А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Исидора снова закружилась, подняв руки над головой. Выбившийся из прически локон упал ей на плечо. Другие танцоры, затаив дыхание, не сводили глаз с ее бедер. В сладострастных изгибах тела Исидоры было что-то до такой степени неанглийское – ее чувственные, в форме лука Амура губы, то, как она улыбалась лорду Бисби… словно перед ней был сам король, – что это сводило мужчин с ума. Наверное, все дело в ее итальянских предках, решила Гарриет. Большинство англичанок выглядели – да и чувствовали себя – как сама Гарриет: унылыми, пресными. Короче говоря, вылитые Матушки Гусыни.
Лорд Бисби танцевал так, как не танцевал никогда в жизни. Вскинув одну руку в воздух, словно настоящий цыганский король, он выкидывал какие-то немыслимые курбеты. Да, он был очарован, пленен – он был явно без ума от своей прелестной партнерши.
Вдруг внимание Гарриет привлекло какое-то движение в углу – слегка повернув голову, она заметила леди Бисби. С возмущенным, красным от злости лицом, она проталкивалась к увлекшейся танцами парочке. Корсаж Исидоры к этому времени был уже в полном беспорядке. Гарриет, вскочив со стула, перехватила взгляд Исидоры и слегка кивнула в сторону приближавшейся леди Бисби.
Этого оказалось достаточно. Углядев в толпе лицо разъяренной матроны, которая, грудью раздвигая танцующих, явно направлялась в их сторону, Исидора попятилась.
– Лорд Бисби, что вы себе позволяете?! – воскликнула она.
Лорд Бисби, словно очнувшись, растерянно замер. Рука Исидоры взлетела в воздух, и она с размаху дала ему звонкую пощечину.
Бальный зал разом вдруг превратился в музей восковых фигур – гости застыли, точно пригвожденные к месту.
Появившаяся как из-под земли Джемма обняла разбушевавшуюся Исидору за талию.
– Полно, полно! – решительно перебила она. – Лорд Бисби – человек высоких моральных принципов, это всем известно.
– О-о… что же мне теперь делать! – застонала Исидора, трагическим жестом приложив руку ко лбу.
Джемма, развернув Исидору к двери, быстро вывела ее из зала. Это было проделано так ловко, что Гарриет едва удержалась, чтобы не зааплодировать.
Лорд Бисби, разинув рот, так и остался стоять посреди таращившихся на него гостей, пока к нему, наконец, не протолкалась супруга.
Леди Бисби даже снизошла до того, что подарила ошеломленному супругу улыбку. Потом, повернувшись, решительным шагом вышла из зала, а ее смущенный, пристыженный супруг вприпрыжку бросился за ней.
Гарриет вдруг почувствовала, как глаза предательски защипало. Боже милостивый, как она устала плакать! Вот уже почти два года, как Бенджамина нет в живых. Она плакала, когда он умер… плакала и потом. За эти годы она плакала столько, что сама иногда удивлялась себе – ей казалось, что человеческое существо просто не способно пролить столько слез. Откуда они только брались? При мысли о Бенджамине она испытывала какое-то странное чувство – смесь горя, злости и горькой обиды.
Что толку рядиться в костюм Матушки Гусыни – ведь этим не вернешь его к жизни. Что толку горевать… прятаться в углу, когда все веселятся… это не вернет ей Бенджамина. Ничто не вернет ей его.
И как же ей теперь жить? Считается, что вдовам положено вести себя с достоинством. И потом, она ведь не просто вдова – она еще и герцогиня. Учитывая, что племяннику Бенджамина, нынешнему герцогу Берроу, пошел всего одиннадцатый год, и он пока еще учится в Итоне, ее нельзя даже именовать вдовствующей герцогиней Берроу. Итак, она герцогиня, она вдова и ей всего-навсего двадцать семь лет. И что из этого печальнее всего, она и сама не знала.
Гарриет с трудом проглотила вставший в горле ком.
Нет… она не сможет провести всю свою жизнь, скромно сидя на стуле где-нибудь в уголке, пока остальные танцуют. Она не желает больше одеваться как чья-то почтенная мамаша – в конце концов, она никогда не была матерью и вряд ли когда-нибудь ею станет.
Она должна что-то сделать. Должна изменить свою жизнь. Например, начать думать о…
О…
Об удовольствиях, например.
Слово «удовольствия» как-то само собой неожиданно всплыло у нее в голове – и так и осталось там. Гарриет невольно поежилась – это словечко приятно щекотало, словно капли дождя в жаркий день.
