А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Леди Мэри подняла глаза и, заметив выражение лица девушки, спросила:
— Люси, в чем дело?
— С ним его светлость, тот самый, с большими бровями и… они привели с собой…
Леди Мэри предостерегающе вскинула руку:
— Спасибо, Люси! Проследи, чтобы напитки и закуски немедленно подали в гостиную! Что-нибудь соответствующее случаю и вкусу лорд-адмирала.
Служанка возмущенно фыркнула и засопела.
— В доме нет ничего, кроме этих пирожных, — сказала она, кивнув на стоявшую на столе тарелку с черствыми пирожными, — и успокоительного для капитана, что прислала ваша тетя на прошлое Рождество.
Мэри никак не могла смириться со своим стесненным положением. Она кивком отпустила Люси.
Хорошо. Пусть будет успокоительное и черствые пирожные. Теперь, когда Уильям снова получит должность, эта отвратительная нищета закончится.
Его половинное жалованье с трудом покрывало их скромные расходы. Так что полное казалось сейчас настоящим богатством. Ах, если бы он смог захватить морской трофей. Хотя бы маленькое судно, но лучше, конечно, американский фрегат. Тогда они снова смогли бы принимать друзей на том уровне, о котором Мэри могла только мечтать.
Она медленно встала, положив тщательно свернутую салфетку рядом с тарелкой, и пошла по направлению к своей любимой гостиной. Подле нее вертелся ее постоянный спутник — мопс Бакстер, подаренный Уильямом. Он непрерывно принюхивался, поворачивая приплюснутую мордочку из стороны в сторону, спускаясь вслед за хозяйкой по лестнице.
Дом в Чипсайде, благородно подаренный Мэри и Уильяму, несмотря на отрицательное отношение ее родственников к этому браку, был частью приданого ее матери. Мэри очень любила этот маленький светлый домик, хотя он был расположен далеко не в престижном районе.
Старомодная изысканная мебель, лоснящаяся от воска, и прочий хлам из отцовских поместий поддерживали в леди Мэри чувство принадлежности к высшему классу, хотя она и сдавала свои позиции пядь за пядью с того дня, когда тридцать лет назад бежала со своим возлюбленным из родительского гнезда.
Возвращение Уильяма на службу сулило ей переход от дешевых домашних обедов к посещению родительского дома и возможность обновить гардероб.
В семье Мэри изысканность манер и безупречный внешний вид человека всегда ценились больше, чем его внутренний мир.
То ли дело ее старая подруга, Эффи Дирсли. Она не замечала, что из года в год Мэри принимает ее в одном и том же перешитом платье, с жадным восторгом слушая сплетни из высшего общества.
Подходя к своей скромной гостиной, леди Мэри почувствовала сильный запах моря. Она сразу вспомнила, что так пахло от Уильяма, когда он возвращался из плавания и страстно сжимал ее в объятиях.
Тогда она не обращала внимания на этот запах, а была просто счастлива, что он снова на суше и они вместе. Выходя замуж за капитана, она не думала, что проведет столько часов в одиночестве и что семья отвергнет ее. Высадит на необитаемом острове, как любил повторять Уильям.
Из гостиной сначала доносился громкий спор мужчин, затем последовал взрыв веселого смеха.
Это означало только одно — Уильям получил корабль. Они ходили в бухту осмотреть его, а теперь вернулись, чтобы сообщить ей радостную новость.
У дверей гостиной леди Мэри обнаружила, что запах стал просто невыносимым и довольно-таки гнусным.
Строго нахмурив брови, она посмотрела вниз, на Бакстера. Не стоило кормить его утром копченой сельдью. Этот конфуз может повториться. Затаив дыхание, она шагнула в гостиную с дежурной улыбкой на губах.
— Дорогой лорд-адмирал, какое счастье… — Она недоуменно запнулась, найдя истинный источник зловония в собственном доме.
Быстро оглядевшись, она заметила Уильяма, стоявшего у камина с глуповато-застенчивым выражением на лице. Напротив него стоял лорд-адмирал, стройный и подтянутый, как тридцать лет назад, когда они с Уильямом впервые надели новенькую, с иголочки, капитанскую форму. А на ее любимом стуле восседало лохматое существо неопределенного возраста и явно шкодливое. Только необыкновенные, огромные зеленовато-голубые глаза говорили о том, что обладатель матросского тряпья — женщина. И еще — ресницы. Длинные и очень густые. Как посмела эта грязная плутовка ступить на ее, пусть изрядно потертые, ковры и прекрасный пол!
