– Не знаю, почему работа была перепоручена его брату, но скажу вам одно: Рубел Джаррет выполнил работу первоклассно и в кратчайший срок. Если бы не он, мы никогда не смогли бы схватить вора.
Молли почувствовала гордость за Рубела, и она не смогла приглушить волнение в груди, как ни старалась.
– Вы знаете Рубела? – спросил Вилли Джо.
– Конечно, мы знакомы, и я горжусь знакомством с ним.
– Когда он к нам приедет? – поинтересовался Малыш-Сэм.
Полицейский засмеялся, заглушив огорченный вздох Молли.
– Ты вскоре спросишь у него это сам. Думаю, очень скоро. Но, кстати, когда мы уезжали из Оренджа, Рубел собирался в Калифорнию.
– В Калифорнию? – воскликнули малыши хором.
Молли перехватила взгляд Линди, взгляды обеих были полны уныния и тоски. В отчаянии Молли встала и начала убирать со стола. Калифорния? Она догадывалась, о чем думала Линди: Джеф тоже поехал с ним. Молли не могла расспрашивать полицейских о Рубеле, но могла постараться успокоить Линди.
– Вы слышали что-нибудь о Джефе Хэрмоне? – спросила она. – Он покинул Блек-Хауз вместе с Рубе… э… мистером Джарретом.
– Конечно, слышал, мэм. Старина Джеф – герой. Парень получит половину вознаграждения, когда суд вынесет приговор этому вору Хеслету.
– Хеслету? – произнес Клитус слабым голосом. – Виктор Хеслет – вор?
– Да, и уже арестован, – подтвердил Петтис, – но пока неизвестно, был ли он один замешан в этом деле.
– Утром станут известны подробности дела, – добавил Вальтерс, – может, будут найдены еще несколько подозреваемых лиц.
Утро принесло новости, которых никто в Блек-Хауз не ожидал. Молли узнала их после полудня. Когда прибыла утренняя почта, Совалка Носа принес к ним на холм довольно бессвязное письмо от тети Шарлотты и ее мужа Томаса. Они писали, что восхищены приглашением Молли провести в Блек-Хауз праздник в честь памяти первых колонистов Массачусетса, отмечаемый в последний четверг ноября. Тетя Шарлотта не сомневалась, что дядя Дэррел и тетя Сара тоже прибудут, поскольку это последний шанс посетить старый дом, прежде чем Молли продаст его. Гости собирались провести в Блек-Хауз несколько дней. В конце письма тетя Шарлотта предполагала, что при встрече у них появится прекрасная возможность обсудить будущее мальчиков.
Молли в негодовании помчалась на кухню, размахивая письмом.
– Слава Богу, мисс, в первый раз после отъезда мистера у вас появился румянец на щеках.
– Румянец? Еще бы! Послушай! – она прочитала письмо пораженной Шугар.
– Может, мне съехать на недельку из Блек-Хауз? – предложила Шугар.
– О нет! Ты не можешь оставить меня одну с ними!
– Да, конечно, но я всегда терпеть не могла и этого вашего дядю Дэррела, и тетю Шарлотту, равно как жену одного и мужа другой. Что им вздумалось приехать на праздник? Они никогда раньше не приезжали! Они даже на ночь не остались в день похорон Сюзанны.
– У нас всегда были плохие отношения, – сказала Молли.
– Это другой вопрос, милая! Но почему вы пригласили их?
– Я не приглашала!
– В письме говорится…
– Я знаю, что говорится, и знаю, кто их пригласил!
Схватив шляпу от солнца с крючка возле задней двери дома, Молли надела ее и завязала ленты под подбородком.
– И я знаю, что мне надо делать!
– Неужели вы пойдете в город в этой шляпе? Она такая… нескладная!
– В этой нескладной шляпе я пойду в банк. Я не доставлю Клитусу Феррингтону или его приемной матери удовольствие видеть меня изысканно одетой для встречи с ними.
Но когда несколькими минутами позже она вошла в банк, Клитуса не было.
– Он в тюрьме, – объяснила секретарша Клитуса.
Она уставилась на обтрепанную ситцевую шляпу Молли, которая даже не шла к платью. Шляпа была грязной от отпечатков пальцев – ее надевала Молли для работы в огороде.
– Техасские конные полицейские рано утром забрали обоих Феррингтонов, и мистера Клитуса, и его отца, – добавила секретарша, мисс Инесс.
Выражение лица Молли отразило, как в зеркале, изумление самой секретарши. Все, что пришло ей в голову в первый момент, – это «тем лучше!» но она не сказала этого вслух. Не вслух! И не в банке! Молли вообще не думала, что когда-либо кому-либо скажет это вслух.
