Вечеринку устроил Джо Эпстейн, который владел крупнейшей букмекерской фирмой в Чикаго, принимавшей ставки на бегах. Эпстейн был толстеньким, внешне тихим и неприметным коротышкой лет тридцати, в очках в роговой оправе и с намечавшейся лысиной. Это был большой любитель ночной жизни, и в дни, когда он не посещал ночные клубы, он устраивал у себя «крутые» вечеринки. У Эпстейна была подружка, она появилась в Чикаго в 1933 году, когда в городе проводилась Всемирная торговая ярмарка. Она выступала там в качестве танцовщицы, исполняя «смелые» номера в полуобнаженном виде – девушка из Алабамы со своеобразным, мелодичным произношением, каштанового цвета волосами, пухлыми формами и полными губами. Ее звали Вирджиния Хилли, и она производила впечатление искушенной в жизни женщины. С широкой улыбкой она встречала у порога гостей Джо, предоставляя им возможность созерцать свою наполовину обнаженную грудь. Впрочем, ее черное облегающее платье почти не оставляло простора для мужской фантазии.– Ты – Нат Геллер, не так ли? – сказала Вирджиния, беря меня за руку. – Давай подгребай поближе к тёлкам.– Удивительно, что ты помнишь меня.– Не притворяйся дурачком, – сказала она, улыбаясь во весь рот. – Ты отлавливал карманных воров на ярмарке.– Ты собирала толпы народа, – сказал я, пожав плечами, – а это, в свою очередь, привлекало карманников.Она провела меня в апартаменты, выдержанные в модерновом стиле; всю обстановку составляли диваны без подлокотников и легкие простые стулья. На них расположились симпатичные девицы примерно двадцатилетнего возраста в укороченных платьях. Они потягивали виски с содовой, ожидая гостей мужского пола. В углу надрывался патефон; кажется, это была пластинка с записями Поля Уайтмана.– Боюсь, что не смогу предложить тебе девчонку, которая смогла бы конкурировать с Салли Рэнд. – Она продолжала держать мою руку.– Салли никогда не была моей девушкой, – сказал я. – Мы просто приятели.– А я слышала, что это не так, – ответила она, растягивая слова, отчего все сказанное ею приобретало какую-то скабрезность и двусмысленность.– Последний раз, когда я тебя видел, Джинни, ты была официанткой в «Джо Плэйс».Это заведение не имело никакого отношения к Джо Эпстейну. Все официантки, работавшие там, были смазливы как на подбор, и носили короткие юбки и блузки с у-образным вырезом. Многие мужчины заходили туда пообедать.– Именно там Эппи встретил меня, – сказала она с самодовольной улыбкой, наконец отпустив мою руку.– Я слышал, – сказал я, кивнув, словно отдавая должное этому ее последнему приобретению.– Эппи чудесный парень, настоящий гений, – добавила она.– Где он достал этих девочек? Они выглядят слишком юными и свежими для путан.Барни с приятелями вовсю веселились с девицами; дурачились, громко хохотали, пили вино, танцевали.– Любительницы, знающие кое в чем толк, – объяснила она, ведя меня к расположенному тут же бару, за стойкой которого стоял чернокожий бармен в красном жилете. – Девочки для вечеринок.– Ты хочешь сказать, секретарши и студентки бизнес-колледжа?Она кивнула.– Выпьешь чего-нибудь?– Ром, пожалуйста, – сказал я.– Со льдом?– Нет, только ром.– Ром, – сказала она бармену, улыбаясь, и тот подал мне полный бокал.– Словом, девочки, которые хотят хорошо провести время? – спросил я.– Некоторые из них могут попросить немного денег, если ты, в свою очередь, захочешь что-нибудь попросить у них.– Они выглядят слишком юными для меня. Сама знаешь, есть развлечения, за которые можно отправиться за решетку.Она пожала плечами.– Большинство из этих девочек трудно чем-либо удивить. Все они подрабатывают на стороне фотомоделями.– Да?– Да. Для местных художников, оформляющих разного рода календари. Один мой друг знаком с владельцами рекламной фирмы.– Которая распространяет все эти календари?– Точно. Некоторые из ее постоянных художников находятся в Чикаго, и я подбираю для них подходящие модели.– Эти юные красотки как будто сошли с обложек рекламных проспектов, могу подтвердить.– Видишь кого-нибудь, с кем хотел бы познакомиться?– Думаю, да.