— О, разница огромная! И я не уверен, что тебе это безразлично. — Хэзард в последний раз оглядел окрестности и опустил занавеску. — Полагаю, что мы их опередили. Мне жаль разочаровывать тебя, красотка, но эта дорога позволит нам выиграть пятьдесят миль.— Черт побери, Хэзард! — взорвалась Венеция. — У меня нет причин быть на стороне Янси. Если бы ты не был таким упрямым, ты бы понял. Янси и Миллисент только обрадуются моей смерти. Как ты не понимаешь? Тогда все деньги достанутся им без всяких юридических уловок. И я хочу ребенка, Джон, честное слово! Если ты мне не веришь, спроси адвоката моего отца. Он скажет тебе, что я все завещала моему ребенку.— Ну, положим, этот адвокат может сказать что угодно, — раздраженно парировал Хэзард, чувствуя, что ее последняя фраза на мгновение пробила его доспехи.— Проклятье, это правда!Хэзард метнул на Венецию яростный взгляд, все ее аргументы были мгновенно сметены вспышкой его гнева:— Правда заключается в том, что мне чудом удалось выбраться из шахты, прежде чем я умер с голода! — На его щеке вздулся желвак. — Правда и в том, что сразу после освобождения я нашел твою записку — не могу описать те чувства, которые она во мне пробудила.— Ну как же мне убедить тебя, что я не писала этой записки?! Посуди сам: зачем мне было оставлять записку, если, как ты считаешь, я действовала заодно с Янси?— Полагаю, чтобы защитить себя. И, черт тебя побери, не заставляй меня разбираться в мотивах твоего поведения! Я уже проделал это несколько недель назад. Теперь твои мотивы не имеют для меня значения.Карету тряхнуло, когда лошади перешли на галоп, но даже это не заставило Хэзарда изменить холодное выражение лица.— Я твоя жена! — не сдавалась Венеция, разозленная его безразличием и упрямством. — Разве это ничего для тебя не значит?— Ты не останешься ею надолго… если я так решу, — последовал бесстрастный ответ.— Что ты хочешь этим сказать?— Мне достаточно только выкинуть твои вещи из вигвама — и наш брак будет считаться расторгнутым.— Чертовски удобно для мужчин!— Ты ошибаешься, — спокойно возразил Хэзард. — Жена может проделать то же самое с вещами мужа.Венеция фыркнула:— Может быть, я именно так и поступлю! Хэзард равнодушно пожал плечами.— Как тебе будет угодно. Мне нужен только ребенок.— А если мне он тоже нужен?— Не смеши меня! — взорвался Хэзард. — Не забывай, что я нашел тебя у мадам Рестел!— Но ты же не знаешь, почему я согласилась приехать сюда. Меня впервые за три недели выпустили из моей комнаты. Я поехала, потому что так у меня появлялся шанс на спасение. Я специально взяла с собой свой черный жемчуг, чтобы подкупить мадам Рестел. Этот жемчуг стоит в двадцать раз больше того, что мог бы предложить ей Янси. Мадам Рестел согласилась бы взять его, я в этом не сомневалась. И господь свидетель, Джон, я хочу нашего ребенка! Сколько еще раз мне повторять тебе, что я не собиралась избавляться от него?— У тебя не хватит слов, чтобы убедить меня! — Терпение Хэзарда лопнуло. — Можешь изображать из себя оскорбленную будущую мать сколько тебе будет угодно. Смотри на мир этими огромными глазами Мадонны, лей слезы стыда и раскаяния… Попробуй поупражняться на кучере, когда мы доедем до Сент-Джозефа. Но умоляю, избавь меня от этого спектакля!— Ты просто невозможен! — с досадой воскликнула Венеция.Хэзард нахмурился.— Невозможен наш союз. — Он небрежно пожал плечами, как часто делал в первые дни ее пребывания в хижине в качестве заложницы. — Я сказал это сразу, как только ты явилась ко мне на шахту. Я был прав тогда — и прав сейчас.— А что же в промежутке? — многозначительно напомнила ему Венеция.На этот раз на его лице отразилось явное желание поскорее закончить этот разговор.— Я просто ошибся.— Как ты можешь называть нашу любовь простой ошибкой?— После того, как я пять дней провел под землей, а потом обнаружил твою записку, дорогая жена, у меня было больше чем достаточно времени, чтобы все переосмыслить. Такого рода переживания перевесят любую любовь. А твоя любовь смертельна, как укус гадюки.