ему точное местонахождение противника.
Эдисон скользнул в сторону и развернулся. Огоньки притона, мерцавшие в тумане, давали достаточно света, чтобы позволить разглядеть фигуру в маске, приближавшуюся к нему сбоку.
Поняв, что его обнаружили, боец Ванзы быстро взбрыкнул ногами.
Эдисон уклонился:
– Что такое? На этот раз никаких вызовов? Я оскорблен. Где же твое почтение к традициям?
– Ты не почитаешь древние традиции, поэтому я и не вызываю тебя на старинный лад.
– Очень мудрое решение. Поздравляю. Ты еще не совсем безнадежен…
– Ты смеешься надо мной, о Тот, Кто Покинул Круг! Но это ненадолго.
– Я буду тебе очень признателен, если ты прекратишь обращаться ко мне, словно я принадлежу к какой-то древней легенде.
– Сегодня ночью твоя легенда закончится.
Боец приблизился. Он снова выкинул вперед ногу – и снова промахнулся.
– Сними пальто! – сердито заметил он. – Или ты снова хочешь уравнять наши шансы с помощью пистолета?
– Нет, я не думал пользоваться пистолетом. – Эдисон отступил назад, позволив пальто соскользнуть с его плеч.
– Я знал, что в конце концов ты все же примешь вызов. – В словах бойца сквозило удовлетворение. – Мне сказали, что хотя ты и покинул Круг, честь Ванзы ты сохранил.
– На самом деле моя честь – это моя честь. Эдисон уклонился от нового удара, проскочив под ним. Он нанес бойцу удар по лодыжке. Мужчина задохнулся и наклонился в сторону, потеряв равновесие и став уязвимым.
Эдисон этим воспользовался. Он нанес серию коротких, резких ударов, направленных на то, чтобы противник не мог устоять на месте, а не на то, чтобы ранить его.
Молодой боец оставил попытки удержать равновесие. Он бросился на землю и покатился к Эдисону.
Прием был искусный. Он произвел на Стоукса впечатление. Это был старый прием Стратегии Внезапности.
Он тоже выбрал движение из этой же Стратегии. Вместо того чтобы упасть, он подпрыгнул над катящейся фигурой, перевернулся в воздухе и приземлился с другой стороны.
Боец слитком поздно понял, что его атака провалилась. Он попытался подняться на ноги, но не успел.
Эдисон уже сидел на нем верхом. Он пригвоздил молодого человека к сырым камням мостовой неотразимым приемом из Стратегии Принуждения. Он чувствовал, как его жертву сотрясают страх и злость.
– Кончено, – тихо произнес Стоукс.
На какой-то полный напряжения момент Эдисон подумал, что тот откажется сдаться. Если молодой человек примет такое решение, возникнет новая проблема. Стоукс хотел дать возможность его молодому противнику выйти из переделки, сохранив лицо.
– Несмотря на то что я покинул Круг, никто ни в Обществе, ни на самой Ванзагаре не поставит мою честь под вопрос, – сказал он. – Я требую от тебя уважения, которое ученик оказывает настоящему учителю. Сдавайся!
– Я… сдаюсь.
Помедлив несколько секунд, Эдисон отпустил парня, поднялся и стоял, глядя на него.
– Вставай! Снимай эту нелепую маску и выходи на свет.
Боец неохотно поднялся с мостовой. Медленно прохромал к свету, льющемуся из окон притона. Затем остановился и стащил шарф, обмотанный вокруг лица.
Эдисон посмотрел на него и глубоко вздохнул. Он был прав. Бойцу было не больше восемнадцати или девятнадцати лет. Не старше его, когда он отплыл на Восток с Игнатием Лоррингом. Эдисон взглянул в угрюмые, настороженные глаза и увидел в них, как в зеркале, свое собственное прошлое.
– Как тебя зовут? – спокойно спросил он.
– Джон. Джон Стоунер.
– Где живет твоя семья?
– У меня нет семьи. Моя мать умерла два года назад. Больше никого нет.
– А твой отец?
– Я незаконнорожденный, – безжизненно произнес Джон.
