Кровавые деньги? Или глен действительно переживает за Тоби Стрейнджерсона? Скорее всего это была взятка за то, чтобы он поскорее убрался – скатертью дорожка!
Тоби вернулся, перекинув штаны через руку. Энни забрала их, и он подошел к столу.
– Я положу их с твоим барахлом. – Она принялась возиться с его узлом похоже, она весь день только и делала, что подкладывала туда то одно, то другое. – Ты бы положил это в спорран, так надежнее будет. – Энн выложила перед ним кошелек бабки Йен.
Тоби повиновался, и пальцы его нашарили еще что-то. Он вынул камень и в первый раз разглядел как следует. Камешек был прозрачный и угловатый – один край сломан, другой – идеально ограненный, светящийся розовым. Аметист, наверное. Аметистов в глене было больше всего. Бродячий торговец может заплатить за такой пару пенни.
Это не укрылось от острого взгляда Энни.
Он поспешно убрал камень:
– Подарок бабки Нен. Вы ведь знаете, она все время искала красивые штуковины, чтобы отнести хобу, но потом она слегка тронулась на-этом – все искала и искала. И в последнюю ночь… когда мы прощались… наверное, она спутала меня с хобом… Жаль выбрасывать его… – Объяснение вышло вполне убедительное. Энни никому не скажет, а если и скажет, что из того? Он набил рот свежей булкой, не такой вкусной, как пекла бабка Нен, но съедобной вполне.
Энни серьезно кивнула:
– Когда Эрик уходил, я дала ему новый плед. Старый так и висит на крюке, я его даже не стирала с тех пор. – Она собрала корзину для шитья и повернулась к столу, но задержалась. – Что-то не так?
– Ничего, – пробормотал он. Ее муж умер, когда Тоби еще не родился.
– Как-то странно ты на меня смотришь, Тоби Стрейнджерсон!
Он покраснел до корней волос.
– Вот уж никогда не считал вас сентиментальной. Я пытаюсь понять, зачем вы рассказали мне про плед.
Она пошла относить корзину.
– Тебе еще надо немного подрасти. Ты, оказывается, циничный парень, Тоби. Конечно, это можно понять. Да, тут, в доме, есть меч, и ты возьмешь его с собой.
– Меч? Я не умею обращаться с мечом!
Она снова встала рядом с ним, держа в руках по ведерку.
– А кто об этом узнает? Я думаю, одного твоего вида с этим мечом на поясе будет вполне достаточно. Один взгляд, и все снимут перед тобой шапки. Это старый Брен Уэстберн прислал. Он сказал, что в свое время меч вволю напился английской крови, но что теперь ему захотелось еще. Так что бери. Я пойду доить.
– Я могу подоить за вас!
– Ты останешься здесь! – буркнула Энни. – Ешь, покуда есть место. Потом забирай меч и свой узел и ступай, куда я сказала. Обойдемся без прощаний.
Тоби начал подниматься.
– Ешь! – рявкнула она.
Он плюхнулся обратно на табурет. Он наелся досыта, но послушно потянулся за мясом, чтобы доставить ей удовольствие. Какими словами выразить ей свою благодарность? Язык у него заплетался – он был не мастер говорить.
– Я не знаю, с чего начать…
– Вот и не начинай. Мне не нужно твоей благодарности, Тоби Стрейнджерсон. – Она задержалась в дверях. – Ты славный парень, но я рада, что ты уходишь, не могу сказать как рада. Весь глен обрадуется твоему уходу, жаль только, что ты не забираешь с собой этого лоботряса Вика Коптильщика. Ну ничего, мы еще вышвырнем его как-нибудь, или кто из мужей достанет его ножом, чтобы духу вашего здесь не было.
– Духу?.. – поражение пробормотал он.
Лицо ее оставалось в тени, но голос был горек, как ягоды можжевельника.
– Неужели ты до сих пор не понял? Все эти годы вы были позором глена. Разве никто не говорил этого тебе? Ты что, про Укрощение никогда не слышал? О, они укротили нас, скажу я тебе, еще как укротили! Вся крепкая молодежь ушла и мало кто вернулся, и все же здесь оставались и мужчины. Во всяком случае, у них болталось что нужно между ног, так что они считались мужчинами. Но они не сожгли замок, когда сассенахи забрали женщин. Через месяц или чуть больше, когда англичанам надоели эти шестеро, они предложили обменять их. Старух не надо, сказали они, но бабы помоложе – вроде меня – сойдут, и тогда мы отпустим ваших девок. Как ты думаешь, мы выстроились в очередь перед воротами?
Он смог только мотнуть головой в горле застрял комок.