— Говори что хочешь, а я не уеду после того, как ребенок родится, — упрямо заявила Венеция. — Я покинула тебя не по своей воле и никогда больше с тобой не расстанусь. Я говорю тебе об этом для того, чтобы между нами не осталось никаких недоговоренностей. В наших отношениях было достаточно ошибок и недоразумений, и я хочу избежать еще одного.Их взгляды встретились, и Венеция не отвела глаза. Хэзард сразу же вспомнил юную девственницу, которую он уговаривал уйти несколько месяцев назад. Тогда она так же посмотрела на него и тоже заявила, что останется… Этот твердый взгляд принадлежал неукротимой Венеции Брэддок, жене Джона Хэзарда Блэка. И этот знакомый взгляд пробил первую брешь в недоверии Хэзарда. Его доспехи дали трещину, которую он сам еще не заметил.— Достаточно честно, — признал он. — Что ж, ты меня предупредила. — И, вероятно, для того, чтобы избавиться от возникшего в его душе теплого чувства, Хэзард цинично добавил: — Я надеюсь, что вы поладите с Голубым Цветком.— Ублюдок!— Это эпитет бледнолицых, — усмехнулся Хэзард. — Попытайся еще раз.— Я просто выцарапаю ей глаза! Она надолго не задержится, — уверенно заявила Венеция.— Тогда мне придется ее защищать.— Я предлагаю тебе позаботиться и о себе тоже. Черные брови Хэзарда чуть приподнялись, улыбка стала шире:— Это угроза, дорогая?— Понимай как знаешь, мой дражайший муж, — нежно пропела Венеция.Она была преисполнена решимости не допустить свадьбы Хэзарда и Голубого Цветка. Если он полагает, что она будет делить его с другой женщиной, то он просто обманывает самого себя. Она не собирается покорно отдать своего мужа другой женщине!Если бы Хэзард задумался над своими собственными чувствами, он бы признал, что и сам испытывает такое же чувство собственника. Венеция принадлежала ему, и ни один мужчина на свете не имел права прикасаться к ней. Но Хэзард не желал признавать, что основной причиной его поездки на восток было именно это самое чувство собственника.
Они сели в поезд у Ниагарского водопада. Хэзард зарезервировал спальное купе в новом пульмановском вагоне, роскошном и удобном, но запирал дверь всякий раз, когда куда-нибудь выходил.— Я не собираюсь от тебя убегать, — запротестовала Венеция, когда Хэзард вернулся после первого выхода на разведку.— Тебе это и не удастся, — спокойно сказал он, убирая ключ в карман. — Но я рад, что хотя бы по одному пункту мы пришли к согласию.— Мы бы договорились и о многом другом, если бы ты не был настолько нетерпимым.— Это не нетерпимость, а всего лишь практичность. Я слишком хорошо помню все твои сладкие речи. Кстати, как насчет ленча? — холодно поинтересовался Хэзард и протянул ей сандвич с таким безразличием, что в купе надолго повисла гнетущая тишина.Хэзард никуда не выпускал Венецию, но и сам старался лишний раз не выходить из купе. Янси Стрэхэн наверняка бросился в погоню, а такие люди никогда не действует в одиночестве. Трусы всегда находят компанию.На следующий день у Венеции случился один из редких приступов утренней тошноты. Поэтому, когда Хэзард принес ей поднос с завтраком, она только взглянула на еду и тут же бросилась в крошечную ванную комнату. Когда она вышла оттуда, еле держась на ногах, Хэзард без лишних слов подхватил ее на руки, отнес на кровать и подложил под голову подушки.— Тебя часто тошнит? — с тревогой спросил он.— Нет, — слабым голосом ответила Венеция. — Очень редко. Я думаю, что это из-за поезда. Хэзард-младший возражает, — заметила она со слабой улыбкой.— Мне очень жаль, — спокойно сказал Хэзард.— Что есть Хэзард-младший?— Нет, об этом сожалеть слишком поздно. Мне жаль, что тебя тошнит. Если я могу что-то для тебя сделать…Его забота казалась вполне искренней. Венеции захотелось сказать: «Прости меня за все — за горнорудную компанию, за мать, за Янси…» Но она не осмелилась, чувствуя его сдержанность.