Глава 3
Гарриет пытается очертить границы будущих удовольствий
Обшарив чуть ли не весь дом, Гарриет, наконец, отыскала герцогиню Бомон и герцогиню Косуэй – иначе говоря, Джемму и Исидору – в небольшой гостиной.
В полумраке каждого алькова можно было заметить две головы, мужскую и женскую, а на каждом диване ворковали парочки – словно влюбленные голубки весной.
Они с Бенджамином никогда… нет, конечно же, нет! Какое безумие! В конце концов, они ведь были женаты, разве нет? А супруги никогда не целуются на балу – даже если это бал-маскарад!
И разве Бенджамин когда-нибудь целовал ее так? Пресноватые поцелуи мужа всегда имели привкус привычки. Он небрежно целовал жену – и тут же забывал о ней. Именно так она целовала своего спаниеля.
– Ты меня просто спасла! – услышала она голос Исидоры, доносившийся из-за двери крошечной гостиной, где сидели они с Джеммой. – Просто не знаю, что бы я делала без тебя! Леди Бисби с удовольствием съела бы меня живьем!
– Ах, это ты, дорогая? Иди, посиди с нами. Я совсем без сил! – пробормотала Джемма, увидев Гарриет. Они с Исидорой уютно устроились в креслах перед камином.
Гарриет уже направилась, было к ним – и вдруг остановилась как вкопанная. На козетке возле камина раскинулся единственный из ее знакомых, которого ей сейчас хотелось видеть меньше всего, – герцог Вилльерс. Он еще не успел оправиться от трепавшей его жестокой лихорадки, вызванной полученной на дуэли раной, лицо герцога до сих пор казалось бледным и осунувшимся. Герцог был разодет в итальянские шелка, край темно-лилового кружева был расшит узором в виде крошечных черных тюльпанов. От всего его облика веяло изысканностью – костюм выглядел экстравагантным, но оттого не менее эффектным.
– Простите, ваша светлость, – торопливо извинилась Гарриет. – Я не знала, что вы уже встали с постели.
– Я пригрозил, что спущусь вниз и станцую сарабанду, – с хорошо знакомой ей певучей интонацией ответил герцог. – В итоге этот дракон, мой камердинер, смилостивился, позволил мне спуститься вниз и хотя бы одним глазком глянуть на бал – коль скоро я не в состоянии принять участие в веселье.
Гарриет опустилась на стул и застыла в неловкой позе – словно аршин проглотила, – дав себе слово, что через пять минут уйдет. Сошлется на головную боль, на то, что возле камина слишком жарко, или скажет, что договорилась с кем-то встретиться в бальном зале… в общем, придумает что-нибудь – что угодно, лишь бы быть подальше от Вилльерса.
– Очень хорошо, что ты здесь, Гарриет, – томным голосом заявила Исидора. – Так вот, предупреждаю, что твердо решила устроить скандал.
– Бедная леди Бисби, – усмехнулась Гарриет. Исидора расхохоталась:
– Бисби тут ни при чем. Так… скучно стало, решила немного развлечься. Нет-нет, я имею в виду настоящий скандал. Такой, который мог бы заставить моего мужа, наконец, вернуться назад, в Англию.
Гарриет внезапно бросилось в глаза, какой у Исидоры упрямый подбородок.
– Терпеть не могу приводить в качестве примера избитую и всем давно надоевшую историю моей жизни, – вмешалась Джемма, – но мой супруг почему-то никогда не считал устраиваемые мною скандалы достаточным поводом, чтобы сменить Францию на Англию. А где сейчас твой муж, Исидора? Где-то на Дальнем Востоке, я полагаю?
– Честное слово, жаль беднягу Косуэя, – рассмеялся Вилльерс. – Джемма, у тебя тут есть шахматы?
Джемма покачала головой:
– Нет. К тому же, если помнишь, твой доктор строго-настрого велел тебе воздерживаться от шахмат. Тебе нужно постараться как можно скорее избавиться от лихорадки, а ты собираешься вновь напрягать свои бедные усталые мозги.
– Что такое жизнь без шахмат? Жалкое, унылое прозябание, не больше, – прорычал Вилльерс. – Лично я такой жизнью не дорожу.
– Бенджамин наверняка согласился бы с вами, – ляпнула Гарриет, даже не успев подумать, что говорит. И ужаснулась. Ее муж покончил с собой, после того как проиграл партию в шахматы.
И не кому-то, а как раз Вилльерсу.
В комнате воцарилась гробовая тишина, как будто все четверо разом перестали дышать.