– Ты угадал! – Голос Энни окреп. – Не выстроились. Ну конечно, у меня на руках было трое пацанов, так что мне нельзя было идти, не так ли? У всех нашелся повод. Дети. Мужья и отцы, которые нас заперли и не пускали. Кто первой вызовется быть шлюхой? Кому охота ублажать целый отряд сассенахов ночь за ночью? Все эти вдовы… но у нас у всех нашлись отговорки. И у мужчин, и у женщин, у всех нашлись отговорки. Вот так и вышло, что ублюдков могло быть не больше шести. Это очень важно. Не больше шести. Да, шестеро вас было, и каждый день с самого твоего рождения, Тоби Стрейнджерсон, один твой вид резал нам глаза, напоминая о нашем позоре, напоминая, что мы все струсили и не помогли своим! Так что ступай из глена. И забирай своего тухлого сводного братца – хорошо бы, чтобы забрал. Вот когда вас обоих не будет, мы, может, сможем забыть.
Она шагнула за дверь со своими подойниками, бросив на прощание:
– Мне не нужна твоя благодарность.
И ушла.
Тоби встал. Аппетит у него пропал ему не хотелось больше ее гостеприимства на таких условиях. Ну да, накормить и одеть куда проще, чем быть сассенахской шлюхой целую зиму.
Впрочем, так было легче. Теперь он хоть не чувствовал себя в долгу за всю эту помощь.
Вот вам и дружба Кэмпбеллов.
Вот вам и их хваленая храбрость.
2
Уже выходя за дверь, он решил, что ничего страшного не случится, если он хотя бы посмотрит на этот меч. Он прошел во вторую комнату. Энни выбрала не самый надежный тайник – еще от двери он понял, что под тюфяком что-то лежит. Должно быть, спать на нем было неудобно. Он опустился на колени и взял его.
Это был широкий двуручный меч, обоюдоострый, длинный – почти с Тоби. Правда, старый и плохо сработанный скорее всего его выковали здесь, в глене. Вместо гарды – простая крестовина, а на конце рукояти – тяжелый набалдашник для равновесия. В сильных руках этот меч мог бы стать грозным оружием против рыцаря, слишком увешанного броней и слишком неуклюжего, чтобы уворачиваться, но времена, когда рыцари выходили на бой в таком виде, давно прошли. Теперь дворяне стреляют из ружей или направляют орудийный огонь. Даже в дождливый день, когда на огнестрельное оружие полагаться не стоит, щит с коротким палашом или мушкет со штыком куда надежнее. Клинок меча зазубрился, но его недавно наточили и смазали – возможно, только сегодня утром. Ножны – неуклюжее сооружение из дерева и кожи, – казалось, вот-вот развалятся.
Ему нечего делать с таким мечом! Он тяжелее мешка овса. Он лишь привлечет к нему лишнее внимание, а ведь сассенахи Бридж-Ов-Орки меньше чем в миле отсюда. Здравый смысл советовал положить меч туда, откуда он его взял, и идти без него, но прикосновение кожаной оплетки рукояти и ощущение силы, исходящее от его веса, наполняли Тоби странной дрожью, неодолимым влечением. Такой клинок заставит с ним считаться – большой человек с большим мечом.
Он перекинул лямку через плечо. Если меч покажется ему слишком тяжелым, он всегда сможет выкинуть его в болото, ведь правда? Он вскинул узел на другое плечо и вышел в сумерки.
Там, куда он направлялся, не было дороги. Бинн-Инвервей справа и Бинн-Брек-Лиат слева от него темнели в вечернем небе. Глен-Орки смыкался вокруг него – узкий и пугающий. Вот-вот взойдет луна, но пока он то и дело оступался на неровной земле. Он миновал пять или шесть домов, и дважды его облаяли собаки, но никто не вышел махнуть ему рукой. Теперь-то он знал, как относятся Кэмпбеллы к его уходу – скатертью дорожка!
Чувство было взаимным.
Он увидит мир. Он найдет свое счастье.
И с мечом! Почему этот клинок так притягивает его? И сам ли Тоби Стрейнджерсон испытывает это чувство или это не он, а демон? Через несколько минут ему предстоит встреча со спутниками. А что, если он снова услышит дьявольский бой сердца и руки его начнут действовать сами по себе, а меч засвистит в воздухе, снося головы? Лучше ему выбросить эту жуткую штуковину в кусты и идти дальше без нее.
Он не сделал этого – или не смог этого сделать.
Он не понимал, почему те два раза, когда демон овладевал им, стук сердца заглушал все остальные звуки. Обычно он не думал о своем сердце, хотя оно, разумеется, исправно стучало с самого его рождения и так и будет стучать до самой его смерти. Конечно, бессмертного этот непрерывный стук может удивлять или даже раздражать. Похоже, его заставляли слушать то, что слышал демон. Есть и лекарство от этого – клинок в сердце.
