Ведь ты пришел благодарить, а не выпрашивать милостей, – пришел, не нуждаясь ни в чем. Мы ценим этот шаг. Будь счастлив, пока возможно, король Рэп.
– Ну конечно! – с досадой крикнул он. – Не можете вынести, когда кто-то из смертных счастлив, правда? Сегодня мое сердце поет от радости, и Вы явились, чтобы все испортить!
В ответ он услышал вздох, и когда голос заговорил снова, звучал он мелодично, по-женски, скорбный, как древняя погребальная песнь:
– Время и положение не исправили твой нрав. Неужели трудно хоть раз удержаться?
Рэп смутился, не зная, что ответить на этот справедливый упрек. Заслонив глаза ладонью, он попытался приоткрыть горящие веки. Бесполезно – один миг созерцания божественного света наполнял глаза слезами. И вместе с тем углы часовни так и оставались в темноте, не затронутые блеском славы.
Когда Боги заговорили снова, они все еще пребывали в женском облике:
– Почему ты не используешь магическую силу в помощь своему народу, король Рэп? Зачем не отворачиваешь ты от Краснегара шторма, почему не наполняешь кладовые, не исцеляешь больных? В твоей власти сделать королевство земным раем.
Неужели Они подслушивают его мысли?
– Вы приказываете мне?
– Нет. Но мы ждем ответа.
– Потому что… я не хочу плодить нацию бездельников и выродков! А потом я даже благодарности не услышу – мою опеку начнут воспринимать как само собой разумеющееся!
Подумав немного, он добавил:
– Люди ценят счастье за то, во что оно им обходится.
– Но поймут ли они, если ты попробуешь объяснить?
– Едва ли, – признал Рэп. – Но они и так счастливы. Кажется, я действительно хочу им добра.
И тогда он увидел, что смертным не дано спорить с Богами.
– Того же хотим и Мы. Нам тоже иногда приходится действовать по мотивам, которых ты не в силах понять.
– Простите меня, – пробормотал он. Некоторое время в часовенке царила тишина, и Рэп подумал было, что Боги оставили его. Сквозь одежду проникал холод, и короля уже била дрожь. Колени мерзли на ледяном полу.
– Теперь постарайся постичь, ибо слышишь предостережение. Тебе предстоит потерять одного из своих детей.
Нет! Только не это! Горло сдавило, и Рэпу показалось, что он вот-вот задохнется.
– Кого из них?
– Не станет ли это знание еще большей жестокостью?
Долгий вздох, казалось, облетел часовню, точно неупокоенная душа.
– Но зачем, зачем вы сказали это? Просто чтобы нанести удар? Захоти я узнать будущее, я воспользовался бы чарами – предвидением или предчувствием.
Рэп не видел ничего, кроме пляски зеленых теней под веками.
– Ты же не пользуешься своим могуществом! Но, вопреки всем попыткам остаться в стороне, уже чувствуешь приближение зла.
– Трехтысячный год?
В голосе отвечавших появилась прежняя твердость, звенящая нотами силы и долга. Слова гремели, но не отзывались эхом в часовенке:
– Это только часть грядущей катастрофы. В роковой момент ты совершил ужасную ошибку.
– Я?..
– Да, именно ты! Ты нарушил мировой порядок в ту минуту, когда решалась судьба тысячелетий, и предугадать последствия этого сдвига не способно даже самое изощрённое воображение. Материя мироздания уже трепещет.
Король придерживался не высокого мнения о Богах, но верил ли он, что Они способны солгать? Да, решил Рэп. Они могут и солгать, если это отвечает Их цели. И потом, не все Боги служат Добру… А если и служат, то различить разницу между Добром и Злом в понимании Богов не под силу глазам смертного.
– Так что же я должен делать? – гневно спросил он.
– Ничего, – последовал ответ. – Ты уже ничего не можешь сделать. Ты совершил промах, и наименьшей ценой за него станет жизнь одного из твоих детей.
– Меня! Возьмите лучше меня!
– Возможно, если мы сочтем это необходимым.
– Скажите, что я должен сделать! Что-нибудь! Все, что угодно!
– Ничего. Счастливые дни пока не окончились; прими их, как подобает смертным. И когда придет время жертвы, попытайся понять – добрые намерения никогда не послужат оправданием. Быть Богом вовсе не значит быть счастливым. Власть несет в себе горе наравне с радостями, и тебе это известно.
– Что я должен делать?! – еще громче выкрикнул Рэп.
