Вдруг наша карета затормозила, и так резко, что мы чуть не упали с наших мест.
— Что случилось? — воскликнула Харриет.
Чье-то лицо появилось перед окном кареты. Это был мужчина, но лицо его скрывала маска.
— Добрый день, леди! Боюсь, я причиню вам некоторое неудобство.
Тут я заметила, что в руке он сжимает мушкет, и поняла, что мы попали в ситуацию, о которой неоднократно слышали, но от которой до этого времени нас оберегала судьба.
— Что вам нужно? — воскликнула я.
— Я хочу, чтобы вы вышли на дорогу.
— Нет, — ответила я.
Он поднял мушкет и нацелил его на меня, после чего распахнул дверь.
— Прошу вас, выходите, — сказал он.
Нам ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Я крепко сжала ручку Клариссы. Я не хотела, чтобы она испугалась, хотя я заметила, она ничуть не боится, а с нескрываемым интересом разглядывает этого разбойника.
Когда я вышла на дорогу, я увидела двух ваших грумов. Рядом с ними стоял второй разбойник и тоже держал их на мушке. Я взмолилась, чтобы кто-нибудь проехал мимо и освободил нас.
Тогда разбойник сказал:
— Какая удача, моя леди! — Он поклонился Харриет, потом мне. — Не часто встретишь на дороге двух таких красоток.
— Почему вы остановили нас? — взволнованно спросила Кларисса.
Внимание разбойника обратилось на нее. Я шагнула вперед, и внезапно мной овладело желание вырвать у него мушкет. Но это было бы сумасшествием, кроме того, был еще один разбойник.
Заметив мои намерения, он насмешливо ухмыльнулся.
— Глупо, и у вас бы ничего не вышло! — Он снова посмотрел на Клариссу. — Работа такая, — объяснил он ей.
— А почему?
— Так устроен мир, — сказал он. — У вашей девочки — пытливый ум, — добавил он.
И вдруг моя смутная догадка превратилась в уверенность. Это был не обыкновенный разбойник. Как же я могла ошибиться, ведь я знала его так близко!
Человек в маске был Хессенфилд.
— Что вам нужно? — спросила я.
— Ваш кошелек, естественно. Или у вас есть еще что предложить мне?
Я вытащила из кармана кошелек и кинула на дорогу.
— И это все, что у вас есть? А вы, моя леди?
— Мой кошелек в карете, — буркнула Харриет.
— Достаньте его, — приказал он. Харриет повиновалась. Он тем временем шагнул ко мне.
— Как вы посмели? — спросила я.
— Такие мужчины, как я, на многое способны, моя леди. Какой на вас прекрасный медальон! Его рука погладила мою грудь.
— Это мой папа подарил ей, — заявила Кларисса. Разбойник резко рванул его. Цепочка разорвалась, и он положил медальон в карман.
— Ой! — вырвалось у Клариссы. Я взяла ее на руки.
— Все хорошо, моя милая! — успокоила я.
— Отпустите ребенка на землю, — приказал он.
— Я буду защищать ее, — ответила я. Но разбойник взял ее у меня, одной рукой все еще сжимая мушкет. Кларисса не знала страха. Я думаю, ей просто никогда на ум не приходило, что кто-то может причинить ей вред. Ее баловали и любили все, с кем она встречалась, и зачем кому-то вдруг причинять боль очаровательной Клариссе? Она внимательно изучала разбойника.
— Ты смешно выглядишь, — сказала она и дотронулась до маски. — Можно я сниму? — спросила она.
— Не сейчас… — ответил он.
— А когда?
Из кареты вышла Харриет.
— Я не могу найти свой кошелек, — выкрикнула она, и тут же дыхание ее перехватило. — Что он делает с Клариссой?
— Не могли бы вы отпустить ребенка? — попросила я. — Вы пугаете ее.
— Ты боишься? — спросил он.
— Нет! — сказала Кларисса.
Он рассмеялся и поставил ее на дорогу.
— Мои дорогие леди, не бойтесь. Я отзову своего человека, и вы можете спокойно продолжить свой путь, но, конечно, я оставлю у себя кошелек и медальон. А у вас, моя леди, не найдется никакой безделушки мне на память?
Его глаза скользнули по браслету, который носила Харриет. Она сняла его и протянула разбойнику. Он улыбнулся и опустил его себе в карман.
— Ты грабитель? — спросила Кларисса. — Тебе хочется кушать?
Ее личико сморщилось от жалости. Самым ужасным бедствием для нее был голод.
— Я отдам тебе хвостик моего сахарного мышонка. Она полезла в кармашек, вытащила мышонка и отломала хвостик.
— Но не ешь сразу, а то у тебя будет болеть живот, — уточнила она, подражая голосу моей матери.