И эту девушку звали Пегги Хоган. Она была немного пьяна в тот момент, когда нас представили, но от этого не менее привлекательна. Она стала рассказывать мне о своем желании стать актрисой, несмотря на то, что ее семья хочет, чтобы она пошла в бизнес-колледж, и я слушал. Я сам был достаточно пьян, когда мы добрели до отеля «Мориссон», где я снимал номер. Впоследствии я не раз с удовольствием вспоминал об этом эпизоде, запахе ее духов, напоминавшем запах роз. Но тогда, на следующее утро, я чувствовал себя разбитым, виноватым и выплеснул свое раздражение на нее.– Тебе должно быть стыдно за себя, – сказал я ей. Она сидела на кровати среди разбросанной одежды, с расплывшейся косметикой; ее пронзительные голубые глаза уныло глядели на меня.– У меня был сообщник, – сказала она, надув губы.– А я и не говорю, что горжусь собой, – сказал я. Я стоял перед ней, словно Христос в белых одеждах. – Ты хорошая девочка. Тебе не следует спать с незнакомыми мужчинами. Ты где, кстати, живешь?– В Инглвуде.– Хороший, комфортабельный район, ирландский квартал. Твой отец имеет свое дело? Она кивнула.– И он хочет, чтобы ты училась в бизнес-колледже. Значит, ты закончила среднюю школу.Она вновь кивнула:– С отличием.– Прекрасно. Ты привлекательная девочка, поэтому, наверное, посещаешь вечеринки каждый день вместо того, чтобы ходить на подготовительные курсы. Тебе должно быть стыдно.Она вздохнула.– Эта жизнь не для тебя. Этот парень, Эпстейн, прожженный букмекер.– А я думала, что он бухгалтер, – простодушно ответила она.– Он и есть бухгалтер. Насколько я знаю, он подрабатывает – выполняет заказы шайки Капоне, помогая Джейку Гузику вести бухгалтерские книги. Словом, помогает им избежать суда за уклонение от уплаты налогов.Она слегка улыбнулась:– Я встречала раньше Аль Капоне.Это было невозможно. Капоне был посажен в тюрьму в 1932 году. Ей же сейчас было около девятнадцати.– Мы посещали одну и ту же церковь, – объяснила она. – Я много раз видела его жену, и один из его телохранителей даже назначил мне свидание.– Великолепно! Тебя что, привлекает подобная жизнь? Кстати, ты хоть знаешь, как меня зовут?Она напрягла свою память, потом произнесла:– Нэт?– Тепло. Нат. Никогда не ложись в постель с незнакомыми мужчинами. Меня зовут Нат Геллер. Я частный детектив и иногда ношу с собой наган.Она улыбнулась, одарив меня жемчужно-белой улыбкой.– Действительно?– Ты считаешь, что все, что было вчера, – в порядке вещей, насколько я понимаю. Она пожала плечами:– Я не вижу причины, по которой жизнь должна быть скучной и серой.– Воспользуйся моим советом, – сказал я, бросая ей ее атласное голубое платье. – Иди в школу бизнеса, найди работу. Найди мужа. Держись подальше от Вирджинии Хилли. Она превратит тебя в шлюху.Мои слова взбесили ее. Она вскочила с кровати и стояла совершенно обнаженная передо мной, грозно потрясая в мою сторону пальцем.– Не называй меня шлюхой, ты, вошь паршивая! Я никогда и десяти центов ни у одного мужчины не брала!Ее маленькие аккуратные груди вздрагивали при каждом слове. Волосы на ее лобке были густыми и почти черными, и маленькая черная дорожка поднималась к ее пупку.Я стоял перед ней в трусах. Вид обнаженного женского тела невольно подействовал на меня. Она заметила это, и ее лицо растянулось в улыбке.– Тебе не кажется, что ты лицемеришь, а, Натан Геллер? Ведь все твои грязные мысли выдают тебя с головой.Ее слова смутили меня, и я вышел в соседнюю комнату, чтобы одеться. Пока я одевался, она тоже привела себя в порядок и вышла ко мне в своем легком атласном голубом платье, подчеркивавшем упругость ее груди и стройность тела.– У тебя есть машина? – спросила она.– Есть, – ответил я, – но она припаркована около моего офиса. Примерно в двух кварталах отсюда.– Ты не мог бы отвезти меня домой? Я не хочу толкаться в трамвае в этом, – она сделала жест рукой, указывая на свое платье, – а на такси у меня нет денег.– Я могу тебе дать на такси.Ее лицо приняло жесткое выражение.– Я не хочу брать никаких денег у тебя, Нэт. Нат.– Хорошо, я отвезу тебя.Она слегка улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки. У нее было лицо ангела и, черт возьми, божественное тело.– Извини, я был груб с тобой, – сказал я, когда мы садились в мой коричневый «форд».– Все о'кей. Мне приятно, что это тебя волнует.– Ты должна держаться подальше от этих гангстеров. А также от Вирджинии Хилл.– Ты был достаточно любезен с ней.