- согласилась дама.
- Мм... м... Вы ко мне по делу, уважаемая? - У Иорама иссякло терпение.
- Да. Как вы себя чувствуете?
- Благодарю вас. Сейчас лучше... А вы, позвольте спросить?..
- Я?! Я гибну, пропадаю, тону, горю и умираю! - выпалила дама.
- И чем я могу вам помочь? - предложил отец Иорам свои услуги.
- Помочь? Не помочь, а спасти! - потребовала дама.
- Сумею ли? - усомнился отец Иорам.
- Как?! Вы?! Бачана Рамишвили?! Ха-ха-ха! - притворно рассмеялась дама. - Одно ваше слово, одно ваше письмо, один звонок...
- В чем же заключается ваша просьба? Объясните, пожалуйста! - Отец Иорам подумал, что его разговор с этой бойкой женщиной начинает походить на недавний диалог Бачаны с тем прохвостом - заготовителем табака.
- Второго августа средь бела дня публично зарезали моего сына!
Отец Иорам остолбенел.
- Кто? Где? - с трудом выговорил он.
- Бессовестный взяточник, кретин... В сто седьмой аудитории университета... - произнесла дама трагическим голосом и вдруг добавила скороговоркой: - Вы думаете, после него что-нибудь изменилось?
- После кого? - не понял отец Иорам.
- Того! - Дама закатила глаза к потолку. - Зарезал, подлец, и меня, и моего сына!.. Ребенка на руках вынесли из аудитории... Три года! Три года готовила мальчика по трем предметам - грузинскому, английскому, истории! Семьсот рублей по каждому предмету! И нате вам!..
Поняв, что Санеблидзе-младший жив и здоров, отец Иорам вздохнул с облегчением.
- А в школе? В школе он не учился, что ли?
- Вы-то учились в школе? И чему вас там научили?
Отец Иорам не нашелся что ответить и молча опустил голову.
- Потребовал от ребенка прочесть наизусть завещание Автандила!* Мерзавец! Спросил бы у своих учеников, у тех, с которых он сдирал по семьсот рублей за подготовку! Завещание Автандила! Да его и сам Руставели не знал наизусть, иначе зачем бы он стал писать?!
_______________
* "З а в е щ а н и е А в т а н д и л а" - глава из "Витязя в
тигровой шкуре" Шота Руставели.
- Ну, не скажите! - запротестовал отец Иорам.
- А что? Думаете, он сам-то читал это проклятое завещание? Взяточник несчастный!..
- Почему вы так думаете?
- И думать-то нечего! Взгляните на морду этого подлеца, сами убедитесь!
- Не могу поверить! - не сдавался отец Иорам.
- Поспорим! - предложила дама, протягивая руку.
- На что? - согласился вошедший в азарт священник.
- На что пожелаете! И вообще детям, знающим наизусть Руставели, всемирную историю и английский язык, в университете делать нечего! В образовании нуждаются необразованные! Да!
- Хорошо. Что же нам теперь делать? - прервал отец Иорам пропаганду новых положений о всеобщем и высшем образовании.
- Вы должны помочь мне! - заявила дама.
Отец Иорам посмотрел на Бачану, ища у него поддержки. Но тот, прикрыв рот полотенцем, лишь покачал головой.
- Каким образом? - спросил в отчаянии священник.
- Сходите к министру высшего образования.
- Но ведь я в больнице?..
- Позвоните ему или напишите...
- Что написать?
- Напишите, что мальчик - ваш родственник, отличник, хорошо подготовлен, спортсмен... Что еще?
- Я не знаю, - простонал отец Иорам.
- Вот справка из школы. На спартакиаде учащихся он занял третье место. Прыжок в длину - три метра, в высоту - метр семнадцать...
- В таком случае лучше определить его в институт физкультуры! Вот товарищ мой спортсмен, он поможет! - Отец Иорам показал на Бачану. Тот, убрав с лица полотенце, утвердительно кивнул.
- Что вы такое говорите?! Какой институт физкультуры?! - Дама с презрением взглянула на Бачану. - Я воспитываю сына, а не козла!
- Почему же так, уважаемая? - обиделся Бачана. - Институт физкультуры окончили Думбадзе, Гокиели, Хныкина, Джугели...*
_______________
* Н и н а Д у м б а д з е, Е л е н а Г о к и е л и,
Н а д е ж д а Х н ы к и н а, М з и я Д ж у г е л и - известные в
прошлом спортсменки.
- Вы спортсмен? - прервала его дама.
- Да.
- У вас тоже инфаркт?
- Да.
- Так вам и надо!
Бачана усмехнулся:
- Спасибо!
Дама постаралась исправить свою бестактность:
- Дай бог вам здоровья!
