А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Он не ответил, и Женевьева, нахмурившись, толкнула дверь, та бесшумно распахнулась.– Захвати, пожалуйста, свечу.Женевьева переступила порог и оказавшись в полумраке подумала, пойдет ли он за ней или нет. Томас вошел внутрь, держа канделябр одной рукой.– Женевьева…Она увидела колыбель и негромко вскрикнула от восхищения. Кто-то позаботился о Кэтрин, Женевьева чувствовала запах свежих простыней, постеленных в новой деревянной колыбели. Рядом стояли маленькие креслица и столик.Она осторожно опустила дочку в колыбель. И затем, обернувшись, посмотрела на Томаса, При свете свечей было заметно, как он побледнел.– Что случилось?– Отойди, Женевьева, – он кивнул головой, указывая на пол у самых ее ног.Молодая женщина отступила и увидела большое темное пятно прямо рядом с колыбелью.– Она умерла тут, – глухо произнес Томас. – Здесь ее и нашел Тристан. Полагаю, что кто-то сегодня приготовил колыбель для Кэтрин, но я не знаю, возможно, тебе не следует…Ощутив внезапную слабость в ногах, она невольно коснулась рукой пола, чувствуя острую боль за женщину, некогда жившую здесь, умершую у самой колыбели, где должен был лежать ее ребенок. Она взглянула на Томаса, должно быть у нее был такой несчастный вид, что он быстро наклонился к ней, затем опустился на колени и коснулся рукой ее подбородка.– Женевьева, я не знаю, что сказать, чтобы облегчить…– Возможно, Томас, ты должен был заранее подумать над этим.Со стороны раздался властный голос, Женевьева обернулась и увидела Тристана.На нем были бриджи и высокие сапоги, поверх свободной белой рубашки кожаная безрукавка. Он стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку. Никогда прежде Женевьева не видела в его глазах такого гнева. Тристан положил руку на рукоять меча и направился к Томасу.Тот встал и посмотрел прямо в глаза графу де ла Теру.– Вынимайте свой меч, милорд. Я служил вам верой и правдой все эти долгие годы, и ваши сомнения для меня оскорбительны. Вы прекрасно знаете, что никто здесь не пытается вас обмануть.Тристан остановился в центре комнаты, и его взгляд упал на Женевьеву. Затем он сел в одно из больших кресел, не сводя с них глаз, в которых сверкал адский огонь. Небрежным жестом он показал на ночную рубашку Женевьевы.– Вы обычно посещаете мою жену, когда она в таком виде?– Нет! – горячо ответил Томас. – Я только пришел, чтобы объяснить…– И тебе нет необходимости защищать ее передо мной, – перебил его Тристан.Женевьеве захотелось закричать, она чувствовала как между ними нарастает напряжение, но не могла поверить, что Тристан может обратить свой гнев против Томаса.– Если милорд… – холодно начал Томас.– Прекрати! – вскричала Женевьева, не обращая внимания на Тристана. Ее сердце бешено колотилось, ей нужно было что-то срочно предпринять, чтобы они не схватились между собой.– Разве ты не видишь, что он зол вовсе не на тебя, что он не может простить мне того, что я не Лизетта!– Женевьева! – произнес Тристан, сузив глаза.Она подошла к нему и остановилась на расстоянии вытянутой руки.– Я сожалею, Тристан, но Господь ведает…Он неожиданно встал, сильно сжав кулаки за спиной, и Женевьева попятилась от него. Теперь его гнев был направлен на нее, а не на Томаса. Тристан посмотрел на своего друга и коротко спросил:– Почему здесь эта женщина?– Она – твоя жена, и потребовала, чтобы я привез ее сюда, что мне еще оставалось делать?Тристан снова посмотрел на Женевьеву. Она кивнула в сторону колыбели, стараясь тщательно подбирать слова.– Ты потерял своего первенца, но у тебя теперь есть дочь. И если она родилась для тебя нежеланной, то все равно ты должен… должен принимать это во внимание.Женевьева вдруг поняла, что Тристан не заметил Кэтрин, до того, как она ему это сказала. Неожиданно он подошел к колыбели, и без колебаний взяв ребенка на руки, развернулся и вышел вон.– Тристан, она устала, она спит! – быстро глянув на Томаса, Женевьева поспешила вслед за мужем. Она остановилась на пороге, вонзив ногти в ладони, когда увидела, что он стоит у окна, держа на руках мирно посапывающую во сне девочку.– Томас, если ты простишь нас… – не оборачиваясь, холодно бросил он через плечо.