Аллин кивком головы ответил на ее вопрос, продолжая скользить рассеянным взглядом по холсту, которого он больше не касался кистью.
— Духи и довольно подробную инструкцию по извлечению и смешиванию масел, входивших в их состав, мой отец получил от Наполеона в знак дружбы. Но это было очень давно, когда оба они были молоды, почти сорок семь лет назад.
— Наверное, ваш отец воевал вместе с Наполеоном? Улыбка скользнула по его лицу.
— Мой отец вначале чрезвычайно восхищался этим человеком, но в конце был не согласен с ним, как и многие другие в то время.
Аллин положил кисть, палитру и не спеша вытер руки смоченной скипидаром тряпкой. Двигаясь с необыкновенной грациозностью, он приблизился к Вайолетт и сел на краю возвышения у ее ног. Поставив согнутую в колене ногу на край платформы и опершись на колено рукой, он повернулся к Вайолетт.
— Мадам, — заговорил он и остановился. Холодный северный свет, льющийся из окон, придавал его серым глазам голубой оттенок. Устремленный на Вайолетт открытый взгляд делал выражение его лица беззащитным. Растроганная и смущенная, Вайолетт ощутила странное смешанное чувство боли и радости.
— Меня зовут Вайолетт, — тихо проговорила она.
— Вайолетт, — повторил он обрадованно. И, набрав в грудь воздуха, спокойно продолжил:
— Мадам Вайолетт, вы должны знать, что ваш портрет почти окончен.
— Я догадывалась, что ваша работа близка к завершению, — грустно ответила она после некоторого замешательства.
— Если бы я хотел, я мог бы сделать последний мазок неделю назад. Мог бы сделать это и сейчас.
У нее перехватило дыхание от этих слов, в которых прозвучало откровенное признание. Он предоставлял ей право решить его участь.
— Могли бы? — мягко спросила она.
— Вопрос в том, должен ли я это делать?
Аллин говорил ровным голосом, более никак не проявляя своих чувств. Решение оставалось за ней. Если она скажет «да», он покорится ее воле, завершит портрет, и сеансы ее позирования на этом закончатся. А если она скажет «нет»?
— Я полагаю, — медленно проговорила она, — у нас нет необходимости спешить.
Улыбка озарила его лицо, засияв в лучиках морщинок вокруг глаз и в уголках рта. Аллин не сделал никакого движения навстречу ей, но Вайолетт ощутила силу его восторга, словно бурей захлестнувшего ее. Она не смогла удержаться от ответной улыбки.
— Мадам Вайолетт, — сдержанно заговорил он, — не согласитесь ли вы отправиться со мной на прогулку, раз уж у меня больше нет работы на сегодня? Мы могли бы пройтись с вами по свежему воздуху, как это делают большинство людей, и, может быть, посидеть где-нибудь в тихом месте с бокалом вина?
Осмелится ли она? Что, если кто-нибудь увидит и расскажет Гилберту?
О, разве могла она отказаться, когда все ее существо жаждало принять его приглашение! Нет, у нее не хватит сил сдержать свой порыв.
— Да, — прошептала она. — Я согласна.
9
Вайолетт и Аллин покинули дом через боковую дверь, чтобы не попасть на глаза Гермине, которая коротала время с экономкой; женщины подружились, поскольку обе не могли похвастаться отменным здоровьем и имели примерно одинаковый набор жалоб. Вайолетт не думала, что Термина может донести на нее, но ведь служанка нянчила Гилберта, когда тот был еще малышом, и поэтому Вайолетт не хотела подвергать испытанию ее чувство преданности хозяину.
День выдался чудесный. Удаляясь от острова Ситэ, Вайолетт с Аллином прогуливались по правому берегу Сены. Они говорили о многом, но иногда просто молчали, обмениваясь нежными взглядами. Не имея никакой цели, они шли по улицам, не обращая внимания на окружение, наслаждаясь обществом друг друга. Вайолетт ощущала, как напряжены его крепкие мускулы под тканью рукава, и это волновало ее. Прикосновение ее юбок к его одежде приводило ее в трепет, словно ткань являлась частью ее обостренных нервов. Она так остро чувствовала его близость, его открытость, его нежные взгляды и строгую сдержанность его манер по отношению к ней, что это становилось почти невыносимым. И все же ей хотелось, чтобы их прогулка длилась бесконечно.
