Вы кажетесь еще моложе.
Не выпуская рук леди Стенбурн, он пятился в свою контору.
– Пожалуйста, садитесь, – сказал он и указал на несколько стульев в уютной комнате, три больших окна которой выходили на оживленную улицу.
– Чем могу быть вам полезен? – Он подошел к письменному столу, дождался, пока все трое сядут, и сел сам.
Казалось, леди Стенбурн пришла в себя.
– Это… это действительно моя дочь, мы зовем ее Бетс, и ее жених, граф Берлингем. Они расскажут вам о цели нашего визита. Я рада снова увидеть вас, сэр.
Хеверем внимательно выслушал леди Стенбурн и посмотрел на Роба.
– Берлингем, – повторил он. – Вы из Суффолка, ваша светлость? Мне кажется, я уже слышал эту фамилию.
– Возможно, кто-то из моих родственников, – ответил Роб. – К сожалению, я родился в Дорсете. Видите ли, у меня не было выбора.
Это заявление показалось Хеверему очень забавным. Он так весело расхохотался, что все его худое тело затряслось. Но он быстро успокоился и серьезно спросил:
– Что привело вас ко мне, милорд?
– Приданое леди Элизабет. Нынешний лорд Стенбурн намекает, что на содержание его мачехи и сводной сестры уходит такое количество средств, что ему пришлось запустить руку в приданое леди Элизабет, чтобы оплачивать их расходы. Но этого не может быть! Мы бы хотели посмотреть завещание покойного отца леди Элизабет, если вы не возражаете.
Хеверем был возмущен.
– Не могу в это поверить! – заявил он. – Вы говорили со Стенбурном? Этому должно быть объяснение. Дела у Стенбурна идут очень хорошо. Он умело управляет своим имением и блестяще разбирается в цифрах. Я попрошу принести копию завещания.
Он вызвал клерка и велел принести завещание лорда Стенбурна. Пока они ждали, Хеверем, барабаня пальцами по столу, справился о Стенбурне и его младшем брате.
– Мы еще не были в Коденеме, – объяснила леди Стенбурн. – Я редко получаю от них письма, поэтому ничего не могу вам рассказать.
– Я слышал, младший брат… Уилл, кажется, сущее наказание. Никак не может решить, чем ему заняться, и топит свои страдания в джине. Стенбурну с ним достается. Парень часто попадает в переделки, когда напьется. А ведь он уже не мальчик, правда? Ему должно быть уже за тридцать: А, ладно. Вы все сами узнаете, когда будете в Коденеме. А вот и завещание.
Черным по белому: приданое в десять тысяч фунтов и по пять тысяч фунтов каждому ребенку, который может родиться у его дочери. А для своей дорогой, возлюбленной жены граф установил долю наследства в восемь тысяч фунтов в год плюс доход от двух поместий в Эссексе, который после смерти жены должен перейти к его младшему сыну Уильяму. Все остальное получил Годфри.
Посетители потеряли дар речи.
– Но как… – начала Бетс и откинулась на спинку стула, стараясь совместить то, что она только что услышала, с тем, более чем скромным, образом жизни, который они с матерью вели.
– Вы присутствовали при чтении завещания, – напомнил Хеверем. – Разве вы не помните? Все пункты завещания четко сформулированы, разночтений быть не может. Я сам его составлял, следуя указаниям графа.
– Тогда почему вы не потрудились сами убедиться и том, что завещание строго выполняется? – спросил Роб. Он внимательно смотрел на Хеверема. Поверенный был удивлен, но Роб не видел ничего, что указывало бы на то, что Хеверем хитрец или мошенник.
– Конечно, я убедился! – сказал Хеверем, оскорбленный. – Естественно. Нынешний граф соблюдает требования завещания под моим постоянным контролем. Я – человек занятой, как вы понимаете. У меня много клиентов. У меня не было никаких причин подозревать его светлость в нечестности, но он обязательно доводил до моего сведения все выплаты до последнего пенни. Каждая буква завещания выполняется. Я в этом уверен. – Он посмотрел снова на листы бумаги, лежавшие перед ним, словно в надежде, что они помогут ему найти ответ на эту загадку.
– Восемь тысяч фунтов, – прошептала леди Стенбурн. – Восемь тысяч фунтов! И доход с имений в Эссексе! Почему мы никогда не видели этих денег?
– Вы уверены, что вы их не видели, уважаемая леди Стенбурн? – спросил Хеверем. – Не так уж трудно потратить такие деньги незаметно. В наши дни восемь тысяч фунтов трудно назвать большим состоянием.
Круглый подбородок леди Стенбурн выдался вперед.