– Я – другое дело. Мне приходится вращаться среди них. А тебе нужно найти другой круг общения. Считаю, тебе также не следует обнажаться перед разного рода фотографами.– Эта работа приносит неплохие деньги. Времена сейчас тяжелые.– Я не думаю, что твоя семья бедствует. Уверен, что тебе дают достаточно денег на карманные расходы.– Это все, что ты думаешь?– Я думаю также, что ты избалованная девчонка. Вот что я думаю.– Да?– Да. И найди меня, когда повзрослеешь.– Зачем?– Чтобы я сам побаловал тебя немного.И я довез ее до дома, юную Пегги Хоган, и не видел ее с тех пор, хотя время от времени я вспоминал о ней и запахе ее духов, который напоминал аромат роз.И вот она была передо мной, в адвокатской конторе, спустя восемь лет, став старше, но внешне почти не изменившись. Видно было, что она стала мудрее. Таково было мое первое впечатление. Позже я убедился, что оно было верным.– Глядя на тебя, я могу сказать, что ты последовала моему совету насчет школы бизнеса.– Да, но я еще не нашла себе мужа.Это «еще» как будто повисло в воздухе. И оно почему-то не вспугнуло меня. «Стать ее мужем – не самая худшая перспектива для мужчины», – подумал я.– Ну, зато ты нашла подходящую работу.Она печально улыбнулась:– Все это было не так просто. Я работаю здесь чуть больше двух лет.– Да?– С того времени, когда у папы случился первый удар. Я попыталась стать актрисой после того, как закончила школу бизнеса. Снимала квартиру в Тауэр-тауне, пробовала себя на сцене местного театра.Я слегка вздрогнул.– У меня, гм, была как-то в гостях знакомая, которая тоже занималась чем-то похожим.– О? Кто?Я назвал имя, оно ей было знакомо.– Я видела ее фото! – сказала она, ее фиалковые глаза стали в этот момент еще больше.– Я тоже, – добавил я. – Когда ты ушла из театра?– После смерти отца. У меня пять сестер, Нат, и я самая старшая. Еще у меня был брат.– Я знаю. Твой дядя говорил об этом. Я очень сожалею.Она молча кивнула:– Джонни был одним из лучших учеников. Он собирался поступать в колледж, но помешала война.– Его призвали?– Да.– Наверное, твой отец хотел, чтобы сын продолжил семейный бизнес?– Да, он видел в нем преемника. Отец частенько позволял себе выпить лишнего. Но когда мы потеряли Джонни, он... он не мог уже остановиться. Дела его шли все хуже и хуже, и вскоре папа умер. Инфаркт. У него было два инфаркта. Второй он не перенес.Она рассказала мне об этом спокойно, ровным голосом, однако глаза ее были полны слез.– И твой дядя помог тебе, – сказал я. – Устроил тебя на эту работу.– Да, – ответила она, смахнув слезу кончиком бумажной салфетки, оказавшейся у нее под рукой. – Я никогда не использовала знания, полученные в школе бизнеса... И удивилась, когда обнаружила, что не только не растеряла полученные навыки, но что мне нравится применять их в работе.– Это здорово. Я очень рад, что дела у тебя идут хорошо.– Если бы дела шли хорошо, Нат, тебя бы не было здесь. Не так ли?– Я полагаю, что так. Ты не могла бы рассказать мне об этих посланиях, телефонных звонках?– Я могу показать тебе эти записки, – сказала она, открывая ящик стола. Будучи аккуратной, она держала их в специальной папке.Их всего было три; как это обычно делается в таких случаях, буквы были вырезаны из газетных статей. Стандартными были и угрозы. «Откажись от судебного дела, не то будет плохо». «Брось это дело, а то отправишься на тот свет». «Найди нового клиента, иначе умрешь». Ничего оригинального, но игнорировать эти угрозы было нельзя.– Ни одно из этих посланий не адресовано тебе, – сказал я.– Большинство угроз, которые мы получаем по телефону, тоже предназначены мистеру Левинсону. Но время от времени они угрожают и мне.Казалось, что все это ее не очень тревожит.– Ты могла бы мне сказать, что они тебе там наговорили по телефону?– О, ничего особо страшного! Во всяком случае, они не грозились меня убить, только порезать мне лицо. Что-то вроде этого.Она по-прежнему была спокойна. И, думаю, это не было позой. Эта маленькая леди умела держать себя в руках.– Как ты отнесешься к тому, если я стану твоей «тенью» на какое-то время? – сказал я. – На неделю, скажем?Она улыбнулась; на ее щеках вновь появились ямочки.– Я буду только рада. У меня нет приятеля... в настоящее время. Так что тебе не придется ломать мой распорядок дня.