— Спасибо, не буду. Может, я вообще не буду есть его, а сохраню в память о тебе.
— Но он растает у тебя в кармане. Разбойник нежно погладил ее по головке, а она улыбнулась ему. Затем он поклонился нам:
— Больше, леди, я вас не задерживаю, до свидания.
Он поднял Клариссу и поцеловал ее, после чего галантно склонился к руке Харриет и поцеловал ее.
Настала моя очередь. Он крепко прижал меня к себе, его губы приникли к моим.
— Да как вы смеете? — вскричала я.
— Ради тебя, милая, я на все готов… — прошептал он и рассмеялся, — В карету все! — закричал он.
Потом еще раз быстро взглянул на меня через окно и умчался прочь. Харриет опустилась на сиденье и в изумлении посмотрела на меня.
— Вот это приключение! Я даже не думала, что такое может произойти, — задержать вот так, на дороге, и…
— Сомневаюсь, что такое когда-нибудь бывало и наверняка никогда не повторится.
Она странно поглядела на меня:
— Весьма галантный разбойник.
— Который забрал мой кошелек, медальон и твой браслет?
— И хвостик моего мышонка, — вставила Кларисса. — Хотя я сама ему отдала его. Как ты думаешь, он запомнил, что ни в коем случае нельзя есть все сразу?
К дверям подбежали грумы, бледные и дрожащие от страха.
— Господь уберег нас, леди, — сказал кучер. — Они так неожиданно прыгнули на меня, я даже не успел ничего сделать.
— От мушкета в карете не было никакого проку, — заметила я. — Они отобрали у вас что-нибудь?
— Ничего, моя леди. Они охотятся на тех, кто сидит в карете.
— Немного же они от нас получили!
— Могло быть и хуже, — согласилась Харриет. — Давайте но местам и гоните как можно быстрее. Мы хотим добраться в гостиницу до темноты.
Некоторое время мы ехали в полной тишине. Харриет внимательно разглядывала меня.
Я закрыла глаза, думая о Хессенфилде. Он вернулся. Как это похоже на него — избрать подобный способ сообщить мне об этом! Я была уверена, что он знал, кому принадлежит карета, и хотел преподнести мне сюрприз. Вскоре я снова увижу его, в этом я была уверена.
Я притворилась спящей, чтобы укрыться от пытливого взгляда Харриет. Она все поняла: мы выдали себя, или она сама догадалась?
Кларисса вскоре крепко спала, и вновь я удивилась тому, как спокойно воспринимают дети самые невероятные происшествия.
Ее первыми словами в карете были:
— А он мне понравился. Он приедет еще раз?
— Ты имеешь в виду разбойника? — спросила Харриет. — Слава Богу, нет!
— А почему? — спросила Кларисса. Никто из нас не ответил ей, да и сама Кларисса не стала настаивать на ответе.
Бенджи был безумно рад нашему возвращению. По его словам, прошли годы с тех пор, как мы уехали. После встречи с разбойниками на дороге я, не переставая, думала о Хессенфилде, так что меня даже начали терзать угрызения совести, и, как всегда в таких случаях, я старалась загладить свою вину, проявляя особенное внимание к Бенджи, чему он радовался, как ребенок. Часто я думала, какой счастливой была бы моя судьба, будь у меня другой характер.
Когда мы рассказали ему о происшествии на дороге, Бенджи пришел в ужас.
— Это из-за кареты! — воскликнул он. — Эти люди, Должно быть, думают, что те, кто разъезжает в каретах, обязательно очень богаты.
Грегори винил себя в том, что не поехал с нами, но Харриет сказала, что, может быть, это даже лучше, что его там не было.
— Он был одним из так называемых джентльменов-разбойников, — сказала она. — Он пожалел двух женщин, путешествующих с ребенком, и, действительно, очень мягко обращался с нами. Ты согласна со мной, Карлотта?
Я кивнула.
Минуло два дня с тех пор, как мы вернулись. Мы сидели в зимней гостиной, маленькой, уютной комнате в самом конце западного крыла, с окнами, выходящими на аллеи, обсаженные кустарниками.
Было темно, вокруг горели свечи. Грегори заметил, что вечера становятся все короче и что с каждым днем это заметно все больше.
В камине, отбрасывая танцующие тени на выложенные деревом стены, пылал огонь, а в подсвечниках по углам тихо оплывали свечи. Харриет наигрывала на клавесине разные мелодии; Грегори, развалясь в кресле, наблюдал за ней, а Бенджи и я играли в шахматы. Это был типичный вечер в Эйот Аббасе, каких немало я провела в этом доме.
И когда я сидела и думала над своими ходами, вдруг я почувствовала, как чья-то тень упала на меня, или, может, это какое-то чувство подсказало мне поднять голову. В общем, так или иначе я подняла глаза от шахматной доски.