Томас заколебался, бросив неуверенный взгляд на Женевьеву, но у него не было права оставаться и дальше в супружеской спальне. Он повернулся и вышел.– Что ты здесь делаешь? – спросил Тристан, как только дверь закрылась.Женевьева посмотрела на его спину и опустила глаза. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно.– Я не знаю, – с горечью ответила она. Женевьева попыталась справиться с душившими ее слезами и подошла к столику, на котором стояли бокалы с вином, принесенные Томасом. Пока она пила, в комнате царила гнетущая тишина. Женевьева боялась раздавить между пальцев хрупкое стекло. Она допила вино и, поставив бокал обратно на поднос, посмотрела на Тристана.– Во имя Господа, Тристан! Пожалей свою дочь! Колыбель не запятнана! Пожалуйста!Секунду он стоял неподвижно, затем повернулся и направился в сторону детской, Женевьева ощутила озноб и подошла к камину, чтобы немного согреться. Она потерла руки, вытянув их к огню и обернувшись, увидела, что Тристан уже вернулся и смотрит на нее с таким выражением лица, что ей внезапно захотелось убежать от него.Он, не отводя от нее взгляда, подошел к столу и подняв один из бокалов, одним глотком осушил его.– Что ты здесь делаешь? – снова хрипло спросил он.Она не ответила, Тристан видел, как бился пульс на нежной шее Женевьевы. Он опустил взгляд на ее высокую округлую грудь, видневшуюся сквозь тонкую полупрозрачную ткань ночной рубашки.Огонь камина отражался от ее волос и заставлял их ослепительно сверкать, они окутывали ее, как дорогое парчовое одеяние.Ему были видны каждая линия ее стройного молодого, женственного тела. Тристан ощутил, как внутри него нарастает желание.Она не должна была быть здесь. Здесь, в этом доме, где все было пронизано памятью, он не мог освободиться от прошлого, и не мог сдерживать переполнявшее его чувство.Он не верил, что можно вернуть Лизетту, если бы это было так, то он прошел бы через все круги ада ради нее.Он не верил также, что в Бэдфорд Хит появились «привидения», но он не мог позволить Женевьеве оставаться здесь, возможно потому, что боялся за нее.Он поклялся перед Богом, что больше не применит к ней силу, но не мог устоять перед ее очарованием. Душа его была в смятении: Женевьева здесь, в этой комнате, где все было пронизано светлой памятью о Лизетте, а его пожирает непреодолимая страсть, он желает эту златокудрую женщину. С горькой улыбкой он поставил бокал на столик и заговорил:– Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? – он шагнул к ней, заметив, как сверкнули ее глаза. И внезапно Тристан бросился на нее, обхватил ее руками и; сжав в объятиях, впился в ее губы. Его совершенно не заботило то, что она может сопротивляться, его пьянил ее свежий чистый запах, он почти потерял голову от прикосновения к ее теплому мягкому телу. – Мне кажется, что ты появилась здесь лишь с одной целью, и я не могу отказать тебе в этом удовольствии.– Тристан! – воскликнула Женевьева.Он поднял ее на руки и, большими шагами понес к кровати и бросил на нее. Женевьева содрогнулась от ужаса. Она уже и забыла, когда он был таким… таким грубым… таким… Она хотела нежности, ласки, слов любви, и вместо этого…– Тристан! – она попыталась подняться, но он прижал ее всем телом, задрав ее рубашку до самой талии. На ее глазах Тристан превращался в грубое безжалостное животное.– Ты ведь за этим приехала сюда? – хрипло спросил он. – Я не могу себе представить никакой другой цели.– Тристан, нет! Ты не прав! Ты не понимаешь…Казалось, что он совершенно не слышал ее, возможно так и было на самом деле. Женевьева видела по его глазам, что в него словно вселился какой-то демон. Она пыталась сопротивляться, но без особого успеха. Он грубо мял ее груди, и внезапно Женевьева почувствовала, как он проник в нее, и вскрикнула от неожиданной боли.Наконец он опомнился. Тристан желал ее каждой частицей своего тела, но он не хотел причинять ей боль.В следующее мгновение он оставил ее. Женевьева лежала неподвижно, тяжело дыша, как раненая лань, ее грудь высоко вздымалась.Но вот Женевьева соскочила с кровати и, подойдя к камину, уселась перед ним прямо на пол, прижав колени к груди. Ее плечи затряслись от рыданий. Для Тристана это было непереносимо.– Женевьева, зачем ты приехала сюда?В его голосе было столько страдания, он эхом отозвался в ее ушах, эхом ее собственной боли.