– Какие-то люди из лагеря пытались увязаться за мной. Я думал, это рабочие. А потом увидел оружие.
Биль взглянул на Айка Сепаха.
– Твои люди, парень?
– Не знаю, – Сепах был серьезен. – Сколько их было?
– Четверо. Очень решительные ребята.
– Садись в машину, – пригласил Дарелл. – Нас тоже преследовали.
Ханух вернулся из устья каньона и плюхнулся на переднее сиденье рядом с Сепахом.
– Все чисто, – сказал он, но винтовку из рук не выпустил.
– Поезжай на северо-восток, Айк, – распорядился Биль и протянул тонкую руку Дареллу. – Сепах наш коллега, старина. Мы друг друга понимаем. Рад, что ты с нами. Мы поладим. Наша цель – найти девушку. Конечно, мы не сможем держать у себя этого глупого ребенка. Но неплохо будет отыскать ее, немного с ней поболтать и потом вернуть туда, откуда она родом.
– У тебя такое предписание?
– У тебя тоже, приятель. Ты недоволен?
– У нас слишком много поваров, – буркнул Дарелл.
Сепах вел машину, сверяясь с компасом на приборной панели. К северу тянулась совершенно непроторенная пустыня. Эта ее часть была известна как Дашт-и-Лут. Ее обрамляли необозримые скучные холмы, по которым пролегал лишь один караванный путь: из Подану через цепочку редких оазисов в Даррех Баб. Самым выдающимся объектом этой местности была сверкающая на солнце примерно к шестидесяти милях к северо-востоку горная вершина Кух-е-Джамал. Мелкий песок медленно струился по горным породам, гравию и беспорядочно разбросанным камням. Никакой зелени, на которой мог бы отдохнуть глаз. Миновавшее зенит солнце излучало зловещий ярко-белый свет и, пока «лендровер» катился вперед, пыталось расплавить их мозги. Нога Сепаха изо всей силы жала на педаль. Брезентовый верх колыхался и хлопал, грозя в любую минуту сорваться.
– Сад Аллаха для обреченных, – бормотал Биль.
– Дай мне посмотреть твои ребра.
– Я в порядке.
Но Дарелл достал аптечку первой помощи и обработал англичанину бок, насколько это удалось в трясущейся машине. Он отметил, что в «лендровере» в дополнение к оружию имеются канистры с водой и горючим и продукты. В этой каменистой пустыне они были достаточно автономны. То и дело он поглядывал назад, но не видел неизвестных преследователей. В зеркале он перехватил взгляд темных влажных глаз Сепаха. Фарси ухмыльнулся, под усами сверкнули белые зубы.
– Они никуда не делись. Мы едем тонд, быстро, а они не отстают. Время от времени я вижу блики на стеклах обеих машин.
– Обеих?
– Ду. Два.
– Можешь от них оторваться?
– Фарда. Завтра.
Адам Биль слабо улыбнулся.
– Айк знает, где я охотился за девушкой. Путь предстоит долгий. Скоро мы свернем на запад, в сторону Часмен-е-Шоторан. Я называю ее Глоткой Сатаны. Это песчаная равнина между двумя плоскогорьями. Там есть развалины периода Ахеменидов. Потом двадцать миль проедем по гравию, к Хоуз-е-Мирза. Там тоже развалины. А тогда уж начнутся действительно плохие земли, великая соляная пустыня Кавира. Надеюсь, ты сможешь выдержать жару.
Еще через час Сепах, руководствуясь неким таинственным ориентиром все в той же однообразной пустыне, вдруг резко повернул на запад. Красный слепящий шар заходящего солнца плыл прямо перед ними. Дарелл оценил свои солнечные очки. Биль молча погружался в пучину боли. Ему было около пятидесяти, редеющие рыжеватые волосы, желтоватая бородка и телосложение выдавали происхождение из британских аристократов. В серых глазах, когда их не заволакивало болью от сломанного ребра, светился спокойный ум.
– Девушку видели в Исфахане, – спокойно произнес он. – Тут нет ошибки. В конце концов, по всему земному шару ее лицо было на первых страницах газет. Сначала ее опознали в Кашане – там сосредоточены шииты, чрезвычайно религиозный народ, ты ведь знаешь. Знаменитый мулла Кашани родился там. Но о них идет слава как о трусах и ворах. Таню опознали в караване, идущем на север.
– Как это могло произойти?
Биль только пожал плечами.