- Вы верите в бога? - обрадовался отец Иорам.
- А много он помог тем, кто верит? Вот помогите мне, и вы будете моим богом и спасителем!
- Не смогу, хоть убейте, - вздохнул отец Иорам.
- Вы, депутат, член ЦК, редактор, не можете? Кто же тогда может? искренне удивилась дама.
- Слушайте, уважаемая, вы не читали постановления ЦК о протекционизме? - спросил вышедший из себя священник.
- При чем тут протекционизм?! Я же прошу о собственном сыне, а не о чужом! - предприняла дама последнюю попытку.
- Нет! Тем более что двойка уже выставлена! И давайте не будем больше об этом!.. - заявил твердо отец Иорам.
- Хорошо... - сдалась женщина. - Тогда помогите мне в другом...
- Что еще? - встрепенулся отец Иорам.
- Вы, оказывается, приходитесь кумом председателю Первомайского райисполкома... Так вот, у нас небольшой квартирный вопрос. Наш сосед получил в Сололаки четырехкомнатную квартиру. За что, за какие заслуги, неизвестно... Мы хотим присоединить его комнату. Сын пишет из колонии, что решил жениться. Срок у него скоро кончается. Надо позаботиться об этом? Надо!.. Правда, на эту комнату есть другой претендент, но по справедливости она полагается нам. Если пробить дверь и пристроить боковую лестницу, то нашу кухню и лоджию той комнаты можно объединить с двухкомнатной квартирой соседа. Тому мы уже подыскали квартиру на проспекте Церетели. Далековато, правда, и площадь меньше на четыре метра и четырнадцать сантиметров, но ремонт делаем мы, и муж бесплатно поставит им телефон. А рядом с этой квартирой в одной комнате живет одинокая больная женщина. Дай бог ей здоровья, она скоро умрет. В прошлом году она усыновила моего мужа, мы и кормим бедную, и ухаживаем за ней. Если сейчас не прописать у нее нашего младшего сына, комната пропадет, понимаете? Пропадут все наши труды!.. Один ваш звонок, уважаемый Бачана! День и ночь мы будем молиться о вашем благополучии!..
- Право, мне очень неудобно отказывать вам, но... Я не знаю этого председателя... - Отец Иорам вытер пот со лба.
- Зато он вас знает! - воскликнула дама.
- Сомневаюсь... - проговорил отец Иорам и красноречивым взглядом попросил помощи у Бачаны. Сжалившись над бедным священником, Бачана активно вмешался в затянувшуюся беседу:
- Я знаю совершенно точно, что они не знакомы!
- Не могу поверить!
- Клянусь матерью! - Бачана приложил руку к сердцу.
- Может, вы мне поможете? - Дама отвернулась от отца Иорама и с надеждой взглянула на Бачану.
- У меня знакомства только в институте физкультуры...
- Что ж, в будущем году кончает школу мой младший сын. Он прекрасно плавает, в Кобулети в ста метрах от берега камни со дна достает! Скажите, пожалуйста, вашу фамилию, в будущем году я побеспокою вас. - Дама достала из сумки блокнот и карандаш.
- Если к тому времени я еще буду жив...
- И то правда... У меня такое проклятое счастье... Все же скажите фамилию на всякий случай...
И тут Бачана провалил всю инсценировку. Забыв о розыгрыше, он с нескрываемой гордостью ответил:
- Я Бачана Рамишвили!
У дамы от изумления отвалилась челюсть и карандаш застыл в руке.
Бачана покрылся холодной испариной.
- Что вы сказали?!.
- Да, я Рамишвили! - повторил Бачана.
- А кто же он? - показала дама на отца Иорама.
- Настоятель Ортачальской церкви святой троицы Иорам Канделаки.
У дамы опустились руки и посерело лицо.
- И этот человек спрашивал меня, верю ли я в бога?!
- Видите ли, я, конечно, виновен отчасти, но... - стал оправдываться отец Иорам.
Женщина встала. В палате наступило неловкое молчание.
- В этом заключается ваш гуманизм? - бросила она на Бачану уничтожающий взгляд.
Бачана молча пожал плечами и подложил под язык валидол.
- Комедианты! - выпалила дама и покинула палату.
- Да-а... получилось нехорошо, - сказал отец Иорам.
- Даже очень... И виноват во всем только я. Вы уж простите меня великодушно...
- Прощаю, ибо я сам виновен не меньше, но, главное, мне жаль вас! Неужто нет на свете человека, кого бы интересовало ваше здоровье, и только? - В голосе Иорама было столько неподдельного сочувствия, что Бачане самому стало жалко себя. - Видно, многие вас беспокоят, многим вам приходится помогать?