Он услышал за спиной крик и оглянулся.
– Тоби! Тоби! – За ним спешил Хэмиш, шатаясь под тяжестью узла чуть ли не больше его самого. – Держи свои обещания, Тоби! – Загорелое лицо мальчишки сияло ликующей улыбкой. Он задыхался от спешки и волнения.
И никакого демонического стука, никакого зловещего сияния… меч оставался в ножнах. Тоби с облегчением перевел дух.
– Ну уж то, насчет виселицы, обязательно сдержу. – Они зашагали вдвоем Тоби чуть сбавил ход. – Ты, поди, ждешь не дождешься этого?
– Еще как! – выдохнул тот. – Это ведь настоящее приключение – отправиться за горы с тобой, Тоби! Друзья в беде? Мы теперь с тобой оба вне закона, правда? Значит, друзья? – Он с надеждой заглядывал ему в лицо.
В качестве друга от Хэмиша было не больше пользы, чем от меча. И потом, на самом-то деле Хэмишу нужен был вовсе и не друг ему был нужен герой. Какой же друг нужен самому Тоби?
Да никакой. Есть люди достаточно сильные, чтобы справляться самостоятельно, так что друзья им не нужны. Он как раз из таких людей. Он с удовольствием болтал с братом Хэмиша, Эриком, но они так и не сблизились – какому мальчишке захочется, чтобы его слишком часто видели в обществе ублюдка? Тоби Стрейнджерсон всю жизнь был одинок, таким он и останется.
Впрочем, не стоит расстраивать мальчика.
– Друзья, – кивнул он.
Со вздохом облегчения Хэмиш подкинул свой чудовищный вьюк повыше на плечи.
– Тебя не беспокоит боуги?
– Ни капельки, пока ты со мной.
Хэмиш весело хихикнул, не понимая, что Тоби вовсе не шутит. Если Кэмпбеллы хотели бы избавиться от него, скормив боуги, они не отправили бы с ним Хэмиша.
– Куда ты собираешься, Тоби?
– Я обещал проводить Мег до Обена. А ты?
– Па сказал, чтобы я оставался пока у кузена Мюррея.
– Кто такой кузен Мюррей?
– Мюррей Кэмпбелл из Глен-Ширы. Я должен жить у него, пока па не пошлет мне весточку, что возвращаться домой не опасно. Он вроде как старый и с причудами, но па говорит, у него там есть книги. Па его видел раз, много лет назад. А потом, после Обена, куда?
– Наверное, попробую сесть на корабль. – Тоби пытался пожать плечами, но ему мешал меч, да и Хэмиш бы все равно этого не увидел. – А потом – сам пока не знаю. Отправлюсь странствовать по белу свету.
– Разве ты не хочешь пойти к Черным Перьям? – Это, похоже, разочаровало и даже смутило мальчика.
Насколько это от него зависело, Тоби не собирался. Восстание тянулось уже не первый год, ни на шаг не приблизившись к успеху. Нет, сначала – изгнание демона, а в городе вроде Обена должен быть монастырь – вот только позволит ли демон, чтобы его изгнали? Если Тоби попробует отправиться туда, послушаются ли его ноги? И объяснит ли его язык, в чем дело?
– Па сказал, сассенахи назначат награду за твою голову. Как думаешь, сколько они… Само собой, не найдется таких, кто согласится принять их серебро, – поспешно добавил Хэмиш. – Но…
– Но приятно знать, сколько ты стоишь?
– Па сказал, они могут предложить целых десять марок! – Похоже, то, что за голову его друга предлагают такую сумму, произвело на мальчика неизгладимое впечатление. Как никак, это было гораздо больше тех пяти шиллингов, что предлагал ему вчера стюард.
За их спиной вставала луна. Ветер странно притих. На Глен-Орки опустилась зловещая тишина. Тоби пытался расслышать музыку, на которую ему было велено идти, но слышал пока лишь журчание ручья и нескончаемую болтовню Хэмиша…
– Что?
– Кузен Мюррей – хранитель, – повторил Хэмиш.
– Хранитель святилища? Значит, он у тебя священнослужитель? Священник?
– Что-то вроде этого. Святилище ведь не монастырь.
– Но там ведь есть дух-покровитель?
– Просто призрак. – Хэмиш снова подкинул мешок и усмехнулся. – Все равно это больше, чем хоб.