— Что сие означает? — спросила леди Мэри, обращаясь к лорд-адмиралу, уверенная в том, что мысль притащить в дом подобное чучело никогда не пришла бы Уильяму в голову.
— Моя милая леди, — сказал он, прокашлявшись и раскланиваясь точно так же, как давным-давно, когда они с Уильямом пришли в дом ее отца. Затем, опустив голову, продолжал: — Мэри, мне нужна ваша помощь в деле с этой девушкой.
Глаза Мэри округлились, когда смысл сказанного стал доходить до нее. Лорд-адмирал торопливо добавил:
— Это не то, что вы думаете… она не… она просто… Адмиралтейству необходимо, чтобы она…
Бакстер издал тихое, но угрожающее рычание. Девица, не обратив на это никакого внимания, повела плечом в сторону лорд-адмирала и изрекла:
— Миледи! Не слушайте чавканье этой глупой скумбрии. Он просто хочет, чтобы вы сделали меня ледью.
Открыв рот от изумления, Мэри взглянула на мужа, не поверив своим ушам. Уильям безмолвно кивнул.
— Леди? — прошептала она и рухнула в ближайшее кресло.
Лорд-адмирал, опустившись на одно колено и взяв ее руку, начал умолять:
— Мэри, дорогая! Я уже много лет не обращался к вам с просьбами, но сейчас нам просто необходимо ваше участие. Эта женщина может опознать опаснейшего преступника, который вращается в высшем обществе. С вашей чуткой помощью она смогла бы быстро выйти в свет и покончить с этим делом. Я никогда не позволил бы себе затруднить вас, не будь это действительно жизненно важным.
— Вы, верно, шутите? — Взгляд леди Мэри обратился к их гостье, которая сидела, скрестив руки на груди и поставив ногу на подлокотник кресла. — Милорд, почему вы не взяли ее к себе? Присцилла лучше справится с этим. Вы ведь знаете, что я давно не бывала в обществе.
— Моя дорогая кузина… не обладает вашей выдержкой, Мэри. Кроме того, это предприятие требует особой деликатности.
Питер умолчал о том, что Мэри и так знала. Присцилла никогда не умела держать язык за зубами и ни за что не впустила бы в их роскошный дом в Пэлл-Мэлл подобную дрянь. Была и еще одна причина. Единственная дочь лорд-адмирала, Юстасия, в этом сезоне должна быть представлена в свете, а вдовствующий отец больше всего боялся чем-либо повредить своему единственному сокровищу.
Лорд-адмирал встал.
— Я думаю, проще всего представить ее как вашу кузину или крестницу, нуждающуюся в попечительстве. Вряд ли кто-нибудь усомнится в вашей доброте и порядочности.
Обращаясь к мужу, леди Мэри неуверенно спросила:
— Надеюсь, вы не хотите сказать, что она будет жить у нас?
Уильям начал переминаться с ноги на ногу, все еще не в состоянии вымолвить ни слова.
— Это была прекрасная идея, — встала со своего места девушка.
Леди Мэри опустила глаза, понимая, что больно уколола гостью.
— Никто из высшего общества не примет меня за свою, да и я вряд ли буду испытывать расположение к этим людям. — Морин прошла через комнату и протянула леди Мэри смуглую руку. К крайнему изумлению Мэри, тонкие девичьи запястья были скованы короткой цепью.
Преступница? Эта девочка — преступница? Леди Мэри машинально взяла протянутую руку, не сводя глаз с массивных стальных браслетов. Ее ухоженные пальцы сжала сильная огрубевшая от тяжелой работы ладонь. Звеня цепью, девушка долго трясла ее руку.
— Извините, что побеспокойствовали вас, миледи. Они думали, что вы поможете мне, а я за это помогу им. Теперь, глядя на вас, мне ясно, что это была бредовая идея. Я — леди?! — Она с горечью рассмеялась, словно для нее стать леди было все равно что попасть в рай на земле.
Вблизи леди Мэри рассмотрела лицо девушки, скрытое до этого полосатой шапочкой и выбившейся из-под нее прядью темных волос. Под сильным загаром проступали веснушки, а во всем ее облике сквозило врожденное благородство.
— Ведите меня на виселицу, милорд. Возможно, я это заслужила. — Морин вздохнула и попыталась улыбнуться леди Мэри. Улыбка получилась невеселая, в ней сквозили надежда и смирение. Леди Мэри вдруг почувствовала укол жалости к этой девушке.