В комнату снаружи заглядывал какой-то человек.
Он был высок и одет в темный плащ… Я сразу догадалась, кто это может быть.
Сначала я хотела закричать, но подавила свой порыв. А если его поймают? Если спустят собак, это вполне может случиться. Его схватят, и я знала, что потом будет. Я достаточно наслушалась историй за столом моего деда, чтобы понять, что тот, кто поймает Хессенфилда, будет всегда гордиться этим, и нас восславят за то, что мы обезвредили одного из врагов королевы.
«Глупец! — подумала я. — Зачем ты играешь с опасностью? Почему рискуешь своей жизнью?»
Я оторвала свой взгляд от окна и вновь вернулась к шахматам.
— Твой ход, Карлотта, — сказал Бенджи.
Я, не думая, двинула вперед какую-то фигуру.
— Ха! — торжествующе воскликнул Бенджи, и еще через несколько ходов — Шах и мат! Бенджи всегда обожал анализировать игру:
— Все дело было в том слоне, которым ты сходила, а ведь три-четыре хода назад ты побеждала меня. Ты потеряла ход своей мысли, Карлотта.
«Еще бы!»— рассерженно подумала я. А что я могла сделать? Хессенфилд вернулся.
Лишь час спустя удалось мне ускользнуть из комнаты. Какое-то время мое отсутствие не заметят. Я набросила поверх платья плащ и сказала себе, что, если меня заметят, я отговорюсь тем, что услышала лай собак, или придумаю что-нибудь еще. Но попадаться кому-либо на глаза у меня особого желания не было.
Он пришел встретиться со мной. Может, сейчас он уже скрылся? Даже он должен понимать, как опасно бродить по здешней округе. Я скажу ему это, если найду.
Я изучила клумбу под окном. Было видно, что по ней кто-то ходил. Потом я взглянула в сторону кустарника и вдруг услышала то, что можно было бы назвать криком совы.
Я подошла к кустам поближе и тихо позвала:
— Тут есть кто-нибудь?
— Карлотта…
Это был его голос, и я кинулась вперед, не забывая, однако, оглядываться.
Я очутилась в объятиях Хессенфилда, и его руки крепко сжали меня. Он целовал меня снова и снова, и так яростно, что я начала задыхаться.
— Глупец! — воскликнула я. — Прийти сюда! Разве ты не знаешь, что за тобой повсюду охотятся?
— Милая моя, за мной всегда ведут охоту…
— И ты хочешь закончить свою жизнь на плахе?
— Нет, на подушке, рядом с тобой.
— Пожалуйста, выслушай меня! — Нет, это ты должна меня послушать…
— Я слышала, как упоминали твое имя. Стоит Кому-нибудь узнать тебя, и тебе конец.
— Значит, мы должны уехать отсюда как можно быстрее.
— Естественно, так ты и должен поступить.
— Не я, а мы. Я приехал за тобой, Карлотта.
— Ты сошел с ума!
— Да, — согласился он, — я действительно схожу с ума по тебе.
— Столько лет…
— Четыре года! — воскликнул ой. — Слишком большой срок без тебя, и никто больше мне не нужен. Я это понял.
— Но ты приехал за мной не один?
— Я совмещаю дело с удовольствием.
— Ты долго ждал!
— Я не понимал, насколько важна ты для меня.
— И ты думаешь, что, как только ты приедешь и попросишь, я брошу все и помчусь за тобой? Ты считаешь себя каким-то божеством, а меня — своим верным последователем?
— С чего ты это взяла? Может, оттого, что тебе кажется, что так все и есть?
— Ерунда! Я должна идти. Я заметила тебя в окно. Было глупо приходить сюда. Кто-нибудь мог заметить тебя, могли спустить собак. И я вышла предупредить — вот и все.
— Карлотта, ты красивее, чем когда-либо, и ты лжешь так красноречиво. Тебе понравился тот случай на дороге? Ведь ты же не сразу узнала меня, а? А потом… потом ты узнала меня… и все было, как в старые времена…
— Глупые шутки! Тебя могли схватить там, на дороге, и повесить как вора.
— Милая Карлотта, я живу опасной жизнью. Смерть постоянно подстерегает меня, она может подловить меня в любой момент, у нас такая игра. Я с нею уже настолько на короткой ноге, что она даже отказалась от своих стараний напугать меня.
— Совсем другое дело будет, когда ты очутишься в зловонной темнице Тауэра.
— Но я же не там, и в мои планы это не входит. Кстати, кто выиграл ту партию в шахматы?
— Мой муж.
— Значит, ты говорила мне не правду, Карлотта.
— Я вышла за него замуж из-за тебя. Он сжал мою руку.