– Прошу прощения, – сказала она. – Моя дочь знает, что мы имеем, до последнего фартинга. Мы бы получали по завещанию… сколько, Бетс?.. две тысячи фунтов каждые три месяца? Плюс доход с поместий в Эссексе? А что мы получаем?
– Сначала мы получали по тысяче фунтов каждые три месяца. Помнишь, Годфри написал, что новые затраты не приносят того дохода, на который он рассчитывал, и ему пришлось сократить сумму до девятисот фунтов, а затем и до восьмисот?
Он нам объяснил, что мы получаем проценты с суммы, указанной в папином завещании. Так говорится в завещании. Разве не так, сэр? – вопросительно посмотрела Бетс на Хеверема.
– Боже мой, нет! – воскликнул Хеверем. – Вы ошибаетесь! Я видел документы по выплатам своими собственными глазами. Здесь какое-то недоразумение. – Он нахмурился и снова уставился на бумаги перед собой.
– Я предлагаю вам поехать в Коденем с нами, – предложил Роб. – Ведь это ваша обязанность – следить за исполнением завещания. Когда вы сможете поехать?
Взволнованный Хеверем позвал клерка.
– Что у меня назначено на сегодня? – спросил он и, выслушав, сделал какие-то пометки. – Ничего, что нельзя бы было отложить, – решил он. – Скажите Каркенему, что я заеду к нему в среду. Отдайте Билему его дело: оно готово. Едем? – Он встал и вопросительно посмотрел на своих посетителей. – У вас есть экипаж? Если нет, мы можем поехать в моем. Позвольте, я возьму шляпу.
Роб еще не успел нанять экипаж, и они приняли предложение Хеверема. У него была старая, но просторная карета. Хеверем так усадил пассажиров, чтобы оказаться рядом с леди Стенбурн.
– Как приятно снова вас видеть, – сказал он ей, когда они отъехали. – Как вы живете?
– Так тяжело, с тех пор как мой муж… – начала леди Стенбурн. Она выпрямилась и посмотрела на дочь, сидевшую напротив. – Если бы не Бетс, не знаю, что бы я делала. Это – такое утешение для меня! – Она нежно улыбнулась Бетс, совершенно не замечая, что рука Бетс лежит в руке графа Берлингема.
– Дочь для матери – настоящее сокровище, – сказал Хеверем. – У нас с покойной женой сыновья. Они оба решили, что должны сражаться с Бонапартом. Я молюсь за них по ночам, – вздохнул он.
– О! – воскликнула леди Стенбурн, в ней проснулось любопытство. – Я не знала, что вы потеряли жену. Примите мои соболезнования.
– Благодарю вас. – Он, погруженный в свои мысли, смотрел на руки леди Стенбурн в бледно-розовых перчатках, теребящих носовой платок.
Роб и Бетс переглянулись.
Чувство уверенности стремительно покидало Бетс по мере того, как они приближались к «Spolia Opima» – имению графа Стенбурна. И хотя она теперь была взрослой женщиной и рядом с ней был граф Берлингем, Бетс снова чувствовала себя неуверенной семнадцатилетней девочкой, которой была, когда они вместе с матерью уехали из Суффолка. Берлингем понял, что ее мать испытывает страх перед Годфри. Но ей самой было почти так же страшно.
Карета остановилась у ворот, кованые железные створки которых были закрыты. У ворот никого не было. Роб спрыгнул, чтобы открыть их, и увидел сверху название поместья, сложенное из литых железных букв.
Вернувшись в карету, въехавшую на территорию имения, Роб заметил:
– Как мило. Вы никогда мне не говорили, что ваше имение носит латинское название.
– Большинство местных жителей называют его Споила, – ответила Бетс, – или Споили. Думаю, никто не помнит, что это значит. Но Годфри очень этим гордится.
– Естественно. – Он смотрел вокруг себя, чтобы найти какой-нибудь повод и отвлечь дам от предстоящей встречи. Роб понял, как они боятся. – Какие чудесные старые деревья. Они, наверное, росли здесь еще при вашем дедушке, а может быть, и гораздо раньше.
– Да, да, я тоже так думаю.
Хеверем, казалось, был погружен в свои собственные мысли.
Наконец, они приехали.
Это был красивый дом. Роб сравнивал его с Дорс Кортом.
И сравнение было не в пользу последнего. Построенный из камня с теплым рыжеватым оттенком, он, казалось, весь состоял из окон, сплетенных вместе с тройными колоннами, и был увенчан бесчисленными дымоходами. Даже в комнатах слуг должны быть камины! Трубочист здесь может стать богачом, решил Роб. Хотя нет, не у такого, как Годфри Фортескью.
– Петерем! – просияла Бетс, увидев пожилого слугу с брюшком, который открыл дверь. – Как приятно снова увидеть тебя!