На сей раз ответа не последовало. Боги покинули часовню, но Рэп оставался в ней, пока совсем не окоченел, на коленях умоляя Их вернуться и катаясь по ледяным плитам. В часовенке Настала тишина, прерываемая эхом его судорожных рыданий и завываниями ветра; все счастье краснегарского короля рассыпалось в прах.
5
Победный год был на исходе; Ило нес белый флаг.
Всего три дня осталось до начала зимних Празднеств с танцами и пирушками. Ило, однако, вряд ли удастся повеселиться на празднике: он идет прямиком в холодные объятия смерти, сопровождая еще одного безумца.
Канун Празднеств – время всеобщего мира и радости, но в этом году Бог Войны все еще не натешился. Многие, многие еще полягут в битве до истечения года.
О бремя войны! Самоубийственное безумие… День быстро угасал, и дождь не переставал ни на мгновение; чудесный, холодный, безжалостный ливень – стена воды, отвесно падавшая вниз и уже пропитавшая весь мир насквозь. Воздух пронизывали блеклые водяные струи, а тонкий слой жидкой грязи под ногами превращал короткую прогулку в опасное приключение. Ило, как ребенок, радовался – впервые за десять… или одиннадцать месяцев? Да, ведь столько, если не больше, он служит сигнифером этого сумасброда, и только сегодня впервые он по достоинству сумел оценить свою волчью шкуру. Она была просто незаменима. Как спасение от палящих лучей солнца, как приманка для женщин. И, как выяснилось теперь, она отлично спасала от дождя – разве что попахивала при этом и весила, казалось, столько, будто в ней до сих пор сидит средних размеров волк.
Склон ближайшего холма порос редким кустарником. В мелких рощицах у его подножия в зловещей тени могла бы спрятаться сотня вооруженных воинов… Да, наверное, так оно и было. В одной руке Ило сжимал древко флага, в другой – фонарь, бледно-желтое пятно света, размытое дождем. Лужи отражали его свет, а Ило заводил наследника имперского престола все дальше и дальше в силки, которые тот расставил себе сам.
Ило свято верил, что вся эта затея – не более чем ловушка. Он даже осмелился ставить под сомнение приказы Шанди… Солдат Империи редко остается в живых, совершив подобный проступок. Одному идти на такое рандеву – чистейшее безумие, заявил Ило еще в лагере. Наследник Опалового трона не имеет права безоглядно рисковать будущим Империи.
Человек более вспыльчивый тут же снес бы ему башку за наглость, но Шанди только пожал плечами и спокойно отвечал, что и сам считает безумием доверять кому-то в подобных обстоятельствах, но эльфы, однажды дав слово, всегда его держат. И добавил, что, если Ило не хочет ввязываться в это опасное дело, его охотно заменит центурион Хардграа. На чем разговоры закончились, разумеется, как Шанди и рассчитывал.
И вот теперь они вдвоем, спотыкаясь и скользя, спускаются по тропинке, сбегающей вниз по залитому грязью и проклятому всеми Богами холму, направляясь к мерцающему впереди огоньку – на военные переговоры.
Где-то позади, в лагере за склоном холма, поеживаясь от ночного холода и сырости, ждут легионы: они жуют холодный паек, кутаются в насквозь промокшую одежду и ругаются на чем свет стоит, неизменно прибавляя в конце, что за все это кое-кто заплатит, рано или поздно.
Впереди стоит лагерем эльфийская армия, где солдаты, по всей вероятности, делают то же самое.
А справа, невидимая за стеной дождя, горная цепь Квобля вздымает к небесам свои снежные шапки. Горные пики, конечно, будут незабываемым зрелищем для тех, кто переживет непогоду.
И где-то по соседству лежит граница между Квоблем и Илрэйном. Каждые пару столетий пограничный район переходит из одних рук в другие. Квобль – земля Империи, отрезанная от нее горами, и зимний тракт, огибающий горы с запада, с доисторических времен принадлежал импам. Многократно они проливали моря крови, чтобы вернуть его себе, но никогда не удерживали тракт надолго, ибо эльфам тоже хотелось владеть этим ничтожным клочком земли по эстетическим соображениям.
На картах перемычка между горными цепями Нефера и Квобля именовалась Пустошью Нефер. Возможно, когда-то она и впрямь была открытой полоской земли, но сейчас прежняя пустошь покрылась густым лесом, что давало юрким эльфам некоторое преимущество перед неповоротливыми легионами Эмшандара. И все-таки марш-броски под проливным дождем принесли импам успех: Шанди загнал-таки эльфов в угол, и на сей раз они не могли скрыться в чащобе. Исторические книги насчитывали семь битв за Пустошь Нефер; восьмая станет избиением.