— Я была беременна, и это было самым простым выходом из положения.
Он глубоко вздохнул и произнес:
— Так значит, то очаровательное дитя…
— Кларисса? Да, ты ее отец.
— Карлотта! — громко воскликнул он.
— Тихо! Ты хочешь, чтобы нас кто-нибудь услышал?
Он прижал меня к себе и поцеловал.
— Наше дитя, Карлотта! Моя дочь! Она дала мне хвостик своего сахарного мышонка. Скажи ей, что я буду хранить его вечно.
— Скоре всего, он просто растает, — возразила я. — И я, конечно же, ничего ей не скажу: я хочу, чтобы она поскорее забыла об этом случае.
— Моя дочь Кларисса… Я полюбил ее с первого взгляда!
— Хочу сказать, что ты очень легко влюбляешься.
— Ты едешь со мной… И ты, и твоя дочь. Я не успокоюсь, пока мы не будем все вместе.
— Неужели ты, действительно, думаешь, что мы так легко можем сорваться с места?
— Так или иначе я сделаю то, что сказал, — твердо произнес он.
— Со мной это не получится.
— Один раз получилось. Ах да, но тогда ты этого хотела, не так ли? Какие времена были! Помнишь, как мы стояли там, у моря, и тех всадников?
— Я пошла в дом. Мое отсутствие заметят.
— Бери девочку и едем со мной.
— Ты, действительно, сумасшедший! Девочка уже в постели и крепко спит. Неужели ты считаешь, что я подниму ее и просто так уйду из дома своего мужа?
— Это не так уж и невозможно.
— К сожалению, ты ошибаешься. Уезжай, возвращайся к себе и продолжай играть в свои тайны, в свои якобитские заговоры, но меня в это не втягивай. Я за королеву.
Он громко расхохотался.
— Да тебе все равно, кто на троне. Но, думаю, тебе не все равно, с кем ты делишь свою жизнь. Я не отступлю, без тебя я из этой страны не уеду.
— Спокойной ночи и подумай над моими советами! Уезжай побыстрее и больше не возвращайся сюда! Я попыталась отстраниться от Хессенфилда, но он удержал меня.
— Одну минутку, но как мне добраться до тебя?
Как мне связаться с тобой? Нам надо назначить место встречи.
Я подумала о Бенджи и твердо сказала:
— С этим все кончено, и я хочу забыть, что мы когда-либо встречались. Судьба была неблагосклонна ко мне: ты вынудил меня стать своей любовницей.
— Это было самое счастливое время в моей жизни, и я не принуждал тебя.
— Это ты так думаешь, — парировала я.
— А результатом всего этого явилась эта девочка. Мне нужна она, Карлотта! И ты тоже, вы обе мне нужны!
— Еще несколько дней назад ты даже не подозревал о ее существовании.
— И сейчас я жалею об этом. Ты уедешь со мной?
— Нет, нет и нет! — сказала я. — У меня хороший муж, и никогда снова я не предам его…
Я осеклась, но он, казалось, ничего не заметил. Мне вновь вспомнилось лицо Бенджи, когда я вернулась. Как нежен он был со мной, — он даже ничего не подозревал, наделя меня качествами, которыми я никогда не обладала. Мне тогда было так стыдно, что я решила стать такой, какой он меня считает.
Но вспоминала я и Хессенфилда, и те волшебные мгновения, что провели мы вместе, и я ждала, чтобы меня забрали, увезли, совсем как в тот раз.
— Может, мне вдруг придется срочно связаться с тобой, — сказал он. — Как это можно сделать? Есть ли поблизости такое место, где я мог бы оставить записку?
— Там, неподалеку от кустарника, лежит старое дерево. Когда я была еще ребенком, мы часто оставляли там записки друг другу. Пойдем, я покажу тебе.
Он последовал за мной сквозь заросли кустов.
— Если ты зайдешь с задней стороны дома, — сказала я, — тебя вряд ли заметят, но ни в коем случае не приходи сюда днем.
Я показала ему дерево. Это был дуб, который много лет тому назад свалил удар молнии. Все говорили, что надо бы его разрубить на дрова, но никто так и не сделал этого. Когда-то я называла его «почтовым ящиком», потому что в стволе было дупло.
— А теперь уезжай! — взмолилась я.
— Карлотта!
Он заключил меня в свои объятия и поцеловал. Я почувствовала, что слабею. Я ненавидела себя, но чувства мне были не подвластны.
Собрав всю свою волю, я освободилась из его объятий.
— Я вернусь за тобой! — прошептал он.
— Ты зря тратишь время. Уезжай… и, пожалуйста, не возвращайся.
Я кинулась сквозь кустарник назад, к дому. Облегченно вздохнув и убедившись, что никто не заметил моего отсутствия, я скинула плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Что случилось? — воскликнула Харриет.