Когда послеполуденные тени стали длиннее, они нашли кафе на краю сада и выбрали столик под раскидистым платаном. От железного стола и стульев тянуло холодом. Аллин заказал вино и горячий кофе с молоком, чтобы Вайолетт согрелась. Оглядевшись, она заметила, что столики заведения заняты парочками, вокруг которых царила особая атмосфера. Казалось, все их внимание было сосредоточено друг на друге. Она поделилась с Аллином своим наблюдением.
— Приглядитесь получше, — усмехнулся он.
Вайолетт последовала его совету и увидела, что большинство женщин были намного моложе своих кавалеров, хотя некоторые дамы выглядели старше и заметно богаче.
— О! — Вайолетт в смущении не знала, куда устремить свой взгляд.
— Да. Я надеюсь, вы не очень расстроились. — Он взял ее руку, лежавшую у нее на коленях, и погладил выступавшие косточки суставов большим пальцем, огрубевшим от упражнений в фехтовании. — Флирт в обычае парижан.
— Понимаю, — задумчиво ответила Вайолетт.
— Думаю, что вы вряд ли это понимаете, и надеюсь, вы не считаете, что я привел вас сюда ради подобной атмосферы, Я просто решил, что вам не захочется подвергаться риску быть кем-то узнанной, что могло бы случиться в более фешенебельном кафе.
— Вы можете не объяснять, — возразила Вайолетт, глядя ему в глаза. — Я доверяю вам.
Аллин долго смотрел на нее, прежде чем снова заговорить. Его слова звучали непривычно резко:
— Не надо, прошу вас. Я не заслуживаю вашего доверия. У меня нет большего желания, чем полностью завладеть вашими мыслями.
— Но ведь вы не сделаете этого? — Мягкая улыбка замерла на дрожащих губах Вайолетт.
— Не сделаю? — Аллин помолчал и со вздохом ответил на свой вопрос:
— Только с вашего позволения.
В его словах прозвучало признание, которое должно было возмутить Вайолетт, но, вместо того чтобы вызвать в ней праведный гнев, оно взволновало ее до глубины души. Он откровенно выразил свое желание, Она нужна ему. И в то же время он не навязывает ей своей воли, ничего не требует, не предъявляет своих прав. Понимал ли он, какой глубокий соблазн для нее заключался в произнесенных им словах, каким танталовым мукам подвергает он ее сознание, предоставляя ей право решить, каковы в дальнейшем будут их отношения.
Их отношения. Какое странное словосочетание.
Но чего же все-таки она хочет? Разве ради безопасной платонической связи подвергла она себя риску? И даже если она ощущает учащенное сердцебиение в его присутствии, посмеет ли она, сможет ли она решиться на нечто большее? А если решится, изменится ли отношение Аллина к ней? Возможно ли, чтобы его представления о ней были столь романтическими и будут подвергнуты разочарованию, если она даст ему понять, что хочет большего?
Как все это сложно! Так сложно, что она чувствовала себя парализованной борющимися внутри ее страхами.
С того дня сеансы позирования стали лишь предлогом для их встреч, во время которых они вновь отправлялись на прогулки. Теперь они ходили дальше, углубляясь в центр Парижа. Аллин знал лучших портных, лучших модисток и наиболее искусных изготовителей перчаток и обуви и с удовольствием сопровождал Вайолетт во все эти места. Он обладал тонким вкусом и безошибочным чувством цвета и линии, однако не старался навязать ей свои идеи, а поощрял ее к развитию своих собственных. Аллин говорил, что ей присущи врожденное чувство стиля и элегантность, что делает все в ней совершенным, и считал, что Вайолетт надо лишь довериться своему чувству прекрасного.
Только однажды он попытался заплатить за ее покупку, но протест Вайолетт был столь решительным, что он сразу же уступил ей. После этого, бывая с ним, она редко покупала понравившуюся ей вещь сразу, а приходила за ней позже. Она понимала, что ему трудно безучастно стоять рядом с ней в то время, когда она оплачивает свои покупки.
Аллина удивляло, что Гилберт не советуется с женой и не учитывает ее желания, приобретая обстановку для их дома. Он жестко критиковал ее мужа за то, что тот не брал с собой Вайолетт, отправляясь в магазины. Но в то же время Аллин был благодарен Гилберту за его пренебрежение к жене, потому что иначе она проводила бы время с ним, посещая антикварные лавки и мебельные салоны.