Дождь, и надвигающаяся темень, и холод, и жидкая грязь…
– Это что, свет там, впереди? Или у меня в глазах зарябило? – спросил Шанди за спиной Ило.
– Это свет, господин. Приманка в мышеловке.
Упавший голос Ило, должно быть, выдал его мысли, ибо Шанди тут же осведомился:
– Не доверяешь эльфам, правда?
– Не доверяю, господин. Я охотно бы верил им, будь со мной кто-то другой, но ты слишком важен для Империи.
Раздался невеселый смех принца.
– Живой я стою гораздо больше, чем мертвый. И они это понимают… На войне можно многое делать, но… всегда надо отвечать за последствия! Понимаешь теперь, почему я так спокоен за свою шкуру?
Только Ило успел вымолвить свое «нет, господин», как нога его скользнула по мокрой траве, и он потерял равновесие. Судорожно опираясь о флагшток, Ило поднялся и выпрямился, чувствуя, как ручейки ледяной воды резво побежали за шиворот. В сандалиях хлюпала грязь.
– Это всего лишь жалкая приграничная стычка, – пояснил принц. – Политические игры, и эльфам хорошо это известно. Но если им взбредет в голову убить меня, я тут же стану мучеником за правое дело, и вся Империя моментально поднимется на дыбы! Илрэйн перепашут из конца в конец… Убить меня – это самое худшее, что они могут сделать в такой ситуации.
Насколько Ило знал, и в прежние времена никто не признавал за эльфами способностей к логике. А потом, что, если они возьмут Шанди в заложники?
– Но зачем нам переговоры? – спросил он. – Ты уже зажал эльфов в кулак! Прибил их уши к колоде мясника!
Принц беззаботно рассмеялся, будто они совершали прогулку у моря.
– Второй повод для переговоров, Ило, – когда ты точно знаешь, что победа на твоей стороне. Это дает тебе шанс получить ее задаром, вот за этим мы туда и направляемся.
Однако приказы свыше требовали другого. Ило лично расшифровывал послания императора и твердо знал, что там говорилось о самых жестких мерах. Что попросту означало: Империи позарез необходима бойня. Пленных не брать! Пора дать косоглазым хороший урок! Эмшандар в жизни не пошел бы на переговоры, отлично зная, что враг беспомощен.
Сказать это вслух Ило не решился.
– А каков же тогда первый повод для переговоров? – спросил он.
– Когда ты наверняка проиграешь, разумеется. тогда, может быть, тебе удастся спасти ситуацию, верно? И вот почему они тоже здесь!
– Ты думаешь, они сдадутся… – задумчиво протянул Ило и поспешно добавил:
– Господин? – вспомнив, что разговаривает с проконсулом.
– Должны! – вздохнул Шанди. – Надеюсь, что они хоть сегодня не в настроении геройствовать.
Фонарь эльфов, поставленный на пне у края широкой прогалины, был уже отчетливо виден. Рядом с фонарем стояли двое. Интересно, сколько их еще прячется в кустах неподалеку?
Свернув с тропинки, Ило зашагал по мокрой траве к этим двум неподвижным фигурам. Высокие и худые, оба с непокрытыми головами, они походили на пару мальчишек, заблудившихся в лесу. Эльфийские кудри, под дождем похожие на шлемы, отливали золотом в свете фонаря. Один держал белый флаг, и оба, похоже, были без оружия.
И верно, только у одного под плащом оказалась кольчуга; ни кинжалов, ни мечей не было. Неразличимые в вечернем сумраке, цвета их одежды казались темнее тех, что были приняты у эльфов.
Вот ведь странное место для исторической встречи! Ило, наверное, даже гордился бы своим участием, если бы не промок насквозь и не отвлекался бы, стараясь не стучать зубами от холода. Промаршировав к пню, он поставил свой фонарь рядом с чужим и, отступив на шаг, застыл навытяжку, сжимая флагшток. Шанди встал тут же, и эльфы рассматривали его в настороженной тишине. Свет, падавший снизу, делал их лица похожими на таинственные маски из чеканного золота, с огромными глазами, переливающимися всеми оттенками, словно большие опалы.