– Это мисс Бетс! А ваша мама с вами? Ах, да, миледи. Добро пожаловать домой, миледи. – Дворецкий с поклоном проводил их в дом.
– Нам нужен Годфри, – сказала Бетс. – Он здесь?
– О да, мисс. В кабинете. Я доложу, что вы здесь. – Он поспешно ушел, быстрее, чем позволяло ему его положение, чтобы сообщить хозяину.
Вернулся он гораздо медленнее и отозвал Бетс в сторону.
– Мне не следует вам говорить, мисс, но он не очень доволен, – хриплым шепотом сообщил дворецкий. – Будьте с ним осторожней. Он в последнее время очень сердит.
– Благодарю, Петер, – улыбнулась Бетс.
Она собралась с духом и отправилась в кабинет. Роб взял ее руку и нежно пожал. Леди Стенбурн последовала за ними.
Поверенный замыкал шествие.
– Добрый день, Годфри, – сказала Бетс как можно спокойнее.
Высокий мужчина, одетый во все коричневое, встал из-за стола. Роб внимательно смотрел на него, пытаясь найти сходство между Годфри и его сводной сестрой, Оба были высокие, и в манере двигаться было что-то похожее. На этом сходство заканчивалось. У Годфри были темно-каштановые волосы и карие глаза, кожа его тоже была темной. Если бы не мешки под глазами и глубокая складка между бровями, его можно было бы назвать красивым. Похоже, он слишком часто хмурился.
– Элизабет, – угрюмо произнес он. – И мама. И незнакомец. И мой поверенный. В чем дело, Хеверем? Что привело вас сюда?
– Можно нам сесть? – спросил Хеверем. – Это может занять какое-то время…
– Вы понимаете, что скоро обед? Сожалею, но я не готов к приему гостей. Мейбел с детьми нет дома, поэтому у повара выходной. – Он нахмурился. Он не предложил им сесть.
– Мы переживем, – ответила Бетс, усаживаясь на ближайший стул. – Годфри, это – Роберт Фарнсуорт, граф Берлингем, мой жених. Мы приехали поговорить с тобой о моем приданом. Пожалуйста, садитесь, мама, все. Ты тоже, Годфри.
Несмотря на его сильный загар, было видно, что Годфри побледнел. Когда Бетс их представляла, Роб кивнул, и внимательно посмотрел на графа Стенбурна. Он, видимо, был сбит с толку спокойной уверенностью, с которой держалась его сводная сестра. Роб мысленно снял шляпу перед будущей женой. Ему показалось, или он действительно увидел панику во взгляде Годфри?
– Хорошо. Что с приданым? – спросил Годфри и, мельком взглянув на Хеверема, снова посмотрел на Бетс.
– В папином завещании говорится, что я должна получить в приданое десять тысяч фунтов, – сказала Бетс. – Там ничего не говорится о том, что мы имеем право жить на эти деньги до моего замужества. Почему ты сказал нам, что тебе приходится брать деньги из моего приданого нам на жизнь?
– О, моя дорогая, – Годфри превратился вдруг в любящего и заботливого брата. – Я признаю, что это не совсем правильно, но я сделал так ради твоей и маминой пользы. Хорошо все обдумав, я пришел к выводу, что две неопытные женщины не смогут осознать, что с деньгами нужно обходиться бережно. Если бы я не сказал вам, что мне приходится посылать вам деньги из твоего приданого, вы бы не смогли побороть столь естественную для женщин страсть тратить деньги на всякие пустяки. Вот и все, моя дорогая. Действительно все. Твое приданое находится в целости и сохранности.
Годфри улыбнулся. «Какая ужасная улыбка», – подумал Роб.
– Очень хорошо, – кивнула Бетс. – Я рада это слышать.
– Значит, расстаемся друзьями? – Годфри снова встал, давая понять, что аудиенция закончена. – Мне жаль, что вам пришлось проделать такое путешествие из-за пустяка. Желаю тебе и твоему графу счастья.
– Сядь, – сказала Бетс.
Озадаченный, Годфри послушно сел.
– Есть еще одно дельце о маминой доле в восемь тысяч фунтов в год и доходе с имений в Эссексе, – продолжала Бетс. – Как ты собираешься здесь выкрутиться?
Роб не смог ничего с собой поделать. Он захлопал в ладоши. Он видел, как леди Стенбурн и Хеверем улыбнулись.