Однажды они отправились на прогулку сразу после грозы. Дождевая вода еще бурлила в сточных канавах, а в небе громоздились серые тучи, но их обоюдное желание уединиться за пределами привычного мира было столь велико, что они не посчитались с сыростью. Постукивая концом трости по смятым ярко-зеленым платановым листьям, прибитым дождем к морскому тротуару, Аллин нарушил молчание:
— Графиня Фурье на днях дает бал. Не хотели бы вы пойти?
— Очень хочу, — ответила Вайолетт, — если у Гилберта нет других планов. В последнее время он занят по вечерам.
— Это будет дипломатический бал в честь улучшения отношений между Францией и Бельгией. Весьма престижное мероприятие, хотя и несколько церемонное. Я буду счастлив сопровождать вас на бал, если ваш муж будет занят.
Она слегка вскинула голову, взглянув на него из-под загнутых полей элегантной соломенной шляпки голубого цвета.
— Я сомневаюсь, что он сочтет это подобающим.
— Многих замужних дам сопровождают кавалеры. Никто не обращает на это внимания, пока они остаются на виду. Вы можете объяснить это мужу.
Мысль о вечере, проведенном с Аллином, где все могли видеть их вместе, казалась столь соблазнительной, что устоять было невозможно.
— Я думаю, вы можете сделать так, чтобы нам прислали приглашение, а там посмотрим, что скажет Гилберт.
Он прижал к себе ее локоть, и выражение его глаз при этом наполнило ее уверенностью, что она сможет справиться с любыми объяснениями, какие могут от нее потребоваться.
Воздух был напоен влагой. Вайолетт почувствовала, как отсырели ее юбки, их подол отяжелел и запачкался от брызг. Свет дня меркнул.
Аллин окинул взглядом низко нависшее серое небо и нахмурился:
— Может быть, нам лучше повернуть назад?
Где-то предупредительно громыхнул гром. Холодный туман окутал их, и в следующий момент по тротуару размеренно застучали капли цивилизованного французского дождя.
Было слишком поздно возвращаться в студию. Впереди виднелись бело-голубые полосы тента кафе. Они прибавили шагу. Но когда дождь полил по-настоящему, Вайолетт, отпустив руку Аллина, подхватила юбки и бросилась бежать. В тот момент, когда они нырнули под навес кафе, небо разразилось оглушительным громом. Смеясь и задыхаясь, они повернулись друг к другу.
Склонившись над ней с улыбкой на лице и нежностью во взгляде, он прошептал:
— Помните?
Разве она могла забыть? Их первая встреча. Промокший сад. Подняв голову, Вайолетт посмотрела на него и улыбнулась, но мало-помалу ее радость сменилась мукой. Невыносимыми становились эти краткие эпизоды, украденные моменты уединения, когда они были так близко друг от друга и в то же время так далеко. Вайолетт понимала, как несправедливо заставлять Аллина терпеливо переносить эту муку, и не знала, как долго она сама сможет это выдержать.
Будучи не в силах глядеть в его лицо, на котором было написано страдание, она отвернулась. Сквозь серую пелену дождя Вайолетт заметила тени двух мужчин, прятавшихся под густыми ветвями каштана. Но дождь полил еще сильнее, и, бросив свое ненадежное укрытие, они побежали к дому напротив; их сгорбившиеся силуэты слились с темнотой подъезда.
Вайолетт, сощурившись, старалась рассмотреть что-нибудь сквозь струи дождя. Она заметила этих двоих мужчин еще раньше, когда они шли за ними. Они не были похожи на праздношатающихся, еще меньше они походили на торговцев, отправившихся по своим делам. Что-то таинственное было в их темной, неопределенного вида одежде и в их странном поведении.
— Видите тех двоих? — тихо спросила Вайолетт. — Мне кажется, они шли за нами. Может быть, они воры?
— Я в этом очень сомневаюсь. — Его ответ прозвучал уверенно, хотя он лишь мельком взглянул в ту сторону, куда она ему показывала.
И все же что-то в его поведении встревожило Вайолетт. Она подняла на него глаза.
— Вы думаете, они не сделают нам ничего плохого?
— Кто знает? — Он еле заметно пожал плечами. — Всякое бывает.
— О, конечно, они ничего нам не сделают. В конце концов, сейчас день.
— Не обращайте внимания, — постарался успокоить ее Аллин, нежно погладив ее по плечу. — Я думаю, эти двое несчастных просто были очарованы вашим привлекательным видом. Поверьте мне, я могу понять чье-то желание стать вашей тенью.