Ведь ей были понятны чувства Морин. Поначалу она питала надежду на то, что их брак с Уильямом будет счастливым, потом пришлось смириться с потерей единственного ребенка, рожденного мертвым, пока Уилл был в море. И долгие мучительные годы она страдала от бедности. Что-то шевельнулось в ее сердце, какой-то забытый инстинкт будоражил ей душу.
«Бедный ребенок, она наверняка не знала материнской ласки. Трудно даже представить, что ей пришлось испытать в мире этих грубых мужланов». Платок, вытащенный для защиты от запаха, который с приближением девушки стал просто невыносимым, пришелся очень кстати, потому что на глаза леди Мэри навернулись слезы.
Виселица? О чем говорит эта девушка? Она с укоризной посмотрела на мужа. Уильям смущенно промямлил:
— Это… Мэри… понимаешь… В общем, она капитан. Капитан… Морин Хоторн.
— Хоторн? — Взгляд леди Мэри вновь устремился на Морин.
Это невозможно. Теперь она поняла, почему глаза девушки сразу приковали ее внимание. У Морин были глаза ее отца — Этана Хоторна.
— Сегодня Портер осудил Морин за контрабанду, — продолжал Уилл. — Его светлость согласился помиловать ее в обмен на ту информацию, которую она готова предоставить. Если ты считаешь, что она не пригодна на роль леди хотя бы на один-два приема, то завтра утром приговор приведут в исполнение…
Глава 3
Лондон. Дом Олмаков
Месяц спустя
Когда Джулиан Дартиз приехал в Лондон и стал появляться на торжественных приемах, среди мамаш с дочерьми на выданье поднялся переполох. С одной стороны, матери стремились оградить своих чад от его беспардонных ухаживаний, но с другой, каждая из них мечтала видеть свою дочку замужем за состоятельным человеком с положением в обществе. И они скрепя сердце позволяли своим неуклюжим дочерям принимать его изысканные знаки внимания.
Сегодняшний вечер у Олмаков ничем не отличался от других. Дартиз вошел в зал с таким высокомерно-презрительным выражением лица, словно ему предстояло решать — быть или не быть нынешнему торжеству. Джулиан сразу же обращал внимание на хорошеньких и богатых мисс. Точно так же он оценивал лошадей, которых покупал на аукционе «Таттерсоллз».
Кто ввел его в это изысканное общество, было окутано тайной. Сейчас его богатство и привлекательность открывали ему все двери, несмотря на окружавший его ореол грязных слухов.
Одна из матрон, глядя на этого щеголя, шепнула соседке:
— Говорят, что его последняя любовница утопилась в Темзе, доведенная до отчаяния его бесконечными изменами.
Вторая кивнула в ответ. Эта история передавалась из уст в уста, хотя для Хеймаркета она не была столь необычной. Актриса сомнительной репутации была выужена из грязной воды паромщиком после смехотворного прыжка. Но она была не настолько глупа, чтобы надеть на себя хотя бы одну из многочисленных драгоценностей, подаренных ей Джулианом.
Первая дама продолжала:
— Все-таки, чтобы довести женщину до такого, нужно быть настоящим чудовищем. Но он очень богат…
Это было еще одной тайной Дартиза. Никто не знал, как он разбогател. Поговаривали, что он держал игорный дом в Уайте и щедро жертвовал приюту для девочек. К благотворительности все относились уважительно.
Оттолкнув свою дочь с его пути, вторая матрона шепнула:
— Конечно, своими щедрыми пожертвованиями он пытается замолить грехи за погубленные девичьи души.
Появляясь на приемах, Джулиан всегда слышал ропот в толпе гостей, что лишний раз свидетельствовало о приобретенной репутации. Он моментально наметил себе очередную жертву, которая прихорашивалась, прикрывшись веером.
Ее сопровождала пожилая дама, заметившая его взгляд и еще не решившая, как к этому отнестись. Глядя на капризное личико девушки, Джулиан понял, что она не откажется от знакомства с ним.
А он желал ее, но совсем не так, как представляла себе это маленькая шалунья.
Только он собрался атаковать эту крошку, как вдруг с ужасом заметил, что к нему приближаются две его сестры с выражением непреклонной решимости на лицах.
Джулиан подумал, что лучше было бы пойти к Уайту, но, увы, слишком поздно. Кроме того, дело есть дело, и у Олмаков, обмахиваясь веером и бросая в его сторону недвусмысленные взгляды, разгуливала будущая жертва. Он попытался смешаться с толпой гостей, но не успел. Лили и София взяли его с двух сторон под руки мертвой хваткой. Его сестры были силой, которую нельзя сбрасывать со счетов.