– Я думаю, будет лучше, если я пришлю к вам в контору своего человека: он будет находиться здесь. Я же буду провожать тебя на работу и встречать после рабочего дня. Мы будем также вместе с тобой обедать и ужинать.Она вопросительно подняла бровь.– Твой дядя возместит мне все расходы. Мы с ним заключили соглашение.– Ты знаешь, я живу сейчас дома. В Инглвуде, и на работу езжу на трамвае.– Мы разместим тебя в отеле «Мориссон».– Ты сам сейчас уже там не живешь?– Живу. Правда, я переехал в другой номер – в период, когда временно отошел от всех своих дел. Я присматриваю себе подходящую квартиру, но ты же знаешь нынешнюю ситуацию с жильем.Она кивнула:– У тебя найдется лишнее спальное место?– Да.– Я могу пожить у тебя?– Это было бы идеально. Если ты, конечно, доверяешь мне...– А как насчет того, чтобы доверять мне?– Это мы выясним позже.Ту ночь мы провели в одной постели. Она взяла у меня обещание ничего не говорить ее дяде. Но меня и не надо было просить об этом. Я не сумасшедший. Он мне платил сто баксов в день, не считая дополнительных расходов, а я вдобавок спал с его племянницей. «Неплохо же ты устроился, старина», – сказал я себе.Спустя примерно дня четыре мы, пообедав в ресторане «У Бергоффа», шли не спеша по Вест-Адамс в направлении нашего отеля, когда неожиданно из переулка прямо на нас вынырнул какой-то субъект. Он намеревался, видимо, испугать нас. И ему это удалось. Это был огромный малый крепкого телосложения, с одутловатым лицом и крючковатым носом. Одет он был в совершенно непотребного вида бело-голубой клетчатый пиджак, из-под которого выглядывала белая тенниска, и в мешковатые голубые штаны из легкой ткани. Он был похож на вышибалу из какой-нибудь забегаловки.– Скажи своему шефу, чтобы он отказался от судебного дела, – сказал он Пегги и показал большим пальцем в направлении переулка, – а то в следующий раз нам придется разговаривать в другом месте!По всей видимости, этот громила не обратил на меня никакого внимания. Он не знал меня. Я тоже не знал его, но не надо было обладать большой проницательностью, чтобы догадаться, что мы имеем дело с уголовником из шайки Гузика.Я слегка подтолкнул Пег назад, шепнув ей, чтобы она возвращалась обратно. Заметив это, громила нахмурился, как будто собираясь задать мне небольшую взбучку. В руках у него ничего не было, так что я мало рисковал, когда выхватил из-под плаща свой пистолет и, приставив его к толстому пузу незнакомца, сказал:– Давай-ка, парень, отойдем в переулок, потолкуем.Он подчинился, и мы завернули за угол. Я ударил его один раз рукояткой пистолета по голове, и он, лишившись чувств, повалился, как мешок с опилками, на землю, прямо посреди мусорных баков. Около уха у него выступила кровь. Я вытащил у него из-под пиджака револьвер и забросил подальше. Затем я достал одну из своих визитных карточек и, прежде чем сунуть ее в нагрудный карман верзилы, написал на ней:«Пусть Гузик позвонит мне».На следующее утро Гузик позвонил.– Ты вчера огрел по голове Грека, – сказал Гузик своим монотонным бесстрастным голосом.– В такой одежде, как его, трудно рассчитывать на иное обхождение.Гузик хрюкнул; похоже, это вызвало у него смех.– Я был бы очень вам признателен, если бы девушку оставили в покое, – сказал я.Я не стал просить его отстать от Рэйгена. Это было бы слишком, да к тому же не это меня сейчас беспокоило.– Это твоя девушка? – спросил Гузик.– Да, моя. Я убью любого, кто дотронется до нее. Последовала длинная пауза. Затем он сказал:– Я позабочусь, чтобы ее не трогали.– Спасибо, мистер Гузик. Гузик снова хрюкнул и повесил трубку. Я тоже повесил трубку; я почувствовал, что мои руки вздрагивают.Адвокат, у которого работала Пегги, так и не успел довести дело до суда; он слег с нервным расстройством. Но Рэйген нашел другого юриста, который начал судебную тяжбу (в тот момент, когда машина Рэйгена была обстреляна, судебный процесс все еще продолжался), и взял Пег на работу в свой собственный офис. Теперь мы стали видеть друг друга от случая к случаю. Она вновь переехала жить к себе домой, на работе находилась под бдительным оком своего дяди, и это нам обоим совсем не нравилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31