— Не приноси завтрак раньше десяти, — вместо этого сказала она.— Это больше не повторится, биа, — ответил Хэзард с привычной улыбкой, но тут же отвел глаза, сообразив, как только что назвал Венецию.Он резко поднялся, пересел на свое место и погрузился в мрачное молчание, в котором пребывал большую часть времени. Когда несколько часов спустя Венеция пожаловалась на скуку, Хэзард на ближайшей станции купил ей несколько книг; когда она выразила недовольство его молчанием, он ответил:— Я думаю.На следующее утро Хэзард проснулся поздно и, потянувшись, повернулся на зелено-красном диване, превращавшемся на ночь в удобную постель. Ночью он вставал на каждой станции, проверяя, не сел ли в поезд Янси. Чем ближе они подъезжали к Сент-Джозефу, штат Миссури, тем вероятнее было появление Стрэхэна. На этой станции пассажиры, ехавшие на запад, делали пересадку, и Янси знал об этом. Вообще-то в Монтану существовало несколько путей, но часть из них уходила слишком далеко на юг, а другие проходили по территории племени лакота. Если бы Хэзард был один, он скорее всего выбрал бы последний вариант, но с беременной женщиной на руках он не мог на это решиться.Так что оставался только один выход — пересесть в Сент-Джозефе на поезд, идущий на запад. Хэзард понимал, что Янси сообразит, каким путем они поедут, и именно поэтому он так мало спал прошлой ночью.— Поговори со мной, — попросила Венеция. — Мы в этом поезде уже два дня, а ты не произнес и десятка слов…— Нам не о чем говорить, — отрезал Хэзард, явно не собираясь менять свой стиль поведения.Но в планы Венеции не входило провести еще один день в молчании.— Мы пересядем на другой поезд? — не унималась она.— Вполне вероятно, — Хэзард опирался на локоть, его голос был таким же ленивым, как и поза.— Я слышала, что прошлой ночью ты выходил чаще, чем обычно. Почему?Хэзард наконец сел, опустив ноги на роскошный ковер. Он понял, что на этот раз ему, судя по всему, не удастся отмолчаться.— Я проверял, кто садился в поезд.— Ты видел Янси?— Пока нет.— Ты и в самом деле думаешь, что он будет нас преследовать? Разве не разумнее ему было бы остаться в Бостоне и спокойно тратить мои деньги?— Янси никогда не казался мне разумным человеком, а при его жадности и мстительности… Я уверен, что он будет преследовать тебя, меня и нашего ребенка.— Но мы сможем добраться до Монтаны? — забеспокоилась Венеция.Хэзард пожал плечами.— Мы попытаемся.— Если в поезде находиться опасно, мы могли бы поехать верхом…— Только не теперь.— Но я всего лишь на четвертом месяце!— Это не будет увеселительной прогулкой, — отрезал Хэзард. — Ты не сможешь проводить по восемнадцать-двадцать часов в седле. Это слишком опасно для ребенка. Я не могу рисковать… снова.В глазах Хэзарда вдруг появилось выражение боли, и Венеция почувствовала, что за его словами скрывается какая-то тайна.— Снова? — выдохнула она.Хэзард словно очнулся, увидел зелено-красную обивку дивана, большеглазую женщину напротив и просто сказал:— Существует множество способов избавиться от ребенка. У каждого народа они свои. Абсароки многое умеют, но подобные действия всегда противны воле духов.— Твоя жена?.. — прошептала Венеция, вдруг вспомнив аккуратно сложенные платья.Хэзард не двигался и, казалось, почти не дышал. Когда он наконец заговорил, его голос звучал как будто издалека.— Она нанесла смертельный вред себе и нашему ребенку… Моему ребенку. — Хэзард помолчал: воспоминания были слишком яркими — как пятна крови на белом снегу. — Ей было шестнадцать лет, она была сильной и здоровой, — продолжил он уже спокойнее. — Черная Голубка умирала неделю. Я держал ее за руку и смотрел, как она уходит от меня. — Хэзард снова увидел перед собой лицо жены, словно это было вчера, увидел, как она умирала в страшных мучениях. — Мы были молоды, и я очень ее любил. После свадьбы мы почти не разлучались, она даже ездила со мной за лошадьми. Когда моя жена узнала, что беременна, то ничего не сказала мне: я больше не взял бы ее с собой. Она постаралась сама избавиться от ребенка — и, как выяснилось, очень жестоким способом. — Хэзард поднял глаза, столкнулся с расширившимися от ужаса глазами Венеции и мягко сказал: — Так что не делай глупостей, не говори мне о том, что проедешь верхом весь путь до Монтаны, чтобы только опередить Янси. Я тебе не позволю.