Тори увидела удивление на его лице и с тревогой спросила:
– В чем дело?
– Некоторые женщины согласились бы продать душу дьяволу за это.
– Не понимаю.
– Ты сжимаешься там, внутри, и не отпускаешь меня.
– Это хорошо? – Она прижалась щекой к его груди.
– О да!
Наверное, это и впрямь хорошо, подумала Тори. Значит, у нее есть нечто, чего нет у большинства других женщин.
– А каким ты был в детстве?
– А как ты думаешь?
– Думаю, ты был из тех сорванцов, что приносят в карманах змей и подкладывают их в кровать братьям.
– Ну нет. Змей я не люблю.
– Ты их боишься?
– Ну, скажем так, я предпочитаю не встречаться с ними лицом к лицу.
– Не могу представить, что ты можешь чего-то бояться. – Тори засмеялась.
– Все мы чего-то боимся. – Почему-то он, сказав это, обнял ее еще крепче.
– А как зовут твоих родителей?
– Джейсон и Саманта.
– Ты похож на отца?
– Мать всегда говорила, что я точная его копия.
– Тогда понятно.
– Что?
Тори улыбнулась. Понятно, почему английская леди снизошла со своих высот и вышла замуж за ковбоя из Техаса.
– Потом скажу, – пообещала она.
– Ах вот как? Становишься загадочной?
– Женщина должна иметь один-два маленьких секрета.
Спенс засмеялся и поцеловал ее в кончик носа:
– Да, кстати, я сегодня открыл счет в банке на твое имя.
– Благодарю, но у меня есть деньги. – От него не ускользнуло, что тело Тори напряглось, а голос прозвучал суховато.
– Сомневаюсь, что теперь Куинтон сочтет нужным оплачивать твои счета.
И уж точно он, Спенсер Кинкейд, не позволит, чтобы кто-то, кроме него, оплачивал счета его жены.
– Мне не нужно много. И того, что есть, вполне хватит до… – Она умолкла.
– До развода, – закончил Спенс, ощущая в груди уже хорошо знакомую тупую боль.
Он разжал объятия, чувствуя, как обида и гнев наполняют душу.
– Что, опять решила, будто я пытаюсь тебя купить? – горько спросил он, садясь на край постели.
– Нет, просто… Не хочу, чтобы ты считал себя обязанным давать мне деньги.
– Понятно. Должно быть, потому, что это не было частью сделки.
– Не было. – Она тоже села, натянув простыню до подбородка.
Чертова сделка! Она опять здесь – между ними, крепче любой кирпичной стены. Вот она сидит, такая прекрасная, каштановые локоны рассыпались по молочно-белым плечам. Женщина, которая только что делила с ним страсть. И которая дня не может прожить, не напомнив ему о кратковременности их союза. Он опять свалял дурака, поверив, что небезразличен ей, что она привязалась, может, даже влюбилась… А на самом деле он лишь замена тому, который бросил ее когда-то. Она просто использует его, все время помня о своей цели – получить ребенка.
– Что ты делаешь? – Тори с тревогой смотрела, как он встает и берет одежду.
– Мне надо на свежий воздух. Он вышел, не оборачиваясь.
Глава 23
В баре было дымно и шумно. В углу кто-то мучил пианино, пытаясь подобрать мелодию «Колокольчиков Шотландии». Вокруг толпились люди, но Спенс чувствовал себя ужасно одиноким. Он стоял у стойки со стаканом виски, погруженный в безрадостные мысли. Ну почему все так запуталось? Раньше женщины были для него открытой книгой, А вот Тори оказалась иной. Она умела вдруг захлопнуть створки, словно раковина на мелководье. И тогда взгляд серебристых глаз становился холодно-непроницаемым, и Спенс, как ни старался, не мог понять, что происходит в этой красивой, гордо поднятой головке. Неужели все дело только в сделке и она лишь хорошо играет свою роль? Инстинкт говорил ему, что это не так. Она что-то чувствует… Или, может, это всего лишь его уязвленное самолюбие не хочет смириться с ролью жеребца?
– Вы Спенсер Кинкейд?
Спенс поднял голову и взглянул на незнакомца. Темноволосый, карие глаза обведены красными кругами, словно он недавно плакал. Или это от дыма? И в этих глазах плескалась ненависть. Мышцы Кинкейда напряглись. Перед ним враг.
Спенс выпрямился и посмотрел на незнакомца сверху вниз.
– А в чем дело? – спросил он негромко.
– А дело в том, что Тори должна была выйти замуж за меня! Она любила меня всю жизнь, с самого детства.
– Чарлз Ратледж. – В голосе Спенса прозвучала угроза, и сжались кулаки. Этот человек появился на его пути ну совсем не вовремя.
