Один изних вышел с поручением, когда они входили, а некоторое время спустя в дверях появился другой, со стопкой восковых табличек. Монах взял таблички, быстро проглядел их, сказал что-то вполголоса, и юноша убежал.Только теперь монах посмотрел на Галерана и Рауля. Воистину, о господине судят по слугам. Этот монах был высок и крепок, хоть сейчас в солдаты, с проницательным взглядом и морщинистым, добродушным лицом. Он еще не промолвил ни слова, но Галеран почувствовал, что мог бы довериться ему.Вот только не кроется ли за добродушием злой умысел?— Милорды, — сказал монах, — король доволен тем, что вы столь скоро прибыли засвидетельствовать ему свое уважение. Соблаговолите пройти далее.В следующем покое их снова встретили двое стражей. Оглядев их с головы до ног, один из них отворил другую дверь и пропустил Галерана и Рауля в кабинет короля.Просторная, пышно украшенная комната была почти так же полна народу, как и зал, но стоящий на возвышении большой трон был пуст. Галеран осмотрелся и увидел Генриха. Это оказалось нетрудно: все головы были повернуты в его сторону. Кроме того, на голове у Генриха сияла корона.Собственно, в том, что на столь важном приеме монарх появился в короне, ничего странного не было, и все же Галеран чувствовал, что это имело особое значение. Изо дня в день не снимать с головы эту груду металла было, видимо, нелегко, но то был неоспоримый знак обретенной власти.Он уже видел Генриха Боклерка несколько лет назад, и с тех пор тот почти не изменился, разве что чуть погрузнел. В свои тридцать два он выглядел здоровым и сильным, на щеках играл румянец; темные, лоснящиеся кудри по последней моде ниспадали на плечи.Король улыбался, и его улыбка показалась Галерану искренней. В ней была не столько радость от встречи с подданными, сколько нескрываемый восторг от того, что цель наконец достигнута, он — король Англии, и полмира спешит преклонить пред ним колени и признать его власть.Чего же ждать от этого человека Галерану?Он ощупал сверток с пальмовыми листьями и осколком камня от Гроба господня и продолжал смотреть по сторонам. Отличить ближащиих сподвижников Генриха от тех, кто приехал отдать ему дань уважения, оказалось нетрудно. Они выделялись среди остальных непринужденностью, менее пышным и ярким платьем, не глядели на монарха во все глаза, но расхаживали по комнате, вступая в беседу то с тем, то с другим.Галерану подумалось, что, верно, такими и должны быть придворные: верные соратники, связанные со своим предводителем узами клятвы и верности, узами, которые почти невозможно разорвать. Они действовали заодно, жили, пока жив был их господин, и умирали вместе с ним.Как было заведено в Англии издавна, но потом, с приходом норманнов, как-то забылось.У Роберта Нормандского был не двор, а скорее сборище фаворитов. В походе Галеран не раз замечал, что фавориты эти готовы перегрызть друг другу глотку за милость господина, но отнюдь не стремились трудиться сообща ради умножения его могущества. Он слышал, что и друзья Рыжего были того же разбора.И теперь Галеран более чем когда-либо раньше был убежден, что Роберту не суждено вырвать Англию из рук младшего брата.Его раздумья прервал высокий темноволосый человек примерно одних с ним лет.— Милорд Галеран Хейвуд?— К вашим услугам, — кивнул Галеран и представил Рауля.— Я Фицроджер, — просто отрекомендовался собеседник.Галерану было знакомо это имя; знал он и о том, какие стальные мышцы скрываются под темным одеянием. Фицроджер был одним из сильнейших турнирных бойцов среди своих ровесников и притом близким товарищем Генриха Боклерка. Он был и телохранителем короля. Обычно в телохранители выбирали самых сильных и ловких, но этот человек обладал недюжинным умом.О господине судят по его слугам.Фицроджер был одет с подобающей положению роскошью, но отнюдь не одежда его, а поведение, свидетельствующее о силе телесной и духовной, невольно внушало уважение.— Лорд Вильям, ваш отец не приехал вместе с вами? Точно в цель.— Он прибыл с севера вместе с нами, сэр, но близ Уолтхэма занемог и принужден был остаться в аббатстве. Он прибудет, как только силы вернутся к нему.