— Прости меня! Я не знала… Я бы никогда не заговорила об этом, если бы только знала.«Прошу тебя, Хэзард, не надо ненавидеть меня из-за ошибки другой женщины», — добавила она про себя.Хэзард вздохнул и взглянул на проплывающий за окном пейзаж.— Не могли бы мы остаться хотя бы друзьями? — взмолилась Венеция. Ей так хотелось обнять его, успокоить.— Я попытаюсь, — медленно ответил Хэзард.«Не слишком много, но все-таки уступка, — решила Венеция, — Хэзард всегда держал свое слово, значит, он на самом деле попытается».Остаток дня прошел лучше. Они смогли немного поговорить, а, запирая ее, Хэзард извинился и даже слабо улыбнулся. Это была первая настоящая улыбка с тех пор, как они встретились в Нью-Йорке. 38 Когда Янси вернулся в Бостон и сообщил Миллисент, что Венеция исчезла, миссис Брэддок совершенно вышла из себя. Она от всей души надеялась, что Хэзард не успеет вовремя добраться до мадам Рестел, а скорее вообще не найдет ее. Миллисент даже вообразить не могла, что Хэзард не только встретится с Венецией, но и увезет ее у них из-под носа.— Ты просто чертов дурак, Янси Стрэхэн! — воскликнула она вне себя от негодования. — Я не думаю, что смогу пойти с тобой под венец, если ты ее не найдешь!— Хэзард специально приехал за ней, — резко ответил Янси. — И найти их будет не так-то легко.Угрозу Миллисент он воспринял как должное: при подобных обстоятельствах он сам поступил бы так же.— Сколько тебе нужно? — рявкнула миссис Брэддок. — Скажи мне, сколько это будет стоить?Они были партнерами в авантюре, где на кону стояли двадцать два миллиона долларов, и не желали сдаваться. Миллисент и Янси знали, что нуждаются друг в друге: на его стороне была сила, на ее — деньги. Они далеко не сразу стали союзниками и еще в Монтане вели себя как дуэлянты, прощупывая друг друга. Миллисент и Янси перебрасывались пробными камешками, меняли позиции, как профессионалы, и только потом объединились. Каждый признал силу другого, каждый понял, что им лучше быть партнерами, а не противниками. Они испытывали странное уважение друг к другу, смешанное с сильным эротическим влечением. Так порок всегда тянется к пороку.— Мне понадобятся люди, лошади, снаряжение, — заявил Янси. — Этот индеец меня опередил, но, если я сумею нанять Хайда в Сент-Джозефе, он от нас не уйдет. Хайд выследит любого.— Назови мне сумму — и иди укладывать вещи. Когда ты спустишься вниз, банковский чек будет тебя ждать. На этот раз они не должны от нас убежать. Ты понял?Янси коротко кивнул. Он отлично все понял.— Насколько они тебя опередили? — спросила Миллисент, направляясь к бюро.— Они будут опережать меня примерно на день к тому времени, как я соберусь. Но с Венецией Хэзард не сможет двигаться слишком быстро.Шелковая юбка Миллисент зашуршала, когда она резко обернулась к Янси.— Почему ты так уверен, что они направляются на запад?— Потому что он индеец, — ответил Янси, как будто такой ответ объяснял все. 39 Именно Венеция настояла на том, чтобы они провели ночь в Сент-Джозефе. Она жаловалась на усталость, на головную боль и действительно выглядела не лучшим образом.— Я так устала, Джон! — твердила Венеция. — Неужели одна ночь так много значит? — В этот день они сделали две пересадки, и путешествие начало утомлять Венецию.Они стояли в тени рядом с почтовой станцией, и вокруг них сновали обитатели Сент-Джозефа. Хэзард почувствовал бы себя в безопасности только в том случае, если бы они немедленно наняли карету и выехали через пять минут. Но он посмотрел на Венецию, заметил темные круги усталости под глазами, побледневшие щеки и, быстро просчитав в уме все возможные варианты, согласился остаться.