– Потому что ты так долго ненавидел меня… – прошептала она в ответ и, внезапно запрокинув голову, негромко рассмеялась, но слезы катились из ее глаз, и в ее смехе звучали истерические нотки. – Я ненавидела тебя, потому что люблю… Я ненавидела, потому что не могла справиться со своей любовью к тебе, я люблю тебя, Тристан!Эти слова прозвучали для него как чудесная музыка, он чувствовал, как теплая волна накатывается на него. Он не мог поверить им, но не мог и отвергнуть их. Тристан больше не мог ни о чем другом думать…Ему нужно подойти, нежно прикоснуться к ней, зарыться лицом в ее шелковистые волосы и забыть, забыть обо всем. Погрузиться в нее… окунуться в ее свежесть, слиться с ней воедино и телом и душой…И вот он встал, подошел к камину, обнял ее, поцеловал в лоб, и Женевьева прижалась к нему всем телом, всхлипывая, как заблудившийся ребенок. Он что-то невнятно нашептывал ей и гладил, нежно гладил трепетной рукой.Наконец он встал, держа на руках свою драгоценную ношу. Когда он положил ее на кровать, она все еще дрожала, и Тристан пообещал, что будет любить ее всю жизнь и никогда, о, больше никогда не причинит ей боли.И он ласкал, нежно поглаживал ее тело, и в Женевьеве внезапно пробудилось желание, и она затрепетала, ей было хорошо рядом с ним, волшебная музыка звучала в ее душе, она любила его.Ей хотелось слиться с ним, выполнить любое его пожелание… Она стремилась к нему, стонала под его руками, и у них не было никаких других мыслей, ничего, кроме всепоглощающей страсти…Она любила его, и он любил ее…Они любили. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Под переплетенными ветвями могучих дубов, через которые виднелось ярко-голубое небо, расположились Тристан и Женевьева. Он прислонился спиной к стволу одного из деревьев, а она полулежала, положив голову ему на бедро и поглаживая пальцы его руки, покоившейся у нее на плече.Неподалеку протекал небольшой ручей с холодной прозрачной водой, его журчание соединялось с пением птиц и создавало неповторимую весеннюю мелодию, ласкавшую слух.Она вздохнула и, поднося его пальцы к губам, начала поочередно щекотать их языком.– Угм!Тристан откашлялся и немного напрягся, Женевьева посмотрела на него. Он улыбнулся и провел пальцем по ее губам.– Миледи, ваше легкомысленное поведение может привести к тому, что я возьму вас прямо здесь, и вы не сможете убежать!Женевьева вспыхнула и протянула руку к его щеке.– Ваша светлость считает, что я пытаюсь обольстить его?– Да, и будьте осторожны, ибо в противном случае вы узнаете, что может сделать вставший… лорд, – ответил он, и Женевьева, рассмеявшись, вскочила на ноги и подбежала к ручью. Она взвизгнула, когда Тристан подошел к ней сзади и повернув к себе, обхватил ее за талию. Обвив руками его шею, она прильнула к нему в долгом поцелуе. Ее манил его запах, ее очаровывал нежный блеск его глаз… ей было так хорошо и радостно рядом с ним.Тристан взял ее за руку, и они пошли вдоль ручья. С того дня, как Женевьева приехала сюда, они очень о многом переговорили, сидя у камина в спальне. Женевьева попыталась объяснить мужу, что никогда не хотела убивать его. Она поведала, как дала клятву умирающему отцу, что никогда не сдастся. Она рассказала ему, как начала любить его, как все нарастающая страсть к нему внушала ей мысль о том, что ей следует непременно бежать от него.– Я не думала, что ты когда-либо полюбишь меня, – сказала она, и нежно держа ее за руку, Тристан в свою очередь рассказал ей, как он боялся любить ее, как желал ее и пытался избавиться, от своего влечения к ней, в какой ужас его приводила мысль о том, что он может ее потерять и потому денно и нощно охранял.Тристан говорил с ней о Лизетте. Впервые за все время он мог вспоминать об этом без боли. Он рассказал о своем отце и брате, описал тот день, когда они возвращались из Лондона вместе с Томасом и Джоном, и как они смеялись тогда над плодовитой, умной, безобразной и любимой женой Томаса, которая в это время уже была убита.Когда они вышли на опушку леса, Тристан привлек к себе Женевьеву и нежно поцеловал ее, а затем заглянул в ее сверкающие глаза и сказал:– Я полагаю, что Кэтрин уже успела проголодаться и нам следует вернуться назад.