Спустившись по улице двумя кварталами ниже, она вошла в кабинет шерифа, находившийся в здании тюрьмы, и замерла на пороге. Клитус и его отец жались друг к другу в одном из углов комнаты, их окружали трое полицейских. Лицо мистера Феррингтона как-то умудрилось быть красным и мертвенно-бледным одновременно. У Клитуса же было обычное виноватое выражение лица. Молли всегда подозревала, что он нарочно натягивает это выражение себе на лицо, чтобы вызывать сочувствие окружающих, и ему уж, конечно, потребуется чье-либо сочувствие, после того как она с ним поговорит о приглашении в Блек-Хауз ее родственников.
Увидев Молли, Клитус бросился к ней, и прежде чем она смогла остановить его, он обнял ее за плечи и впился взглядом ей в глаза.
– Я не делал этого, Молли! Клянусь, я с этим вором не имел ничего общего! Ты должна мне верить.
Еще не зная, что за проблема, Молли, однако, поняла Клитуса очень хорошо. Эх, старина Клитус! Какой бы плохой ни была ее жизнь, его была всегда хуже. Сколь бы несправедливо он не поступал, он ожидал, что она поймет его. Прежде чем Молли смогла ответить, Клитус развернул ее лицом к полицейским.
– Она скажет вам! – он посмотрел на нее умоляюще. – Скажи им, Молли! Скажи! Я не крал твой лес!
Вряд ли ее слова имели б значение. Впрочем, она не очень удивилась бы, если б выяснилось, что крал. Молли втягивала полной грудью прокуренный воздух комнаты.
– Ты знаешь! Я не делал этого, Молли! Скажи им!
Как оказалось, Виктор Хеслет объявил Клитуса соучастником преступления, сообщив, однако, что напрямую он не получал от него указаний вырубить лес Молли.
– Но ты сказал, что тебе хотелось бы видеть ее лес вырубленным, – добавил Хеслет.
В задней части кабинета шерифа располагалась тюремная камера, где и был сейчас заключен Виктор Хеслет.
– Это ложь, – ответил ему Клитус.
Хеслет пожал плечами.
– Может быть, в точности я и не вспомню твои слова, но ты сказал, что был бы рад, если бы мисс Дюрант осталась с пустыми руками.
– С пустыми руками? – Молли пристально посмотрела на Клитуса.
Когда он потянулся к ней, она отступила, отбросив его руку.
– Клитус, как ты мог?
– Я не делал этого, Молли. Говор», тебе, я не имею ничего общего с вырубкой твоего проклятого леса.
– Ты сказал это, когда мы в последний раз говорили о займе, – напомнил Хеслет. – Ты придерживался мнения, что мисс Дюрант не избавится от детей, пока у нее есть средства содержать их. Я помню, как ты сказал, что пытался убедить ее, будто лес ничего не стоит, но потом этот Джаррет приехал и нежными речами убедил мисс, что она может сама и без твоей помощи позаботиться о себе и что лес – большая ценность.
Молли выбежала из кабинета шерифа, забыв обвинить Клитуса в приглашении на праздник ее тети и дяди. Она не сомневалась, что это миссис Феррингтон со своим приемным сыном пригласила их от ее имени. Еще одна попытка избавить ее от детей и Блек-Хауз!
Как она раньше не подумала? Блек-Хауз! Первый раз с тех пор, как они вернулись из Сан-Августина, она вспомнила: Клитус говорил, что люди из «Харвей» сделали предложение! Не принял ли он его от ее имени? О Боже!..
Молли волновалась, а полицейские собирали в Блек-Хауз – не проданном ли уже? – свои вещи. Прихватив с собой Виктора Хеслета, они покинули Эппл-Спринз.
И вдруг она почувствовала благодарность судьбе за возможность рассердиться на Клитуса. Это удержало ее от падения в бездну, куда так настойчиво увлекал он ее.
Когда Клитус, отпущенный полицейскими за недостаточностью улик, пришел на ужин, держа в руках шляпу, она уже была готова к встрече. Молли дождалась окончания ужина, прежде чем преступить к предъявлению претензий.
– Ты не веришь мне, да? – спросил он, когда после ужина она проследовала за ним на крыльцо.
С отъездом полицейских у Клитуса не было причин задерживаться в Блек-Хауз допоздна, что вошло у него в привычку, с которой Молли намеревалась покончить.
– Ты просил Хеслета срубить мой лес? – спросила она и сама ответила: – Я знаю, нет, но вещи, которые ты сказал ему!..