Чарлз одним глотком допил виски и поставил стакан на стойку. Вытер губы ладонью и спросил насмешливо:
– Какого черта вы здесь делаете? Почему вы не дома, с Тори?
– Думаю, вам надо пойти и проспаться, Ратледж, – ровным голосом проговорил Спенс и развернулся, собираясь уходить. Лучше выбраться отсюда, пока он не потерял над собой контроль. Но Чарлз схватил его за руку.
– Она все еще любит меня! – выкрикнул он. – Она вышла за вас только потому, что на этом настаивал ее отец.
– Вы пьяны. – Спенс оттолкнул Чарлза и пошел к двери. И услышал вслед:
– Она любит меня! Да! Она сама сказала это сегодня! Сегодня?
Спенс застыл. Она виделась сегодня с этим человеком? Он медленно обернулся. Люди вокруг, почуяв опасность, мгновенно образовали вокруг них плотное кольцо, освободив достаточно места для драки.
– А, так вы удивлены? Значит, она не рассказала вам о нашем свидании в парке? – Ратледж пьяно улыбнулся. – Теперь она целуется как настоящая женщина.
Сквозь шум в ушах Спенс слышал, как зрители торопливо заключают пари и делают ставки.
– Она собирается прийти ко мне, Кинкейд, потому что любит меня, – шипел Ратледж. – Теперь, когда она замужем, мы можем не опасаться всяких досадных случайностей. Ты даже не узнаешь, кто из детишек будет от тебя, а кто от меня. Мне следует поблагодарить ее папашу…
Кулак Спенса попал в цель, и Ратледж ударился спиной о стойку бара. Прежде чем он успел упасть, Спенс схватил его за грудки. Кровь брызнула ему на рубашку, голова Чарлза безжизненно повисла. Что это за мужчина – потерять сознание после первого же удара! Спенс зарычал – его лишили удовольствия от честной драки. Он швырнул Чарлза на пол, и толпа мгновенно расступилась, словно море перед Моисеем, освобождая дорогу к двери. На улице Кинкейд некоторое время просто стоял, жадно вдыхая прохладный свежий воздух. Значит, после того как они занимались любовью сегодня утром, Тори отправилась на свидание к Ратледжу? В это трудно было поверить. И что только она нашла в этом слизняке? Спенс сидел спиной к окну, чувствуя, как солнечные лучи припекают спину. Но в душе его царили холод и мрак. Он повертел в руках золотой нож для разрезания бумаги и поймал лезвием солнечный зайчик. Какой же он идиот! Сжав губы, Спенс вспоминал, как она отдавалась ему. И все это время она думала о Ратледже, представляя его на месте мужа?
– И что ты об этом думаешь? – спросил Бен. – Эй, Спенс!
– Прости. – Усилием воли Кинкейд вернулся к реальности. – Что ты сказал?
– Похоже, ты совсем не спал прошлую ночь, – задумчиво протянул Бен. – Что, медовый месяц по-прежнему в разгаре?
Спенс встретился взглядом с другом, и Бен отвел глаза. Он знал. Конечно, знал. Он ведь следил за Тори вчера, а значит, видел, как она ходила в парк и целовалась с этим… Поэтому он и вел себя так странно вчера.
Спенс сжал нож. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь станет объектом жалости. Человеком, которому лучший друг не сможет взглянуть в глаза… Боль обожгла руку. Кинкейд с удивлением смотрел на испачканный кровью нож. Забывшись, он сжал его так сильно, что острый кончик вонзился в ладонь. Только этого не хватало – дать эмоциям взять верх.
– Я хотел бы узнать, в какие еще дома Слеттер поставляет женщин, – спокойно сказал Спенс, аккуратно вытирая кровь с блестящего лезвия.
– Я уже дал поручение Фрэнку, он работает над этим.
– Когда мы прикроем бизнес Оливии… – Он осекся, услышав негромкий стук в дверь.
– Войдите.
– О, сэр! – В дверь просунулась кудрявая головка Милли. Глаза ее казались совершенно круглыми от страха.
– Что случилось? – Спенс встревожился.
– Миссис Тори ушла.
– Что значит – ушла?
– Я думала, она в вашей комнате. Но там ее нет. И в ее спальне тоже. Это так не похоже на нее… – Милли прижала ладонь к дрожащим губам. – А вдруг с ней что-нибудь случилось?
Спенс был уже на ногах.
– Бен, собери людей. Она может быть в миссии, в доме отца… у Моррисонов. Я хочу, чтобы ее нашли.
– Думаешь, это может быть Слеттер?
– Не знаю. – Голос прозвучал хрипло. «Я убью его голыми руками, – подумал Спенс, – если хоть один волосок упадет с ее головы».