Но вместо этого они опустились на траву, и Тристан с нежностью посмотрел на Женевьеву. Она лениво жевала сорванную травинку и ее глаза были задумчивы и влажны и, внезапно Тристан ощутил укол ревности.– Ты очень любила его? – мягко спросил Тристан.– Да, я любила его, – негромко ответила она и опустила ресницы. – О, Тристан, он бы понравился тебе. Аксель был очень осторожен в суждения и прекрасно умел слушать. Он бывал в Итоне и Оксфорде, любил поэзию и знал несколько языков. И не любил сражений. Аксель говорил отцу, что мы должны сдаться, как сделали большинство дворян Англии и Уэльса. Но мой отец был смелым, добрым и умным. Да, я любила его. – Ее ресницы внезапно взметнулись, и она печально улыбнулась Тристану. – Но никогда не любила его так, как тебя. Я никогда не чувствовала…– Похоти? – продолжил Тристан, и Женевьева вспыхнула.– Нет, противный негодник, леди не чувствуют похоти!– О, а я говорю, что так оно и есть, и я люблю мою похотливую леди, клянусь!– Ах, где твои хорошие манеры? – воскликнула Женевьева в притворном ужасе.– Манеры, мадам? – Тристан взял ее руку и ласково поцеловал ладонь. – Я ничего не могу поделать со своими манерами, я просто счастлив. Я не могу ревновать тебя к тому бедному юноше, убитому на этой проклятой войне.– Ревность? Хм. Ревновать? Хм…Тристан внезапно наклонился к ней и горячо зашептал.– Женевьева, у меня никогда прежде не было так тепло и легко на сердце. Лизетта…– О, Тристан! – Женевьева прикоснулась к его щеке, легкий ветерок ласкал их и шумел в ветвях деревьев, журчал ручей. Женевьева подумала, что она никогда не была так счастлива.– Тристан! – проникновенно сказала она. – Поверь, во мне нет места для ревности к ней, я рада, что ты любил ее.Он улыбнулся и поцеловал Женевьеву. Притворно сопротивляясь, она шлепнула его по ягодице. Тристан в шутку зарычал и приподнялся на руках. Женевьева тут же откатилась в сторону.– Я слышала, что у Кэтрин должно появиться множество братьев и сестер в Ирландии.– Что?– Ходят такие слухи.– Что? – Тристан поднялся на ноги и серьезно посмотрел на Женевьеву, она встала следом. – Это ложь. К тому времени как мы переплыли Ирландское море, я был настолько увлечен тобой, что и думать не хотел ни о ком другом!– Это правда?– Да! Где ты слышала такую чушь?– Где? – и Женевьева вспомнила, ей об этом сказал Гай.Гай предупредил ее о поведении Тристана.Она быстро опустила глаза и почувствовала холодок страха в груди. Граф де ла Тер простил тех, кто принимал участие в том предательстве. Он даже разрешил вернуться старому сэру Гэмфри в Эденби.Но, все еще испытывал ненависть к Гаю, и Женевьева понимала, что если бы не защита короля, то Тристан давно бы уже вызвал его на поединок и убил.Женевьева подняла глаза и, ненавидя себя за ложь, но зная, что у нее нет другого выбора, сказала:– Я не помню, любимый. Это всего лишь слух, занозой вонзившийся в мое сердце.Тристан обнял ее и прижал к своей груди.– Пусть твое сердце будет спокойно, любимая, я принадлежу только тебе одной!– О, Тристан! – Женевьева обвила руками его за шею и поцеловала, и хотя ей очень хотелось побыть с ним здесь еще, она сказала уткнувшись носом в его грудь. – Мы должны возвращаться к Кэтрин.– Да, да, надо идти, дорогая.Они заторопились обратно. Тропинка, извиваясь, бежала вдоль ручья и наконец, они вышли к прежнему месту. Тристан остановился и осмотрелся.– Я рад, что ты приехала, – он посмотрел на нее, взгляд его был веселым и счастливым.– Тристан…Он рассмеялся и обнял ее.– Это просто замечательно, я даже не знал, что так бывает, – Тристан вздохнул. – Нам нужно чаще уезжать сюда. Я очень беспокоюсь за Эденби, и намерен поскорее заняться делами. Я просто хотел… просто хотел кое-что отыскать здесь. Ни дух Лизетты, ни дух моего отца не могли появляться в Бэдфорд Хит, я чувствую, что вокруг меня что-то происходит, но не могу понять что. На нас с Джоном напали в Лондоне…Женевьева вскрикнула.– Тристан, ты никогда не рассказывал мне об этом!Он пожал плечами.– В то время я думал, что тебе все равно, но… – он сделал паузу и заглянул в ее глаза. Тристан уже собирался было сказать, что нападавшие были непросто грабителями, а скорее всего подосланными убийцами, но потом передумал, потому что это только еще больше расстроило бы Женевьеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52