– Я мог бы догадаться. – История настолько повторялась, что он даже вздрогнул. – И как давно ты изучаешь Ванзу, Джон Стоунер?
– Почти год. – В его словах прозвучала отчаянная гордость. – Мой учитель говорит, что я быстро схватываю.
– Кто твой учитель?
Джон посмотрел себе под ноги.
– Пожалуйста, не спрашивай меня об этом. Я не могу тебе сказать.
– Почему?
– Потому что он сказал, что ты его враг. И хотя ты победил меня в честной схватке, я не могу предать своего учителя. Сделав это, я предам все, что осталось от моей чести,
Эдисон подошел ближе:
– Может, тебе легче будет назвать его имя, если я скажу, что твой учитель – мошенник? Он обучил тебя не истинной Ванзе.
– Нет. – Джон вскинул голову, его глаза засверкали. – Этому я не поверю! Я много занимался. И верно служил своему учителю.
Эдисон поразмыслил. Вероятно, он мог бы заставить Джона назвать имя изменника, но, поступив так, он лишил бы молодого человека последнего, что у того оставалось, – его чести. Эдисон слишком хорошо помнил, что значит называть своей собственностью только это достояние.
В окно притона ему было видно, что происходит внутри. Призрачный свет выхватывал фигуры кутивших мужчин – мужчин, которые слишком много пили и слишком много рисковали. Им нечего было терять. После своего поражения Джону будет легче легкого стать таким же.
Эдисон принял решение:
– Идем со мной!
Он повернулся и пошел к выходу из затянутого туманом переулка. Стоукс не оглянулся, чтобы посмотреть, идет ли за ним Джон.
Когда Эдисон, сопровождаемый Джоном, пришел в доки, туман рассеялся. Холодное сияние луны высвечивало очертания кораблей, мягко покачивавшихся на воде. Знакомая вонь Темзы наполняла воздух.
На своем пути они сделали только одну короткую остановку: зашли в темную комнатку над таверной, чтобы забрать пожитки молодого человека.
– Не понимаю. – Джон поправил лежавший на плече узел и в удивлении уставился на поскрипывающие сходни «Сары-Джейн». – Зачем мы сюда пришли?
– Ты был помехой, но тебе удалось убедить меня, что ты серьезен в своем намерении постигнуть истинную Ванзу. Я так понимаю, что за последний час ты не передумал?
– Передумал? Насчет Ванзы? Никогда! Сегодня я проиграл, но я никогда не устану искать душевное равновесие, приносящее знание.
– Великолепно. – Эдисон слегка хлопнул его по плечу. – Потому что я хочу дать тебе возможность изучать Ванзу так, как это надо. В Садовых храмах Ванзагары.
– Ванзагары? – Джон повернулся так стремительно, что чуть не уронил свой узел, фонарь, который он нес, осветил его потрясенное лицо. – Но это невозможно! Он лежит за морями. Тебе мало того, что ты меня победил. Ты должен теперь посмеяться надо мной?
– «Сара-Джейн»– один из моих кораблей. На рассвете он отплывает на Дальний Восток. Одна из остановок – Ванзагара. Я дам тебе письмо к монаху по имени Вора. Это очень мудрый человек. Он проследит, чтобы ты получил наставления в истинном духе Ванзы.
Джон посмотрел на него, боясь поверить:
– Ты говоришь серьезно?
– Вполне.
– Но почему ты делаешь это для меня? Ты ничем мне не обязан. Я даже не сказал тебе того, что ты хотел знать, – имени своего учителя.
– Твоего бывшего учителя, – поправил Эдисон. – Но ты ошибаешься. Я кое-чем тебе обязан. Ты напомнил мне одного человека, которого я знал, когда был значительно моложе.
– Кого?
– Себя.
Эдисон проследил, чтобы Джон благополучно поднялся на борт «Сары-Джейн». Он сказал капитану, что нового пассажира надо будет высадить на Ванзагаре, а затем вернулся в комнатку, которую весь последний год Джон Стоунер называл своим домом.