Когда-то, еще в Хабе, Ило был знаком с несколькими эльфами. Они ему не особенно нравились, хотя он против них ничего не имел. Ило всегда сбивало с толку то, что по эльфу никогда нельзя определить, сколько же ему лет. Эльфы были существами поразительно непрактичными и прямо-таки помешанными на искусстве и прочей тяге к прекрасному, но если эльфам хотелось воевать, они делали это тоже очень неплохо. Исторические хроники выстилались костьми имповских легатов, в свое время недооценивших способности эльфов, и Ило от всей души надеялся, что Шанди не постигнет та же незавидная участь.
Эльф в кольчуге поднял руку в официальном приветствии:
– Добро пожаловать, ваше высочество! Голос оказался тонок и мелодичен. Боги, Боги! Женщина! Ило покосился на ее сотоварища и решил про себя, что хоть этот-то должен оказаться парнем.
– Приветствую вас, – хрипло сказал Шанди. Он снял шлем, чтобы во всем быть равным противнику, и вытер лицо ладонью. – Я – проконсул Эмшандар, комендант Квобля, легат Двенадцатого легиона.
– Я – Пуил’стор, предводитель Армии Правосудия, председатель Чрезвычайного совета, военный вождь войск Алиатха, заместитель главы Магистрата и Выразителя Нужд поселения Стор, экзарх клана Аниэль.
В других обстоятельствах Ило обязательно прыснул бы, выслушав такое скопище идиотских титулов, но сейчас он продолжал изображать статую. В конце концов, в этой встрече ему была отведена роль немой декорации. К несчастью, в исторических трудах его имя и не мелькнет… Разве что удастся как-нибудь прославиться позднее. Принц, сопровождаемый будущим консулом Ило… Пальцы, вцепившиеся в древко флага, быстро немели.
– Вы вышли за пределы своей юрисдикции, проконсул.
– Это будем решать мы, не так ли?
Эльфийка звонко рассмеялась, и ее смех, подобный звону колокольчика, прозвучал на удивление неуместно на этой мрачной поляне.
– Отлично сказано, принц! А теперь, когда вечер уже почти опустился, будем кратки и расстанемся поскорее. Мне еще нужно разучить песню, которую предстоит спеть завтра.
Как бы эта песня не оказалась похоронным плачем.
– Вы призвали нас на переговоры, – добавила она, помолчав. – Что вы способны предложить, чтобы заслужить наше снисхождение?
– Я нахожу ваш юмор неуместным, – ответил Шанди. – Единственное, чего я добиваюсь, – это избежать ненужного кровопролития. В вашей армии семь тысяч мужчин…
– Пять. Две тысячи – женщины.
– Тогда семь тысяч воинов, и все семь тысяч загнаны в угол. За моей спиной стоят четыре легиона и еще два – за вашей. Морские пути отрезаны. Знаменитые эльфийские лучники практически беспомощны при такой погоде… Прошу прощения, предводительница, но это вы должны просить у меня снисхождения.
Она не стала спорить с фактами.
– И вы нам предлагаете?..
– Увести войска. При этом положившись на ваше слово.
Не услышав ожидаемого требования о безоговорочной капитуляции, Ило едва не охнул в голос. Да за такие слова император вправе отправить голову сына прямиком в корзину палача!
Удивление никак не отразилось на лице женщины. Пуил’стор лишь изогнула золотистую бровь:
– Слово? Что вы под этим подразумеваете?.. И что будет с нами потом?
– Я требую лишь вашего обещания, что все эльфийские воины разойдутся по домам, по крайней мере до конца зимних Празднеств. Оружие они могут оставить при себе. Я со своими легионами займу Фейрген, но обещаю вам, что не пойду дальше. Линдерская долина послужит границей, как и прежде.
Шанди! Да старик с тебя живого кожу сдерет и сделает половичок под дверь!
Пуил’стор раздумывала, склонив голову набок, словно птичка на ветке.
– А если мы не согласимся на эти условия?
– Мне отдан приказ вырезать всех, кто окажет сопротивление.
Она задумчиво гладила щеку тонкими пальцами. Ило не мог представить себе предводительницу эльфов в качестве воина, хотя здравый смысл подсказывал, что Пуил’стор – именно воин, и к тому же отменный. Она была хороша, и в других обстоятельствах Ило непременно постарался бы пополнить свое знание об эльфах.
– Заманчиво, – сказала она наконец. «Заманчиво»? Да это слово только в бронзе отлить! Сумасшедшее великодушие, вот что это такое!
– Никто не в силах помешать мне, что бы вы ни делали, – произнес Шанди. – Мне просто не по сердцу бессмысленные жертвы, вот и все.