Похолодало. Земля под ногами раскисла. В воздухе – ни движения, но все же где-то вдалеке еле слышно лютня наигрывала грустную мелодию. Это и был знак, о котором их предупреждали, – там им предстояло встретиться с Мег Коптильщицей и ее провожатым, имя которого так пока и не назвали. Тоби свернул на звуки. Если там с ней Вик, Тоби позволит своему демону поупражняться с мечом. Он сам вздрогнул от собственного черного юмора.
Нет, он не прав. Ему доверили жизни двух подростков, а ведь ему нельзя больше доверять. Он и сам-то себе не доверяет, так с какой стати он ожидает этого от них? Ему стоит предупредить Хэмиша…
Но ведь он не убил паренька при встрече. Он не тронул ни этих напыщенных деревенских старейшин, ни Энни. До сих пор его личный демон вел себя в воспитанном обществе очень воспитанно. Он действовал, только когда ему угрожала опасность – до странности услужливый и не слишком воинственный демон! Если он расскажет о нем Хэмишу, Хэмиш удерет. А потом вернется домой и разболтает об этом всему глену. Тогда все до одного ополчатся на Тоби Стрейнджерсона, а не только сассенахи. Неужели все предатели так легко находят оправдания своей измене?
– Какую работу ты будешь искать, Тоби?
– Шитье гладью.
– Ты имеешь в виду мечом?
– Я имею в виду иголкой. Вышивку.
– А Эрик еще говорил, что у тебя начисто отсутствует чувство юмора.
– Неправда! Он этого не говорил!
– Еще как говорил, – пробормотал Хэмиш, – но, мне кажется, только когда он делал что-нибудь особенно глупое, чего ты не одобрял. Я помню, он говорил еще, что ты самый последний человек для вечеринки, но самый лучший из тех, кого хочешь видеть рядом с собой в беде.
Решив, что это послужило бы неплохой эпитафией, Тоби остановился.
– Ага! Слышишь?
Где-то в темноте перед ними женский голос напевал под искусный аккомпанемент лютни «Цветы с холмов». В этом пустынном, зловещем глене песня показалась неожиданно трогательной.
Ну что ж, если считать Хэмиша Кэмпбелла ходячей библиотекой, Тоби Стрейнджерсона – мордоворотом, сила-есть-ума-не-надо…
– Знаешь, это, возможно, и странно звучит… Я хочу сказать, меня воспитывала знахарка, но я до сих пор толком не знаю разницы между чародеем, священником или хранителем святыни. Бабка Нен никогда не говорила о таких вещах.
– Возможно, она и сама не знала. Я не хотел…
– Бабка Нен в жизни не прочла ни одной книги.
– Ну да, а я ничего другого и не делал, только читал! – Смех Хэмиша напоминал беспокойное воробьиное чириканье. – Чародей – это кто-то, кто изучает черную магию. Мне кажется, священники – это тоже чародеи, только обычно чародеями называют тех, кто использует магию для зла. Знахарка вроде бабки Нен вряд ли знала чародейские ритуалы. Она просто старалась задобрить хоба. Самоучка. Это нормально.
Вроде Тоби Стрейнджерсона, размахивающего мечом, особенно если рядом поставить опытного фехтовальщика, например, капитана Тейлора.
– Ты хочешь сказать, дух это хоб, только больше, да?
– Вроде того. – Хэмиш, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке и понизил голос. – Хоб – это стихийный дух, капризный, непредсказуемый. Если верить книгам, обычный дух… старше, что ли. Доброжелательнее. У духа-покровителя обычно есть святилище со священнослужителями. Святыня – это что-то поменьше, там всего один-два хранителя. Люди совершают паломничества к святыне, но обычно это, когда дух пользуется доброй славой. Те, кто поклоняется ему, несут туда приношения, приносят жертвы.
Тоби повторил все это в уме: хобы, духи, духи-покровители. Знахари, хранители, служители. Грот, святыня, святилище. Стихийные духи, чародеи. Демоны, чернокнижники… слишком много слов. Где уж тут неученому деревенскому парню разобраться в них?
– А демоны?
– Они злые!
– Это я и сам знаю. Но они все такие? Все – только злые духи?
Женщина и лютня все еще пели в ночи, о печали и одиночестве. У нее был потрясающе чистый голос. Тоби и не предполагал, что его провожатой будет женщина.
Хэмиш все размышлял, стараясь произвести впечатление на своего старшего друга – его внимание льстило ему.
– Они разные. Служитель поклоняется духу-покровителю и служит ему, как знахарка – хобу. А чернокнижники заклинают демонов и с помощью магии заставляют их служить себе. И потом, духи всегда привязаны к одному месту – все равно, дух-покровитель это или хоб. Демоны не привязаны к месту… нет, иногда привязаны, только не к месту. По большей части демоны привязаны к вещам.
– Или к людям? – спросил Тоби.