– А потом ее видели в Исфахане. «Эсфахан, несф-е джахан.» Исфахан – это половина мира, – так они говорят. Несколько туристов видели ее в Тчахар Бак – Четырех Садах – местном торговом квартале. Она не здешняя. Но у нее был характерный экзальтированный взгляд, как у местных жителей. У этого города есть своя магия. Тайная, приукрашенная, напоенная историей, старина.
– Вернемся к девушке, – предложил Дарелл.
– На нее наткнулся Махмуд Лах.
– Кто это?
– Говорят, он хашишим Хар-Бюри. Один из его убийц. Полиция их засекла, но они скрылись. Однако картина ясна.
– И когда это все происходило?
– Четыре дня назад.
– С тех пор ее не видели?
– Ханух видел. Но не смог отобрать ее у Махмуда. Там это было невозможно. Все происходило неподалеку от могилы Бабы Казема. Ханух пытался, но Махмуд оказался ловчее и проворнее.
С переднего сиденья раздался голос Хануха.
– Я что, должен был покончить жизнь самоубийством? Они скрылись в доме Бакрана. А у Бакрана за стеной было человек двадцать. Я побежал за полицией, но оказалось поздно. Когда началась облава, девчонка исчезла. Потому нам остаются лишь догадки мистера Биля о ее местонахождении. Наздик – где-то рядом. Вот только наши любопытные друзья нас нагоняют.
– Я делаю все, что могу, – обиделся Айк Сепах.
– Тебе следует вести машину так, как ты занимаешься любовью. Тонд и гарм. Быстро и страстно.
– Что ты знаешь о моей личной жизни?
– Я много разного про тебя слышал, – засмеялся Ханух.
Биль вздохнул.
– Таня – не миф, Дарелл. Она здесь, и она побывала на Луне. То, что с ней произошло, может иметь важное значение для вашей космической программы, если ты сумеешь получить у нее ответы на некоторые вопросы.
– Мы же не будем ее похищать, – сказал Дарелл.
– Естественно. Но проведем с ней часок-другой, задавая интересующие нас вопросы – ведь ее информация бесценна. А затем ты добьешься расположения Москвы, вернув ее.
– Не складывается, – усомнился Дарелл. – Ни о каком космическом запуске не сообщалось и никто его не обнаружил. Таня появилась в Тегеране на улице, утверждая, что побывала на Луне.
– Согласен, непонятно, – подтвердил Биль. – Но я уверен, что объяснение найдется.
– Только не то, которого мы ожидаем, – проронил Дарелл.
Еще два часа они ехали по обширной невыразительной равнине, усыпанной гравием. Страстно завывал горячий ветер, требуя их жизни. Появилась гряда холмов с плоскими песчаными дюнами между ними. Зажатые между каменистыми склонами, те напоминали столовые горы в юго-западной Америке. Биль велел Сепаху держаться ближе к левому краю гряды. Солнце уже садилось, их окутали длинные тени. Скоро должно было стемнеть. Дарелл снова оглянулся назад.
– Они все еще там? – спокойно спросил Ханух.
– Обе группы. Едут врозь, но сближаются.
Дарелл взял бинокль и осмотрел пустыню позади их рычащей машины. Пыль, которая клубилась столбом, очень мешала. Но затем он мельком заметил отблеск света на стекле на юго-востоке. Переведя взгляд севернее, засек еще один отсвет, примерно в шести милях от первого. Солнце заходило, воздух становился прохладным, и Ханух достал для всех свитера.
– Мы должны от них избавиться, – сказал Дарелл.
– Не понимаю, как, – пробормотал Биль.
– Свернем с их пути. Столкнем их друг с другом. Ты говорил, там впереди руины?
– Еще пять миль, у подножья той гряды.
– Это нам не по пути, – возразил Ханух.
– Если мы ничего не предпримем, нас сегодня же укокошат.
Подобно неясному видению, руины взбирались по скале из песчаника, напоминавшей корабль, из мягких песков Глотки Сатаны. Сохранились одна или две стены с редкими голубыми изразцами, несколько рухнувших колонн, поверженная статуя безлицего крылатого быка, разъеденная за две тысячи лет песком и ветром. Когда Сепах повернул машину к разрушенным стенам, тени стали резкими и густыми.
– Группа Гендерсона-Смита вела здесь раскопки, – объяснял Биль. – Несколько лет назад они надеялись их расширить. Но отказались от затеи. Слишком опасно, да и правительство отнеслось к проекту почти враждебно.
– Вы расхищаете наше национальное наследство, мистер Биль, – сказал Сепах.
Дарелл их прервал.
– Остановись здесь, Айк.
– Но они могут заметить нашу колею.