Чье-то лицо появилось перед окном кареты. Это был мужчина, но лицо его скрывала маска.
— Добрый день, леди! Боюсь, я причиню вам некоторое неудобство.
Тут я заметила, что в руке он сжимает мушкет, и поняла, что мы попали в ситуацию, о которой неоднократно слышали, но от которой до этого времени нас оберегала судьба.
— Что вам нужно? — воскликнула я.
— Я хочу, чтобы вы вышли на дорогу.
— Нет, — ответила я.
Он поднял мушкет и нацелил его на меня, после чего распахнул дверь.
— Прошу вас, выходите, — сказал он.
Нам ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Я крепко сжала ручку Клариссы. Я не хотела, чтобы она испугалась, хотя я заметила, она ничуть не боится, а с нескрываемым интересом разглядывает этого разбойника.
Когда я вышла на дорогу, я увидела двух ваших грумов. Рядом с ними стоял второй разбойник и тоже держал их на мушке. Я взмолилась, чтобы кто-нибудь проехал мимо и освободил нас.
Тогда разбойник сказал:
— Какая удача, моя леди! — Он поклонился Харриет, потом мне. — Не часто встретишь на дороге двух таких красоток.
— Почему вы остановили нас? — взволнованно спросила Кларисса.
Внимание разбойника обратилось на нее. Я шагнула вперед, и внезапно мной овладело желание вырвать у него мушкет. Но это было бы сумасшествием, кроме того, был еще один разбойник.
Заметив мои намерения, он насмешливо ухмыльнулся.
— Глупо, и у вас бы ничего не вышло! — Он снова посмотрел на Клариссу. — Работа такая, — объяснил он ей.
— А почему?
— Так устроен мир, — сказал он. — У вашей девочки — пытливый ум, — добавил он.
И вдруг моя смутная догадка превратилась в уверенность. Это был не обыкновенный разбойник. Как же я могла ошибиться, ведь я знала его так близко!
Человек в маске был Хессенфилд.
— Что вам нужно? — спросила я.
— Ваш кошелек, естественно. Или у вас есть еще что предложить мне?
Я вытащила из кармана кошелек и кинула на дорогу.
— И это все, что у вас есть? А вы, моя леди?
— Мой кошелек в карете, — буркнула Харриет.
— Достаньте его, — приказал он. Харриет повиновалась. Он тем временем шагнул ко мне.
— Как вы посмели? — спросила я.
— Такие мужчины, как я, на многое способны, моя леди. Какой на вас прекрасный медальон! Его рука погладила мою грудь.
— Это мой папа подарил ей, — заявила Кларисса. Разбойник резко рванул его. Цепочка разорвалась, и он положил медальон в карман.
— Ой! — вырвалось у Клариссы. Я взяла ее на руки.
— Все хорошо, моя милая! — успокоила я.
— Отпустите ребенка на землю, — приказал он.
— Я буду защищать ее, — ответила я. Но разбойник взял ее у меня, одной рукой все еще сжимая мушкет. Кларисса не знала страха. Я думаю, ей просто никогда на ум не приходило, что кто-то может причинить ей вред. Ее баловали и любили все, с кем она встречалась, и зачем кому-то вдруг причинять боль очаровательной Клариссе? Она внимательно изучала разбойника.
— Ты смешно выглядишь, — сказала она и дотронулась до маски. — Можно я сниму? — спросила она.
— Не сейчас… — ответил он.
— А когда?
Из кареты вышла Харриет.
— Я не могу найти свой кошелек, — выкрикнула она, и тут же дыхание ее перехватило. — Что он делает с Клариссой?
— Не могли бы вы отпустить ребенка? — попросила я. — Вы пугаете ее.
— Ты боишься? — спросил он.
— Нет! — сказала Кларисса.
Он рассмеялся и поставил ее на дорогу.
— Мои дорогие леди, не бойтесь. Я отзову своего человека, и вы можете спокойно продолжить свой путь, но, конечно, я оставлю у себя кошелек и медальон. А у вас, моя леди, не найдется никакой безделушки мне на память?
Его глаза скользнули по браслету, который носила Харриет. Она сняла его и протянула разбойнику. Он улыбнулся и опустил его себе в карман.
— Ты грабитель? — спросила Кларисса. — Тебе хочется кушать?
Ее личико сморщилось от жалости. Самым ужасным бедствием для нее был голод.
— Я отдам тебе хвостик моего сахарного мышонка. Она полезла в кармашек, вытащила мышонка и отломала хвостик.
— Но не ешь сразу, а то у тебя будет болеть живот, — уточнила она, подражая голосу моей матери.