– Иногда и к людям. Тогда этих людей называют пустыми оболочками или креатурами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Тоби вернулся, перекинув штаны через руку. Энни забрала их, и он подошел к столу.
– Я положу их с твоим барахлом. – Она принялась возиться с его узлом похоже, она весь день только и делала, что подкладывала туда то одно, то другое. – Ты бы положил это в спорран, так надежнее будет. – Энн выложила перед ним кошелек бабки Йен.
Тоби повиновался, и пальцы его нашарили еще что-то. Он вынул камень и в первый раз разглядел как следует. Камешек был прозрачный и угловатый – один край сломан, другой – идеально ограненный, светящийся розовым. Аметист, наверное. Аметистов в глене было больше всего. Бродячий торговец может заплатить за такой пару пенни.
Это не укрылось от острого взгляда Энни.
Он поспешно убрал камень:
– Подарок бабки Нен. Вы ведь знаете, она все время искала красивые штуковины, чтобы отнести хобу, но потом она слегка тронулась на-этом – все искала и искала. И в последнюю ночь… когда мы прощались… наверное, она спутала меня с хобом… Жаль выбрасывать его… – Объяснение вышло вполне убедительное. Энни никому не скажет, а если и скажет, что из того? Он набил рот свежей булкой, не такой вкусной, как пекла бабка Нен, но съедобной вполне.
Энни серьезно кивнула:
– Когда Эрик уходил, я дала ему новый плед. Старый так и висит на крюке, я его даже не стирала с тех пор. – Она собрала корзину для шитья и повернулась к столу, но задержалась. – Что-то не так?
– Ничего, – пробормотал он. Ее муж умер, когда Тоби еще не родился.
– Как-то странно ты на меня смотришь, Тоби Стрейнджерсон!
Он покраснел до корней волос.
– Вот уж никогда не считал вас сентиментальной. Я пытаюсь понять, зачем вы рассказали мне про плед.
Она пошла относить корзину.
– Тебе еще надо немного подрасти. Ты, оказывается, циничный парень, Тоби. Конечно, это можно понять. Да, тут, в доме, есть меч, и ты возьмешь его с собой.
– Меч? Я не умею обращаться с мечом!
Она снова встала рядом с ним, держа в руках по ведерку.
– А кто об этом узнает? Я думаю, одного твоего вида с этим мечом на поясе будет вполне достаточно. Один взгляд, и все снимут перед тобой шапки. Это старый Брен Уэстберн прислал. Он сказал, что в свое время меч вволю напился английской крови, но что теперь ему захотелось еще. Так что бери. Я пойду доить.
– Я могу подоить за вас!
– Ты останешься здесь! – буркнула Энни. – Ешь, покуда есть место. Потом забирай меч и свой узел и ступай, куда я сказала. Обойдемся без прощаний.
Тоби начал подниматься.
– Ешь! – рявкнула она.
Он плюхнулся обратно на табурет. Он наелся досыта, но послушно потянулся за мясом, чтобы доставить ей удовольствие. Какими словами выразить ей свою благодарность? Язык у него заплетался – он был не мастер говорить.
– Я не знаю, с чего начать…
– Вот и не начинай. Мне не нужно твоей благодарности, Тоби Стрейнджерсон. – Она задержалась в дверях. – Ты славный парень, но я рада, что ты уходишь, не могу сказать как рада. Весь глен обрадуется твоему уходу, жаль только, что ты не забираешь с собой этого лоботряса Вика Коптильщика. Ну ничего, мы еще вышвырнем его как-нибудь, или кто из мужей достанет его ножом, чтобы духу вашего здесь не было.
– Духу?.. – поражение пробормотал он.
Лицо ее оставалось в тени, но голос был горек, как ягоды можжевельника.
– Неужели ты до сих пор не понял? Все эти годы вы были позором глена. Разве никто не говорил этого тебе? Ты что, про Укрощение никогда не слышал? О, они укротили нас, скажу я тебе, еще как укротили! Вся крепкая молодежь ушла и мало кто вернулся, и все же здесь оставались и мужчины. Во всяком случае, у них болталось что нужно между ног, так что они считались мужчинами. Но они не сожгли замок, когда сассенахи забрали женщин. Через месяц или чуть больше, когда англичанам надоели эти шестеро, они предложили обменять их. Старух не надо, сказали они, но бабы помоложе – вроде меня – сойдут, и тогда мы отпустим ваших девок. Как ты думаешь, мы выстроились в очередь перед воротами?
Он смог только мотнуть головой в горле застрял комок.
