— Это еще только начало.
— Однако мы уже преподнесли им первый урок, заявили о наших твердых позициях.
— Да, — согласился Морган без особого энтузиазма.
Офицер кивнул, а потом, очевидно решив сменить тему разговора, спросил:
— А что с этим Мюратом, которого вы собирались поймать? Где он? И что это за судно здесь в бухте? Как быть с людьми, которые находятся с вами? Если я не ошибаюсь, несколько пиратов скрылись в лесу. Может, следует послать туда солдат, чтобы они переловили этих бродяг? Как вы считаете, полковник? Мои люди в вашем распоряжении.
— Насчет Мюрата я объясню потом, — ответил Морган, стараясь не смотреть на Фелисити. — У тех, кто сбежал в лес, ваше появление вызвало вполне понятные опасения, поскольку они не имели представления о том, как вы собираетесь поступить с нами. Здесь остались по большей части люди из команды брига, который стоит в бухте, и те, кого я взял с собой в плавание. Капитан брига ожидает встречи с вами. Но сначала позвольте мне исправить мою оплошность, капитан Ортега, и представить вам мадемуазель Фелисити Лафарг.
— Мадемуазель, — поклонился испанец после того, как Морган познакомил его с девушкой. Он смотрел на нее так, словно слышал ее имя не в первый раз. При этом он окинул неодобрительным взглядом ее наряд, состоящий из бриджей и рубашки.
— Я буду вам признателен, капитан, — продолжал Морган, — если вы отправите эту сеньориту на корабль в сопровождении ваших людей.
— Конечно, — ответил офицер, и его лицо сразу приобрело жесткое выражение.
Фелисити торопливо взглянула на Моргана. Однако он лишь на мгновение задержал на ней взгляд, вновь обратившись к своему собеседнику:
— Вы сделаете мне большое одолжение, предоставив ей помещение, предназначавшееся для меня, и… позаботившись о том, чтобы она ни в чем не нуждалась и к ней относились с должным уважением.
Слегка поморщившись, офицер чуть наклонил голову, прежде чем отдать соответствующие распоряжения.
— Я… я должна взять в хижине кое-что из вещей, — сказала Фелисити, с усилием справившись со спазмом в горле.
Стала ли она теперь пленницей или нет? Хотя положение Моргана коренным образом изменилось, это ни в коей мере не относилось к ней самой. Она оказалась на борту «Ворона» по своей воле и к тому же помогла пиратам захватить «Черного жеребца». Что бы она ни говорила и ни делала потом, ничто не могло изменить этих двух фактов и служить оправданием совершенного ею проступка. С точки зрения испанцев, она была женщиной, вставшей на путь пиратства, которую следовало подвергнуть самому строгому наказанию, предусмотренному за подобные преступления.
Направляясь к хижине, Фелисити чувствовала, что Морган смотрит ей вслед, однако он не произнес ни слова.
Собрав скудные пожитки, она кое-как свернула их, стараясь не смотреть на скомканное покрывало возле стены. Остановившись на минуту посреди жилища с узелком в руках, Фелисити оглядела грубые стены из пальмовых листьев, остроконечную крышу, а потом, через раскрытую дверь, — голубую гладь моря, вздымающуюся вдали, словно грудь. Наконец она тяжело вздохнула и, выйдя из хижины, решительно направилась к ожидавшим ее солдатам.
Вскоре шлюпка уже подходила к фрегату. Фелисити вскарабкалась по веревочному трапу, ловко брошенному с борта чьей-то умелой рукой. Поднявшись на палубу, она увидела, как от берега отошел другой баркас и направился к бригантине «Ла Палома». На глазах Фелисити он подошел к паруснику, Изабелла приказала спустить трап, и вслед за ней на борт поднялся какой-то мужчина. Филисити ощутила внезапный прилив радости, узнав в нем капитана Жака Бономма. Потом на бригантине подняли якорь, и женщины из команды этого плавучего борделя облепили такелаж, чтобы подготовить судно к отплытию. Изабелла и французский пират прошли на нос и встали рядом.
Неожиданно для себя Фелисити подняла руку в прощальном взмахе, и они тоже помахали ей в ответ. А потом большие белые паруса бригантины наполнились ветром, и она устремилась в открытое море, унося Изабеллу вместе с возлюбленным от беспристрастного закона. Белый голубь под бушпритом скользил над волнами, расправив крылья словно в полете.