— Скорее всего они просто шли в том же направлении, — согласилась Вайолетт, понимая, что он хотел отвлечь ее и успокоить.
Очевидно, так оно и было. Когда дождь прекратился и они с Аллином двинулись в обратную сторону в направлении его дома, незнакомцы прошли за ними лишь несколько кварталов, а затем исчезли из виду.
Когда пришло обещанное приглашение на бал, Гилберт почувствовал себя польщенным вниманием, оказанным им графиней Фурье. Он сказал, что, конечно же, не пропустит столь замечательного события и что его родственники сочтут это большой удачей, когда он им расскажет. Однако Гилберт очень удивился, увидев фамилию Массари в списке приглашенных — он не думал, что такая важная особа, как графиня Фурье, водит знакомство с простым художником. Очевидно, ему не пришло в голову задуматься о том, каким образом его имя стало известно графине.
Гилберта настолько воодушевила перспектива бала, что он даже предложил Вайолетт заказать для нее новое бальное платье с вошедшими в моду широкими оборками, отделанными кружевами. Ярко-розовый цвет, сказал он, пришелся бы ему по вкусу. Вайолетт изобразила радостное возбуждение и пообещала, что включит платье в свою программу на первую половину дня. Она не сказала мужу, что платье уже не только было заказано ею вместе с Аллином, но и готово к примерке. К этому моменту она научилась притворяться слишком хорошо.
После завтрака Гилберт собрался уходить. Он отпустил слугу и теперь сам надевал камзол, вытаскивая манжеты рубашки из-под его рукавов и расправляя их. Вайолетт, уже готовая к выходу и одетая в батистовое платье в кремово-голубую полоску, сидела за письменным столом, записывая в дневник события предыдущего дня. Гилберт внимательно посмотрел на нее.
— Этот художник, — заговорил он, — не стал ли он чувствовать себя слишком свободно с тобой?
Перо Вайолетт замерло в руке. Удивленно приподняв одну бровь, она посмотрела на мужа.
— Что ты имеешь в виду?
— Его предложение сопровождать тебя на этот бал кажется мне, мягко говоря, самонадеянным. Не могу сказать, что одобряю его действия.
— Он всегда был настоящим джентльменом, — заверила мужа Вайолетт, — Месье Массари держит себя по отношению ко мне в высшей степени уважительно.
— Мне приятно это слышать. Но еще приятнее мне было бы узнать, что этот портрет скоро будет завершен.
— Работа над портретом продвигается медленно, не спорю, но разве можно торопить художника? — Она попыталась изобразить капризную улыбку.
— Хорошо, что мы ему платим за конечный результат, а не за потраченное время, — изрек Гилберт и, пристально посмотрев на жену, добавил:
— Не сомневаюсь, что эти позирования уже изрядно тебе наскучили.
Вайолетт почувствовала, как гулко стучит сердце в ее груди. Она вспомнила тех двоих, что шли следом за ней и Аллином. Может быть, все это было неспроста?
Возможно, их послал Гилберт? Она безразлично пожала плечами и ответила:
— Какое это имеет значение? Мне все равно не на что тратить свое время.
— Этот Массари — известный покоритель женских сердец, настоящий Казакова, — продолжил Гилберт, стараясь придать значение своим словам. — Он уже не раз брался за шпагу или пистолет, выступая защитником дамы своего сердца, по крайней мере, так о нем говорит молва. Ты должна быть внимательна, чтобы не позволить ему вскружить тебе голову.
Вайолетт догадывалась, что Аллин пользовался успехом у женщин, но все же слышать это ей было неприятно. И в первую очередь потому, что это выявляло всю сложность положения, в котором она находилась, ибо прошлое Аллина волновало ее больше, чем подозрения Гилберта.
— Я уверена, что мне не угрожает никакая опасность, — возразила она.
— Ты уверена? Мне кажется, что в Париже проявляют недостаточно уважения к понятию супружеской верности, им пренебрегают и его нарушают. Я не хотел бы видеть тебя вовлеченной в подобную ситуацию.
— Но, Гилберт…
— Я не стал бы говорить об этом, но в последнее время ты очень изменилась. Ты выглядишь как настоящая парижанка в этом платье, но более всего меня беспокоит твое поведение. Ты не должна заходить слишком далеко.
Вайолетт внимательно посмотрела на мужа.
— А твое поведение, Гилберт? Что ты скажешь о своих развлечениях в ресторанах и варьете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43