Кристина совершенно не осознавала, какой ажиотаж, она вызвала. Она терпеливо ждала, пока ее тетя Патриция закончит беседу с хозяином дома. Взволнованная молодая дама стояла рядом с ней, тараторя с такой непостижимой скоростью, что Кристина просто не поспевала за ходом ее мысли. Она делала вид, что ей интересно, улыбалась тогда, когда это казалось уместным, и кивала каждый раз, когда ее новая знакомая останавливалась, чтобы перевести дух.Наконец леди Диана объявила, что сейчас приведет своих друзей, чтобы представить их. Кристина опять осталась одна. Она повернулась, оглядела людей, открыто таращившихся на нее, и одарила их безмятежной улыбкой.Она подумала, что никогда не сможет здесь освоиться. Англичане такие странные люди! Хотя она жила в Лондоне уже три месяца, ее по-прежнему приводили в замешательство странные ритуалы, которые эти бледнолицые упорно совершали.Мужчины были столь же глупы, как и их женщины. Они все выглядели одинаково в их одинаково мрачных нарядах. Их белые шейные повязки были накрахмалены до такой степени, что создавалось впечатление, будто их обладатели вот-вот задохнутся. Это впечатление еще более усиливалось из-за их постоянно красных, румяных щек. Нет, поправила себя Кристина, они называются не шейными повязками… а галстуками. Да, так будет правильно. Ей нельзя забывать об этом.А как много всего нужно было запомнить! Кристина очень прилежно училась с тех пор, как впервые появилась на пороге дома тети Патриции в Бостоне год назад. К тому моменту она уже говорила по-английски и по-французски. Миссионер, которого Черный Волк взял в плен много лет назад, был очень хорошим учителем.В Бостоне ее учили поведению, подобающему благовоспитанной даме. Кристина старалась угодить тете и развеять ее страхи. Раздражительная старуха была единственным связующим звеном с семьей матери. Позднее, однако, когда Кристина достаточно хорошо освоила грамоту, чтобы прочесть дневник матери, ее цели изменились решительным образом. Теперь Кристине было очень важно хотя бы на некоторое время занять место в этом причудливом обществе. Ей нельзя было ошибиться до тех пор, пока она не выполнит задуманное.– Ты готова, Кристина? – прозвучал голос тети Патриции. Пожилая дама подошла к Кристине и цепко схватила ее за руку.– Готова, как всегда, – ответила Кристина. Она улыбнулась своей опекунше, потом повернулась и направилась в самую гущу незнакомой толпы.Лайон не отводил от нее взгляда. Он заметил, как бережно относилась Кристина к пожилой даме с морщинистым лицом, уцепившейся за ее руку; отметил также, как подчеркнуто совершенны все действия этой прекрасной женщины. Это как будто хорошо выученный урок, подумал Лайон. Кристина приветствовала каждого следующего представленного ей заученной улыбкой, которая не отражалась в глазах. Затем следовала короткая беседа, потом быстрое и энергичное прощание…Это невольно заинтриговало Лайона. Да, леди была безупречна. Неудивительно, что Браммел так увлекся ею. Принцесса в точности соблюдала все нормы приличного поведения. Но вот Рон ошибался. Она не так уж сильно выделялась на общем фоне. Нет, она казалась такой же строгой, такой же изысканной, такой же пустой, как и все другие дамы света. Браммела вполне устраивала роскошная оболочка и пустота внутри, Лайон же просто не переносил этого.Он был рад, что все вернулось на круги своя.Выходит, он совершенно зря потерял самообладание, как только увидел ее. Теперь же Лайон вновь полностью овладел собой. Он даже улыбнулся с облегчением. Но тут он увидел, как Рон прокладывает себе путь к принцессе через толпу гостей. Лайон готов был спорить на все свои многочисленные владения, что она уделит Рону гораздо больше внимания, чем другим мужчинам. Все в Лондоне знали о семье Рона, и хотя он был не самым титулованным джентльменом на вечере, но зато одним из самых богатых.Но Лайон, как оказалось, проспорил бы. Рону не удалось привлечь к себе то особое внимание, на которое он рассчитывал. Маркиза это почему-то обрадовало, и он, как ни старался, не смог подавить усмешку.– Ты теряешь форму, – сказал он Рону, когда тот вновь очутился рядом с ним.– Что ты имеешь в виду? – спросил Рон, как бы не понимая.