Быстроходную бригантину не смог бы догнать ни один из стоявших в гавани кораблей. Чуть улыбнувшись по поводу этого обстоятельства, Фелисити посмотрела, как волны относят к берегу баркас, который Изабелла похитила, оставаясь верна своей неподражаемой манере.
Наконец Фелисити обернулась к сопровождавшим ее людям. Они, не менее ее заинтересовавшись развернувшимся на их глазах зрелищем, теперь наконец вспомнили о своих обязанностях. Испанский лейтенант выступил вперед и с навязчивой вежливостью проводил ее вниз.
Предоставленная ей каюта оказалась больше всех, которые Фелисити приходилось видеть раньше. Благодаря необычно высокой корме в ней были большие иллюминаторы, пропускавшие много света и воздуха. В каюте находилась одна широкая койка из резного красного дерева с мягким матрасом, хорошим бельем и бархатным покрывалом. В углу стоял умывальник из тика. Картину дополняли тиковый письменный стол и несколько кресел с бархатными подушками. На отделанных деревянными панелями стенах были укреплены вращающиеся медные светильники, а пол во всю его ширину покрывал турецкий ковер. В общем, она очутилась в на редкость уютной тюрьме.
Стоя посреди каюты, заложив руки за спину, лейтенант отвел взгляд от мужского костюма Фелисити и спросил, не нужно ли ей еще чего-нибудь. После того как она покачала головой, испанец посмотрел на сверток с одеждой, который она держала в руках. Пообещав прислать ей лакея капитана, он с поклоном удалился.
Не прошло и четверти часа, как раздался стук в дверь. Взявшись за ручку и убедившись, что дверь не заперта, Фелисити распахнула ее медленным движением.
На пороге стоял невысокий подвижный мужчина, одетый по последней парижской моде. Склонив голову, лакей обратился к ней на безупречном французском языке:
— Мне передали, мадемуазель, что вам, возможно, потребуется моя помощь, чтобы привести себя в презентабельный вид.
На мгновение Фелисити охватил гнев. Потом, убедившись, насколько справедлив этот далеко не деликатный намек, она заставила себя улыбнуться и пропустила лакея в каюту. Почему бы ей не предстать перед своим тюремщиком в самом привлекательном виде, если тот когда-нибудь вознамерится взглянуть на нее?
У Фелисити было более чем достаточно времени, чтобы заняться своей внешностью, проделать все процедуры, о которых она успела наполовину забыть. Она приняла ванну, промыла волосы туалетным мылом с ароматом розового масла, натерла огрубевшую кожу чистым белым гусиным жиром, удалила мозоли с помощью кусочка пемзы, а также подровняла ногти и отполировала их до блеска. Фелисити успела даже вздремнуть в полдень, пока ее белье — сорочка, корсет и нижние юбки — сохли на солнце после стирки.
Чистая от макушки до кончиков пальцев, благоухающая ароматом роз, она снова облачилась в женскую одежду. Лакей, которого звали Андре, выгладил ее новое платье. Темно-коричневое, с кружевами цвета слоновой кости, его вполне можно было носить в знак запоздалого траура по отцу. Одевшись, Фелисити позвала в каюту лакея, и он с неожиданным искусством сделал ей прическу из завитых волос, перебросив одну прядь через плечо. Он раздобыл даже шпильки из каких-то одному ему ведомых запасов, откуда появилось ароматное мыло и остальные принадлежности женского туалета.
Теперь Фелисити оставалось только ждать Моргана, если он вообще появится на судне. Уже наступил вечер, и на фрегате стали готовиться к отплытию, когда он вошел в каюту. Морган не преминул воспользоваться случаем, чтобы освежиться и переодеться в форменный мундир. Окинув взглядом его широкоплечую фигуру, которая, казалось, заполнила всю каюту, Фелисити обратила внимание на знакомую перевязь шпаги — ярко-красную, с золотой каймой. Она видела ее на нем на борту «Черного жеребца» и позже в рундуке, когда его перевезли на берег перед килеванием бригантины. Почему она сразу не догадалась, что настоящий изменник не станет оставлять такое воспоминание о тех, кому он служил раньше?
— Ты сейчас настоящая красавица, Фелисити, — восхищенно сказал он, — хотя я бы, наверное, предпочел, чтобы ты осталась похожей на мальчишку.
— А ты — на парусного мастера. — Взгляд девушки, как и голос, оставался холодным.