Тори стояла на краю утеса, глядя, как внизу темные волны разбиваются о скалы и превращаются в клочья серой пены. Ветер наполнял легкие свежим морским ветром, играл ее волосами, бился в углах шумом волн.
Когда-то давно, когда она была еще ребенком, отец привел ее сюда, и она навсегда полюбила шумную и немного мрачную красоту этого места. Но сегодня даже прохладный ветер с моря не мог остудить жар, снедавший ее душу. Что она сделала не так? Кинкейд ушел, словно она чем-то его оскорбила. Или просто устал играть в любовь? Тори смотрела на закат, который растворялся в море, и мысли ее становились все мрачнее, будто окрашиваясь под цвет наступающих сумерек. Глупо было верить, что он может влюбиться.
Стук копыт достиг ее слуха. Совсем близко. Она оглянулась – Спенс спрыгнул с седла и теперь шел к ней, тяжело дыша, со сжатыми кулаками, красивые черты искажены гневом. На какую-то секунду Тори пришла в голову безумная мысль – он решил столкнуть ее со скалы и таким способом разорвать ненавистную сделку.
– Нет! Не надо! – Она встала на край обрыва и вытянула руки, словно могла защититься от него, от его силы, его ярости, его чар.
– Какого черта ты тут делаешь? – Спенс остановился перед ней, с трудом переводя дух.
– Как… как ты меня нашел?
– Твой отец указал мне это место.
– Так ты искал меня?
– Черт возьми, Тори, неужели в этой красивой головке совсем нет мозгов?
– Не смей со мной так разговаривать!
– Я буду разговаривать с тобой так, как считаю нужным! – Они пошли к лошадям, и Спенс сердито спросил: – Неужели ты не подумала о том, что Слеттер может попытаться нанести удар? Организовать похищение?
– Ты поэтому так рассердился? – Глупо, но она чувствовала себя счастливой! – Потому что беспокоился за меня?
– Он может использовать тебя как живой щит, чтобы заставить меня отказаться от борьбы.
Тори опять опечалилась. А она-то решила, что Кинкейд думал не о делах, а о ней!
– С этого дня ты не должна выходить из дома без Бона. – Он принялся поправлять седло.
Надо же, даже не смотрит на нее! Тори не выдержала:
– Скажи мне, что случилось? Что так рассердило тебя сегодня утром?
Спенс молчал.
– Ведь дело не только в Слеттере, правда? Кинкейд повернулся, и Тори отшатнулась, увидев искаженное яростью лицо.
– Вчера вечером я встретил твоего старого друга. И он поведал мне о вашем свидании в парке.
– И что? – Тори нахмурилась в недоумении. – Ты рассердился так из-за того, что я сама не рассказала тебе об этой встрече?
Гордость не давала Спенсу разжать губы. Что он скажет? Что зол, потому что она любит другого? И тут Тори осенило:
– Ты ревнуешь?
Из горла Спенса вырвался странный звук – то ли смех, то ли рычание.
– Послушай меня, женушка! – Он подошел почти вплотную, и Тори понадобилась вся сила воли, чтобы остаться на месте и не броситься бежать под яростным взглядом его золотистых глаз. – Я не позволю дурачить себя! И пока ты носишь мое имя – хоть наш союз и не настоящий брак, – будь добра оставаться порядочной женщиной. Я не позволю, чтобы моя жена путалась с другим мужчиной.
Тори задохнулась. Как он может обвинять ее в… в…
– Как ты смеешь! – Забыв о разнице в весе и силе, она ударила его кулаком в плечо – Не смей!
Он перехватил ее руку и прорычал с угрозой:
– Будь осторожна, Тори. Мы оба знаем, какие чувства ты испытываешь к Ратледжу, так что будь добра – не забывайся.
Боже мой! Тори не знала, что сказать. Ей хотелось визжать, плакать и стукнуть его хорошенько. За кого он ее принимает? Неужели считает способной на предательство? Господь свидетель, ей потребовались все силы, чтобы не броситься на него, а спокойно, со сдержанным достоинством ответить:
– Я никогда не сделаю ничего недостойного… Я умею сдерживать свои чувства.
«Сдерживать свои чувства» – к Ратледжу! Спенс сжал зубы. Боль пронзила сердце. Как жаль!
Он посмотрел на Тори, но та, стараясь скрыть свою боль, выпрямилась и молча села на лошадь. Так они и поехали в «Хэмптон-Хаус»: вместе – и разделенные пропастью.
