Двое мужчин взглянули друг на друга и крепко обнялись, надолго застыв в такой позе.Наконец они разжали объятия. Дэвид Даглас повернулся к Скайлар.— Прошу простить меня за такую вольность. Мне не терпелось познакомиться с вами, но я не хотел забираться к вам в постель.— Зачем тебе вообще понадобилось ложиться в постель? — спросил Ястреб.Дэвид приподнял бровь.— Видишь ли, я…— Вы ожидали найти здесь кого-то другого? — спросила Скайлар.— Ну конечно! — воскликнул Ястреб, не спуская глаз с брата. — Шону! Значит, ей известно, что ты жив.— Да.— Бог мой, значит… а она знает, что случилось с тобой, где… Дэвид, где ты пропадал все это время?— Шона знает только, что я жив. Она отказывается верить, что меня хотел убить кто-то из ее родных, а теперь пытаются убить и ее. А что касается моих приключений… — Он перевел взгляд на Скайлар. — Это долгая история.— Клянусь именем Божиим, во всем виноваты Мак-Гиннисы! — выпалил Ястреб. — А мы с отцом поручили им…— Подожди, Ястреб. Я не верю, что весь клан виновен в этом злодеянии. Да, они будут защищать друг друга — ведь они горцы. Но хотя я уверен, что вся семья пыталась уберечь Алистера от обвинений в махинациях, в равной степени я убежден, что не все они настолько зачерствели, чтобы решиться на обдуманное убийство.— Алистер! Я перережу ему глотку! — с жаром воскликнул Ястреб.— Постой, я вовсе не считаю, что вина Алистера не исчерпывается молодостью и беспечностью. Судя по тому, что мне удалось узнать после возвращения, Алистер превратился в опытного, трудолюбивого работника. И потом, он готов рисковать жизнью ради спасения других людей.— Тогда кто же виновник? — тихо спросила Скайлар.— Не знаю, но обязательно открою правду. Я постараюсь как можно короче изложить все, что случилось со мной. Той ночью я встретился с Шоной в конюшне — потому что она хотела поговорить. Кто-то напал на меня со спины, а потом начался пожар, однако неизвестный спаситель вытащил меня из огня, а все остальные сочли, что я мертв.Меня приняли за убийцу из Глазго и отправили на каторгу в Австралию. Впервые придя в себя на борту корабля, я попытался убедить капитана, что я — Дэвид Даглас, и за это меня чуть не убили. По-моему, как только я оказался на корабле, ни для кого уже не имело значения, кем я был раньше: человека, чьим именем меня называли, должны были приговорить к повешению. Капитан корабля считал, что творит отмщение Божие, продавая людей в рабство в нарушение всех законов. Бегство было почти невозможным.Как каторжник я проработал в Австралии более четырех лет, прежде чем наконец сбежал вместе с другом — лекарем Джеймсом Мак-Грегором, тем человеком, которого я отправил в Америку с письмом. Мы бежали с пустыми руками и начали зарабатывать себе на хлеб, нанимаясь матросами на корабли. За все это время мне удалось убедить только Джеми Мак-Грегора в том, что я Дэвид Даглас, а не убийца Коллум Мак-Дональд. — Дэвид помолчал. — Плохо одно: сбежать нам удалось только потому, что я убил стражника, гнусную тварь, без колебаний готового умертвить еще одного человека. Мне пришлось скорее удирать из Австралии; я знал, что должен вернуться в Шотландию и разобраться во всем сам, но предстоял долгий путь, а моему приятелю Джеми нездоровилось. Когда от шотландских моряков я услышал весть о смерти отца, я отправил Джеми к тебе, а сам поспешил вернуться домой, притаился в пещерах и начал наблюдать за жизнью в Касл-Роке.— Ты и вправду прошел сквозь ад… Но тебе следует знать: отец умер своей смертью, — заверил его Ястреб. — С ним была Скайлар, — заметил он.— У него отказало сердце, — тихо произнесла Скайлар. Дэвид стиснул кулаки.— Значит, он мертв… Больше мне никогда не увидеться с ним, а он до смерти верил, что его старший сын погиб в огне…— Не забывай, отец был воином, — заметил Ястреб. — До последнего вздоха он заботился о моем будущем, чтобы его род не угас.— Он не остался здесь, — мрачно продолжал Дэвид. — Предпочел жизнь в Америке, и с тех пор власть в Касл-Роке захватили Мак-Гиннисы.Ястреб положил руку на плечо брата.— Дэвид, мы узнаем правду. — Он помедлил. — Шона замешана в этом преступлении?— Шона забыла об осторожности.— И это все?— Свою невиновность ей еще предстоит доказать.