– Похоже, вы что-то не договариваете, ваше высочество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Ну конечно! – с досадой крикнул он. – Не можете вынести, когда кто-то из смертных счастлив, правда? Сегодня мое сердце поет от радости, и Вы явились, чтобы все испортить!
В ответ он услышал вздох, и когда голос заговорил снова, звучал он мелодично, по-женски, скорбный, как древняя погребальная песнь:
– Время и положение не исправили твой нрав. Неужели трудно хоть раз удержаться?
Рэп смутился, не зная, что ответить на этот справедливый упрек. Заслонив глаза ладонью, он попытался приоткрыть горящие веки. Бесполезно – один миг созерцания божественного света наполнял глаза слезами. И вместе с тем углы часовни так и оставались в темноте, не затронутые блеском славы.
Когда Боги заговорили снова, они все еще пребывали в женском облике:
– Почему ты не используешь магическую силу в помощь своему народу, король Рэп? Зачем не отворачиваешь ты от Краснегара шторма, почему не наполняешь кладовые, не исцеляешь больных? В твоей власти сделать королевство земным раем.
Неужели Они подслушивают его мысли?
– Вы приказываете мне?
– Нет. Но мы ждем ответа.
– Потому что… я не хочу плодить нацию бездельников и выродков! А потом я даже благодарности не услышу – мою опеку начнут воспринимать как само собой разумеющееся!
Подумав немного, он добавил:
– Люди ценят счастье за то, во что оно им обходится.
– Но поймут ли они, если ты попробуешь объяснить?
– Едва ли, – признал Рэп. – Но они и так счастливы. Кажется, я действительно хочу им добра.
И тогда он увидел, что смертным не дано спорить с Богами.
– Того же хотим и Мы. Нам тоже иногда приходится действовать по мотивам, которых ты не в силах понять.
– Простите меня, – пробормотал он. Некоторое время в часовенке царила тишина, и Рэп подумал было, что Боги оставили его. Сквозь одежду проникал холод, и короля уже била дрожь. Колени мерзли на ледяном полу.
– Теперь постарайся постичь, ибо слышишь предостережение. Тебе предстоит потерять одного из своих детей.
Нет! Только не это! Горло сдавило, и Рэпу показалось, что он вот-вот задохнется.
– Кого из них?
– Не станет ли это знание еще большей жестокостью?
Долгий вздох, казалось, облетел часовню, точно неупокоенная душа.
– Но зачем, зачем вы сказали это? Просто чтобы нанести удар? Захоти я узнать будущее, я воспользовался бы чарами – предвидением или предчувствием.
Рэп не видел ничего, кроме пляски зеленых теней под веками.
– Ты же не пользуешься своим могуществом! Но, вопреки всем попыткам остаться в стороне, уже чувствуешь приближение зла.
– Трехтысячный год?
В голосе отвечавших появилась прежняя твердость, звенящая нотами силы и долга. Слова гремели, но не отзывались эхом в часовенке:
– Это только часть грядущей катастрофы. В роковой момент ты совершил ужасную ошибку.
– Я?..
– Да, именно ты! Ты нарушил мировой порядок в ту минуту, когда решалась судьба тысячелетий, и предугадать последствия этого сдвига не способно даже самое изощрённое воображение. Материя мироздания уже трепещет.
Король придерживался не высокого мнения о Богах, но верил ли он, что Они способны солгать? Да, решил Рэп. Они могут и солгать, если это отвечает Их цели. И потом, не все Боги служат Добру… А если и служат, то различить разницу между Добром и Злом в понимании Богов не под силу глазам смертного.
– Так что же я должен делать? – гневно спросил он.
– Ничего, – последовал ответ. – Ты уже ничего не можешь сделать. Ты совершил промах, и наименьшей ценой за него станет жизнь одного из твоих детей.
– Меня! Возьмите лучше меня!
– Возможно, если мы сочтем это необходимым.
– Скажите, что я должен сделать! Что-нибудь! Все, что угодно!
– Ничего. Счастливые дни пока не окончились; прими их, как подобает смертным. И когда придет время жертвы, попытайся понять – добрые намерения никогда не послужат оправданием. Быть Богом вовсе не значит быть счастливым. Власть несет в себе горе наравне с радостями, и тебе это известно.
– Что я должен делать?! – еще громче выкрикнул Рэп.