- Вам-то легко, к вам люди идут на коленях и просят лишь одного спасения души... - Бачана махнул рукой.
- И давно вы в таком положении?
- С тех пор как стал редактором газеты... Если суждено мне выйти отсюда живым, плюну на все!.. Я потерял человеческий облик, батюшка, превратился в председателя этакого благотворительного комитета... Надоел всем своими бесконечными просьбами...
- Благотворительность - дело богоугодное, - сказал священник.
- Согласен, и всю свою жизнь стараюсь делать людям добро, но... Как вы думаете, вот эта дама... Достойна ли она сострадания?
- Лицемерная притворщица! - ответил отец Иорам убежденно.
- И как вы смотрите на подобных пройдох, со свечами, на коленях выпрашивающих милость у бога?
- У нас, уважаемый Бачана, одно преимущество перед вами: наш проситель обращается за помощью непосредственно к всевышнему.
- Знаю, знаю, батюшка! Вы оперируете универсальной, всеобъемлющей, не обязывающей ни к какой ответственности формулой: "На то была божья воля!" или "Не было божьей воли!..". Удобная формула, ничего не скажешь!.. А мы обязаны руководствоваться сложными и совершенно конкретными формулами: "Это незаконно!" и "Это законно!". И должны бороться, понимаете? Бороться, а не молиться! - за искоренение беззакония и утверждение законности. Виновного вы предаете суду божьему, а мы - правосудию!.. Легкая у вас жизнь, отец Иорам!..
Священник не ответил, укрылся с головой одеялом и умолк.
- И все же человек должен сеять добро, - сказал он после долгого молчания.
- Но в жизни бывает не так-то легко предугадать, какой плод произрастет из этого семени... Если интересуетесь, расскажу вам одну историю из своей жизни, хотя напоминает она скорее сказку...
- Извольте! С превеликим удовольствием! - Отец Иорам выпростал голову из-под одеяла и приготовился слушать.
- Как-то приоткрыла секретарша дверь моего кабинета и сказала:
"Бачана Акакиевич, к вам на прием какая-то обезьяна!" - "Пригласите".
Вошла маленькая обезьяна, протянула влажную, холодную руку (характерная особенность всех льстецов и мошенников!), положила на стол несколько исписанных листов бумаги, отошла в угол и уставилась на меня полными ожидания глазами.
Я просмотрел бумаги. Оказалось - смесь острот, афоризмов, иносказаний, шуток и тому подобное - в общем, то, что принято публиковать на последних полосах воскресных номеров газет под общим заголовком "Фразы...". Выглядела смесь так себе, подходяще для обезьяны.
"Быть может, в соответствии с учением Дарвина, из этой обезьяны когда-нибудь и получится человек", - подумал я и опубликовал несколько ее острот. Одна из них, помнится, была такова: "У человека должна быть действительно высокая температура, чтобы искать в наших аптеках термометр".
- Недурно! - рассмеялся отец Иорам.
- Тогда и я подумал так... Потом обезьяна явилась снова. И никто ее не узнал - она была одета, как человек, и даже лучше. Принесла она разные шутки и афоризмы. Стал я читать их и сразу же по стилю определил, что автор их - обезьяна.
"Слушай, говорю, ты ведь та обезьяна, которая была здесь недавно?"
"Да, говорит, я и есть та обезьяна. Мне очень хочется стать человеком, и прошу вас помочь мне в этом".
"Но, говорю, ты должна знать, что человека создает труд. Пойди потрудись, потерпи немного!"
"Знаю, говорит, обо всем этом я читала. Но я из той породы обезьян, которым не хватает терпения. К тому же большинство людей меня уже теперь принимает за человека".
"Ладно, будь по-твоему, - согласился я, - напечатаю еще пару твоих шуток и афоризмов, но какая тебе от этого польза? Ведь ты по-прежнему останешься обезьяной?"
"А вы не выдавайте меня!" - попросила обезьяна и, поблагодарив, ушла.
По натуре я человек добрый. Пожалел обезьяну, тем более что она прекрасно подражала речи и поступкам людей, и напечатал кое-что из ее "произведений". Пусть, думаю, тешится себе, что дурного она может натворить? И вот вышла наша обезьяна в люди...
- Но неужели никто не заметил, что это была все же обезьяна, а не человек? - прервал Бачану отец Иорам.
- Представьте себе, батюшка, не заметили! Легче узнать человека, превратившегося в обезьяну, чем обезьяну, ставшую человеком... Вот недавно из нашего зоопарка сбежали три обезьяны. В милиции срочно созвали оперативное совещание, стали думать, как быстрее изловить сбежавших мартышек. Совещание несколько затянулось. Тогда встает один милиционер и говорит:
"Товарищ подполковник, давайте закругляться, иначе обезьяны смешаются с людьми, и потом черта с два мы их обнаружим!"