— Но теперь она знает твою тайну, она видела тебя живым. Думаешь, она никому не проговорится?— В этом я уверен. Наблюдая за Мак-Гиннисами, я убедился: никто из них не знает о моем возвращении.— Мы выясним правду, — решительно повторил Ястреб.— Да. — Дэвид хлопнул брата по плечу. — Непременно выясним, но я сожалею, что пришлось послать за вами. На этот раз я не знал, что ты женился и что привезешь с собой жену. Надеюсь, я не подверг вас опасности.— Ему вечно угрожает опасность — от чужой пули или стрелы, — заметила Скайлар, улыбаясь мужу. — Здесь, дома, опасность наверняка не будет страшнее.Дэвид улыбнулся ей.— А как насчет тебя, Скайлар?— Клянусь, я буду осторожна, — пообещала она.— Не забывай об этом, — предупредил Ястреб. Что-то в глазах и голосе мужа насторожило Скайлар. С минуту она смотрела на него, потом отвела взгляд и прокашлялась.— Ты вполне сможешь переночевать здесь: надо только…— Не беспокойся, Скайлар. Еще раз прошу прощения за то, что так грубо помешал вам. Сегодня мне предстоит важное дело.— Но… по-моему, не все еще улеглись спать. Если ты не хочешь, чтобы о твоем возвращении узнали, тебе лучше не выходить…— В этом замке есть целый лабиринт потайных ходов, Скайлар, — пояснил Ястреб.Скайлар удивленно приоткрыла рот. Ястреб всмотрелся в глаза Дэвида.— Ты идешь к Шоне?— Я сторожу ее. В ту ночь, когда я вернулся, ее преследовали и чуть не убили.— Кто?— Этот человек мне незнаком. Пришлось его убить.— А что сказал констебль?— Я позаботился, чтобы труп не нашли.— Неужели Шона не понимает, что она в опасности?— Она отказывается признать, что в деле замешаны Мак-Гиннисы. Но теперь, когда ты здесь, у меня появится больше шансов обыскать оба замка и попытаться узнать, что произошло. — Дэвид вгляделся в лицо брата и глубоко вздохнул. — Время от времени мне попадались газеты. Я знаю, что сейчас творится в Америке, и благодарен за то, что ты нашел время приехать сюда. Когда все устроится и если смогу оказать тебе помощь, я с радостью последую за тобой в страну сиу.— Мне не обойтись без твоей поддержки, — ответил Ястреб. Он понизил голос и с дрожью добавил: — Слава Богу, брат, ты жив!Братья вновь обнялись. Затем Дэвид повернулся, улыбнулся Скайлар и поцеловал ее в щеку.— Еще раз прошу меня простить.Молодая женщина не сдержалась и вскрикнула, когда он коснулся неприметного камня в стене и исчез в черной пустоте за повернувшейся каменной плитой. Послышался негромкий шорох — такой, как Скайлар уловила прежде, плита встала на место, и теперь казалось, что в стене нет никакого потайного хода.— О Господи! — выдохнула она. — Твой брат жив! Здесь происходит что-то страшное…— Так и есть. Слава Богу, мы прибыли вовремя, хотя Дэвид наверняка справился бы и сам.— Он показался мне очень уверенным и властным.— Ты права. Он изменился. Должно быть, он много выстрадал и теперь ожесточился.— Я заметила шрам на его лице. И все-таки он…— Договаривай.— Удивителен. Он красивый мужчина, несмотря на суровость.— В самом деле?— Да.— Да, он действительно хорош собой, и притом не дикарь.— Что-то подсказывает мне, что из него получился бы настоящий индеец.— Пожалуй, я начну ревновать тебя…— Это послужит тебе на пользу.— …но боюсь, изобразить ревность мне не удастся.— Это еще почему?— Я доверяю брату.— А мне? — И Скайлар запустила в мужа подушкой. Ястреб засмеялся, схватил жену в объятия и поцеловал ее. Желание, которое исчезло на некоторое время, вспыхнуло в нем с новой силой. Но Скайлар высвободилась.— Ты хотел сказать, что потайные ходы есть в замке… повсюду?— И притом множество. В давние времена мы были сторонниками якобитов.— Кто такие якобиты? Ястреб улыбнулся.— Династия Стюартов родом из Шотландии правила и Шотландией, и Англией. Одним из Стюартов был Иаков II, а второй его женой стала принцесса-католичка. Англичане и многие шотландцы отказались признавать за их сыном право на престол. Иаков II был вынужден отречься от престола, когда его дочь Мария и зять Вильгельм Оранский прибыли в Англию, чтобы завладеть короной. Иаков бежал во Францию, его сына прозвали «претендентом», а когда у него родился сын, его стали называть «старым претендентом». Никто из потомков Иакова так и не сумел возвратить себе престол, но многие семьи горцев годами поддерживали Стюартов. Сторонников Стюартов, священников и прочих приверженцев, часто приходилось прятать. В таких местах, как Касл-Рок, укрыться легко. Эти потайные ходы оказались даром Божиим.