— Спасибо, не буду. Может, я вообще не буду есть его, а сохраню в память о тебе.
— Но он растает у тебя в кармане. Разбойник нежно погладил ее по головке, а она улыбнулась ему. Затем он поклонился нам:
— Больше, леди, я вас не задерживаю, до свидания.
Он поднял Клариссу и поцеловал ее, после чего галантно склонился к руке Харриет и поцеловал ее.
Настала моя очередь. Он крепко прижал меня к себе, его губы приникли к моим.
— Да как вы смеете? — вскричала я.
— Ради тебя, милая, я на все готов… — прошептал он и рассмеялся, — В карету все! — закричал он.
Потом еще раз быстро взглянул на меня через окно и умчался прочь. Харриет опустилась на сиденье и в изумлении посмотрела на меня.
— Вот это приключение! Я даже не думала, что такое может произойти, — задержать вот так, на дороге, и…
— Сомневаюсь, что такое когда-нибудь бывало и наверняка никогда не повторится.
Она странно поглядела на меня:
— Весьма галантный разбойник.
— Который забрал мой кошелек, медальон и твой браслет?
— И хвостик моего мышонка, — вставила Кларисса. — Хотя я сама ему отдала его. Как ты думаешь, он запомнил, что ни в коем случае нельзя есть все сразу?
К дверям подбежали грумы, бледные и дрожащие от страха.
— Господь уберег нас, леди, — сказал кучер. — Они так неожиданно прыгнули на меня, я даже не успел ничего сделать.
— От мушкета в карете не было никакого проку, — заметила я. — Они отобрали у вас что-нибудь?
— Ничего, моя леди. Они охотятся на тех, кто сидит в карете.
— Немного же они от нас получили!
— Могло быть и хуже, — согласилась Харриет. — Давайте но местам и гоните как можно быстрее. Мы хотим добраться в гостиницу до темноты.
Некоторое время мы ехали в полной тишине. Харриет внимательно разглядывала меня.
Я закрыла глаза, думая о Хессенфилде. Он вернулся. Как это похоже на него — избрать подобный способ сообщить мне об этом! Я была уверена, что он знал, кому принадлежит карета, и хотел преподнести мне сюрприз. Вскоре я снова увижу его, в этом я была уверена.
Я притворилась спящей, чтобы укрыться от пытливого взгляда Харриет. Она все поняла: мы выдали себя, или она сама догадалась?
Кларисса вскоре крепко спала, и вновь я удивилась тому, как спокойно воспринимают дети самые невероятные происшествия.
Ее первыми словами в карете были:
— А он мне понравился. Он приедет еще раз?
— Ты имеешь в виду разбойника? — спросила Харриет. — Слава Богу, нет!
— А почему? — спросила Кларисса. Никто из нас не ответил ей, да и сама Кларисса не стала настаивать на ответе.
Бенджи был безумно рад нашему возвращению. По его словам, прошли годы с тех пор, как мы уехали. После встречи с разбойниками на дороге я, не переставая, думала о Хессенфилде, так что меня даже начали терзать угрызения совести, и, как всегда в таких случаях, я старалась загладить свою вину, проявляя особенное внимание к Бенджи, чему он радовался, как ребенок. Часто я думала, какой счастливой была бы моя судьба, будь у меня другой характер.
Когда мы рассказали ему о происшествии на дороге, Бенджи пришел в ужас.
— Это из-за кареты! — воскликнул он. — Эти люди, Должно быть, думают, что те, кто разъезжает в каретах, обязательно очень богаты.
Грегори винил себя в том, что не поехал с нами, но Харриет сказала, что, может быть, это даже лучше, что его там не было.
— Он был одним из так называемых джентльменов-разбойников, — сказала она. — Он пожалел двух женщин, путешествующих с ребенком, и, действительно, очень мягко обращался с нами. Ты согласна со мной, Карлотта?
Я кивнула.
Минуло два дня с тех пор, как мы вернулись. Мы сидели в зимней гостиной, маленькой, уютной комнате в самом конце западного крыла, с окнами, выходящими на аллеи, обсаженные кустарниками.
Было темно, вокруг горели свечи. Грегори заметил, что вечера становятся все короче и что с каждым днем это заметно все больше.
В камине, отбрасывая танцующие тени на выложенные деревом стены, пылал огонь, а в подсвечниках по углам тихо оплывали свечи. Харриет наигрывала на клавесине разные мелодии; Грегори, развалясь в кресле, наблюдал за ней, а Бенджи и я играли в шахматы. Это был типичный вечер в Эйот Аббасе, каких немало я провела в этом доме.
И когда я сидела и думала над своими ходами, вдруг я почувствовала, как чья-то тень упала на меня, или, может, это какое-то чувство подсказало мне поднять голову. В общем, так или иначе я подняла глаза от шахматной доски.