– Ты угадал! – Голос Энни окреп. – Не выстроились. Ну конечно, у меня на руках было трое пацанов, так что мне нельзя было идти, не так ли? У всех нашелся повод. Дети. Мужья и отцы, которые нас заперли и не пускали. Кто первой вызовется быть шлюхой? Кому охота ублажать целый отряд сассенахов ночь за ночью? Все эти вдовы… но у нас у всех нашлись отговорки. И у мужчин, и у женщин, у всех нашлись отговорки. Вот так и вышло, что ублюдков могло быть не больше шести. Это очень важно. Не больше шести. Да, шестеро вас было, и каждый день с самого твоего рождения, Тоби Стрейнджерсон, один твой вид резал нам глаза, напоминая о нашем позоре, напоминая, что мы все струсили и не помогли своим! Так что ступай из глена. И забирай своего тухлого сводного братца – хорошо бы, чтобы забрал. Вот когда вас обоих не будет, мы, может, сможем забыть.
Она шагнула за дверь со своими подойниками, бросив на прощание:
– Мне не нужна твоя благодарность.
И ушла.
Тоби встал. Аппетит у него пропал ему не хотелось больше ее гостеприимства на таких условиях. Ну да, накормить и одеть куда проще, чем быть сассенахской шлюхой целую зиму.
Впрочем, так было легче. Теперь он хоть не чувствовал себя в долгу за всю эту помощь.
Вот вам и дружба Кэмпбеллов.
Вот вам и их хваленая храбрость.
2
Уже выходя за дверь, он решил, что ничего страшного не случится, если он хотя бы посмотрит на этот меч. Он прошел во вторую комнату. Энни выбрала не самый надежный тайник – еще от двери он понял, что под тюфяком что-то лежит. Должно быть, спать на нем было неудобно. Он опустился на колени и взял его.
Это был широкий двуручный меч, обоюдоострый, длинный – почти с Тоби. Правда, старый и плохо сработанный скорее всего его выковали здесь, в глене. Вместо гарды – простая крестовина, а на конце рукояти – тяжелый набалдашник для равновесия. В сильных руках этот меч мог бы стать грозным оружием против рыцаря, слишком увешанного броней и слишком неуклюжего, чтобы уворачиваться, но времена, когда рыцари выходили на бой в таком виде, давно прошли. Теперь дворяне стреляют из ружей или направляют орудийный огонь. Даже в дождливый день, когда на огнестрельное оружие полагаться не стоит, щит с коротким палашом или мушкет со штыком куда надежнее. Клинок меча зазубрился, но его недавно наточили и смазали – возможно, только сегодня утром. Ножны – неуклюжее сооружение из дерева и кожи, – казалось, вот-вот развалятся.
Ему нечего делать с таким мечом! Он тяжелее мешка овса. Он лишь привлечет к нему лишнее внимание, а ведь сассенахи Бридж-Ов-Орки меньше чем в миле отсюда. Здравый смысл советовал положить меч туда, откуда он его взял, и идти без него, но прикосновение кожаной оплетки рукояти и ощущение силы, исходящее от его веса, наполняли Тоби странной дрожью, неодолимым влечением. Такой клинок заставит с ним считаться – большой человек с большим мечом.
Он перекинул лямку через плечо. Если меч покажется ему слишком тяжелым, он всегда сможет выкинуть его в болото, ведь правда? Он вскинул узел на другое плечо и вышел в сумерки.
Там, куда он направлялся, не было дороги. Бинн-Инвервей справа и Бинн-Брек-Лиат слева от него темнели в вечернем небе. Глен-Орки смыкался вокруг него – узкий и пугающий. Вот-вот взойдет луна, но пока он то и дело оступался на неровной земле. Он миновал пять или шесть домов, и дважды его облаяли собаки, но никто не вышел махнуть ему рукой. Теперь-то он знал, как относятся Кэмпбеллы к его уходу – скатертью дорожка!
Чувство было взаимным.
Он увидит мир. Он найдет свое счастье.
И с мечом! Почему этот клинок так притягивает его? И сам ли Тоби Стрейнджерсон испытывает это чувство или это не он, а демон? Через несколько минут ему предстоит встреча со спутниками. А что, если он снова услышит дьявольский бой сердца и руки его начнут действовать сами по себе, а меч засвистит в воздухе, снося головы? Лучше ему выбросить эту жуткую штуковину в кусты и идти дальше без нее.
Он не сделал этого – или не смог этого сделать.
Он не понимал, почему те два раза, когда демон овладевал им, стук сердца заглушал все остальные звуки. Обычно он не думал о своем сердце, хотя оно, разумеется, исправно стучало с самого его рождения и так и будет стучать до самой его смерти. Конечно, бессмертного этот непрерывный стук может удивлять или даже раздражать. Похоже, его заставляли слушать то, что слышал демон. Есть и лекарство от этого – клинок в сердце.