На сей раз ответа не последовало. Боги покинули часовню, но Рэп оставался в ней, пока совсем не окоченел, на коленях умоляя Их вернуться и катаясь по ледяным плитам. В часовенке Настала тишина, прерываемая эхом его судорожных рыданий и завываниями ветра; все счастье краснегарского короля рассыпалось в прах.
5
Победный год был на исходе; Ило нес белый флаг.
Всего три дня осталось до начала зимних Празднеств с танцами и пирушками. Ило, однако, вряд ли удастся повеселиться на празднике: он идет прямиком в холодные объятия смерти, сопровождая еще одного безумца.
Канун Празднеств – время всеобщего мира и радости, но в этом году Бог Войны все еще не натешился. Многие, многие еще полягут в битве до истечения года.
О бремя войны! Самоубийственное безумие… День быстро угасал, и дождь не переставал ни на мгновение; чудесный, холодный, безжалостный ливень – стена воды, отвесно падавшая вниз и уже пропитавшая весь мир насквозь. Воздух пронизывали блеклые водяные струи, а тонкий слой жидкой грязи под ногами превращал короткую прогулку в опасное приключение. Ило, как ребенок, радовался – впервые за десять… или одиннадцать месяцев? Да, ведь столько, если не больше, он служит сигнифером этого сумасброда, и только сегодня впервые он по достоинству сумел оценить свою волчью шкуру. Она была просто незаменима. Как спасение от палящих лучей солнца, как приманка для женщин. И, как выяснилось теперь, она отлично спасала от дождя – разве что попахивала при этом и весила, казалось, столько, будто в ней до сих пор сидит средних размеров волк.
Склон ближайшего холма порос редким кустарником. В мелких рощицах у его подножия в зловещей тени могла бы спрятаться сотня вооруженных воинов… Да, наверное, так оно и было. В одной руке Ило сжимал древко флага, в другой – фонарь, бледно-желтое пятно света, размытое дождем. Лужи отражали его свет, а Ило заводил наследника имперского престола все дальше и дальше в силки, которые тот расставил себе сам.
Ило свято верил, что вся эта затея – не более чем ловушка. Он даже осмелился ставить под сомнение приказы Шанди… Солдат Империи редко остается в живых, совершив подобный проступок. Одному идти на такое рандеву – чистейшее безумие, заявил Ило еще в лагере. Наследник Опалового трона не имеет права безоглядно рисковать будущим Империи.
Человек более вспыльчивый тут же снес бы ему башку за наглость, но Шанди только пожал плечами и спокойно отвечал, что и сам считает безумием доверять кому-то в подобных обстоятельствах, но эльфы, однажды дав слово, всегда его держат. И добавил, что, если Ило не хочет ввязываться в это опасное дело, его охотно заменит центурион Хардграа. На чем разговоры закончились, разумеется, как Шанди и рассчитывал.
И вот теперь они вдвоем, спотыкаясь и скользя, спускаются по тропинке, сбегающей вниз по залитому грязью и проклятому всеми Богами холму, направляясь к мерцающему впереди огоньку – на военные переговоры.
Где-то позади, в лагере за склоном холма, поеживаясь от ночного холода и сырости, ждут легионы: они жуют холодный паек, кутаются в насквозь промокшую одежду и ругаются на чем свет стоит, неизменно прибавляя в конце, что за все это кое-кто заплатит, рано или поздно.
Впереди стоит лагерем эльфийская армия, где солдаты, по всей вероятности, делают то же самое.
А справа, невидимая за стеной дождя, горная цепь Квобля вздымает к небесам свои снежные шапки. Горные пики, конечно, будут незабываемым зрелищем для тех, кто переживет непогоду.
И где-то по соседству лежит граница между Квоблем и Илрэйном. Каждые пару столетий пограничный район переходит из одних рук в другие. Квобль – земля Империи, отрезанная от нее горами, и зимний тракт, огибающий горы с запада, с доисторических времен принадлежал импам. Многократно они проливали моря крови, чтобы вернуть его себе, но никогда не удерживали тракт надолго, ибо эльфам тоже хотелось владеть этим ничтожным клочком земли по эстетическим соображениям.
На картах перемычка между горными цепями Нефера и Квобля именовалась Пустошью Нефер. Возможно, когда-то она и впрямь была открытой полоской земли, но сейчас прежняя пустошь покрылась густым лесом, что давало юрким эльфам некоторое преимущество перед неповоротливыми легионами Эмшандара. И все-таки марш-броски под проливным дождем принесли импам успех: Шанди загнал-таки эльфов в угол, и на сей раз они не могли скрыться в чащобе. Исторические книги насчитывали семь битв за Пустошь Нефер; восьмая станет избиением.