Но Лайона это не ввело в заблуждение. Он заметил слабый румянец на щеках Рона.И маркиз неожиданно почувствовал, что вечер действительно начинает доставлять ему удовольствие. Как и подобает хорошему другу, он решил еще подсыпать соли на раны Рона.– Мне это показалось или принцесса действительно отнеслась к тебе так же, как и ко всем другим мужчинам? Кажется, она равнодушна к твоему шарму, старина.– И у тебя ничего не получится, – заявил Рон. – Она просто какая-то загадка! Я точно помню, что задал ей несколько вполне уместных вопросов, и все же, когда я уходил…– Ты хочешь сказать – когда она уходила от тебя, так ведь?Рон хмуро взглянул на Лайона, затем пожал плечами.– Да, когда она отошла от меня, я понял, что не получил ответа ни на один вопрос. По крайней мере мне так кажется.– Ты был слишком поглощен ее внешностью, – утешил его Лайон. – Симпатичная мордашка всегда мешает сосредоточиться.– Да-а? – протянул Рон. – Тогда, дружок, давай посмотрим, сколько ответов получишь ты.Ставлю бутылку самого моего лучшего бренди против одной из твоих.– Идет, – заявил Лайон. Он обвел зал взглядом и тут же без труда нашел принцессу Кристину. Он был здесь выше всех, и это давало ему несомненное преимущество, тем более что интересовавший его объект был единственной блондинкой в зале.Она стояла рядом со старым другом его отца, сэром Рейнольдсом. Лайон обрадовался, увидев, что угрюмая опекунша Кристины устроилась на стуле в другом конце зала.Когда маркизу наконец удалось привлечь внимание сэра Рейнольдса, он нетерпеливым движением головы потребовал немедленно представить его.Сэр Рейнольдс кивнул – с чрезмерной, по мнению Лайона, готовностью, – затем наклонился и зашептал что-то принцессе. Кристина стояла спиной к Лайону, но он заметил ее почти неуловимый кивок. Прошло несколько долгих минут, прежде чем дородная женщина, говорившая с принцессой, остановилась, чтобы перевести дух. Сэр Рейнольдс воспользовался этой возможностью, чтобы откланяться. Лайон решил, что тот в своем поспешном объяснении, должно быть, назвал его имя, потому что собеседница принцессы испуганно оглянулась, подхватила юбки и поспешила в противоположном направлении. Она двигалась так же проворно, как толстая мышь, преследуемая котом.Лайон улыбнулся еще шире. Он не напрасно хвастался перед Роном, что не утратил форму.Он совершенно забыл о той глупой женщине, когда к нему подошла принцесса Кристина и встала прямо перед ним. Сэр Рейнольдс суетился вокруг, словно беспокойный ангел-хранитель. Лайон медленно выпрямился, терпеливо ожидая, пока она присядет перед ним в совершенном маленьком реверансе, которым, как он заметил, она приветствовала и всех остальных.Она склонила голову, но тем не менее он заметил, что, оказывается, и принцесса не без изъянов. Он увидел россыпь веснушек на ее переносице. И теперь она уже не казалась ему фарфоровой куклой, а стала гораздо более земной.Незнакомка едва доходила ему до плеча. Она была слишком хрупкой на вид и чересчур худой на его вкус. Потом она подняла голову и посмотрела на него прямым, немигающим взглядом, почти в упор.И Лайон уже не мог вспомнить даже своего имени.Он смутно помнил, что в конце концов поблагодарил Бога за вмешательство сэра Рейнольдса. Он как бы издали слышал его монотонный голос, который перечислял многочисленные титулы Лайона.Этот длинный список дал Лайону возможность прийти в себя.Он никогда не чувствовал себя столь потрясенным. Это все ее взгляд, такой невинный! Он просто парализовал его! Да и ее глаза тоже, неохотно признал он. Ему никогда раньше не приходилось видеть глаз такого необычного голубого оттенка.Он знал, что ему нужно взять себя в руки. Лайон намеренно перевел взгляд на ее рот и тут же понял свою ошибку. Он снова почувствовал, как напрягается его тело.Сэр Рейнольдс наконец завершил свое перечисление словами:– Полагаю, моя дорогая, вы уже были представлены графу Рону.– Да, – вставил неожиданно оказавшийся рядом Рон, во весь рот улыбаясь Кристине.– Лайон, а теперь позволь представить тебе принцессу Кристину, – молвил сэр Рейнольдс, и официальная часть продолжилась.