— Что это за история с убитой горем актрисой? — спросила Лили. — Той, которая бросилась в Темзу?
Едва он набрал в грудь воздуха, чтобы сказать, что не имеет никакого отношения к безмозглым служительницам муз, как старшая сестра, София, с горячностью набросилась на него:
— Джулиан! Почему ежедневно в мою гостиную приходят разгневанные отцы семейств с жалобами на то, что ты оскорбляешь их дочерей?
Он не мог игнорировать мнение своих сестер, будучи обязанным им положением в лондонском свете. Немногие решились бы осуждать брата очаровательной маркизы Софии Траерн или красавицы виконтессы Лили Уэстон, рискуя потерять их расположение. В Лондоне сестры имели большое влияние.
Однако в данный момент Джулиан сожалел, что не был в семье единственным ребенком.
София увлекла его к чаше с пуншем, где гостей было значительно меньше.
— Ты от меня не отделаешься, Джулиан. Я хочу услышать правду.
— Правду? — Он широко улыбнулся. — Можно подумать, что хотя бы одна из вас знает, что это такое.
Обе женщины как по команде приняли столь оскорбленный вид, что он не выдержал и расхохотался:
— Вы стали образцами добродетели, не так ли?
— Ты возмутителен, Джулиан, — ответила Лили. — Возможно, у нас с Софией и были грешки в прошлом, но сейчас у нас семьи, репутация и положение в обществе, с мнением которого нам приходится считаться, а тебе дела нет до этого.
Джулиан промолчал. Он действительно не думал об этом. Он любил своих сестер, племянниц, племянников, но завести собственную семью? Он был слишком далек от этого. Семейные узы, крепко опутавшие его сестер, не угрожали ему.
И хотя сплетники называли Джулиана бессердечным, Слова сестры глубоко тронули его.
Он подал знак слуге возле чаши с пуншем и передал бокалы сестрам.
— Вы правы. Я невоспитанный, безмозглый негодяй. Удивляюсь, как вы до сих пор меня терпите.
София отпила глоток тепловатого напитка и поморщилась.
— Даже не пытайся улестить меня своими чарами, Джулиан. Мне надоели твои выходки. Ну сколько это может продолжаться? Почему бы тебе, как большинству твоих ровесников, не жениться и не жить счастливой семейной жизнью?
— Мои ровесники? — Джулиан запрокинул голову. — Сестричка, ты говоришь это так, как будто я одной ногой в могиле.
— Ты можешь оказаться там, если не прекратишь увиваться за каждой юбкой от Эдинбурга до Пензанса.
— Пензанс? — переспросил он. — Не припоминаю, чтобы я бывал там.
Обе сестры были готовы взорваться от гнева, когда подоспело его спасение в лице леди Джерси, известной покровительницы Олмаков.
— Джулиан! Я рада, что вы получили мои приглашения, — сказала леди Джерси, незаметно оттерев Лили в сторону и взяв Джулиана под руку. — Я приказала отправить их вам в ту же минуту, когда узнала о вашем возвращении. Вечера по средам были скучны без вас.
Джулиан ехидно улыбнулся сестрам. Против леди Джерси они были бессильны.
Он завоевал ее благосклонность, подбрасывая пикантные сплетни и усиленно изображая, что исправляется под ее влиянием. Так она оказалась непроизвольно втянутой, в его интриги.
— Леди Траерн, леди Уэстон, — произнесла леди Джерси, — вы позволите похитить вашего очаровательного брата? Он мне просто необходим. Многие мои знакомые мечтают быть представленными ему.
Она лучезарно улыбнулась и, не ожидая их согласия, увлекла его за собой. В лондонском высшем обществе нашлось бы немного женщин, рискнувших проделать это, но леди Джерси была покровительницей Олмаков.
Ни София, у которой были на выданье две дочери, ни Лили, чья старшая дочь через пару лет будет представлена в свете, не захотели бы потерять такого поручителя.
Джулиан кивнул сестрам и последовал за леди Джерси.
— Разговор не окончен, Джулиан! — крикнула ему вслед София.
— Не думаю, что он будет когда-либо завершен, милая сестра, — ответил он, оглянувшись, и тут же обратился к леди Джерси: — Я буду называть вас леди Галахад за то, что вы так отважно спасли меня.
— Они были ужасны, — сказала она. — За что вас распекали?
В ответ Джулиан только улыбнулся. Сэлли могла быть хорошим другом, но она заядлая сплетница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25