— Да, но теперь… должно быть, они стали неудобством! — заметила Скайлар.Ястреб усмехнулся и вновь привлек ее к себе.— Не тревожься, Дэвид не вернется. — Он уложил ее в постель и повернулся, чтобы потушить свечи.Скайлар слышала, как муж ворочается в темноте. Помолчав, Ястреб вдруг рассмеялся.— Что с тобой?— Неудобство… — повторил он. — Вспомни, сегодня вечером Шону что-то тревожило. Она чувствовала себя неловко.— Что же это значит?— А то, что мой брат не вполне доверяет леди Шоне Мак-Гиннис. И еще это значит…— Что?— Доверяет ей Дэвид или нет, она ему нужна.— Зачем? Чтобы отомстить?— Может быть.— Бедняжка!— Пусть в этом они разбираются сами.— Знаешь, поскольку мне известен нрав Дагласов…— Только не смей вставать на ее сторону, дорогая.— Я сделаю то, что сочту нужным.— Ну это мы еще посмотрим!Он не дал ей шанса продолжить спор.Шоне не спалось. Ей казалось, что она целую вечность лежит в постели, глядя в огонь. В отсветах пламени перед ней проходило прошлое… Мысленно она воскрешала все, что случилось давным-давно, вспоминала, как очнулась возле обугленного трупа. Даже собственный вопль до сих пор эхом отдавался в ее ушах.Она закрыла глаза, утомившись от созерцания пламени, затем снова открыла их и нахмурилась. Она не могла заснуть, не слышала ни звука, но вдруг испугалась, что кто-нибудь войдет в комнату. Трусливая девчонка! Шона молча выругала себя, выскользнула из-под одеяла и оглядела комнату. Никого. И все-таки она с тревогой чувствовала: она здесь не одна.Резко обернувшись, она оглядела постель, подошла к окну и выглянула наружу. Луна зависла высоко в небе. Со дня на день ожидалось полнолуние. Шона задрожала, и в этот миг услышала за спиной шорох. Похолодев, она вернулась в кровать, юркнула под одеяло и огляделась. Изумленный вздох сорвался с ее губ. Немыслимо! В комнате она была не одна. Дэвид вернулся. Сегодня он был в черной рубашке и бриджах. Он сидел у камина, небрежно положив обутую в сапог ногу на подлокотник кресла времен королевы Анны, и смотрел на пламя.О Господи, он опять здесь… Шона не знала, от чего ей хочется закричать: от ярости или досады. А может, ей следовало просто молиться… Глава 10 Дэвид повернул голову.— А, миледи! — негромко произнес он приглушенным голосом, прозвучавшим в темноте почти как шепот.— Боже мой! — выдохнула она, еще не оправившись от потрясения. — Как ты сюда попал?— Мне уже известно: ты хотела, чтобы я оказался в постели с братом и его женой.Шона неловко помолчала.— А что ты?— Мы приятно побеседовали.Шона опустила глаза и прикусила губу. Вероятно, это был глупый шаг с ее стороны. Она ухитрилась удивить его. И разозлить.— Я полагала, ты пожелаешь увидеться с братом как можно раньше.— И больше тебе ничего не пришло в голову? Раздражение в голосе Дэвида помешало Шоне задуматься над тем, что он имел в виду.— Пожалуй, тебе следует прекратить будить людей среди ночи.— Я не тревожу людей по ночам.— Никого, кроме меня, — прошептала она. Ее пронзил взгляд зеленых глаз.— Да, только тебя, — подтвердил он.— Но…— Что «но»?— Как ты сумел войти сюда? Это невозможно…— Ты так считаешь? Напрасно. Призраки и оборотни могут оказаться везде, где пожелают.Оборотни…Шона вскочила, подошла к камину и уставилась на Дэвида.— Оборотни! Звери-оборотни! — повторила она. — По крайней мере в этом обличье вы совершили доброе дело, лорд Даглас. Вы каким-то образом вытащили Дэнни из шахты. За это я бесконечно благодарна вам.Дэвид долго смотрел на нее, пронзая взглядом, и наконец пожал плечами.— Это правда — я вытащил мальчишку. И теперь, полагаю, его ждет долгая и гораздо более легкая жизнь, поскольку ты взяла на себя ответственность и заявила, что больше не позволишь ему работать в шахте.У Шоны возникло тревожное ощущение, что Дэвиду каким-то образом становится известным каждое ее слово.— Я вправе сказать так и сделать. Фергюс заставляет своих детей работать до изнеможения, а сам…Она устало оборвала себя. Эндрю Даглас здесь, Дэвид жив. Она лишь считалась хозяйкой поместья, имеющей право принимать решения.