Ее глаза выдали ее. Что-то, сказанное во время представления сэром Рейнольдсом, взволновало ее. Однако она быстро взяла себя в руки, и Лайон знал, что если бы он не наблюдал за ней так пристально, то не заметил бы удивления, мелькнувшего в ее глазах.– Для меня честь познакомиться с вами, сэр, – прошептала Кристина.Ее голос, мягкий, чувственный, понравился ему. Он заметил и необычный акцент. Лаойн много путешествовал и все же не мог определить его происхождение. Это его озадачивало почти так же, как и возникшее вдруг немыслимое желание схватить ее, утащить в темноту и там овладеть ею.Слава Богу, ей не дано знать, что творится у него в голове! Иначе она, несомненно, с криком бросилась бы наутек. Лайону же вовсе не хотелось ее пугать. Пока не хотелось.– Он уже много лет ближайший друг Лайона, – прервал сэр Рейнольдс неловкое молчание.– Я его единственный друг, – заметил Рон с ухмылкой.Лайон почувствовал, как Рон толкает его.– Разве это не так?Лайон не ответил.– А вы действительно принцесса? – спросил он Кристину.– Многие так полагают, – сказала она.Она снова не ответила на вопрос, понял Лайон.Рон кашлянул. Лайон, нахмурившись, подумал, что друг таким образом скрывает смех. Кристина повернулась к Рону.– Вам нравится сегодняшний вечер?– Безусловно! – заявил Рон. Он посмотрел на Лайона и сказал:– Ты хотел спросить…– Спросить? – сказала Кристина нахмурившись.– Я вот сейчас подумал: где ваш дом? сказал Лайон.– Я живу у тети Патриции, – ответила Кристина.– Лайон, ты, конечно же, помнишь лорда Альфреда Каммингса, – вставил сэр Рейнольдс с большим энтузиазмом. – Он был знаком с твоим отцом.– Действительно, я припоминаю имя, – ответил Лайон. Он пытался оторвать взгляд от Кристины и перевести его на Рейнольдса, но не смог. Это, наверное, невежливо, подумал Лайон, в то же время чувствуя, что не собирается ничего менять.– Итак, – продолжал сэр Рейнольдс, – Альфред был послан на службу в колонии много лет назад. Он умер в Бостоне, да упокоит Господь его душу, два-три года назад, и графиня вернулась домой в Англию со своей прелестной племянницей.– А, так, значит, вы уже два года в Англии? – спросил Лайон.– Нет.Лайону потребовалась целая минута, чтобы понять, что она не собирается ничего добавить к своему короткому ответу.– Значит, вы воспитывались в колониях. – Это было утверждение, а не вопрос, и Лайон сам себе закивал головой.– Нет.– Вы там родились?– Нет, – ответила Кристина, пристально глядя на него, и на ее лице промелькнула тень улыбки.– Но вы жили в Бостоне?– Да.– Да?Он совсем не собирался повышать голос, но принцесса Кристина вела себя крайне вызывающе.Да и сдавленный смех Рона не способствовал обретению душевного равновесия.Лайон немедленно пожалел о том, что позволил ей заметить свое раздражение. Теперь она сбежит при первой же возможности. Он знал, как его гнев действует на людей.– Сэр, вы сердитесь на меня потому, что я не родилась в колониях? – вдруг спросила Кристина. – По крайней мере об этом свидетельствует ваше нахмуренное лицо.Он услышал смех в ее голосе. И в глазах ее тоже промелькнула веселая искорка. Похоже, она совсем его не боится. Не покажись ему такая мысль абсурдной, Лайон подумал бы, что она просто смеется над ним.– Я совершенно не сержусь, – заявил Лайон. – Но вы и дальше намерены отвечать на мои вопросы только «да» и «нет»?– Возможно, – сказала Кристина и открыто улыбнулась, ожидая его реакции.Раздражение Лайона испарилось. Ее прямота вызывала приятное удивление, улыбка была чрезвычайно обаятельной. Он не пытался сдержать смех, и этот звук громким эхом прокатился по залу, вызвав удивленные взгляды гостей.– Когда вы смеетесь, сэр, ваш смех подобен львиному реву, – заметила Кристина.Эти слова привели его в замешательство. Они были такие необычные.– А вы слышали рев льва, Кристина? – спросил он, опустив её титул.– О, много раз, – ответила девушка, не успев подумать.Ее слова прозвучали настолько убедительно, что трудно было не поверить им. Снова загадка.– И где же вы могли услышать подобные звуки?Улыбка внезапно сбежала с ее лица. Сама того не желая, она высказала больше, чем диктовала ей осмотрительность.