На миг проницательные зеленые глаза встретились с глазами Галерана, и он уже не сомневался, что Фнцроджер понял истинную причину отсутствия Вильяма Брома. Как это обернется в дальнейшем, что подумают Фицроджер и его господин?— Короля опечалит эта весть, но он рад видеть здесь вас, милорд. К сожалению, в Лондоне у него столько неотложных дел, что пока путешествие на север Англии для него невозможно, но он с нетерпением ждет новостей оттуда. Прошу вас, пойдемте со мною.Он легко провел Галерана и Рауля сквозь толпу и, казалось, лишь одним взглядом известил Генриха об их присутствии, ибо не сказал ни слова, не коснулся плеча. Генрих все же обернулся к ним.Он по-прежнему улыбался, но взгляд его был цепким, как у ястреба, и, казалось, пронизывал человека насквозь. Как изнурительно, должно быть, вот так вглядываться день за днем в чужие лица, судить людей, зная, что одно твое слово может осчастливить, а может и низвергнуть человека на самое дно и даже лишить жизни.Разумеется, у Генриха были приближенные, такие, как Фицроджер, чтобы по едва уловимым знакам прежде него самого решить, опасен ли тот или иной человек. Галеран подумал: не подал ли кто такого знака о нем?Да, он убил своего брата.Галеран понял это вдруг, и так остро и отчетливо, что на миг ему стало страшно, не произнес ли он роковых слов вслух, не выдал ли себя выражением лица. Теперь, увидев короля, он больше не сомневался. Угрызения совести не могли помешать Генриху Боклерку взять то, чего он желал.Как это отразится на решении по его делу?Галеран и Рауль преклонили колени, но король тут же велел им встать и поцеловал Галерана в щеку.— Мой дорогой друг! — возгласил Генрих. — Да, я называю вас другом, ибо ваша семья и моя семья связаны дружбой с тех пор, как все мы пришли в Англию.— Это большая честь для нас, сир.— Мой добрый Хейвуд! Вы ведь только недавно возвратились из Святой Земли. Как хотелось бы мне тоже поднять меч во славу господа, но, увы…В действительности Генриху могли помешать разве что недостаток средств да главная, всепоглощающая мечта завладеть Англией. Но этого Галеран говорить не стал, а воспользовался случаем достать привезенные дары.Генрих собственноручно развернул сверток, и по выступившему на его щеках темному румянцу Галеран понял, что и он верит в таинственную силу даров из Святой Земли. Король благоговейно взял в руки и показал всем и пальмовые листья, и камешек.— Мы велим изготовить для них ларцы, лорд Галеран, — сказал он. — А вас от всего сердца благодарим за эти бесценные святыни.Он бережно передал сверток монаху, и Галеран подумал, что хотя бы здесь все идет так, как задумано. Возможно, то добрый знак на будущее?— А теперь, — продолжал Генрих, отведя его в сторону, — расскажите, что нового на севере. Что слышно о скоттах?Улыбаясь, он подверг Галерана подробнейшему допросу о положении дел на севере, выказав при том недурную осведомленность.— Вы знаете, я ведь родом из Йоркшира — сказал он наконец, и Галеран понял, что об этом он говорит часто. Он был прирожденным английским принцем; по праву рождения претендовал на английский престол, но сейчас заговорил об этом не из политических соображений, а движимый искренним чувством.До сих пор Галерану не удалось определить, как отнесется Генрих к делу Джеанны и Донаты, а король между тем уже собрался приветствовать других.— Сир, — произнес Галеран.Генрих обернулся к нему, прищурился.— Да?— Я хотел бы просить вас, когда вам будет удобно, рассудить одно дело.На лице короля не появилось и тени удивления.— Я так и понял. Мы выслушаем вас завтра после утрени. Я знаю, что архиепископ Дургамский тоже заинтересован в исходе дела, и еще… как его?— Раймонд Лоуик, — подсказал Фицроджер.— Ах, да. Завтра, лорд Галеран.И с этими словами и прежней улыбкой он повернулся к гостям из Девона. Галеран перевел дух и вместе с Раулем направился к дверям под неусыпным попечением Фицроджера.По пути он решил разузнать побольше.— Архиепископ Фламбар уже говорил с королем?— Вчера, недолго.Галеран хотел еще спросить, мирволил ли Генрих к Фламбару или ненавидел его так же, как все в Англии, но это было бы уже слишком.— А Лоуик?— Он засвидетельствовал королю свое почтение в большом зале.