Морган остановился рядом, лицо его сделалось серьезным. Спустя несколько мгновений он спросил:
— Ты не голодна? Я распорядился, чтобы наш ужин принесли сюда.
— Отлично, — с иронией ответила она. — Я как раз не хотела мешать трапезе офицеров. А что еще ты придумал, чтобы скрасить мое путешествие в Новый Орлеан? Ты ведь наверняка позаботился, чтобы я не слишком много размышляла о том, как меня будут вешать? Или, может, мне не стоит напрасно беспокоиться? Ведь всегда остается надежда на более почетную смерть; меня могут и расстрелять, если опять не найдут палача.
Зеленые глаза Моргана превратились в кусочки льда.
— О чем ты говоришь?
— Не делай удивленное лицо. Такова участь всех пиратов, имевших несчастье попасть в руки испанских властей.
— По-твоему, я везу тебя в Новый Орлеан, чтобы тебя там судили как пиратку?
— Со всеми удобствами и с уважением! А для чего же еще?
Морган, побледнев, подошел еще ближе.
— Этого я просто не выдержу! Ты что, не понимаешь, что ты для меня значишь?
— А что тут понимать? Откуда мне знать, что может быть на уме у такого человека, как ты? Человека, который использовал меня для выполнения служебного долга, шантажировал, угрожая расправиться с отцом? У человека, способного нагромоздить столько правдоподобной лжи насчет того, почему он оказался в море, скрыв от меня тайную цель этого предприятия?
Опустив руки, Морган подошел к иллюминатору с необычно толстым и волнистым зеленым стеклом. Набрав полные легкие воздуха, он сделал медленный выдох.
— Если тебе потребовалось ворошить прошлое в поисках примеров моего вероломства, давай заглянем в него и покончим с этим раз и навсегда. Тому, как я с тобой обошелся тогда, нет никаких оправданий, и я не
собираюсь их искать. Что до твоего отца, я выполнил свою часть нашего уговора. Если бы можно было сделать что-то еще, я бы сделал. Насколько я понимаю, ты не вправе упрекнуть меня в том, что я давал тебе повод надеяться на что-либо другое. Что же касается его трагической гибели, я не имею к ней никакого отношения. Она потрясла меня не меньше, чем тебя.
— Я знаю, — тихо ответила Фелисити. — А еще мне стало известно, почему ты попытался скрыть от меня причину его самоубийства. Мне рассказал Валькур.
Морган потер ладонью лицо и зачесал пальцами волосы назад.
— Твой брат виновен не только в этом, однако сейчас речь идет о моих грехах.
Увидев его возмущенную реакцию, Фелисити поняла, что ее предположение насчет того, что он хочет сдать ее в руки испанского правосудия, оказалось ошибочным. На смену державшему ее в напряжении страху пришло нежелание продолжать этот разговор. Она теперь опасалась, как бы он в приступе самобичующей откровенности не поведал ей что-нибудь, о чем она предпочитала не знать.
— Морган, не надо… — взмолилась она.
— Нет, надо! Тебе давно пора кое-что понять. В том захолустном безымянном порту на Большом Каймане, увидев тебя на корабле вместе с Валькуром, поняв, как он с тобой обращается, я потерял голову, а заодно и мое судно. Это означало для меня крушение сразу нескольких планов, с чем я не мог примириться. Вверенная мне бригантина, как ты теперь понимаешь, служила своего рода орудием возмездия и предназначалась для захвата пиратских судов. Я почувствовал себя униженным, позволив отнять ее у меня, потому что сам потерял бдительность из-за женщины. Поддавшись на уловку Валькура, я поначалу поверил, что ты тоже отчасти виновата в случившемся. Однако вскоре я вспомнил, как ты пыталась меня предупредить, и понял, что сделал глупость. А насчет лжи…
— Можешь не объяснять. Я видела немало примеров твоего отношения к долгу.
— Это, конечно, так. Но ты не права, если считаешь, что я принял командование «Черным жеребцом» по приказу. О'Райли полагал, что я принесу больше пользы, оставшись в Новом Орлеане. Я сам заявил, что мой прежний опыт карибского корсара может оказаться полезным. А все остальное произошло так, как я рассказал тебе раньше: он поручил мне это задание, потому что иначе я все равно бы отправился в море вопреки его воле.
— Чтобы изловить Валькура, поскольку ты знал о его связи с «Вороном» и его жестокости? — предположила Фелисити, опустив ресницы, застеснявшись собственного упрямства.