Глава 24
Утро выдалось туманное и тусклое, но когда Тори вглядывалась в обращенные к ней детские лица, ей казалось, что комнату освещает солнце. Семеро детей сидели на вытертом ковре и с любовью смотрели на нее. До замужества она приходила в миссию два раза в неделю, чтобы заниматься с ними, пока их матери были заняты работой. Но в последние две недели Тори бывала здесь почти ежедневно. А что ей оставалось, если мистер Кинкейд превратился в тень, которая мелькала иногда в конце коридора, а мистер Бек следовал за ней неотступно, чуть не наступая на пятки? Дети – очень благодарные слушатели, и Тори всегда нравилось читать им сказки. А сегодня это была ее любимая «Алиса в Стране чудес», и она с удовольствием вживалась в роль каждого персонажа. «Когда-нибудь, – с грустью подумала Тори, – я буду читать эту сказку своему ребенку… Вот только Спенса не будет рядом. За последние две недели он ни разу не прикоснулся к ней. Но Тори мучило не только то, что они не занимались любовью. Кинкейд, казалось, старался уйти из се жизни: его почти не бывало дома, а когда они случайно встречались, он смотрел мимо нее холодным, равнодушным взглядом. И Тори чувствовала себя брошенной, отвергнутой и очень несчастной. Иногда ей даже не хотелось жить. Краем глаза она заметила у порога темную фигуру. От испуга сердце ее бешено заколотилось.
– Кто там? – Тори вскочила, вглядываясь в тени у дальней стены. Мужчина еде дал шаг вперед, и она узнала инспектора полиции Джона Сэмюэльса. Тори вздохнула с облегчением, хотя этот человек – с тонкими хищными чертами лица и жадным взглядом – был ей не слишком симпатичен.
– Доброе утро, миссис Кинкейд. – Голос звучал любезно – или вкрадчиво? – Я прошу простить меня за внезапное вторжение.
– Кто это?
Тори поморщилась: в руку ей вцепилась Дженни, испуганно глядя на инспектора.
– Это офицер полиции. – Тори ободряюще улыбнулась девочке.
– У тебя неприятности? – с тревогой спросила Дженни.
– Нет-нет. – Тори похлопала по узкому плечику. – Все в порядке.
Она бросила взгляд в угол комнаты и заметила, что Клер подняла голову от работы и смотрит на инспектора со странным выражением липа.
– Клер, присмотри за детьми, мне нужно поговорить с инспектором. – Она повела полицейского в дальний угол комнаты.
– Я получил истинное удовольствие от вашего чтения. У вас прекрасный голос.
– Благодарю вас. – Почему-то от вида этого человека у нее мурашки побежали по спине. – Прошу садиться.
Инспектор оглянулся, но вся мебель, которую он видел, предназначалась для детей. Тори опустилась на широкий подоконник и вдруг с отвращением подумала, что инспектор сядет рядом, но он качнул головой:
– Пожалуй, я постою.
– Как угодно. Что привело вас сюда, инспектор?
– Беспокойство за вашего мужа, миссис Кинкейд.
– С ним что-то случилось? – Сердце Тори замерло.
– Пока нет, но непременно сучится, если он не прекратит войну против Джека Слеттера.
– Мой муж взрослый человек и знает, что делает. – Голос ее звучал сухо и ровно, хотя страх, в котором она жила последнее время, рвал сердце на части. – Кроме того, Слеттера давно пора остановить.
– А вам не приходило в голову, что у Слеттера тоже есть вполне реальный шанс остановить вашего мужа? Причем навсегда?
– И что вы от меня хотите?
– Чтобы вы убедили мужа прекратить войну. Это опасно и невыгодно.
Тори покачала головой.
– Боюсь, у меня нет влияния на мужа. Даже если бы я захотела, то не смогла бы выполнить вашу просьбу.
– А вы попробуйте, – вкрадчиво проговорил инспектор.
Тори расслышала угрозу в его голосе.
– Думаю, вам следовало бы вспомнить свой долг и помочь засадить этого человека за решетку, – резко возразила она.
– Подумайте о моих словах, миссис Кинкейд. – Он обвел ее фигуру пристальным взглядом. – Я не хотел бы увидеть вас в черном, хотя уверен – вам к лицу любой цвет.
Инспектор вышел, и Тори закрыла глаза, стараясь успокоиться. Рядом послышались легкие шаги.
– Этот человек кажется мне удивительно знакомым, – тихо произнесла Клер. – По-моему, я видела его у Оливии.
– Возможно, он приезжал туда в связи с каким-нибудь делом, – не очень уверенно отозвалась Тори, глядя в окно на инспектора Сэмюэльса, который садился в черный экипаж.
Тори стояла у двери кабинета мужа, не решаясь постучать. Она переоделась к обеду в бело-розовое полосатое платье. Черное кружево украшало вырез декольте и пышные рукава. Черная муаровая лента охватывала тонкую талию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– В чем дело?