Дождь, и надвигающаяся темень, и холод, и жидкая грязь…
– Это что, свет там, впереди? Или у меня в глазах зарябило? – спросил Шанди за спиной Ило.
– Это свет, господин. Приманка в мышеловке.
Упавший голос Ило, должно быть, выдал его мысли, ибо Шанди тут же осведомился:
– Не доверяешь эльфам, правда?
– Не доверяю, господин. Я охотно бы верил им, будь со мной кто-то другой, но ты слишком важен для Империи.
Раздался невеселый смех принца.
– Живой я стою гораздо больше, чем мертвый. И они это понимают… На войне можно многое делать, но… всегда надо отвечать за последствия! Понимаешь теперь, почему я так спокоен за свою шкуру?
Только Ило успел вымолвить свое «нет, господин», как нога его скользнула по мокрой траве, и он потерял равновесие. Судорожно опираясь о флагшток, Ило поднялся и выпрямился, чувствуя, как ручейки ледяной воды резво побежали за шиворот. В сандалиях хлюпала грязь.
– Это всего лишь жалкая приграничная стычка, – пояснил принц. – Политические игры, и эльфам хорошо это известно. Но если им взбредет в голову убить меня, я тут же стану мучеником за правое дело, и вся Империя моментально поднимется на дыбы! Илрэйн перепашут из конца в конец… Убить меня – это самое худшее, что они могут сделать в такой ситуации.
Насколько Ило знал, и в прежние времена никто не признавал за эльфами способностей к логике. А потом, что, если они возьмут Шанди в заложники?
– Но зачем нам переговоры? – спросил он. – Ты уже зажал эльфов в кулак! Прибил их уши к колоде мясника!
Принц беззаботно рассмеялся, будто они совершали прогулку у моря.
– Второй повод для переговоров, Ило, – когда ты точно знаешь, что победа на твоей стороне. Это дает тебе шанс получить ее задаром, вот за этим мы туда и направляемся.
Однако приказы свыше требовали другого. Ило лично расшифровывал послания императора и твердо знал, что там говорилось о самых жестких мерах. Что попросту означало: Империи позарез необходима бойня. Пленных не брать! Пора дать косоглазым хороший урок! Эмшандар в жизни не пошел бы на переговоры, отлично зная, что враг беспомощен.
Сказать это вслух Ило не решился.
– А каков же тогда первый повод для переговоров? – спросил он.
– Когда ты наверняка проиграешь, разумеется. тогда, может быть, тебе удастся спасти ситуацию, верно? И вот почему они тоже здесь!
– Ты думаешь, они сдадутся… – задумчиво протянул Ило и поспешно добавил:
– Господин? – вспомнив, что разговаривает с проконсулом.
– Должны! – вздохнул Шанди. – Надеюсь, что они хоть сегодня не в настроении геройствовать.
Фонарь эльфов, поставленный на пне у края широкой прогалины, был уже отчетливо виден. Рядом с фонарем стояли двое. Интересно, сколько их еще прячется в кустах неподалеку?
Свернув с тропинки, Ило зашагал по мокрой траве к этим двум неподвижным фигурам. Высокие и худые, оба с непокрытыми головами, они походили на пару мальчишек, заблудившихся в лесу. Эльфийские кудри, под дождем похожие на шлемы, отливали золотом в свете фонаря. Один держал белый флаг, и оба, похоже, были без оружия.
И верно, только у одного под плащом оказалась кольчуга; ни кинжалов, ни мечей не было. Неразличимые в вечернем сумраке, цвета их одежды казались темнее тех, что были приняты у эльфов.
Вот ведь странное место для исторической встречи! Ило, наверное, даже гордился бы своим участием, если бы не промок насквозь и не отвлекался бы, стараясь не стучать зубами от холода. Промаршировав к пню, он поставил свой фонарь рядом с чужим и, отступив на шаг, застыл навытяжку, сжимая флагшток. Шанди встал тут же, и эльфы рассматривали его в настороженной тишине. Свет, падавший снизу, делал их лица похожими на таинственные маски из чеканного золота, с огромными глазами, переливающимися всеми оттенками, словно большие опалы.