— Нет. Я не собирался гоняться за этим негодяем, каким бы гнусным он ни был, даже если он давно заслужил петли. Мне нужна была только ты, которая преследовала меня во сне, так что я каждую ночь просыпался в холодном поту, охваченный ужасом от мысли, что мне никогда тебя не найти. Поэтому я набрал команду и подгонял матросов, пока они приводили «Черного жеребца» в порядок, чтобы как можно скорей отправиться на твои поиски. Я в какой-то степени сочувствовал пиратам и контрабандистам, старавшимся заработать деньги, несмотря на испанские указы, однако в то же время я понимал, что О'Райли намерен действовать в строгом соответствии с полученным приказом. Поэтому, несмотря на первое, мне так или иначе придется выполнять последнее. Но я отправился бороздить моря прежде всего ради золотоволосой женщины, а все остальное пусть катится к чертям, пока она вновь не окажется в безопасности рядом со мной! — Голос Моргана сорвался и зазвенел, когда он обернулся к ней. — Неужели тебе кажется, Фелисити, что, после того как мне пришлось столько рисковать, я позволю палачу накинуть петлю тебе на шею?
— Может быть, и нет, — сказала она, встретившись взглядом с его горящими глазами. — Но если меня признают виновной по испанским законам, что еще останется тебе делать?
— Тебя не будут судить, — заявил он. — Найдется достаточно свидетелей, которые подтвердят, что Валькур обманом завлек тебя на борт «Ворона» и что ты помогла захватить мой корабль не по своей воле. Этого хватит, чтобы снять с тебя подозрения. А если их слова не примут во внимание, я брошу О'Райли в лицо бумагу на владение землей и опять уйду в море вместе с тобой. Мы сделаемся настоящими пиратами. Я чуть было не решил поступить так сегодня утром, чтобы тебе не пришлось рисковать даже самую малость.
— Владение землей? — переспросила Фелисити. — По-моему, ты говорил, что генерал-губернатор отказался выполнить свое обещание.
— Мне нужно было как-нибудь оправдать мой разрыв с ним.
— Ты опять солгал, — тихо сказала Фелисити.
Морган медленно приблизился к ней.
— Послушай, Фелисити, ты подсчитываешь каждое слово неправды, сказанное в силу обстоятельств, когда у меня не оставалось другого выхода. Только ты сама разве не обманывала меня на протяжении всех этих недель, притворяясь, что презираешь меня? Или ты солгала сегодня утром? Может, ты призналась в любви и предложила мне рай, который нам все равно предстояло потерять, лишь для того, чтобы нанести последний точный удар, поскольку решила, что моя пиратская судьба в любом случае разлучит нас с тобой?
— Морган, не надо, — прошептала она, — как ты мог додуматься до такого?
— А что еще мне оставалось делать, если ты раньше даже не намекала на это, если я постоянно ощущал твою неприязнь ко мне? Каждое мое прикосновение вызывало у тебя отвращение, к тому же я постоянно заставал тебя в обществе Баста. Ты, наверное, полагала, что этот отпрыск испанских грандов подойдет тебе больше, только, смею тебя заверить, это вовсе не так!
— Я сама знаю. Он просил меня выйти за него замуж, уехать с ним в Испанию, но я отказалась.
Морган замер.
— Чем же тебя не устроило такое предложение? Что помешало тебе согласиться стать женой наследника одного из самых больших состояний в Испании?
— Потому что, — четко проговорила Фелисити, — я его не любила.
Тут ей пришло в голову, что Баст сделал ей предложение, потому что знал о задании Моргана и неминуемом появлении испанской береговой охраны после отплытия «Ла Паломы». Вспомнив их разговор, она поняла, что он чуть было не выдал тайну, которую она наверняка бы узнала, если бы умела слушать.
Протянув руку, Морган дотронулся до локона, свисавшего с ее плеча, осторожно перебирая пальцами мягкие блестящие волосы.
— Ты не ответила до конца на мой вопрос. Может, мне следует задать его по-другому. Если бы я сейчас снова предложил тебе выйти за меня замуж, ты бы согласилась?
Фелисити почувствовала такое напряжение, что ее бросило в дрожь. Упершись взглядом в позолоченные пуговицы жилета Моргана, она чуть слышно прошептала:
— Нет.
Морган схватил ее за руки выше локтя и, крепко сжав их, притянул девушку к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44