– Некоторые женщины согласились бы продать душу дьяволу за это.
– Не понимаю.
– Ты сжимаешься там, внутри, и не отпускаешь меня.
– Это хорошо? – Она прижалась щекой к его груди.
– О да!
Наверное, это и впрямь хорошо, подумала Тори. Значит, у нее есть нечто, чего нет у большинства других женщин.
– А каким ты был в детстве?
– А как ты думаешь?
– Думаю, ты был из тех сорванцов, что приносят в карманах змей и подкладывают их в кровать братьям.
– Ну нет. Змей я не люблю.
– Ты их боишься?
– Ну, скажем так, я предпочитаю не встречаться с ними лицом к лицу.
– Не могу представить, что ты можешь чего-то бояться. – Тори засмеялась.
– Все мы чего-то боимся. – Почему-то он, сказав это, обнял ее еще крепче.
– А как зовут твоих родителей?
– Джейсон и Саманта.
– Ты похож на отца?
– Мать всегда говорила, что я точная его копия.
– Тогда понятно.
– Что?
Тори улыбнулась. Понятно, почему английская леди снизошла со своих высот и вышла замуж за ковбоя из Техаса.
– Потом скажу, – пообещала она.
– Ах вот как? Становишься загадочной?
– Женщина должна иметь один-два маленьких секрета.
Спенс засмеялся и поцеловал ее в кончик носа:
– Да, кстати, я сегодня открыл счет в банке на твое имя.
– Благодарю, но у меня есть деньги. – От него не ускользнуло, что тело Тори напряглось, а голос прозвучал суховато.
– Сомневаюсь, что теперь Куинтон сочтет нужным оплачивать твои счета.
И уж точно он, Спенсер Кинкейд, не позволит, чтобы кто-то, кроме него, оплачивал счета его жены.
– Мне не нужно много. И того, что есть, вполне хватит до… – Она умолкла.
– До развода, – закончил Спенс, ощущая в груди уже хорошо знакомую тупую боль.
Он разжал объятия, чувствуя, как обида и гнев наполняют душу.
– Что, опять решила, будто я пытаюсь тебя купить? – горько спросил он, садясь на край постели.
– Нет, просто… Не хочу, чтобы ты считал себя обязанным давать мне деньги.
– Понятно. Должно быть, потому, что это не было частью сделки.
– Не было. – Она тоже села, натянув простыню до подбородка.
Чертова сделка! Она опять здесь – между ними, крепче любой кирпичной стены. Вот она сидит, такая прекрасная, каштановые локоны рассыпались по молочно-белым плечам. Женщина, которая только что делила с ним страсть. И которая дня не может прожить, не напомнив ему о кратковременности их союза. Он опять свалял дурака, поверив, что небезразличен ей, что она привязалась, может, даже влюбилась… А на самом деле он лишь замена тому, который бросил ее когда-то. Она просто использует его, все время помня о своей цели – получить ребенка.
– Что ты делаешь? – Тори с тревогой смотрела, как он встает и берет одежду.
– Мне надо на свежий воздух. Он вышел, не оборачиваясь.
Глава 23
В баре было дымно и шумно. В углу кто-то мучил пианино, пытаясь подобрать мелодию «Колокольчиков Шотландии». Вокруг толпились люди, но Спенс чувствовал себя ужасно одиноким. Он стоял у стойки со стаканом виски, погруженный в безрадостные мысли. Ну почему все так запуталось? Раньше женщины были для него открытой книгой, А вот Тори оказалась иной. Она умела вдруг захлопнуть створки, словно раковина на мелководье. И тогда взгляд серебристых глаз становился холодно-непроницаемым, и Спенс, как ни старался, не мог понять, что происходит в этой красивой, гордо поднятой головке. Неужели все дело только в сделке и она лишь хорошо играет свою роль? Инстинкт говорил ему, что это не так. Она что-то чувствует… Или, может, это всего лишь его уязвленное самолюбие не хочет смириться с ролью жеребца?
– Вы Спенсер Кинкейд?
Спенс поднял голову и взглянул на незнакомца. Темноволосый, карие глаза обведены красными кругами, словно он недавно плакал. Или это от дыма? И в этих глазах плескалась ненависть. Мышцы Кинкейда напряглись. Перед ним враг.
Спенс выпрямился и посмотрел на незнакомца сверху вниз.
– А в чем дело? – спросил он негромко.
– А дело в том, что Тори должна была выйти замуж за меня! Она любила меня всю жизнь, с самого детства.
– Чарлз Ратледж. – В голосе Спенса прозвучала угроза, и сжались кулаки. Этот человек появился на его пути ну совсем не вовремя.