Он не ожидал, что Венеция обнимет его, — иначе обязательно уклонился бы от ее объятий: ведь удавалось же ему всю дорогу избегать любовного прикосновения. Но Венеция успела прижаться к нему, и ее теплое гибкое тело было таким знакомым, что Хэзард не выдержал. Он обнял ее в ответ и почувствовал, что в нем, как прежде, просыпается желание.— Спасибо, — прошептала Венеция, подняв на него глаза.— Не за что, — отозвался Хэзард, стараясь подавить свои чувства.Он стоял посреди бела дня в самой оживленной части города, его преследовали, его жизнь была под угрозой, а думать он мог только о рыжеволосой женщине, которую сжимал в своих объятиях! Это было просто безумие; Хэзард понимал, что должен срочно что-то предпринять.— Здесь небезопасно, — сказал он и резко отстранился от нее. — Здесь нас будут искать в первую очередь. Я знаю одно спокойное место недалеко от города. Поедем туда.
В карете они молчали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Они сели в поезд у Ниагарского водопада. Хэзард зарезервировал спальное купе в новом пульмановском вагоне, роскошном и удобном, но запирал дверь всякий раз, когда куда-нибудь выходил.— Я не собираюсь от тебя убегать, — запротестовала Венеция, когда Хэзард вернулся после первого выхода на разведку.— Тебе это и не удастся, — спокойно сказал он, убирая ключ в карман. — Но я рад, что хотя бы по одному пункту мы пришли к согласию.— Мы бы договорились и о многом другом, если бы ты не был настолько нетерпимым.— Это не нетерпимость, а всего лишь практичность. Я слишком хорошо помню все твои сладкие речи. Кстати, как насчет ленча? — холодно поинтересовался Хэзард и протянул ей сандвич с таким безразличием, что в купе надолго повисла гнетущая тишина.Хэзард никуда не выпускал Венецию, но и сам старался лишний раз не выходить из купе. Янси Стрэхэн наверняка бросился в погоню, а такие люди никогда не действует в одиночестве. Трусы всегда находят компанию.На следующий день у Венеции случился один из редких приступов утренней тошноты. Поэтому, когда Хэзард принес ей поднос с завтраком, она только взглянула на еду и тут же бросилась в крошечную ванную комнату. Когда она вышла оттуда, еле держась на ногах, Хэзард без лишних слов подхватил ее на руки, отнес на кровать и подложил под голову подушки.— Тебя часто тошнит? — с тревогой спросил он.— Нет, — слабым голосом ответила Венеция. — Очень редко. Я думаю, что это из-за поезда. Хэзард-младший возражает, — заметила она со слабой улыбкой.— Мне очень жаль, — спокойно сказал Хэзард.— Что есть Хэзард-младший?— Нет, об этом сожалеть слишком поздно. Мне жаль, что тебя тошнит. Если я могу что-то для тебя сделать…Его забота казалась вполне искренней. Венеции захотелось сказать: «Прости меня за все — за горнорудную компанию, за мать, за Янси…» Но она не осмелилась, чувствуя его сдержанность.— Не приноси завтрак раньше десяти, — вместо этого сказала она.— Это больше не повторится, биа, — ответил Хэзард с привычной улыбкой, но тут же отвел глаза, сообразив, как только что назвал Венецию.Он резко поднялся, пересел на свое место и погрузился в мрачное молчание, в котором пребывал большую часть времени. Когда несколько часов спустя Венеция пожаловалась на скуку, Хэзард на ближайшей станции купил ей несколько книг; когда она выразила недовольство его молчанием, он ответил:— Я думаю.На следующее утро Хэзард проснулся поздно и, потянувшись, повернулся на зелено-красном диване, превращавшемся на ночь в удобную постель. Ночью он вставал на каждой станции, проверяя, не сел ли в поезд Янси. Чем ближе они подъезжали к Сент-Джозефу, штат Миссури, тем вероятнее было появление Стрэхэна. На этой станции пассажиры, ехавшие на запад, делали пересадку, и Янси знал об этом. Вообще-то в Монтану существовало несколько путей, но часть из них уходила слишком далеко на юг, а другие проходили по территории племени лакота. Если бы Хэзард был один, он скорее всего выбрал бы последний вариант, но с беременной женщиной на руках он не мог на это решиться.