В комнату снаружи заглядывал какой-то человек.
Он был высок и одет в темный плащ… Я сразу догадалась, кто это может быть.
Сначала я хотела закричать, но подавила свой порыв. А если его поймают? Если спустят собак, это вполне может случиться. Его схватят, и я знала, что потом будет. Я достаточно наслушалась историй за столом моего деда, чтобы понять, что тот, кто поймает Хессенфилда, будет всегда гордиться этим, и нас восславят за то, что мы обезвредили одного из врагов королевы.
«Глупец! — подумала я. — Зачем ты играешь с опасностью? Почему рискуешь своей жизнью?»
Я оторвала свой взгляд от окна и вновь вернулась к шахматам.
— Твой ход, Карлотта, — сказал Бенджи.
Я, не думая, двинула вперед какую-то фигуру.
— Ха! — торжествующе воскликнул Бенджи, и еще через несколько ходов — Шах и мат! Бенджи всегда обожал анализировать игру:
— Все дело было в том слоне, которым ты сходила, а ведь три-четыре хода назад ты побеждала меня. Ты потеряла ход своей мысли, Карлотта.
«Еще бы!»— рассерженно подумала я. А что я могла сделать? Хессенфилд вернулся.
Лишь час спустя удалось мне ускользнуть из комнаты. Какое-то время мое отсутствие не заметят. Я набросила поверх платья плащ и сказала себе, что, если меня заметят, я отговорюсь тем, что услышала лай собак, или придумаю что-нибудь еще. Но попадаться кому-либо на глаза у меня особого желания не было.
Он пришел встретиться со мной. Может, сейчас он уже скрылся? Даже он должен понимать, как опасно бродить по здешней округе. Я скажу ему это, если найду.
Я изучила клумбу под окном. Было видно, что по ней кто-то ходил. Потом я взглянула в сторону кустарника и вдруг услышала то, что можно было бы назвать криком совы.
Я подошла к кустам поближе и тихо позвала:
— Тут есть кто-нибудь?
— Карлотта…
Это был его голос, и я кинулась вперед, не забывая, однако, оглядываться.
Я очутилась в объятиях Хессенфилда, и его руки крепко сжали меня. Он целовал меня снова и снова, и так яростно, что я начала задыхаться.
— Глупец! — воскликнула я. — Прийти сюда! Разве ты не знаешь, что за тобой повсюду охотятся?
— Милая моя, за мной всегда ведут охоту…
— И ты хочешь закончить свою жизнь на плахе?
— Нет, на подушке, рядом с тобой.
— Пожалуйста, выслушай меня! — Нет, это ты должна меня послушать…
— Я слышала, как упоминали твое имя. Стоит Кому-нибудь узнать тебя, и тебе конец.
— Значит, мы должны уехать отсюда как можно быстрее.
— Естественно, так ты и должен поступить.
— Не я, а мы. Я приехал за тобой, Карлотта.
— Ты сошел с ума!
— Да, — согласился он, — я действительно схожу с ума по тебе.
— Столько лет…
— Четыре года! — воскликнул ой. — Слишком большой срок без тебя, и никто больше мне не нужен. Я это понял.
— Но ты приехал за мной не один?
— Я совмещаю дело с удовольствием.
— Ты долго ждал!
— Я не понимал, насколько важна ты для меня.
— И ты думаешь, что, как только ты приедешь и попросишь, я брошу все и помчусь за тобой? Ты считаешь себя каким-то божеством, а меня — своим верным последователем?
— С чего ты это взяла? Может, оттого, что тебе кажется, что так все и есть?
— Ерунда! Я должна идти. Я заметила тебя в окно. Было глупо приходить сюда. Кто-нибудь мог заметить тебя, могли спустить собак. И я вышла предупредить — вот и все.
— Карлотта, ты красивее, чем когда-либо, и ты лжешь так красноречиво. Тебе понравился тот случай на дороге? Ведь ты же не сразу узнала меня, а? А потом… потом ты узнала меня… и все было, как в старые времена…
— Глупые шутки! Тебя могли схватить там, на дороге, и повесить как вора.
— Милая Карлотта, я живу опасной жизнью. Смерть постоянно подстерегает меня, она может подловить меня в любой момент, у нас такая игра. Я с нею уже настолько на короткой ноге, что она даже отказалась от своих стараний напугать меня.
— Совсем другое дело будет, когда ты очутишься в зловонной темнице Тауэра.
— Но я же не там, и в мои планы это не входит. Кстати, кто выиграл ту партию в шахматы?
— Мой муж.
— Значит, ты говорила мне не правду, Карлотта.
— Я вышла за него замуж из-за тебя. Он сжал мою руку.
— Я была беременна, и это было самым простым выходом из положения.