Он услышал за спиной крик и оглянулся.
– Тоби! Тоби! – За ним спешил Хэмиш, шатаясь под тяжестью узла чуть ли не больше его самого. – Держи свои обещания, Тоби! – Загорелое лицо мальчишки сияло ликующей улыбкой. Он задыхался от спешки и волнения.
И никакого демонического стука, никакого зловещего сияния… меч оставался в ножнах. Тоби с облегчением перевел дух.
– Ну уж то, насчет виселицы, обязательно сдержу. – Они зашагали вдвоем Тоби чуть сбавил ход. – Ты, поди, ждешь не дождешься этого?
– Еще как! – выдохнул тот. – Это ведь настоящее приключение – отправиться за горы с тобой, Тоби! Друзья в беде? Мы теперь с тобой оба вне закона, правда? Значит, друзья? – Он с надеждой заглядывал ему в лицо.
В качестве друга от Хэмиша было не больше пользы, чем от меча. И потом, на самом-то деле Хэмишу нужен был вовсе и не друг ему был нужен герой. Какой же друг нужен самому Тоби?
Да никакой. Есть люди достаточно сильные, чтобы справляться самостоятельно, так что друзья им не нужны. Он как раз из таких людей. Он с удовольствием болтал с братом Хэмиша, Эриком, но они так и не сблизились – какому мальчишке захочется, чтобы его слишком часто видели в обществе ублюдка? Тоби Стрейнджерсон всю жизнь был одинок, таким он и останется.
Впрочем, не стоит расстраивать мальчика.
– Друзья, – кивнул он.
Со вздохом облегчения Хэмиш подкинул свой чудовищный вьюк повыше на плечи.
– Тебя не беспокоит боуги?
– Ни капельки, пока ты со мной.
Хэмиш весело хихикнул, не понимая, что Тоби вовсе не шутит. Если Кэмпбеллы хотели бы избавиться от него, скормив боуги, они не отправили бы с ним Хэмиша.
– Куда ты собираешься, Тоби?
– Я обещал проводить Мег до Обена. А ты?
– Па сказал, чтобы я оставался пока у кузена Мюррея.
– Кто такой кузен Мюррей?
– Мюррей Кэмпбелл из Глен-Ширы. Я должен жить у него, пока па не пошлет мне весточку, что возвращаться домой не опасно. Он вроде как старый и с причудами, но па говорит, у него там есть книги. Па его видел раз, много лет назад. А потом, после Обена, куда?
– Наверное, попробую сесть на корабль. – Тоби пытался пожать плечами, но ему мешал меч, да и Хэмиш бы все равно этого не увидел. – А потом – сам пока не знаю. Отправлюсь странствовать по белу свету.
– Разве ты не хочешь пойти к Черным Перьям? – Это, похоже, разочаровало и даже смутило мальчика.
Насколько это от него зависело, Тоби не собирался. Восстание тянулось уже не первый год, ни на шаг не приблизившись к успеху. Нет, сначала – изгнание демона, а в городе вроде Обена должен быть монастырь – вот только позволит ли демон, чтобы его изгнали? Если Тоби попробует отправиться туда, послушаются ли его ноги? И объяснит ли его язык, в чем дело?
– Па сказал, сассенахи назначат награду за твою голову. Как думаешь, сколько они… Само собой, не найдется таких, кто согласится принять их серебро, – поспешно добавил Хэмиш. – Но…
– Но приятно знать, сколько ты стоишь?
– Па сказал, они могут предложить целых десять марок! – Похоже, то, что за голову его друга предлагают такую сумму, произвело на мальчика неизгладимое впечатление. Как никак, это было гораздо больше тех пяти шиллингов, что предлагал ему вчера стюард.
За их спиной вставала луна. Ветер странно притих. На Глен-Орки опустилась зловещая тишина. Тоби пытался расслышать музыку, на которую ему было велено идти, но слышал пока лишь журчание ручья и нескончаемую болтовню Хэмиша…
– Что?
– Кузен Мюррей – хранитель, – повторил Хэмиш.
– Хранитель святилища? Значит, он у тебя священнослужитель? Священник?
– Что-то вроде этого. Святилище ведь не монастырь.
– Но там ведь есть дух-покровитель?
– Просто призрак. – Хэмиш снова подкинул мешок и усмехнулся. – Все равно это больше, чем хоб.
Похолодало. Земля под ногами раскисла. В воздухе – ни движения, но все же где-то вдалеке еле слышно лютня наигрывала грустную мелодию. Это и был знак, о котором их предупреждали, – там им предстояло встретиться с Мег Коптильщицей и ее провожатым, имя которого так пока и не назвали. Тоби свернул на звуки. Если там с ней Вик, Тоби позволит своему демону поупражняться с мечом. Он сам вздрогнул от собственного черного юмора.