Так что оставался только один выход — пересесть в Сент-Джозефе на поезд, идущий на запад. Хэзард понимал, что Янси сообразит, каким путем они поедут, и именно поэтому он так мало спал прошлой ночью.— Поговори со мной, — попросила Венеция. — Мы в этом поезде уже два дня, а ты не произнес и десятка слов…— Нам не о чем говорить, — отрезал Хэзард, явно не собираясь менять свой стиль поведения.Но в планы Венеции не входило провести еще один день в молчании.— Мы пересядем на другой поезд? — не унималась она.— Вполне вероятно, — Хэзард опирался на локоть, его голос был таким же ленивым, как и поза.— Я слышала, что прошлой ночью ты выходил чаще, чем обычно. Почему?Хэзард наконец сел, опустив ноги на роскошный ковер. Он понял, что на этот раз ему, судя по всему, не удастся отмолчаться.— Я проверял, кто садился в поезд.— Ты видел Янси?— Пока нет.— Ты и в самом деле думаешь, что он будет нас преследовать? Разве не разумнее ему было бы остаться в Бостоне и спокойно тратить мои деньги?— Янси никогда не казался мне разумным человеком, а при его жадности и мстительности… Я уверен, что он будет преследовать тебя, меня и нашего ребенка.— Но мы сможем добраться до Монтаны? — забеспокоилась Венеция.Хэзард пожал плечами.— Мы попытаемся.— Если в поезде находиться опасно, мы могли бы поехать верхом…— Только не теперь.— Но я всего лишь на четвертом месяце!— Это не будет увеселительной прогулкой, — отрезал Хэзард. — Ты не сможешь проводить по восемнадцать-двадцать часов в седле. Это слишком опасно для ребенка. Я не могу рисковать… снова.В глазах Хэзарда вдруг появилось выражение боли, и Венеция почувствовала, что за его словами скрывается какая-то тайна.— Снова? — выдохнула она.Хэзард словно очнулся, увидел зелено-красную обивку дивана, большеглазую женщину напротив и просто сказал:— Существует множество способов избавиться от ребенка. У каждого народа они свои. Абсароки многое умеют, но подобные действия всегда противны воле духов.— Твоя жена?.. — прошептала Венеция, вдруг вспомнив аккуратно сложенные платья.Хэзард не двигался и, казалось, почти не дышал. Когда он наконец заговорил, его голос звучал как будто издалека.— Она нанесла смертельный вред себе и нашему ребенку… Моему ребенку. — Хэзард помолчал: воспоминания были слишком яркими — как пятна крови на белом снегу. — Ей было шестнадцать лет, она была сильной и здоровой, — продолжил он уже спокойнее. — Черная Голубка умирала неделю. Я держал ее за руку и смотрел, как она уходит от меня. — Хэзард снова увидел перед собой лицо жены, словно это было вчера, увидел, как она умирала в страшных мучениях. — Мы были молоды, и я очень ее любил. После свадьбы мы почти не разлучались, она даже ездила со мной за лошадьми. Когда моя жена узнала, что беременна, то ничего не сказала мне: я больше не взял бы ее с собой. Она постаралась сама избавиться от ребенка — и, как выяснилось, очень жестоким способом. — Хэзард поднял глаза, столкнулся с расширившимися от ужаса глазами Венеции и мягко сказал: — Так что не делай глупостей, не говори мне о том, что проедешь верхом весь путь до Монтаны, чтобы только опередить Янси. Я тебе не позволю.— Прости меня! Я не знала… Я бы никогда не заговорила об этом, если бы только знала.«Прошу тебя, Хэзард, не надо ненавидеть меня из-за ошибки другой женщины», — добавила она про себя.Хэзард вздохнул и взглянул на проплывающий за окном пейзаж.— Не могли бы мы остаться хотя бы друзьями? — взмолилась Венеция. Ей так хотелось обнять его, успокоить.— Я попытаюсь, — медленно ответил Хэзард.«Не слишком много, но все-таки уступка, — решила Венеция, — Хэзард всегда держал свое слово, значит, он на самом деле попытается».Остаток дня прошел лучше. Они смогли немного поговорить, а, запирая ее, Хэзард извинился и даже слабо улыбнулся. Это была первая настоящая улыбка с тех пор, как они встретились в Нью-Йорке. 