В крохотной каморке мало что осталось. Но на столе, на тарелке, все еще лежали остатки свечи, которой Джон совсем недавно пользовался для медитаций Ванзы. Эдисон заметил их еще раньше, но ничего не сказал.
Он подошел к столу и поднес поближе фонарь, чтобы осветить холодные, расплывшиеся комочки воска. Свеча была выкрашена в темно-пунцовый цвет. Эдисон взял один из комочков с тарелки и вдохнул запах.
Учителя узнают по свече его ученика.
Когда он найдет человека, который дал Джону пунцовые свечи, он найдет учителя-мошенника.
Глава 27
– Итак, вы сумели покорить Дракона Эксбриджей. – Губы Бэзила искривились в сухой усмешке, когда он обратился к Эмме. – Мои поздравления, мисс Грейсон. Вы, должно быть, волшебница?
– Глупости! – Эмма посмотрела на Викторию, которая оживленно беседовала со своими старыми подругами. – Леди Эксбридж была так добра, что пригласила меня пожить в ее доме до свадьбы. Бэзил, казалось, задумался.
– До сегодняшнего вечера никто в свете не верил, что Дракон когда-нибудь снизойдет до того, что одобрит невесту, выбранную ее незаконнорожденным внуком.
Эмма вскинула голову:
– Но ведь она, в конце концов, его бабушка!
Не дожидаясь ответа, она повернулась и быстро пошла прочь. Ей не хотелось танцевать с ним. После ухода Эдисона она больше ни с кем не хотела танцевать. Она была слишком занята переживаниями из-за его планов на этот вечер.
Но Бэзил возник в тот момент, когда исчез Эдисон, и леди Эксбридж настояла, чтобы она приняла его приглашение на вальс.
Виктории действительно очень трудно угодить, думала Эмма, пробираясь сквозь толпу. За то непродолжительное время, что она провела с ней, Эмма узнала, что у ее платьев не только слишком глубокие вырезы, но и слишком много оборок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
И она тут же помчалась разносить свежую сплетню, пока Эмма отправилась к портнихе, чтобы уменьшить вырезы в своих платьях. Эдисон уехал по своим таинственным делам. Он пропадал весь остаток дня и появился как раз вовремя, чтобы сопроводить Эмму и Викторию на бал к Бродрикам.
– Теперь, когда я устроилась, каковы ваши планы, сэр? – спросила Эмма, пока они кружились в вальсе.
– Я нанял двух сыщиков полицейского суда, чтобы те день и ночь следили за домом бабушки. Один из них будет сопровождать вас, если вы поедете куда-нибудь без меня.
– Вы думаете, преступник не заметит двух сыщиков, все время находящихся рядом?
– Когда они будут на посту, они станут одеваться грумами.
– Хм!.. – Эмма обдумала создавшееся положение. – А вы, сэр? Как вы собираетесь продолжать свои поиски?
– Теперь, когда за вами будет кто-то присматривать, моим следующим шагом станет попытка выманить из своего укрытия таинственного бойца Ванзы. Когда я его схвачу, то заставлю назвать имя учителя, которому он служит.
– Вы считаете, что его учитель-мошенник и есть убийца, да?
– Я еще не уверен, что он убийца, но убежден, что он, по всей видимости, причастен к этому делу. Когда я узнаю, кто он, думаю, получу ключ ко всему остальному.
Эмма с беспокойством посмотрела на него:
– Что-то подсказывает мне, что это будет не так-то просто.
– Напротив, я думаю, все пройдет гладко. Как обычно бывает, когда дело задумывается и осуществляется на основе логики и интеллекта.
– Но что же делать мне, пока вы будете играть в свои опасные игры с бойцом Ванзы?
Ничего.
– Ничего? – Эмма нахмурилась. – Но я же должна вам помогать! Вы для этого меня нанимали. Я настаиваю, чтобы мне позволили выполнять мои обязанности.
– Ваша задача состоит в том, чтобы держаться подальше от неприятностей, – сказал Эдисон. – Я не хочу беспокоиться о вас, пока буду заниматься поисками этого проклятого бойца Ванзы.
Такое небрежное отстранение ее от участия в расследовании – это показалось Эмме слишком.