Нет, он не прав. Ему доверили жизни двух подростков, а ведь ему нельзя больше доверять. Он и сам-то себе не доверяет, так с какой стати он ожидает этого от них? Ему стоит предупредить Хэмиша…
Но ведь он не убил паренька при встрече. Он не тронул ни этих напыщенных деревенских старейшин, ни Энни. До сих пор его личный демон вел себя в воспитанном обществе очень воспитанно. Он действовал, только когда ему угрожала опасность – до странности услужливый и не слишком воинственный демон! Если он расскажет о нем Хэмишу, Хэмиш удерет. А потом вернется домой и разболтает об этом всему глену. Тогда все до одного ополчатся на Тоби Стрейнджерсона, а не только сассенахи. Неужели все предатели так легко находят оправдания своей измене?
– Какую работу ты будешь искать, Тоби?
– Шитье гладью.
– Ты имеешь в виду мечом?
– Я имею в виду иголкой. Вышивку.
– А Эрик еще говорил, что у тебя начисто отсутствует чувство юмора.
– Неправда! Он этого не говорил!
– Еще как говорил, – пробормотал Хэмиш, – но, мне кажется, только когда он делал что-нибудь особенно глупое, чего ты не одобрял. Я помню, он говорил еще, что ты самый последний человек для вечеринки, но самый лучший из тех, кого хочешь видеть рядом с собой в беде.
Решив, что это послужило бы неплохой эпитафией, Тоби остановился.
– Ага! Слышишь?
Где-то в темноте перед ними женский голос напевал под искусный аккомпанемент лютни «Цветы с холмов». В этом пустынном, зловещем глене песня показалась неожиданно трогательной.
Ну что ж, если считать Хэмиша Кэмпбелла ходячей библиотекой, Тоби Стрейнджерсона – мордоворотом, сила-есть-ума-не-надо…
– Знаешь, это, возможно, и странно звучит… Я хочу сказать, меня воспитывала знахарка, но я до сих пор толком не знаю разницы между чародеем, священником или хранителем святыни. Бабка Нен никогда не говорила о таких вещах.
– Возможно, она и сама не знала. Я не хотел…
– Бабка Нен в жизни не прочла ни одной книги.
– Ну да, а я ничего другого и не делал, только читал! – Смех Хэмиша напоминал беспокойное воробьиное чириканье. – Чародей – это кто-то, кто изучает черную магию. Мне кажется, священники – это тоже чародеи, только обычно чародеями называют тех, кто использует магию для зла. Знахарка вроде бабки Нен вряд ли знала чародейские ритуалы. Она просто старалась задобрить хоба. Самоучка. Это нормально.
Вроде Тоби Стрейнджерсона, размахивающего мечом, особенно если рядом поставить опытного фехтовальщика, например, капитана Тейлора.
– Ты хочешь сказать, дух это хоб, только больше, да?
– Вроде того. – Хэмиш, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке и понизил голос. – Хоб – это стихийный дух, капризный, непредсказуемый. Если верить книгам, обычный дух… старше, что ли. Доброжелательнее. У духа-покровителя обычно есть святилище со священнослужителями. Святыня – это что-то поменьше, там всего один-два хранителя. Люди совершают паломничества к святыне, но обычно это, когда дух пользуется доброй славой. Те, кто поклоняется ему, несут туда приношения, приносят жертвы.
Тоби повторил все это в уме: хобы, духи, духи-покровители. Знахари, хранители, служители. Грот, святыня, святилище. Стихийные духи, чародеи. Демоны, чернокнижники… слишком много слов. Где уж тут неученому деревенскому парню разобраться в них?
– А демоны?
– Они злые!
– Это я и сам знаю. Но они все такие? Все – только злые духи?
Женщина и лютня все еще пели в ночи, о печали и одиночестве. У нее был потрясающе чистый голос. Тоби и не предполагал, что его провожатой будет женщина.
Хэмиш все размышлял, стараясь произвести впечатление на своего старшего друга – его внимание льстило ему.
– Они разные. Служитель поклоняется духу-покровителю и служит ему, как знахарка – хобу. А чернокнижники заклинают демонов и с помощью магии заставляют их служить себе. И потом, духи всегда привязаны к одному месту – все равно, дух-покровитель это или хоб. Демоны не привязаны к месту… нет, иногда привязаны, только не к месту. По большей части демоны привязаны к вещам.
– Или к людям? – спросил Тоби.
– Иногда и к людям. Тогда этих людей называют пустыми оболочками или креатурами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40