– Молли, прости меня и попробуй понять. Без тебя я несчастен. Я хочу…
– Мне неинтересно, чего ты хочешь. Иди и скажи, чего ты хочешь, своей матери. Она не остановится ни перед чем, чтобы выполнить твое желание. Пруденс Феррингтон избаловала тебя, Клитус. Она не одобряет твой выбор, я ничем не примечательная женщина, более низкого, нежели она, происхождения… Но главное в другом: я никогда не смогу сделать тебя счастливым.
– Ах, Молли, это несправедливо. Мы все уладим, ты и я…
– Нет, Клитус. Мы ничего не уладим, и прежде всего потому, что я не хочу этого делать. Но перед уходом, пожалуйста, объясни мне содержание письма, которое я получила сегодня от тети Шарлотты.
Он не понял, о чем речь, и Молли предположила:
– Если не ты, так, значит, это Пруденс пригласила в Блек-Хауз на праздник свою подругу, которая имеет счастье быть моей тетей.
Клитус, засунув руки в карманы, уставился в пол.
– И она им сказала, что это последний шанс провести несколько дней в Блек-Хауз, потому что вскоре я продам дом.
Он поднял голову, их взгляды встретились. Молли продолжала говорить, не давая ему возможности ответить:
– Еще твоя приемная мать подсказала тете Шарлотте, что это будет хорошая возможность обдумать будущее моих младших братьев.
– Молли! Послушай, Молли! Ты снова упрямишься, как вол. Почему ты никак не хочешь понять? Ты вынуждаешь всех нас поступать так! Я мог бы нанять Хеслета срубить твой лес на законном основании, но у тебя нет делового чутья! И ты не можешь оставаться в этом обветшавшем доме, воспитывать четверых детей и поддерживать приличные условия жизни и себе, и всем им. Ты даже не сможешь оплатить обучение Тревиса в следующем семестре.
– Ты не намерен платить за второй семестр? – насмешливо спросила Молли.
– Я не платил и за первый, поверь мне. Я не платил. Я не знаю, откуда пришли деньги. Я не лгу тебе, Молли. Это Джаррет обманывал тебя, я не обманываю.
Она пристально посмотрела на него, сопротивляясь страстному желанию ударить что есть силы по самодовольной физиономии.
– Ты прав, Клитус, ты никогда не обманывал меня. И у меня нет делового чутья, это я тоже знаю. Все, что ты говоришь, – правда. Я никогда не смогу хорошо обеспечивать детей и не смогу послать их в школу.
Скрестив руки на груди, Молли спустилась с крыльца, постояв некоторое время на ступеньке, отремонтированной Рубелом. Она посмотрела на изгородь, приведенную в порядок, на ворота, исправленные Рубелом. Обернувшись, она взглянула на великолепный старый дом. Слезы заблестели у нее на глазах, когда она оглядела выкрашенные стены, сверкающие в свете восходящей луны. На этих старых стенах краска скоро снова начнет шелушиться.
– Джаретт оказал тебе медвежью услугу, прежде чем открылось его подлинное имя, и это даже хуже, чем его ложь, – процедил Клитус скозь зубы. – Он ввел тебя в мир иллюзий, заставил поверить, что ты сможешь прожить своим собственным умом.
Да, Рубел подновил старый дом, и это все, что он здесь сделал. Он кое-как, правда, подновил и ее жизнь, но день за днем она, ее жизнь, будет ветшать, как этот старый дом, оставляя лишь бесплодные терзания и боль.
– И в этом ты тоже прав, Клитус, – признала Молли. – Теперь и я понимаю это. Но ты не понимаешь другого… – слезы покатились у нее по щекам.
Клитус прижал Молли к своей груди и позволил ей выплакаться на своем плече. В первый раз, насколько она помнила, ей довелось плакать, уткнувшись ему в плечо. Обычно он старался успокоить ее как-то иначе. Хорошо зная Клитуса, Молли понимала, что его необычное поведение сегодняшним вечером означает, что Клитус считает: он добился своего. Но нет, он своего не добился!
– После праздника я поговорю с представителями «Харвей».
– Вот это здорово, Молли! Прекрасно! Я рад, рад.
– Нет, Клитус, нет, это очень печально, но я должна это сделать.
– Я возмещу тебе продажу Блек-Хауз новым домом, Молли. После того как мы поженимся…
– Я продам дом, Клитус, но я не выйду за тебя замуж.
Он заморгал, словно не расслышал.
– Мне нужна твоя помощь, чтобы заключить сделку с «Харвей». Если они не заплатят тебе за посредничество, заплачу я.
– Молли…
– Я не могу выйти за тебя замуж, Клитус. Я не хочу выходить за тебя.