Вилльерс, отвернувшись, уставился в камин и промолчал. Но Гарриет внезапно почувствовала острый укол вины – на нее вдруг нахлынули воспоминания двухлетней давности. Она вновь услышала его сбивчивые, неловкие объяснения, и ей стало стыдно. Вилльерс тогда был при смерти, горел в жару – и, тем не менее, собрав последние силы, добрался до особняка Джеммы, чтобы извиниться зато, что в ее доме выиграл ту проклятую партию, после которой Бенджамин и покончил с собой.
– Я… просто я хотела сказать, что если бы доктор в свое время запретил Бенджамину играть в шахматы… – пробормотала Гарриет.
– Причем целый месяц, – не утерпел Вилльерс.
– …бедный Бенджамин был бы в ярости.
– Я бы уж точно взбесилась, – вздохнула Джемма.
– Этот тиран, мой хирург – кажется, шотландец, – оказался настолько бессердечен, что даже не позволил мне доиграть партию, – простонал Вилльерс. – Не двигаться – максимум одно движение в день… вы хоть представляете, что это такое? Честное слово, мне иногда кажется, что мои мозги не выдержат и вскипят!
– Вам действительно запрещено прикасаться к шахматам целый месяц? – спросила Гарриет.
– Ну-ну, все не так ужасно, – пробормотала Джемма. – Ты ведь можешь читать. Хотя, конечно, книги совсем не то, что шахматы.
– Месяц… – буркнул Вилльерс.
При этом у него был такой несчастный голос, что Гарриет не могла сдержать улыбку.
– Ну, в жизни бывают и другие интересы…
– Женщины, вино и песни, – произнесла вдруг Исидора. – Вот что обычно интересует мужчин.
– Я не пою.
– Предполагается, что некоторые красивые женщины – русалки, и они сами поют, пока мужчины смакуют вино, – усмехнулась Гарриет. Она попыталась представить себе Вилльерса, окруженного соблазнительной толпой сирен, – неожиданно картина ей понравилась. Будь она сиреной, непременно попыталась бы пустить на дно его корабль, мстительно решила она.
– Если вы водите компанию с русалками, будьте так добры, шепните им мой адресок, – закрыв глаза, пробормотал Вилльерс. – А сейчас я слишком слаб, чтобы увиваться вокруг женщин, – не важно, с хвостом они или без.
Он и в самом деле выглядел очень изможденным и бледным. Учитывая неприязнь, которую питала к нему Гарриет, странно, что ее вдруг это волнует. С чего бы ей его жалеть?
– Придумала! – встрепенулась Исидора. – Мой план! Ты можешь в нем участвовать!
– Нет, – пробормотал Вилльерс. – Никогда не участвую ни в чьих планах.
– Жаль, – разочарованно протянула Исидора. – Готова поспорить на что угодно, что слухи о том, что его герцогиня отчаянно флиртует с печально известным герцогом Вилльерсом, заинтересовали бы даже моего неуловимого супруга. Кстати, его стряпчий недавно говорил мне, что он где-то в Эфиопии. Может, решил отыскать истоки древнего Нила? Ах, все мы тут так гордились бы им, верно?
– Но если герцог вернется, чтобы защитить твою репутацию, бедному Вилльерсу придется снова драться на дуэли, – возразила Джемма. – А твой муж – страшный человек. Так и представляю себе, как он, с утра пораньше перестреляв племя каннибалов, потом как ни в чем не бывало, наслаждается утренним чаем!
– Вряд ли я сейчас смогу составить конкуренцию людоедам, – жалобно простонал Вилльерс. Это прозвучало так комично, что все захохотали.
– Ну, тогда мне срочно нужно отыскать кого-то с такой же репутацией, как у тебя! – объявила Исидора.
– Послушай, ты серьезно? – не выдержала Гарриет. – Неужели ты надеешься, что скандал вокруг твоего имени заставит твоего мужа вернуться?
Исидора повернулась к ней. Брови ее были саркастически приподняты, на красивых губах играла усмешка.
– А ты можешь привести хоть одну причину, почему я не могу попытаться? К твоему сведению, я имею удовольствие быть замужем за человеком, которого в глаза никогда не видела – во всяком случае, насколько мне помнится.
– А почему Косуэй решительно не желает жить в Англии? – спросил Вилльерс, открыв, наконец, глаза. – Неужели ты внушаешь ему священный ужас? – Приподнявшись на локте, он с интересом разглядывал Исидору.
– Почему бы тебе тогда не отправиться к нему? – в тот же самый миг вырвалось у Гарриет.
– Но ведь он же исследователь! – презрительным тоном бросила Исидора. – Вы можете представить меня верхом на верблюде, шляющейся по пустыне в поисках истоков древнего Нила?