– Послушайте, Эдисон, я профессионал. Я не стану мириться с тем, что со мной обращаются, как с багажом, который убирают в чулан, пока он не понадобится. Вы прекрасно знаете, что пока я была вам весьма полезна.
– Весьма.
Его снисходительный тон привел Эмму в ярость.
– Проклятие, Эдисон, если вы не позволите мне выполнять мои обязанности, я немедленно уволюсь!
– Вы не можете оставить свое место. Вы еще не получили рекомендаций.
– Я не шучу, сэр.
Стоукс остановился в нескольких футах от того места, где ждала Виктория. В его глазах не было и тени насмешки.
– В ваши обязанности входит исполнение роли моей невесты, – сказал он. – Предлагаю вам как следует сосредоточиться на этой задаче, потому что пока вы в ней не слишком преуспели.
Эмма до такой степени разозлилась, что едва не заорала на него, как уличная торговка. Девушка вовремя вспомнила, что они стоят посреди бальной залы.
– Не слишком преуспела! – ядовито прошипела она. – Не преуспела? Да как вы смеете, сэр! Я дала сногсшибательный спектакль.
– Вот видите? – Он с глубоким сожалением покачал головой. – Будучи моей невестой, вы должны сиять и улыбаться, излучать сладость и свет. А вместо этого у любого, кто посмотрит на нас, без сомнения, сложится впечатление, что вы хотите придушить меня.
Эмма одарила его самой очаровательной, ослепительной улыбкой:
– Любой, кто посмотрит, будет абсолютно прав, сэр.
Девушка повернулась и пошла к Виктории.
Часом позже, выйдя из своего клуба, Эдисон все еще размышлял о ссоре. Он не понял, откуда без всякого предупреждения налетела буря. Меньше всего в тот вечер он собирался затевать с Эммой неприятный спор. Он только хотел защитить ее, пока не найдет убийцу.
Сент-Джеймс-стрит была окутана легким туманом. Эдисон даже не дал себе труда поискать в тумане того, кто, он знал, следил за ним. Он чувствовал присутствие этого человека по холодку в затылке. Это продолжалось уже второй день. Молодой боец Ванзы шел за ним.
В тумане мерцали огоньки кареты. Эдисон двинулся вперед, бессознательно отмечая знакомые звуки оживленного ночного Лондона. Приглушенный цокот копыт и поскрипывание кожаной сбруи эхом разносились в темноте. Резанул ухо пьяный смех модно одетых повес.
Краем глаза Стоукс заметил, что они исчезли в узком переулке. Он знал, что остаток ночи гуляки проведут в поисках нездоровых развлечений и возможности покутить. В глубине этих узких улочек и переулков найдутся дымные игорные притоны и бордели, предлагающие любые виды извращений.
Эдисон ощутил, как в душе у него закипел старый гнев. Его отец жил точно такой же беспечной, бесполезной жизнью, как и эти молодые повесы, только что исчезнувшие в темной пасти переулка, Уэсли Стоукс превыше всего ценил неудержимую погоню за бессмысленными, отвратительными удовольствиями.
Он вспомнил слова Эммы, которые подслушал в тот день, когда Виктория пригласила ее на чай. «Вам, должно быть, нестерпимо сознавать, какого безответственного сына вы вырастили?»
Эмма права. Виктория, должно быть, прекрасно сознавала правду о его отце. Она была слишком умна, чтобы не знать, что Уэсли был неисправимым игроком и безответственным ничтожеством. Как бы слепо она его ни любила, ее, вероятно, глубоко печалило неизбежное осознание того, что ее сын и единственный наследник рода был обречен из-за обуревавших его страстей.
Эмма была права и насчет всего остального, думал Эдисон. Виктория винила себя. Каждый раз, глядя на портрет Уэсли, висевший в ее гостиной, ей приходилось смотреть в лицо тому факту, что она потерпела поражение.
Точно так же, как винил бы себя он, если бы его собственный сын оказался негодяем.
Его собственный сын…
Он всмотрелся в туман и увидел будущее, которое внезапно, до боли захотел сделать явью, – будущее, в котором Эмма держала на руках их ребенка.