Иначе говоря, в святая святых допущен не был. Уже у дверей Фицроджер промолвил:— Вы, видимо, легко прощаете, лорд Галеран.Итак, королю и его приближенным уже все было известно. В глазах Фицроджера сквозило неприкрытое любопытство, и Галеран решил воспользоваться этим.— Разве прощать раскаявшихся — не долг каждого христианина?— Разумеется, и в особенности прелюбодеев, ведь тому примером — сам Иисус, простивший Марию Магдалину. Хотя многим мужчинам именно в этом трудно бывает проявить христианское милосердие.Тогда — хотя, возможно, это было опрометчиво — Галеран решил передать королю еще несколько слов.— Нетрудно простить того, кто оступился в тяжком горе, — сказал он, — особенно если любишь согрешившего. Но тяжело простить причиняющих зло тем, кого мы любим.Фицроджер изогнул бровь, но лишь кивнул.— Да поможет вам бог, лорд Галеран.Фицроджер провел их через обе прихожие к входной двери. Выйдя во двор, Галеран вздохнул полной грудью и расправил затекшие от напряжения плечи.— Ну? Что скажешь?— Хотел бы я помериться силами с этим Фицроджером.— Интересно, ты всегда думаешь только о драке?— Это моя работа. Но на самом деле я хотел бы судить о человеке по его слугам. Если Фицроджер оправдывает свою репутацию и мое впечатление о нем, он недаром служит королю.Между тем они шли к коновязи.— Вероятно, у него нет выбора, кому служить. Он — незаконнорожденный.— Выбор у него есть, — убежденно возразил Рауль. — Что до вашего короля, то, как мне кажется, он пойдет на все, лишь бы удержать на голове английскую корону. А потом, видимо, сделает все, что в его силах, для мира и благоденствия в Англии.— То есть нам остается лишь уповать на то, что мое делo не угрожает никому из сильных мира сего.— Разумеется. Но ведь оно и не угрожает?— Насколько я могу судить — нет. Разве только Генрих решит, что Фламбар ему нужнее, чем мой отец.— Это было бы просто глупо, — хлопнул его по плечу Рауль. — Приободрись. Как-никак, до сих пор чутье меня не обманывало.
Ранульф Фламбар возлежал в огромном корыте в доме архиепископа Лондонского и обдумывал положение вещей. Накануне он был у короля и почти без усилий добился аудиенции. Как бы там ни было, он оставался архиепископом.Однако аудиенция была короткой, да и король обошелся с ним не очень приветливо.Фламбар ничего иного и не ожидал, но все же это был позор. А он восхищался Генрихом и с удовольствием занял бы приличествующее сану место подле него.Надобно признать, без покровительства короля в Лондоне Фламбару было неуютно. Разнузданная, обнаглевшая толпа горланила на всех перекрестках, что Генриху-де пора расправиться с Ранульфом Фламбаром, и чем скорее, тем лучше.Он, Ранульф, надеялся, что их ожидания не оправдаются.Он верил, что будет так, хотя, как умный человек, не льстил себе надеждами на доброе отношение короля. Просто без веских причин король не рискнет идти против иерарха Церкви, а со временем должен понять, что ему пригодится Ранульф Фламбар.Разумеется, ведь Генрих только начинает царствовать. У него еще не было времени подумать об успехах и промахах старшего брата, разобраться, кто за них в ответе. Также он пока не успел понять, как нужны ему деньги, которыми может снабдить его Ранульф Фламбар.Правда, подчас его способы добывания денег несколько… необычны, а Генрих обещал блюсти законы.Архиепископ протянул руку за стоящим справа на низком столике кубком вина. В какую сторону качнутся весы?В дверях бесшумно появился, кланяясь, слуга.— Да?— Милорд, Раймонд Лоуик просит аудиенции. Возможно, с Лоуиком его чаша станет чуть тяжелей…— Пусть войдет. Да принеси еще вина и второй кубок. Сэр Раймонд, лопаясь от гордости и избытка сил, ворвался в тесную комнату. Спасибо Всевышнему, он был без доспехов, но по пути от двери все же едва не сшиб висящим у пояса мечом несколько мелких предметов. Слуга принес вино и кубок, за что его сухо поблагодарили, и вышел.Удивительно, подумал Фламбар, каким важным может казаться самому себе ничтожество.— Милорд архиепископ, — выпалил Лоуик, — Галеран Хейвуд и его свита уже в Лондоне.— Вот как? Что ж, неудивительно.Лоуик наконец остановился посреди комнаты и на удивление осмысленно посмотрел на Ранульфа.— Лорда Вильяма Брома с ними нет. Он заболел и остался в Уолтхэме.