– Я того и хочу. Все наружу. Забирайте винтовки, гранаты, все, что у нас есть – воду и еду тоже. Биль, ты сможешь залезть наверх? – Англичанин кивнул. – Хорошо, пошли. – Дарелл двинулся вперед. – У нас совсем мало времени. Они тотчас же устремятся сюда, прямо как ручные голуби.
Уже почти стемнело. Дарелл вел их по остаткам стен из старинного кирпича и плиток, удаляясь от неподвижного «лендровера». Ветер завывал в древних руины. То и дело попадались следы останавливавшихся на привал караванов, но, карабкаясь по каменным уступам, они не заметили никаких признаков жизни. На востоке огромная бледная луна вышла в плавание по унылому небу Дашт-и-Лут. Два пылевых облачка, как крошечные дервиши, двигаясь к ним, стремились сойтись в одной точке.
– Вы хороший охотник, Сэмуэл, – одобрительно сказал Айк.
– Без необходимости не стреляй. Дождись меня.
В глазах фарси промелькнула насмешка.
– У нас в стране есть законы против вольных стрелков. Это не ваш дикий Запад.
– Запад, который ты видел в наших фильмах, никогда не существовал, – коротко бросил Дарелл. – Не воспринимай все всерьез.
На ближайшей машине светились фары. Сильный холодный ветер резко хлестал по щекам. Дарелл дослал патрон и занял позицию. Их машина еще была видна внизу, во мраке руин. Первые преследователи подлетели на сумасшедшей скорости, явно встревоженные их исчезновением. Но следующая машина скрылась за неторопливо опускающейся завесой ночи, и Дарелл испытал легкое беспокойство.
– Биль?
– Да, старина.
– Расскажи мне подробней о Хар-Бюри и его садах Искандера.
– Я могу только указать направление. Никогда сам там не был. Туда полдня езды. Если выедем завтра с утра...
– Мы выедем этой же ночью. – Голос Дарелла звучал жестко. – И я не рассчитываю, что иранцы примут нашу сторону. – Он помолчал и взглянул на англичанина. – Я даже на тебя не рассчитываю.
Биль улыбнулся.
– Твоя правда.
И полез в карман рубашки.
– Вот, я нарисовал карту предполагаемого убежища Хар-Бюри. Не показывай ее Сепаху. Его служба безопасности захочет ее иметь, но ведь нет причин бесплатно делать для них работу, верно?
Дарелл положил в карман сложенную бумагу.
– А вот и они.
Машина первых преследователей походила на американский армейский вездеход. Рев ее мотора грубым эхом отдавался между гордыми колоннами, дремавшими в лунном свете. Машина как будто что-то вынюхивала среди разрушенных стен, напоминая подозрительное допотопное животное, из-под ее покрышек слышались треск и скрип. Дарелл пытался сосчитать находящихся в ней людей, но недоставало света. Он решил, что их восемь. Все с автоматическим оружием. Когда они выпрыгивали из машины, на полосатой, как пижамы, одежде мелькали лунные блики, слышен был гортанный арабский говор, мешавшийся с персидским. Люди быстро рассредоточились, чтобы окружить брошенный «лендровер».
– Надеюсь, они ничего с ним не сделают, – прошептал Айк Сепах. – А то до дому далеко.
– Чьи они люди?
– Не знаю.
– Тогда выдай какую-нибудь разумную версию.
– Наверное, люди Хар-Бюри, – без энтузиазма отозвался Сепах.
– А может, они работают на китайцев?
Сепах пожал плечами.
– Русские тоже могли нанять местных для грязной работы, – сердито буркнул он.
Дарелл покосился на молодого человека.
– Тебя нервирует слово «колониализм»?
– Я принадлежу к древнему и гордому народу, Дарелл. Моя страна была цивилизованной и торговала с Китаем, когда вы еще сидели в лесах и болотах западной Европы.
– И это что-нибудь доказывает?
– Мы пели песни Хафиза о любви, когда вы устраивали варварские крестовые походы. Мы правили миром и сражались с греками, и поглотили воинов Александра, пока вы воевали в лесах с волками. – Сепах покачал головой. Он больше не выглядел молодым. – Мир изменился. В наши дни преданность не в почете.
– Но вы же подчиняетесь шаху?
– Народу нужны земельная реформа, медицина, школы. Мы должны идти в ногу с современным миром. Вы предлагаете помощь, и наши извечные враги, англичане и русские, которые борются за доступ в Персидский залив и нашу нефть, тоже ее предлагают. Но сейчас не время для политики. Полагаю, здесь нам нужно бороться за наши жизни.
Сепах поднял винтовку, но Дарелл опустил ее.
– Подожди. Следующая группа на подходе.