Образ был таким реальным, что Стоукс остановился. Он стряхнул с себя видение и огляделся. И очень удивился, обнаружив, что ушел гораздо дальше, чем собирался. Это вернуло его к неотложным делам.
На мгновение Эдисон почти забыл о намеченной на этот вечер цели. Такие промахи могут быть опасны. Он вышел в ночь не за тем, чтобы поразмышлять о прошлом, настоящем или неведомом будущем. Негоже позволять своему духу устремляться к тому, что нельзя изменить. А он-то думал, что давно усвоил этот урок!
Стоукс взглянул на проезжавший мимо наемный экипаж и подумал остановить его. В таком же экипаже он приехал сегодня вечером на Сент-Джеймс-стрит, оставив свою карету Эмме и Виктории. Сыщики, нанятые днем, послужат кучером и грумом. И благополучно доставят женщин домой с бала.
А пока у него свои планы. И они требуют полного его внимания.
Эдисон свернул за угол и пошел по укрытому туманом переулку. В конце узкого прохода он смог различить огоньки игорного притона. В дверях соседнего дома какой-то мужчина пыхтел и хрипло стонал в судорогах сексуального наслаждения. Проститутка, которую он пригвоздил к стене, бормотала что-то подбадривающее. Ее хихиканье звучало резко и совершенно фальшиво.
Эдисон продолжал идти к призрачным огонькам преисподней, находившейся в конце переулка. Он не обернулся, чтобы посмотреть назад. В этом не было необходимости. Он не слышал позади себя шагов, но знал, что наблюдатель последовал за ним в переулок.
Боец Ванзы не сможет устоять перед такой возможностью. Он был слишком молод, чтобы понимать сущность Стратегии Терпения.
Эдисон расстегнул пальто, неуклонно приближаясь к огонькам притона. Он вытащил руки из рукавов и накинул пальто на плечи, как плащ.
Молодой боец оказался умелым. Его нападение, когда оно совершилось, было стремительным и совершенно бесшумным. Если бы он его не ожидал, подумал Эдисон, то мог бы вообще не услышать звука, произведенного вдохом.
Он-то и выдал ему точное местонахождение противника.
Эдисон скользнул в сторону и развернулся. Огоньки притона, мерцавшие в тумане, давали достаточно света, чтобы позволить разглядеть фигуру в маске, приближавшуюся к нему сбоку.
Поняв, что его обнаружили, боец Ванзы быстро взбрыкнул ногами.
Эдисон уклонился:
– Что такое? На этот раз никаких вызовов? Я оскорблен. Где же твое почтение к традициям?
– Ты не почитаешь древние традиции, поэтому я и не вызываю тебя на старинный лад.
– Очень мудрое решение. Поздравляю. Ты еще не совсем безнадежен…
– Ты смеешься надо мной, о Тот, Кто Покинул Круг! Но это ненадолго.
– Я буду тебе очень признателен, если ты прекратишь обращаться ко мне, словно я принадлежу к какой-то древней легенде.
– Сегодня ночью твоя легенда закончится.
Боец приблизился. Он снова выкинул вперед ногу – и снова промахнулся.
– Сними пальто! – сердито заметил он. – Или ты снова хочешь уравнять наши шансы с помощью пистолета?
– Нет, я не думал пользоваться пистолетом. – Эдисон отступил назад, позволив пальто соскользнуть с его плеч.
– Я знал, что в конце концов ты все же примешь вызов. – В словах бойца сквозило удовлетворение. – Мне сказали, что хотя ты и покинул Круг, честь Ванзы ты сохранил.
– На самом деле моя честь – это моя честь. Эдисон уклонился от нового удара, проскочив под ним. Он нанес бойцу удар по лодыжке. Мужчина задохнулся и наклонился в сторону, потеряв равновесие и став уязвимым.
Эдисон этим воспользовался. Он нанес серию коротких, резких ударов, направленных на то, чтобы противник не мог устоять на месте, а не на то, чтобы ранить его.