Когда-то, еще в Хабе, Ило был знаком с несколькими эльфами. Они ему не особенно нравились, хотя он против них ничего не имел. Ило всегда сбивало с толку то, что по эльфу никогда нельзя определить, сколько же ему лет. Эльфы были существами поразительно непрактичными и прямо-таки помешанными на искусстве и прочей тяге к прекрасному, но если эльфам хотелось воевать, они делали это тоже очень неплохо. Исторические хроники выстилались костьми имповских легатов, в свое время недооценивших способности эльфов, и Ило от всей души надеялся, что Шанди не постигнет та же незавидная участь.
Эльф в кольчуге поднял руку в официальном приветствии:
– Добро пожаловать, ваше высочество! Голос оказался тонок и мелодичен. Боги, Боги! Женщина! Ило покосился на ее сотоварища и решил про себя, что хоть этот-то должен оказаться парнем.
– Приветствую вас, – хрипло сказал Шанди. Он снял шлем, чтобы во всем быть равным противнику, и вытер лицо ладонью. – Я – проконсул Эмшандар, комендант Квобля, легат Двенадцатого легиона.
– Я – Пуил’стор, предводитель Армии Правосудия, председатель Чрезвычайного совета, военный вождь войск Алиатха, заместитель главы Магистрата и Выразителя Нужд поселения Стор, экзарх клана Аниэль.
В других обстоятельствах Ило обязательно прыснул бы, выслушав такое скопище идиотских титулов, но сейчас он продолжал изображать статую. В конце концов, в этой встрече ему была отведена роль немой декорации. К несчастью, в исторических трудах его имя и не мелькнет… Разве что удастся как-нибудь прославиться позднее. Принц, сопровождаемый будущим консулом Ило… Пальцы, вцепившиеся в древко флага, быстро немели.
– Вы вышли за пределы своей юрисдикции, проконсул.
– Это будем решать мы, не так ли?
Эльфийка звонко рассмеялась, и ее смех, подобный звону колокольчика, прозвучал на удивление неуместно на этой мрачной поляне.
– Отлично сказано, принц! А теперь, когда вечер уже почти опустился, будем кратки и расстанемся поскорее. Мне еще нужно разучить песню, которую предстоит спеть завтра.
Как бы эта песня не оказалась похоронным плачем.
– Вы призвали нас на переговоры, – добавила она, помолчав. – Что вы способны предложить, чтобы заслужить наше снисхождение?
– Я нахожу ваш юмор неуместным, – ответил Шанди. – Единственное, чего я добиваюсь, – это избежать ненужного кровопролития. В вашей армии семь тысяч мужчин…
– Пять. Две тысячи – женщины.
– Тогда семь тысяч воинов, и все семь тысяч загнаны в угол. За моей спиной стоят четыре легиона и еще два – за вашей. Морские пути отрезаны. Знаменитые эльфийские лучники практически беспомощны при такой погоде… Прошу прощения, предводительница, но это вы должны просить у меня снисхождения.
Она не стала спорить с фактами.
– И вы нам предлагаете?..
– Увести войска. При этом положившись на ваше слово.
Не услышав ожидаемого требования о безоговорочной капитуляции, Ило едва не охнул в голос. Да за такие слова император вправе отправить голову сына прямиком в корзину палача!
Удивление никак не отразилось на лице женщины. Пуил’стор лишь изогнула золотистую бровь:
– Слово? Что вы под этим подразумеваете?.. И что будет с нами потом?
– Я требую лишь вашего обещания, что все эльфийские воины разойдутся по домам, по крайней мере до конца зимних Празднеств. Оружие они могут оставить при себе. Я со своими легионами займу Фейрген, но обещаю вам, что не пойду дальше. Линдерская долина послужит границей, как и прежде.
Шанди! Да старик с тебя живого кожу сдерет и сделает половичок под дверь!
Пуил’стор раздумывала, склонив голову набок, словно птичка на ветке.
– А если мы не согласимся на эти условия?
– Мне отдан приказ вырезать всех, кто окажет сопротивление.
Она задумчиво гладила щеку тонкими пальцами. Ило не мог представить себе предводительницу эльфов в качестве воина, хотя здравый смысл подсказывал, что Пуил’стор – именно воин, и к тому же отменный. Она была хороша, и в других обстоятельствах Ило непременно постарался бы пополнить свое знание об эльфах.
– Заманчиво, – сказала она наконец. «Заманчиво»? Да это слово только в бронзе отлить! Сумасшедшее великодушие, вот что это такое!
– Никто не в силах помешать мне, что бы вы ни делали, – произнес Шанди. – Мне просто не по сердцу бессмысленные жертвы, вот и все.
– Похоже, вы что-то не договариваете, ваше высочество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45