— Ты вправе так поступить, — подтвердил Дэвид. И к удивлению Шоны, его голос смягчился. — Дэнни — славный мальчуган, миловидный и сообразительный. Он выжил только потому, что послушался меня и сделал то, что я велел ему. Он мог утонуть, но набрал побольше воздуха и поплыл так, как я сказал.— Я не могла добраться до него, — объяснила Шона. Дэвид вдруг вскочил, гневно подступив к ней ближе.— Что, черт возьми, ты делала в шахте?Шона подбоченилась и тем не менее была вынуждена отступить, когда Дэвид остановился вплотную к ней.— Я… я должна была спуститься туда. Я знала, что там остался ребенок…— Похоже, страдания детей слишком легко сбивают тебя с пути и заставляют принимать нелепые решения, Шона. Тебе следовало бы выйти замуж, обзавестись своими детьми и исцелиться от безумной страсти заботиться обо всех и каждом.— Слава Богу, что тебе, видимо, не хватило времени, чтобы жениться и произвести потомство! Из тебя получился бы на редкость бессердечный отец!— Мне хорошо известно, что я не в состоянии спасти мир.— Опасность угрожала единственному ребенку, а не миру.— Ребенок уцелел. Ты не должна была спускаться в шахту.— Но я не могла иначе! Поскольку я здесь хозяйка…— Ты здесь не хозяйка.— Не Дагласам решать, кто я такая, — зло отозвалась Шона. — Я — леди Мак-Гиннис, я унаследовала титул своего отца, и мне уже до смерти надоело спорить о своих правах с несносными мужчинами!— Мне все равно, будь ты даже королевой. Пока я жив, больше ноги твоей не будет в шахте.— Но ведь ты предпочел оставаться мертвым.— Тебе известно, насколько я жив и здоров, — напомнил Дэвид.Шона почувствовала, что прижимается спиной к холодной каменной стене комнаты в башне; отступать дальше некуда, а Дэвид склонился над ней, повторяя предостережение. Шона с трудом глотнула, почувствовав, как он запустил пальцы в ее волосы, заставляя ее поднять лицо. Она задрожала и принялась мысленно уверять себя, что дрожь вызвал холод камня. Она попыталась бесстрастно и с достоинством выдержать его пронзительный ледяной взгляд.— Пять лет тебя считали погибшим. Поскольку и теперь предпочел оставаться мертвецом, ты лишен власти.— Неужели?— Мертвецы не способны ни принимать решения, ни ставить условия.— Ну что же, миледи, смею вас уверить: я — тот труп, который способен и на то, и на другое, особенно когда дело касается вас.Шона стиснула зубы, но поборола желание высвободиться из его рук.— Если дела в поместье настолько заботят тебя, почему ты так долго медлил, прежде чем воскреснуть из мертвых? — яростно выпалила она.Шона тут же пожалела о собственных словах, ибо лицо Дэвида стало непроницаемым, челюсти сжались, а жилы на мошной шее натянулись от напряжения.— Меня удерживают обстоятельства, над которыми я не властен, — ровным тоном сообщил он, стискивая пальцы в волосах Шоны. — Не стоит напоминать мне о том, где я провел последние пять лет.От этого тона по спине Шоны распространился холод, напоминая: Дэвид вернулся, чтобы потребовать собственность, принадлежащую ему по праву. И чтобы отомстить.Шона вгляделась в его глаза, вспоминая, как он назвал место, где очутился по ее милости.— Ты был в преисподней, — прошептала она.— Да, — хрипло подтвердил Дэвид.— Но я не знаю, как ты там очутился… в каком бы аду ты ни был! — с жаром воскликнула она. — Дэвид, ты не слушаешь, но ты должен понять: той ночью в конюшне был кто-то другой, а не один из моих родных. Видел бы ты их сегодня, Дэвид, всех до единого, когда…— Я видел их.— Ты не мог видеть все, что…— Я видел гораздо больше, чем ты предполагаешь, — заверил Дэвид.— Но на мою жизнь больше никто не покушался, — напомнила Шона.— Да. Я стоял на страже каждую ночь, ожидая, когда кто-нибудь попытается проникнуть к тебе в спальню, несмотря на засов.— Никто не причинит мне вреда. Никто, кроме…— Ну? — сердито напомнил он, когда Шона помедлила. — Никто, кроме…— Тебя! — заключила она.Дэвид мрачно усмехнулся. Очевидно, ему и в голову не приходила мысль выпустить Шону.— Какой бы вред я ни причинил вам, миледи, он будет ничтожным по сравнению с болью, на которую вы обрекли меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36