Гарриет с трудом сдержала улыбку. Сама она принадлежала к той категории отважных женщин, которые ни за что не упустили бы возможности проехаться на верблюде. Но это она. А Исидора, утонченностью и хрупкой красотой напоминавшая экзотическую орхидею, – и верблюд! Нет, такое даже вообразить невозможно.
– А его матушка не может как-то на него повлиять? – спросила Джемма.
– Говорит, что пыталась, но безуспешно, – вздохнула Исидора. – Уверяет, что он ни за что не вернется – мол, он всегда был самым упрямым из всех ее отпрысков.
– Я пару раз встречалась с леди Косуэй, – нахмурилась Джемма. – Готова пари держать, что ей достаточно только пальцем пошевелить, чтобы заставить самого короля Англии плясать под ее дудку. Так что если кто и способен заставить его вернуться, так только она.
– Абсолютно с тобой согласна. Я как раз и рассчитываю на то, что она, испугавшись скандала, сделает все, чтобы он вернулся в Англию.
– А когда он в последний раз был здесь? – спросила Гарриет.
– Восемнадцать лет назад. Восемнадцать! Разве одно это не дает мне основание развестись с ним?!
– Отсутствие фактических брачных отношений – вполне уважительная причина для развода, – кивнул Вилльерс.
– Конечно. Но я не такая дура. По мне, так лучше быть герцогиней просто на бумаге, чем вообще ею не быть, – фыркнула Исидора. – Мне случалось жить на континенте. Я приезжала к Джемме в Париж и довольно долго жила в моем любимом городе – Венеции. Но теперь я желаю жить, как положено взрослой женщине. А я не могу этого сделать – потому что моя нынешняя жизнь какая-то ненастоящая!
Гарриет растерянно моргнула. Такое впечатление, что Исидора выразила вслух то, о чем постоянно думала она сама!
– Если уж говорить начистоту, – продолжала раскрасневшаяся Исидора, – то мне просто надоело спать в одиночестве! Если окажется, что Косуэй – тиран, деспот или негодяй, с которым попросту невозможно жить под одной крышей… что ж, тогда я брошу его и снова вернусь в Италию.
Но тогда по крайней мере я смогу расстаться с этой осточертевшей мне девственностью! И смогу родить ребенка.
Гарриет была потрясена. Даже Вилльерс приоткрыл глаза.
– Что?! Я не ослышался? Кажется, ты сказала – девственностью?!
– Исидора, по-моему, ты все это нарочно, – проговорила Джемма, протянув подруге небольшой флакончик с ароматическими солями. – Признавайся, тебе просто захотелось поразить нас, да? Что до меня, то, поздравляю, тебе это удалось. Я просто в шоке. Так что можешь радоваться.
– Девственность – главное достояние женщины, – невозмутимо объявил Вилльерс. Непохоже, чтобы он был очень удивлен, подумала Гарриет.
– Чушь! – резко бросила Джемма. – И, раз уж разговор пошел начистоту, я тоже выскажусь. Лично я считаю, что безмозглая девственница – самое никчемное создание из всех, какое только можно себе представить.
– Ну да. А девственница, у которой есть мозги, – сокровище, достойное королей, разумеется, – ехидно хмыкнул герцог.
– Смею напомнить, что, помимо этого, я еще и красива, – без ложной скромности заявила Исидора.
– О тщеславие… имя тебе – женщина, – пробормотал Вилльерс. Губы его сами собой расползлись в улыбке. – Кажется, я догадался, что у тебя на уме. Хочешь припугнуть своего герцога, да? Вот, дескать, уеду, рожу кукушонка – и он унаследует твое герцогство, угадал?
– Скорее уж это до смерти перепугает его матушку, – вмешалась Джемма. – Потому что если бы Косуэй беспокоился о наследнике, то давным-давно вернулся бы домой.
– Ты и в самом деле так торопишься расстаться с девственностью? – не выдержала Гарриет. Как странно было видеть, что и другая женщина мучается от одиночества так же, как и она, сама… читать в ее лице тоску, от которой сжимается ее собственное сердце, – и завидовать решительности, которой так не хватает ей самой. Да уж, ревниво подумала Гарриет, Исидора явно не из тех, кто согласится смирно сидеть в уголке с гусыней под мышкой, пока остальные танцуют.
– Видите ли, я еще ничего не решила, – с ребячливой непосредственностью призналась Исидора. – Все будет зависеть от того, сколько времени потребуется моему супругу, чтобы вернуться домой. Просто мне нужен сильный мужчина… ну, вы понимаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33