- И что дальше? - спросил с нетерпением отец Иорам.
- Двух беглянок удалось поймать, а третью обезьяну ищут до сих пор... Да, я продолжу свой рассказ... Вышла наша обезьяна в люди... Спустя несколько лет она вновь появилась в редакции. И на сей раз принесла... рассказы. Прочитал я их и ужаснулся.
"Что же это ты, говорю, несчастная обезьяна, насочиняла? Что за муру ты мне принесла?!"
"Почему, - обиделась она, - мне как критику мои рассказы очень даже нравятся!"
"Как, - удивился я, - ты уже стала критиком?"
"Да, - отвечает она с достоинством, - я критик, имею ученую степень, читаю лекции по радио, телевидению, по линии общества "Знание" и еще в одном высшем учебном заведении".
Пожалел я студентов, слушавших лекции обезьяны, да что я мог поделать? Ведь я не был ни заведующим кафедрой, ни ректором, чтобы выгнать ее взашей. Да у меня не было и морального права на то - ведь я сам вывел обезьяну в люди!..
- Но вы могли хоть сказать людям, что он... что она... в общем, что этот лектор - обезьяна! - упрекнул Бачану отец Иорам.
- Сказал, батюшка, сказал, да было уже поздно... "Сам ты обезьяна!" вот что мне ответили люди.
- Поделом вам! - вырвалось у священника.
- Правильно! - согласился Бачана.
- Что же вы сделали? - Отец Иорам был взволнован не на шутку.
- То, что мог сделать, - вернул ей рассказы...
- А она что?
- Закатила скандал! "Это, говорит, потому, что я не член Союза писателей! Но я, говорит, скоро стану членом Союза, и тогда мы еще посмотрим!" Меня так и подмывало сказать ей, что обезьяне не место в Союзе писателей, но я смолчал...
- Почему вы смолчали, уважаемый Бачана! - повысил голос отец Иорам.
- Потому, уважаемый Иорам, что до этого я не раз и не два давал рекомендации и свой голос обезьянам почище той... - Бачана умолк.
- И больше вы не встречались? - спросил, успокоившись, отец Иорам.
- Как же! Она стала членом Союза писателей, даже подружилась со мной. Выпивая за мое здоровье, иначе, как своим отцом, меня не называла... А потом, когда мою кандидатуру выставили для избрания в депутаты, специально пошла, оказывается, к секретарю райкома и благодарила его.
- Не сводите меня с ума!
- Точно. Прошла, оказывается, к секретарю и говорит: "От имени грузинских писателей, читательской общественности, сотрудников редакции газеты нашего дорогого Бачаны Рамишвили и его многочисленных друзей я хочу выразить вам, уважаемый Николай Петрович, сердечную благодарность за оказанное ему столь высокое доверие. Только такой принципиальный, смелый и благородный коммунист, каким являетесь вы, может судить о Бачане Рамишвили исключительно по его личным человеческим качествам, не обращая внимания на его прошлое..."
"Какое прошлое?" - спросил, оказывается, удивленный секретарь райкома.
"Да ничего особенного! Просто приятно видеть, что вы не обращаете внимания на незначительные факты, например, на то, что родители Рамишвили в свое время были репрессированы, что сам он в молодости тоже сидел некоторое время... по недоразумению, конечно... Но, сами понимаете, анкета есть анкета... Или, скажем, на то, что недавно в редактируемой Рамишвили газете вместо слова "большевики" было написано "меньшевики"... Да, в этом-то и заключается ваша человечность, ваша принципиальность!.. Закрыть глаза на подобные факты, оказать столь высокое доверие пока еще совершенно молодому и, в общем-то, недостаточно заслуженному человеку, пойти, так сказать, на риск - на это способен только такой многоопытный и принципиальный руководитель, каким мы знаем вас, уважаемый Николай Петрович, и у меня не хватает слов, чтобы по достоинству поблагодарить вас. Спасибо и еще раз спасибо вам!" - вот что сказала обезьяна секретарю райкома... - закончил Бачана свой рассказ.
- Где же теперь она? - спросил отец Иорам, с трудом ворочая пересохшим языком.
- Не знаю... Не исключено, что завтра придет навестить меня...
13
До того, как вынести на бюро райкома вопрос о приеме Бачаны кандидатом в члены партии, его пригласили в райком на собеседование.
Бачана вошел в парткабинет, поклонился сидевшим за длинным столом трем мужчинам и сел в конце стола.
- Товарищ Рамишвили, наша сегодняшняя беседа носит формальный характер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22