38 Когда Янси вернулся в Бостон и сообщил Миллисент, что Венеция исчезла, миссис Брэддок совершенно вышла из себя. Она от всей души надеялась, что Хэзард не успеет вовремя добраться до мадам Рестел, а скорее вообще не найдет ее. Миллисент даже вообразить не могла, что Хэзард не только встретится с Венецией, но и увезет ее у них из-под носа.— Ты просто чертов дурак, Янси Стрэхэн! — воскликнула она вне себя от негодования. — Я не думаю, что смогу пойти с тобой под венец, если ты ее не найдешь!— Хэзард специально приехал за ней, — резко ответил Янси. — И найти их будет не так-то легко.Угрозу Миллисент он воспринял как должное: при подобных обстоятельствах он сам поступил бы так же.— Сколько тебе нужно? — рявкнула миссис Брэддок. — Скажи мне, сколько это будет стоить?Они были партнерами в авантюре, где на кону стояли двадцать два миллиона долларов, и не желали сдаваться. Миллисент и Янси знали, что нуждаются друг в друге: на его стороне была сила, на ее — деньги. Они далеко не сразу стали союзниками и еще в Монтане вели себя как дуэлянты, прощупывая друг друга. Миллисент и Янси перебрасывались пробными камешками, меняли позиции, как профессионалы, и только потом объединились. Каждый признал силу другого, каждый понял, что им лучше быть партнерами, а не противниками. Они испытывали странное уважение друг к другу, смешанное с сильным эротическим влечением. Так порок всегда тянется к пороку.— Мне понадобятся люди, лошади, снаряжение, — заявил Янси. — Этот индеец меня опередил, но, если я сумею нанять Хайда в Сент-Джозефе, он от нас не уйдет. Хайд выследит любого.— Назови мне сумму — и иди укладывать вещи. Когда ты спустишься вниз, банковский чек будет тебя ждать. На этот раз они не должны от нас убежать. Ты понял?Янси коротко кивнул. Он отлично все понял.— Насколько они тебя опередили? — спросила Миллисент, направляясь к бюро.— Они будут опережать меня примерно на день к тому времени, как я соберусь. Но с Венецией Хэзард не сможет двигаться слишком быстро.Шелковая юбка Миллисент зашуршала, когда она резко обернулась к Янси.— Почему ты так уверен, что они направляются на запад?— Потому что он индеец, — ответил Янси, как будто такой ответ объяснял все. 39 Именно Венеция настояла на том, чтобы они провели ночь в Сент-Джозефе. Она жаловалась на усталость, на головную боль и действительно выглядела не лучшим образом.— Я так устала, Джон! — твердила Венеция. — Неужели одна ночь так много значит? — В этот день они сделали две пересадки, и путешествие начало утомлять Венецию.Они стояли в тени рядом с почтовой станцией, и вокруг них сновали обитатели Сент-Джозефа. Хэзард почувствовал бы себя в безопасности только в том случае, если бы они немедленно наняли карету и выехали через пять минут. Но он посмотрел на Венецию, заметил темные круги усталости под глазами, побледневшие щеки и, быстро просчитав в уме все возможные варианты, согласился остаться.Он не ожидал, что Венеция обнимет его, — иначе обязательно уклонился бы от ее объятий: ведь удавалось же ему всю дорогу избегать любовного прикосновения. Но Венеция успела прижаться к нему, и ее теплое гибкое тело было таким знакомым, что Хэзард не выдержал. Он обнял ее в ответ и почувствовал, что в нем, как прежде, просыпается желание.— Спасибо, — прошептала Венеция, подняв на него глаза.— Не за что, — отозвался Хэзард, стараясь подавить свои чувства.Он стоял посреди бела дня в самой оживленной части города, его преследовали, его жизнь была под угрозой, а думать он мог только о рыжеволосой женщине, которую сжимал в своих объятиях! Это было просто безумие; Хэзард понимал, что должен срочно что-то предпринять.— Здесь небезопасно, — сказал он и резко отстранился от нее. — Здесь нас будут искать в первую очередь. Я знаю одно спокойное место недалеко от города. Поедем туда.
В карете они молчали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43