Ранульф отставил вино.— Неужели? Вот это любопытно. Известно ли нам, что за недуг одолел его?— Нет, милорд.После недолгого раздумья Фламбар промолвил:— Тебе придется отправиться в Уолтхэм и разузнать, насколько серьезно болен лорд Вильям.— Но Джеанна и моя дочь находятся здесь, неподалелеку, в доме виноторговца Хьюго на Корсер-стрит. Дом почти не охраняется. Не стоит ли воспользоваться этим и схватить их?Как видно, осмысленный взгляд был случайностью, подумал Ранульф.— Ни в коем случае. Я не властен отдать такой приказ, Лондон — не моя епархия. Мы знаем, где они, и то хорошо. Я уже имел беседу с королем, упоминал и о твоем деле, и, надеюсь, он не замедлит отдать приказ повиноваться моему слову. Король не так глуп, чтобы спорить с Церковью в самом начале своего правления.В дверь снова постучал слуга.— Что еще?— Прошу прощения, милорд, нарочный от короля.— Так впусти же его! Пусть войдет!Нарочный оказался молодым, аккуратно одетым служкой; видимо, Генрих таких любил.— Милорд архиепископ, король желает вам доброго здоровья. Мне приказано известить вас о том, что завтра после утрени на суд короля будет представлено дело, которое может быть интересно вам.— Что за дело? — с рассчитанным равнодушием спросил Ранульф, тогда как Лоуик, будь он неладен, сопел и переминался с ноги на ногу, как жеребец, почуявший кобылу.— Галеран Хейвуд представил на суд короля дело о своей жене и ее ребенке. Вы, милорд, и сами упоминали о нем в беседе с его величеством.Будь этот молодой зубоскал слугой Фламбара, его высекли бы за наглость. Ранульф спокойно потягивал вино.— Ах, да, припоминаю… Дело пустяковое, но лорд Галеран, к сожалению, оказался несколько несговорчив.— Король приглашает вас присутствовать на слушании и выдвинуть любые доводы по делу, какие вы сочтете важными.— Король милостив и справедлив. Сэр Раймонд — вот он, перед вами, — тоже заинтересован в исходе дела, ибо он — отец того ребенка. Если его величество не возражает, я возьму с собою сэра Раймонда.— Я доложу, — кивнул служка и поспешил откланяться.— Свершилось, хвала архангелу Михаилу! — возопил Лоуик, положив руку на эфес меча.— Погоди радоваться, все еще впереди, коли король так настроен, — отрезал Ранульф. — У этого Генриха полно ублюдков среди приближенных, так что он, возможно, не считает блуд и распутство тяжким грехом.— Вы полагаете, милорд, что мы проиграем?— На всякий случай я приготовил другое оружие.— Оружие, милорд?Вместо ответа Фламбар указал на лежащий на столе свиток. Лоуик взял свиток, заметив притом: «Я не умею читать», — с таким видом, точно это свидетельствовало о его вящей доблести.— Так положи обратно, — вздохнул Фламбар. — Это запись о твоей помолвке с Джеанной, заверенная, как положено, несколькими свидетелями.—Но мы не были помолвлены.Фламбар почувствовал неодолимое желание ударить Лоуика по голове чем-нибудь тяжелым. Странно. Видимо, сказывалось постоянное напряжение последних дней.— Ты сам сказал, что таково было намерение лорда Фалька, вот я и воплотил его намерение в жизнь. Документ, сэр Раймонд, меняет все. Теперь ты можешь предъявить иск Галерану Хейвуду.Лоуик задумался.— Но если я подам ложный иск, господь отвернется от меня.Фламбар устало прикрыл глаза.— Зри в корень, ищи истину, не следуй слепо воле случая. Говори: была ли обещана тебе в жены леди Джеанна?— Да, но…— Разве подобное обещание не делает недействительной ее помолвку с Галераном?— А разве делает?— Да, — солгал Фламбар.— О, так если их брак недействителен… значит, она — моя!— Совершенно верно. Итак, мы не станем никому показывать этот документ без крайней нужды, но с ним мы ни за что не проиграем. Так или иначе, ты сразишься с Галераном и убьешь его, верно ведь? За твою жену и твое дитя. Лоуик расправил плечи и вытянулся в струнку.— За мою жену и мое дитя! — гаркнул он столь оглушительно, что у Фламбара заболела голова, но он только улыбнулся углами губ.—Однако было бы нелишне узнать, что там с Вильямом Брoмом, а Уолтхэм вовсе не далеко от нас. Отправляйтесь туда, сэр, и выясните все, что в ваших силах. Ежели лорд Вильям притворяется больным, это даст нам нeкоторый перевес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43