Но Лайон ожидал ее ответа. Кристина настороженно взглянула на него, затем повернулась к сэру Рейнольдсу. Она пожелала ему доброй ночи, объяснив, что, прежде чем отправиться домой, они с тетей еще должны заехать на один прием. Повернувшись снова к Лайону и Рону, она прохладно простилась с ними, словно королева, внезапно заканчивающая наскучившую аудиенцию.Лайон не привык, чтобы от него так пренебрежительно отмахивались. Но принцесса Кристина ушла прежде, чем он успел ей сказать об этом.Она знала, что должна уйти от него. Она чувствовала, как спокойствие покидает ее. Ее опекунша сидела в кресле у стены. Направившись к ней, Кристина заставила себя идти неторопливо и достойно.– Я думаю, нам нужно собираться, – прошептала она.Графиня достаточно долго прожила с племянницей, чтобы понять, что что-то произошло. Ее преклонный возраст никак не сказался на остроте ее ума или физическом здоровье. Она только что не соскочила с кресла, уцепилась за руку Кристины и направилась к двери.Лайон остался стоять с Роном и сэром Рейнольдсом. Все трое наблюдали, как Кристина и ее тетя поспешно прощаются с хозяином дома.– Я завтра заеду к тебе за той бутылкой бренди, – заявил Рон, толкнув Лайона в бок, чтобы привлечь его внимание.– Рон, если ты еще раз ткнешь меня локтем под ребра, клянусь, я сломаю тебе руку, – пробормотал Лайон.Эта угроза не испугала Рона. Он хлопнул друга по плечу.– Думаю, мне следует пойти присмотреть за твоей сестрой, Лайон. Ты, похоже, сейчас не способен на это.Как только Рон покинул его, Лайон повернулся к сэру Рейнольдсу.– Что вам известно о Патриции Каммингс? – спросил он. – Только, пожалуйста, правду без всяких домыслов.– Ты оскорбляешь меня, Лайон, – заявил сэр Рейнольдс, хотя его улыбка показывала, что он вовсе так не считает.– Вы славитесь своей дипломатичностью, – ответил Лайон. – Итак, об опекунше Кристины. Что вы можете рассказать мне? Вы ведь наверняка знали ее в молодости.– Конечно, – сказал Рейнольдс. – Нас всегда приглашали на одни и те же приемы. Уверен, то, что я скажу тебе, дальше не пойдет, поэтому я ничего не буду скрывать, Лайон. Это отвратительная женщина. Она мне тогда не нравилась, не нравится и сейчас. Только раньше ее красота несколько сглаживала впечатление от ее… поступков. Она вышла замуж за Альфреда, когда заболел его старший брат. Надеялась, что он вот-вот умрет. Патриция, словно стервятник, ожидала добычи – обширных владений. Однако брат Альфреда перехитрил ее. Он прожил еще целых десять лет, намного дольше, чем все могли предположить. Альфред был вынужден принять пост в колониях, иначе оказался бы в долговой тюрьме.– А как же отец Патриции? Разве он не попытался оплатить долги своего зятя? По-моему, ради того, чтобы избежать огласки, он мог бы это сделать. Или у него было мало денег?– Да нет, он был достаточно богат, – заявил сэр Рейнольдс. – Но он уже не хотел иметь с дочерью ничего общего.– Может быть, потому, что она вышла замуж за Альфреда?– Да нет, ходили другие слухи, – сказал Рейнольдс, качая головой. – Патриция всегда была жестокой и алчной женщиной. На ее совести много дурных поступков. Одна из ее интриг закончилась трагедией. Молодая дама, ставшая жертвой ее шутки, покончила с собой. Я не хочу вдаваться в подробности. Но достаточно сказать, что она, похоже, не изменилась с годами. Ты заметил, как она следила за племянницей? Меня прямо дрожь пробирала.Лайон был удивлен горячностью, прозвучавшей в голосе сэра Рейнольдса. Старый друг его отца был известен своим спокойным, добродушным нравом. Но сейчас он буквально трясся от гнева.– Вы тоже оказались жертвой ее жестокости? – поинтересовался Лайон.– Да, – признал сэр Рейнольдс. – Племянница кажется таким нежным, незащищенным цветком. Ее воспитывала не тетка. Я в этом уверен. Но мне жаль бедное дитя. Ей тяжко придется, угождая этой старой ведьме. Графиня, несомненно, продаст ее тому, кто даст самую высокую цену.– Я никогда не слышал от вас подобных слов, – сказал Лайон тихим голосом, подстраиваясь под шепот сэра Рейнольдса. – Последний вопрос, сэр, поскольку я вижу, что этот разговор вас тяготит.Сэр Рейнольдс кивнул.– Вы сказали, что отец графини был богат. Кто получил его имения?– Это никому не известно. Отец отдал всю свою любовь младшей дочери. Ее звали Джессика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36