Чарлз одним глотком допил виски и поставил стакан на стойку. Вытер губы ладонью и спросил насмешливо:
– Какого черта вы здесь делаете? Почему вы не дома, с Тори?
– Думаю, вам надо пойти и проспаться, Ратледж, – ровным голосом проговорил Спенс и развернулся, собираясь уходить. Лучше выбраться отсюда, пока он не потерял над собой контроль. Но Чарлз схватил его за руку.
– Она все еще любит меня! – выкрикнул он. – Она вышла за вас только потому, что на этом настаивал ее отец.
– Вы пьяны. – Спенс оттолкнул Чарлза и пошел к двери. И услышал вслед:
– Она любит меня! Да! Она сама сказала это сегодня! Сегодня?
Спенс застыл. Она виделась сегодня с этим человеком? Он медленно обернулся. Люди вокруг, почуяв опасность, мгновенно образовали вокруг них плотное кольцо, освободив достаточно места для драки.
– А, так вы удивлены? Значит, она не рассказала вам о нашем свидании в парке? – Ратледж пьяно улыбнулся. – Теперь она целуется как настоящая женщина.
Сквозь шум в ушах Спенс слышал, как зрители торопливо заключают пари и делают ставки.
– Она собирается прийти ко мне, Кинкейд, потому что любит меня, – шипел Ратледж. – Теперь, когда она замужем, мы можем не опасаться всяких досадных случайностей. Ты даже не узнаешь, кто из детишек будет от тебя, а кто от меня. Мне следует поблагодарить ее папашу…
Кулак Спенса попал в цель, и Ратледж ударился спиной о стойку бара. Прежде чем он успел упасть, Спенс схватил его за грудки. Кровь брызнула ему на рубашку, голова Чарлза безжизненно повисла. Что это за мужчина – потерять сознание после первого же удара! Спенс зарычал – его лишили удовольствия от честной драки. Он швырнул Чарлза на пол, и толпа мгновенно расступилась, словно море перед Моисеем, освобождая дорогу к двери. На улице Кинкейд некоторое время просто стоял, жадно вдыхая прохладный свежий воздух. Значит, после того как они занимались любовью сегодня утром, Тори отправилась на свидание к Ратледжу? В это трудно было поверить. И что только она нашла в этом слизняке? Спенс сидел спиной к окну, чувствуя, как солнечные лучи припекают спину. Но в душе его царили холод и мрак. Он повертел в руках золотой нож для разрезания бумаги и поймал лезвием солнечный зайчик. Какой же он идиот! Сжав губы, Спенс вспоминал, как она отдавалась ему. И все это время она думала о Ратледже, представляя его на месте мужа?
– И что ты об этом думаешь? – спросил Бен. – Эй, Спенс!
– Прости. – Усилием воли Кинкейд вернулся к реальности. – Что ты сказал?
– Похоже, ты совсем не спал прошлую ночь, – задумчиво протянул Бен. – Что, медовый месяц по-прежнему в разгаре?
Спенс встретился взглядом с другом, и Бен отвел глаза. Он знал. Конечно, знал. Он ведь следил за Тори вчера, а значит, видел, как она ходила в парк и целовалась с этим… Поэтому он и вел себя так странно вчера.
Спенс сжал нож. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь станет объектом жалости. Человеком, которому лучший друг не сможет взглянуть в глаза… Боль обожгла руку. Кинкейд с удивлением смотрел на испачканный кровью нож. Забывшись, он сжал его так сильно, что острый кончик вонзился в ладонь. Только этого не хватало – дать эмоциям взять верх.
– Я хотел бы узнать, в какие еще дома Слеттер поставляет женщин, – спокойно сказал Спенс, аккуратно вытирая кровь с блестящего лезвия.
– Я уже дал поручение Фрэнку, он работает над этим.
– Когда мы прикроем бизнес Оливии… – Он осекся, услышав негромкий стук в дверь.
– Войдите.
– О, сэр! – В дверь просунулась кудрявая головка Милли. Глаза ее казались совершенно круглыми от страха.
– Что случилось? – Спенс встревожился.
– Миссис Тори ушла.
– Что значит – ушла?
– Я думала, она в вашей комнате. Но там ее нет. И в ее спальне тоже. Это так не похоже на нее… – Милли прижала ладонь к дрожащим губам. – А вдруг с ней что-нибудь случилось?
Спенс был уже на ногах.
– Бен, собери людей. Она может быть в миссии, в доме отца… у Моррисонов. Я хочу, чтобы ее нашли.
– Думаешь, это может быть Слеттер?
– Не знаю. – Голос прозвучал хрипло. «Я убью его голыми руками, – подумал Спенс, – если хоть один волосок упадет с ее головы».