Годфри, действительно, попытался выкрутиться. Он долго молчал, наконец взял себя в руки. Уставившись взглядом в стол, он начал с болью в голосе:
– Вы можете считать меня бесчувственным, но это далеко не так. Я знаю, что у вас прекрасный дом в Найтсбридж-Терес, мама, и, как мне кажется, ваш отец оставил вам приличную сумму на его содержание. С другой стороны, я не знаю, что делать с Уильямом. У него тяга к саморазрушению. Ума не приложу, как его спасти. Уилл постоянно ввязывается в драки. На прошлой неделе он сломал человеку ключицу. Судебные иски, счета от врачей, погромы в общественных местах – эта ноша невыносима. Невыносима, говорю я вам! Вы знаете, если вы видели завещание, что папа распорядился, чтобы ваша доля, мама, перешла Уильяму после вашей смерти. Я понял, что Уильяму эти деньги нужней, чем вам, но я никогда не забывал посылать вам чек каждые три месяца, не так ли? Не так ли?
Годфри не выдержал и положил голову на стол, закрыв глаза руками. Присутствовавшие услышали приглушенные рыдания.
Бетс с ненавистью смотрела на него.
– Ты хочешь сказать, что мамины деньги пошли на то, чтобы лечить тех, кто пострадал от Уилла? – спросила она. – Мы должны с этим согласиться и убраться с миром? Мы должны позволить маме жить в нищете, пока Уилл окончательно не сопьется? Он начал пить до того как мы уехали из Суффолка, более пяти лет назад. Годфри, так не получится.
Хеверем, находясь под впечатлением того, как эта барышня осмелилась сказать своему сводному брату правду в лицо, решил, что пора ему вмешаться.
– Лорд Стенбурн, совершенно ясно, что вы подделывали записи денежных переводов леди Стенбурн. Какой бы ни была причина, Уилл Фортескью или любая другая, так нельзя. Так просто нельзя. Я прекрасно осведомлен о вашем состоянии. Вы можете вытащить Уилла из любой передряги, и это никак не подорвет вашего финансового положения. Я настаиваю на том, чтобы вы вернули леди Стенбурн все, что ей по праву принадлежит, и с процентами, имейте в виду! Иначе вам придется предстать перед судом. Годфри поднял голову и зло посмотрел на Хеверема.
– Имения в Эссексе не приносят большого дохода, – сказал он. – Ими нужно серьезно заниматься.
– Так, ради Бога, отправьте туда Уилла, и пусть он привечу дет их в порядок!
– Чтобы он пересчитал кости всему Эссексу? Нет, благодарю.
– Мы отвлеклись. Я не уеду, ваша светлость, до тех пор, пока вопрос не будет решен. Вы причинили зло леди Стенбурн и леди Элизабет. Вы причинили зло также и Берлингему, поскольку он скоро станет членом семьи. Мне даже трудно себе представить, что бы чувствовал ваш отец, узнай он о вашем поступке.
– О, Берлингем, – презрительно фыркнул Годфри в сторону Роба.
– Не смей говорить о нем таким тоном! – крикнула Бетс. – Когда-нибудь он станет маркизом Флитом, Годфри, а я – маркизой. Мы постараемся никогда больше с тобой не общаться.
– Ты – маркиза? Твой дед был торговцем! Расскажи об этом своему распрекрасному графу! Ты недостойна подошвы ему целовать. Конечно, – продолжал Годфри с сарказмом, – я не переживу того, что ты не будешь со мной общаться. Это разобьет Мейбел сердце, уверяю тебя, не говоря уже о детях, твоих маленьких племянниках и племянницах. У нас уже пятеро, знаете ли.
Терпение у Роба лопнуло. Этот человек может говорить все, что ему нравится, о нем, Робе, но никто не смеет говорить подобное о Бетс! С диким ревом Роб перепрыгнул через письменный стол, стащил Годфри со стула и повернул лицом к себе.
– Что предпочитаете? – спросил он. – Кулаки? Шпаги? Пистолеты?
– Вы вызываете меня на дуэль? – изумленно воскликнул Годфри. – В Суффолке дуэли давно ушли в прошлое.
– Они только что вернулись, – ответил Роб.
Годфри рассмеялся, но голос у него дрожал.
– В доме нет ни одной шпаги, – сообщил он. – Может, есть пистолеты, но не найдется подходящей пары. Думаю, нужно драться на кулаках. Когда? Завтра на рассвете? Где? На моем ячменном поле?
– Как насчет вашего кабинета, прямо сейчас?
– Секундантов нет. Нужны секунданты.
– Хеверем, будете моим секундантом? – спросил Роб.
Хеверем согласно кивнул.
– Возьмите себе слугу, – предложил Роб Годфри. – Может быть, лакей? Или ваш дворецкий Петерем?
Годфри задумался и позвонил. Когда появился здоровый лакей в бордовой ливрее, Годфри сказал ему, что он будет секундантом на… дуэли. В кулачном бою? В боксерском матче?
Годфри не знал, как это назвать. Он не казался испуганным, но и особого энтузиазма не проявлял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24