Молодой боец оставил попытки удержать равновесие. Он бросился на землю и покатился к Эдисону.
Прием был искусный. Он произвел на Стоукса впечатление. Это был старый прием Стратегии Внезапности.
Он тоже выбрал движение из этой же Стратегии. Вместо того чтобы упасть, он подпрыгнул над катящейся фигурой, перевернулся в воздухе и приземлился с другой стороны.
Боец слитком поздно понял, что его атака провалилась. Он попытался подняться на ноги, но не успел.
Эдисон уже сидел на нем верхом. Он пригвоздил молодого человека к сырым камням мостовой неотразимым приемом из Стратегии Принуждения. Он чувствовал, как его жертву сотрясают страх и злость.
– Кончено, – тихо произнес Стоукс.
На какой-то полный напряжения момент Эдисон подумал, что тот откажется сдаться. Если молодой человек примет такое решение, возникнет новая проблема. Стоукс хотел дать возможность его молодому противнику выйти из переделки, сохранив лицо.
– Несмотря на то что я покинул Круг, никто ни в Обществе, ни на самой Ванзагаре не поставит мою честь под вопрос, – сказал он. – Я требую от тебя уважения, которое ученик оказывает настоящему учителю. Сдавайся!
– Я… сдаюсь.
Помедлив несколько секунд, Эдисон отпустил парня, поднялся и стоял, глядя на него.
– Вставай! Снимай эту нелепую маску и выходи на свет.
Боец неохотно поднялся с мостовой. Медленно прохромал к свету, льющемуся из окон притона. Затем остановился и стащил шарф, обмотанный вокруг лица.
Эдисон посмотрел на него и глубоко вздохнул. Он был прав. Бойцу было не больше восемнадцати или девятнадцати лет. Не старше его, когда он отплыл на Восток с Игнатием Лоррингом. Эдисон взглянул в угрюмые, настороженные глаза и увидел в них, как в зеркале, свое собственное прошлое.
– Как тебя зовут? – спокойно спросил он.
– Джон. Джон Стоунер.
– Где живет твоя семья?
– У меня нет семьи. Моя мать умерла два года назад. Больше никого нет.
– А твой отец?
– Я незаконнорожденный, – безжизненно произнес Джон.
– Я мог бы догадаться. – История настолько повторялась, что он даже вздрогнул. – И как давно ты изучаешь Ванзу, Джон Стоунер?
– Почти год. – В его словах прозвучала отчаянная гордость. – Мой учитель говорит, что я быстро схватываю.
– Кто твой учитель?
Джон посмотрел себе под ноги.
– Пожалуйста, не спрашивай меня об этом. Я не могу тебе сказать.
– Почему?
– Потому что он сказал, что ты его враг. И хотя ты победил меня в честной схватке, я не могу предать своего учителя. Сделав это, я предам все, что осталось от моей чести,
Эдисон подошел ближе:
– Может, тебе легче будет назвать его имя, если я скажу, что твой учитель – мошенник? Он обучил тебя не истинной Ванзе.
– Нет. – Джон вскинул голову, его глаза засверкали. – Этому я не поверю! Я много занимался. И верно служил своему учителю.
Эдисон поразмыслил. Вероятно, он мог бы заставить Джона назвать имя изменника, но, поступив так, он лишил бы молодого человека последнего, что у того оставалось, – его чести. Эдисон слишком хорошо помнил, что значит называть своей собственностью только это достояние.
В окно притона ему было видно, что происходит внутри. Призрачный свет выхватывал фигуры кутивших мужчин – мужчин, которые слишком много пили и слишком много рисковали. Им нечего было терять. После своего поражения Джону будет легче легкого стать таким же.
Эдисон принял решение:
– Идем со мной!
Он повернулся и пошел к выходу из затянутого туманом переулка. Стоукс не оглянулся, чтобы посмотреть, идет ли за ним Джон.
Когда Эдисон, сопровождаемый Джоном, пришел в доки, туман рассеялся. Холодное сияние луны высвечивало очертания кораблей, мягко покачивавшихся на воде. Знакомая вонь Темзы наполняла воздух.