Она хотела было объяснить ему, почему, но просто перестала плакать. Сегодня, после того как он и его мать столь грубо вмешались в ее жизнь, Молли не испытывала желания утешать Клитуса. Она сомневалась, что вообще хоть когда-нибудь станет теперь его утешать, и то, что ей никогда больше не придется утешать Клитуса Феррингтона, было единственным, что несколько утешило ее саму в эту ужасную ночь.
В течение следующих недель семья была занята уборкой, приводя перед праздником все в порядок в доме и во дворе, и не только потому, что на праздник должны были прибыть родственники. Тревис ведь тоже приедет домой, и ожидание приезда Тревиса в первый раз с тех пор, как Рубел и Джеф покинули Блек-Хауз, подняло настроение у всех обитателей дома. Даже визит тетей и дядей не уменьшал восторг младших детей от того, что Тревис приедет домой.
Интересно, он изменился? Молли беспокоилась, что после семестра, проведенного в школе, он может стать еще более властным и несговорчивым, чем прежде.
Но школа не изменила его к худшему. Первое, что Тревис сделал после того, как провел пару часов за кухонным столом, – взял с собой братьев на рыбалку, что, конечно, напомнило всем о Рубеле.
– Хорошо! Тревис старается заменить им мистера, – заметила Шугар, когда они с Молли наблюдали, как мальчики спускаются по тропинке к реке.
Молли проглотила возражение. Ничто не должно омрачить этот день, даже ее тайно вынашиваемые планы насчет продажи дома. Она не могла позволить чему бы то ни было испортить их последние проведенные вместе дни.
Воспоминания. В последующие месяцы и годы, которые наступят, у них будет много воспоминаний. Молли хотела, чтобы воспоминания были приятными.
Тети и дяди прибыли в экипажах от станции в Люфкине.
– Мы думали, железная дорога уже проложена до Эппл-Спринз, – пожаловалась тетя Шарлотта.
– С чего бы? – спросил ее брат Дэррел. – Что может заинтересовать в Эппл-Спринз здравомыслящего человека?
– Тогда почему компания «Харвей» заинтересована в покупке дома?
Тети и дяди сидели в креслах из орехового дерева, принадлежавших еще бабушке Молли, в то время как Молли и Линди разыгрывали радушных хозяек, подавая чай и спиртные напитки, чтобы взбодрить гостей после езды по пыльной дороге в экипаже. Молли побледнела из-за неосторожности замечания тети.
– «Харвей?..» – Линди открыла рот. – Покупает наш дом?..
Она посмотрела на Молли широко открытыми глазами.
– Тетя Шарлотта, хотите еще чая? – голос Молли прозвучал очень резко. – Линди, принеси чашку тете Саре. Отдохните, леди, мы скоро вернемся.
– «Харвей»? – потребовала объяснений Линди, когда они вышли на кухню?
– Это все мистер Феррингтон, – уклонилась от прямого ответа Молли. – Помнишь тех высокопоставленных лиц, которых Клитус приводил к нам несколько недель назад? Это были представители «Харвей». Я думаю, его мать решила, что они купят наш дом.
– А они не купят?
Молли старательно наполняла чаем чашки.
– Никто не знает, где пройдет железная дорога, Линди. И зачем им покупать дом, пока это не станет известно?
Линди взяла чашки, которые подала ей Молли.
– Ты не должна продавать наш дом, Молли.
Молли отрицательно покачала головой.
– Пожалуйста, не порти праздник! Давай радоваться, что Тревис дома. И пока ни о чем больше не будем говорить!
Перспектива есть за одним столом с посетителями таверны испугала родственников, и Молли пришлось вывесить на дверях табличку «закрыто». Она молилась, чтобы денег, полученных от полицейских, хватило бы на праздничные дни. Потом она должна будет найти работу.
Тети возились с малышами: тетя Шарлотта с Вилли Джо, тетя Сара с Сэмом, и при взгляде на них за эти четыре долгих дня слезы не раз наворачивались Молли на глаза.
– Какой ты милый мальчик! – тетя Сара взъерошивала волосы Малыша-Сэма. – Я не могу дождаться, когда заберу тебя к себе.
К счастью, Линди и Тревис ушли навестить мистера Тейлора и не слышали слов тети Сары. Как только мальчики убежали играть на улицу. Молли сказала, обращаясь к гостям:
– Пожалуйста, не говорите об этом при детях, я… я пока ни о чем им не рассказывала.
– Но Пруденс написала Шарлотте…
– Пруденс Феррингтон не посоветовалась со мной, тетя Сара.
– Не хочешь ли ты сказать, что все еще надеешься жить в этом ветхом, старом доме? – спросила тетя Шарлотта.
Тетя Шарлотта так же, как и Молли, родилась и выросла в этом доме, и Молли не собиралась объяснить ей его ценность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37