Тори стояла на краю утеса, глядя, как внизу темные волны разбиваются о скалы и превращаются в клочья серой пены. Ветер наполнял легкие свежим морским ветром, играл ее волосами, бился в углах шумом волн.
Когда-то давно, когда она была еще ребенком, отец привел ее сюда, и она навсегда полюбила шумную и немного мрачную красоту этого места. Но сегодня даже прохладный ветер с моря не мог остудить жар, снедавший ее душу. Что она сделала не так? Кинкейд ушел, словно она чем-то его оскорбила. Или просто устал играть в любовь? Тори смотрела на закат, который растворялся в море, и мысли ее становились все мрачнее, будто окрашиваясь под цвет наступающих сумерек. Глупо было верить, что он может влюбиться.
Стук копыт достиг ее слуха. Совсем близко. Она оглянулась – Спенс спрыгнул с седла и теперь шел к ней, тяжело дыша, со сжатыми кулаками, красивые черты искажены гневом. На какую-то секунду Тори пришла в голову безумная мысль – он решил столкнуть ее со скалы и таким способом разорвать ненавистную сделку.
– Нет! Не надо! – Она встала на край обрыва и вытянула руки, словно могла защититься от него, от его силы, его ярости, его чар.
– Какого черта ты тут делаешь? – Спенс остановился перед ней, с трудом переводя дух.
– Как… как ты меня нашел?
– Твой отец указал мне это место.
– Так ты искал меня?
– Черт возьми, Тори, неужели в этой красивой головке совсем нет мозгов?
– Не смей со мной так разговаривать!
– Я буду разговаривать с тобой так, как считаю нужным! – Они пошли к лошадям, и Спенс сердито спросил: – Неужели ты не подумала о том, что Слеттер может попытаться нанести удар? Организовать похищение?
– Ты поэтому так рассердился? – Глупо, но она чувствовала себя счастливой! – Потому что беспокоился за меня?
– Он может использовать тебя как живой щит, чтобы заставить меня отказаться от борьбы.
Тори опять опечалилась. А она-то решила, что Кинкейд думал не о делах, а о ней!
– С этого дня ты не должна выходить из дома без Бона. – Он принялся поправлять седло.
Надо же, даже не смотрит на нее! Тори не выдержала:
– Скажи мне, что случилось? Что так рассердило тебя сегодня утром?
Спенс молчал.
– Ведь дело не только в Слеттере, правда? Кинкейд повернулся, и Тори отшатнулась, увидев искаженное яростью лицо.
– Вчера вечером я встретил твоего старого друга. И он поведал мне о вашем свидании в парке.
– И что? – Тори нахмурилась в недоумении. – Ты рассердился так из-за того, что я сама не рассказала тебе об этой встрече?
Гордость не давала Спенсу разжать губы. Что он скажет? Что зол, потому что она любит другого? И тут Тори осенило:
– Ты ревнуешь?
Из горла Спенса вырвался странный звук – то ли смех, то ли рычание.
– Послушай меня, женушка! – Он подошел почти вплотную, и Тори понадобилась вся сила воли, чтобы остаться на месте и не броситься бежать под яростным взглядом его золотистых глаз. – Я не позволю дурачить себя! И пока ты носишь мое имя – хоть наш союз и не настоящий брак, – будь добра оставаться порядочной женщиной. Я не позволю, чтобы моя жена путалась с другим мужчиной.
Тори задохнулась. Как он может обвинять ее в… в…
– Как ты смеешь! – Забыв о разнице в весе и силе, она ударила его кулаком в плечо – Не смей!
Он перехватил ее руку и прорычал с угрозой:
– Будь осторожна, Тори. Мы оба знаем, какие чувства ты испытываешь к Ратледжу, так что будь добра – не забывайся.
Боже мой! Тори не знала, что сказать. Ей хотелось визжать, плакать и стукнуть его хорошенько. За кого он ее принимает? Неужели считает способной на предательство? Господь свидетель, ей потребовались все силы, чтобы не броситься на него, а спокойно, со сдержанным достоинством ответить:
– Я никогда не сделаю ничего недостойного… Я умею сдерживать свои чувства.
«Сдерживать свои чувства» – к Ратледжу! Спенс сжал зубы. Боль пронзила сердце. Как жаль!
Он посмотрел на Тори, но та, стараясь скрыть свою боль, выпрямилась и молча села на лошадь. Так они и поехали в «Хэмптон-Хаус»: вместе – и разделенные пропастью.