На своем пути они сделали только одну короткую остановку: зашли в темную комнатку над таверной, чтобы забрать пожитки молодого человека.
– Не понимаю. – Джон поправил лежавший на плече узел и в удивлении уставился на поскрипывающие сходни «Сары-Джейн». – Зачем мы сюда пришли?
– Ты был помехой, но тебе удалось убедить меня, что ты серьезен в своем намерении постигнуть истинную Ванзу. Я так понимаю, что за последний час ты не передумал?
– Передумал? Насчет Ванзы? Никогда! Сегодня я проиграл, но я никогда не устану искать душевное равновесие, приносящее знание.
– Великолепно. – Эдисон слегка хлопнул его по плечу. – Потому что я хочу дать тебе возможность изучать Ванзу так, как это надо. В Садовых храмах Ванзагары.
– Ванзагары? – Джон повернулся так стремительно, что чуть не уронил свой узел, фонарь, который он нес, осветил его потрясенное лицо. – Но это невозможно! Он лежит за морями. Тебе мало того, что ты меня победил. Ты должен теперь посмеяться надо мной?
– «Сара-Джейн»– один из моих кораблей. На рассвете он отплывает на Дальний Восток. Одна из остановок – Ванзагара. Я дам тебе письмо к монаху по имени Вора. Это очень мудрый человек. Он проследит, чтобы ты получил наставления в истинном духе Ванзы.
Джон посмотрел на него, боясь поверить:
– Ты говоришь серьезно?
– Вполне.
– Но почему ты делаешь это для меня? Ты ничем мне не обязан. Я даже не сказал тебе того, что ты хотел знать, – имени своего учителя.
– Твоего бывшего учителя, – поправил Эдисон. – Но ты ошибаешься. Я кое-чем тебе обязан. Ты напомнил мне одного человека, которого я знал, когда был значительно моложе.
– Кого?
– Себя.
Эдисон проследил, чтобы Джон благополучно поднялся на борт «Сары-Джейн». Он сказал капитану, что нового пассажира надо будет высадить на Ванзагаре, а затем вернулся в комнатку, которую весь последний год Джон Стоунер называл своим домом.
В крохотной каморке мало что осталось. Но на столе, на тарелке, все еще лежали остатки свечи, которой Джон совсем недавно пользовался для медитаций Ванзы. Эдисон заметил их еще раньше, но ничего не сказал.
Он подошел к столу и поднес поближе фонарь, чтобы осветить холодные, расплывшиеся комочки воска. Свеча была выкрашена в темно-пунцовый цвет. Эдисон взял один из комочков с тарелки и вдохнул запах.
Учителя узнают по свече его ученика.
Когда он найдет человека, который дал Джону пунцовые свечи, он найдет учителя-мошенника.
Глава 27
– Итак, вы сумели покорить Дракона Эксбриджей. – Губы Бэзила искривились в сухой усмешке, когда он обратился к Эмме. – Мои поздравления, мисс Грейсон. Вы, должно быть, волшебница?
– Глупости! – Эмма посмотрела на Викторию, которая оживленно беседовала со своими старыми подругами. – Леди Эксбридж была так добра, что пригласила меня пожить в ее доме до свадьбы. Бэзил, казалось, задумался.
– До сегодняшнего вечера никто в свете не верил, что Дракон когда-нибудь снизойдет до того, что одобрит невесту, выбранную ее незаконнорожденным внуком.
Эмма вскинула голову:
– Но ведь она, в конце концов, его бабушка!
Не дожидаясь ответа, она повернулась и быстро пошла прочь. Ей не хотелось танцевать с ним. После ухода Эдисона она больше ни с кем не хотела танцевать. Она была слишком занята переживаниями из-за его планов на этот вечер.
Но Бэзил возник в тот момент, когда исчез Эдисон, и леди Эксбридж настояла, чтобы она приняла его приглашение на вальс.
Виктории действительно очень трудно угодить, думала Эмма, пробираясь сквозь толпу. За то непродолжительное время, что она провела с ней, Эмма узнала, что у ее платьев не только слишком глубокие вырезы, но и слишком много оборок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30