С севера, с такой же осторожностью как и первая, приближалась другая машина. С выключенными фарами. У Дарелла в голове сложился план. Ханух и Сепах были поглощены приближающимся лязгом внизу. Но когда он посмотрел на Биля, то заметил в его бледных глазах сверкнувшее любопытство.
– Каджун, старина, ты не вернул мою карту.
– И не собираюсь.
– Прекрасно. Тебя прикрыть?
– Как хочешь.
– Какую машину ты угонишь?
– Самую быструю. Первую.
– Хорошо-о. Она русской работы, ты же знаешь.
– Неважно.
– Держись северо-запада, пока не доедешь до скопления песчаных холмов. Они ежегодно немного перемещаются. Старайся не увязнуть, – тихо объяснял Биль. – До этого места будет гравий. Не заезжай в Шекараб. Ты увидишь огни. Не смогу поручиться за дружелюбие тамошнего караванного народа. Четырнадцать миль Шекараб должен оставаться справа, а затем поворачивай на запад. Еще тридцать две мили, и ты у цели.
– Спасибо, Биль.
– Иранцы будут благодарны, если ты поймаешь Хар-Бюри.
– Именно так я и думал.
Внизу громыхнула винтовка, затем другая – это две группы преследователей столкнулись в темноте у брошенного «лендровера».

3

Это оказалось довольно просто – умчаться в темноту под прикрытием интенсивной перестрелки между неизвестными. Дарелл осторожно спустился вниз, немного покружил, забрался в вездеход и облегченно вздохнул, обнаружив ключи зажигания в замке. Он сорвался с места и унесся до того, как кто-нибудь мог организовать погоню. А со стороны гряды, где скрывались англичанин и два иранца, послышались выстрелы и взрывы гранат, отвлекшие врага на время, достаточное, чтобы исчезнуть во мраке пустыни.
Оставшись один, он почувствовал себя лучше. Поддерживать по компасу курс, который указал Биль, было несложно. Он проверил горючее, свой револьвер и винтовку и откинулся на зловонную овчину, которая прикрывала сиденье водителя. Машина мчалась на север в пустыню, такую необитаемую, каким не был ни один лунный пейзаж.
Похоже на игру в покер в темноте, – подумал Дарелл, – с неизвестным количеством игроков за столом. И ставки не видны. Старому дедушке Джонатану такое бы понравилось. Только не было здесь приятного покоя болот Луизианы. А была Дашт-и-Кавир, жуткая пустыня, с древнейших времен убивающая людей. И хотя за горизонтом расстилался современный мир с его небоскребами и водородными бомбами, точно так же ощущал бы он себя на Луне...
Почему же Таня Успанная вызывала в нем столько сомнений? В самом деле она первая преодолела запретное пространство и пробыла там какое-то время? И если так, то как она вернулась, и почему оказалась так далеко от своей страны? Нигде он не слышал даже намека на аварию космической капсулы. Он мог ясно представить ее лицо по памяти – видел достаточно ее фотографий, и по сложившейся практике даже изучал ее досье в Вашингтоне. Девушка своеобразной красоты, строгая и целеустремленная, научный работник с чувственным ртом и потрясающими восточными глазами. Немногие интервью, которые она дала, были мрачными и враждебными. Он представил ее убегающей в дикой панике и заблудившейся, подобно лунному свету, в закоулках Тегерана. Это ни о чем не говорило. Но были и другие весомые факты, которые следовало учесть.
Во-первых, русские и китайцы бесспорно считали, что она находится здесь, что она была на Луне, и придавали ей огромное значение. И другие думали так же. Поскольку иранская политика была тем, чем была, любой мятежник, например Хар-Бюри, мог приобрести капитал, захватив ее с целью тайного выкупа. Пекин хорошо бы заплатил за нее политической и военной помощью для удара по шаху. Возможно, аналогично поступили бы и Советы. Где-то в этой игре в вопросы и ответы был запрятан ключ к разгадке. Хар-Бюри и его убежище в пустыне могли оказаться таким ключом. И был только один способ его отыскать.
За ним никто не гнался. Около часа он ехал по гравию, и лунный серп плыл над пустыней, покрытой черными и серебряными тенями. Дул холодный ветер. Он надеялся, что Биль и два иранца в безопасности. Затем Дарелл заметил неясные очертания песчаных холмов впереди и вынужден был полностью сосредоточиться на управлении неуклюжим вездеходом на изнурительных пыльных колдобинах.
Дважды он застревал и потом долго и мучительно вытаскивал машину. Никогда Дарелл не испытывал такого одиночества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20