Глава 24
Утро выдалось туманное и тусклое, но когда Тори вглядывалась в обращенные к ней детские лица, ей казалось, что комнату освещает солнце. Семеро детей сидели на вытертом ковре и с любовью смотрели на нее. До замужества она приходила в миссию два раза в неделю, чтобы заниматься с ними, пока их матери были заняты работой. Но в последние две недели Тори бывала здесь почти ежедневно. А что ей оставалось, если мистер Кинкейд превратился в тень, которая мелькала иногда в конце коридора, а мистер Бек следовал за ней неотступно, чуть не наступая на пятки? Дети – очень благодарные слушатели, и Тори всегда нравилось читать им сказки. А сегодня это была ее любимая «Алиса в Стране чудес», и она с удовольствием вживалась в роль каждого персонажа. «Когда-нибудь, – с грустью подумала Тори, – я буду читать эту сказку своему ребенку… Вот только Спенса не будет рядом. За последние две недели он ни разу не прикоснулся к ней. Но Тори мучило не только то, что они не занимались любовью. Кинкейд, казалось, старался уйти из се жизни: его почти не бывало дома, а когда они случайно встречались, он смотрел мимо нее холодным, равнодушным взглядом. И Тори чувствовала себя брошенной, отвергнутой и очень несчастной. Иногда ей даже не хотелось жить. Краем глаза она заметила у порога темную фигуру. От испуга сердце ее бешено заколотилось.
– Кто там? – Тори вскочила, вглядываясь в тени у дальней стены. Мужчина еде дал шаг вперед, и она узнала инспектора полиции Джона Сэмюэльса. Тори вздохнула с облегчением, хотя этот человек – с тонкими хищными чертами лица и жадным взглядом – был ей не слишком симпатичен.
– Доброе утро, миссис Кинкейд. – Голос звучал любезно – или вкрадчиво? – Я прошу простить меня за внезапное вторжение.
– Кто это?
Тори поморщилась: в руку ей вцепилась Дженни, испуганно глядя на инспектора.
– Это офицер полиции. – Тори ободряюще улыбнулась девочке.
– У тебя неприятности? – с тревогой спросила Дженни.
– Нет-нет. – Тори похлопала по узкому плечику. – Все в порядке.
Она бросила взгляд в угол комнаты и заметила, что Клер подняла голову от работы и смотрит на инспектора со странным выражением липа.
– Клер, присмотри за детьми, мне нужно поговорить с инспектором. – Она повела полицейского в дальний угол комнаты.
– Я получил истинное удовольствие от вашего чтения. У вас прекрасный голос.
– Благодарю вас. – Почему-то от вида этого человека у нее мурашки побежали по спине. – Прошу садиться.
Инспектор оглянулся, но вся мебель, которую он видел, предназначалась для детей. Тори опустилась на широкий подоконник и вдруг с отвращением подумала, что инспектор сядет рядом, но он качнул головой:
– Пожалуй, я постою.
– Как угодно. Что привело вас сюда, инспектор?
– Беспокойство за вашего мужа, миссис Кинкейд.
– С ним что-то случилось? – Сердце Тори замерло.
– Пока нет, но непременно сучится, если он не прекратит войну против Джека Слеттера.
– Мой муж взрослый человек и знает, что делает. – Голос ее звучал сухо и ровно, хотя страх, в котором она жила последнее время, рвал сердце на части. – Кроме того, Слеттера давно пора остановить.
– А вам не приходило в голову, что у Слеттера тоже есть вполне реальный шанс остановить вашего мужа? Причем навсегда?
– И что вы от меня хотите?
– Чтобы вы убедили мужа прекратить войну. Это опасно и невыгодно.
Тори покачала головой.
– Боюсь, у меня нет влияния на мужа. Даже если бы я захотела, то не смогла бы выполнить вашу просьбу.
– А вы попробуйте, – вкрадчиво проговорил инспектор.
Тори расслышала угрозу в его голосе.
– Думаю, вам следовало бы вспомнить свой долг и помочь засадить этого человека за решетку, – резко возразила она.
– Подумайте о моих словах, миссис Кинкейд. – Он обвел ее фигуру пристальным взглядом. – Я не хотел бы увидеть вас в черном, хотя уверен – вам к лицу любой цвет.
Инспектор вышел, и Тори закрыла глаза, стараясь успокоиться. Рядом послышались легкие шаги.
– Этот человек кажется мне удивительно знакомым, – тихо произнесла Клер. – По-моему, я видела его у Оливии.
– Возможно, он приезжал туда в связи с каким-нибудь делом, – не очень уверенно отозвалась Тори, глядя в окно на инспектора Сэмюэльса, который садился в черный экипаж.
Тори стояла у двери кабинета мужа, не решаясь постучать. Она переоделась к обеду в бело-розовое полосатое платье. Черное кружево украшало вырез декольте и пышные рукава. Черная муаровая лента охватывала тонкую талию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32