Он глубоко вздохнул и произнес:
— Так значит, то очаровательное дитя…
— Кларисса? Да, ты ее отец.
— Карлотта! — громко воскликнул он.
— Тихо! Ты хочешь, чтобы нас кто-нибудь услышал?
Он прижал меня к себе и поцеловал.
— Наше дитя, Карлотта! Моя дочь! Она дала мне хвостик своего сахарного мышонка. Скажи ей, что я буду хранить его вечно.
— Скоре всего, он просто растает, — возразила я. — И я, конечно же, ничего ей не скажу: я хочу, чтобы она поскорее забыла об этом случае.
— Моя дочь Кларисса… Я полюбил ее с первого взгляда!
— Хочу сказать, что ты очень легко влюбляешься.
— Ты едешь со мной… И ты, и твоя дочь. Я не успокоюсь, пока мы не будем все вместе.
— Неужели ты, действительно, думаешь, что мы так легко можем сорваться с места?
— Так или иначе я сделаю то, что сказал, — твердо произнес он.
— Со мной это не получится.
— Один раз получилось. Ах да, но тогда ты этого хотела, не так ли? Какие времена были! Помнишь, как мы стояли там, у моря, и тех всадников?
— Я пошла в дом. Мое отсутствие заметят.
— Бери девочку и едем со мной.
— Ты, действительно, сумасшедший! Девочка уже в постели и крепко спит. Неужели ты считаешь, что я подниму ее и просто так уйду из дома своего мужа?
— Это не так уж и невозможно.
— К сожалению, ты ошибаешься. Уезжай, возвращайся к себе и продолжай играть в свои тайны, в свои якобитские заговоры, но меня в это не втягивай. Я за королеву.
Он громко расхохотался.
— Да тебе все равно, кто на троне. Но, думаю, тебе не все равно, с кем ты делишь свою жизнь. Я не отступлю, без тебя я из этой страны не уеду.
— Спокойной ночи и подумай над моими советами! Уезжай побыстрее и больше не возвращайся сюда! Я попыталась отстраниться от Хессенфилда, но он удержал меня.
— Одну минутку, но как мне добраться до тебя?
Как мне связаться с тобой? Нам надо назначить место встречи.
Я подумала о Бенджи и твердо сказала:
— С этим все кончено, и я хочу забыть, что мы когда-либо встречались. Судьба была неблагосклонна ко мне: ты вынудил меня стать своей любовницей.
— Это было самое счастливое время в моей жизни, и я не принуждал тебя.
— Это ты так думаешь, — парировала я.
— А результатом всего этого явилась эта девочка. Мне нужна она, Карлотта! И ты тоже, вы обе мне нужны!
— Еще несколько дней назад ты даже не подозревал о ее существовании.
— И сейчас я жалею об этом. Ты уедешь со мной?
— Нет, нет и нет! — сказала я. — У меня хороший муж, и никогда снова я не предам его…
Я осеклась, но он, казалось, ничего не заметил. Мне вновь вспомнилось лицо Бенджи, когда я вернулась. Как нежен он был со мной, — он даже ничего не подозревал, наделя меня качествами, которыми я никогда не обладала. Мне тогда было так стыдно, что я решила стать такой, какой он меня считает.
Но вспоминала я и Хессенфилда, и те волшебные мгновения, что провели мы вместе, и я ждала, чтобы меня забрали, увезли, совсем как в тот раз.
— Может, мне вдруг придется срочно связаться с тобой, — сказал он. — Как это можно сделать? Есть ли поблизости такое место, где я мог бы оставить записку?
— Там, неподалеку от кустарника, лежит старое дерево. Когда я была еще ребенком, мы часто оставляли там записки друг другу. Пойдем, я покажу тебе.
Он последовал за мной сквозь заросли кустов.
— Если ты зайдешь с задней стороны дома, — сказала я, — тебя вряд ли заметят, но ни в коем случае не приходи сюда днем.
Я показала ему дерево. Это был дуб, который много лет тому назад свалил удар молнии. Все говорили, что надо бы его разрубить на дрова, но никто так и не сделал этого. Когда-то я называла его «почтовым ящиком», потому что в стволе было дупло.
— А теперь уезжай! — взмолилась я.
— Карлотта!
Он заключил меня в свои объятия и поцеловал. Я почувствовала, что слабею. Я ненавидела себя, но чувства мне были не подвластны.
Собрав всю свою волю, я освободилась из его объятий.
— Я вернусь за тобой! — прошептал он.
— Ты зря тратишь время. Уезжай… и, пожалуйста, не возвращайся.
Я кинулась сквозь кустарник назад, к дому. Облегченно вздохнув и убедившись, что никто не заметил моего отсутствия, я скинула плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37