— Оставить половину пушек на берегу! — приказал Витовт.— Количество воинов, которые скачут на нас, не превышает ста тысяч, — с беспокойством сказал Тохтамыш. — В войске же у него более двухсот тысяч всадников.И, не отрывая глаз от наступающего врага, князь презрительно бросил:— Видимо, Едиге решил уничтожить сначала одну половину своего войска, а затем уж вторую. Начинайте!Над головой Витовта взметнулось княжеское знамя, и сейчас же, разорвав утреннюю тишину небывалым громом, ударили все тридцать пушек. Ядра врезались в мчащуюся живую лавину и словно вырвали в ней куски. С пронзительным ржанием падали лошади, вылетали из седел всадники. Задние ряды, не в силах удержать своих коней, напуганных грохотом, топтали упавших и продолжали мчаться вперед, уже не желая этого. И снова ударили пушки.Золотоордынские тумены остановились, смешались и, повернув обратно, устремились прочь. Оказавшись на расстоянии, куда не долетали ядра, они сомкнули ряды и вновь рванулись вперед.— Едиге безумен, — сказал кто-то из приближенных князя. — Так у него скоро не останется воинов…На взмыленном коне подскакал к княжескому шатру всадник:— Князь! С востока идет большое войско! Оно совсем близко!Витовт посмотрел в ту сторону, где всходило солнце. Слепящие лучи не мешали что-либо увидеть. И вдруг солнце стало тускнеть, сделалось красным. Это поднятая мчащимися всадниками пыль заслоняла его золотой диск.— Пусть встретят врагов немецкие рыцари и польская конница! — приказал князь.Ощетинившись копьями, закованные в железо, мерно двинулись вперед на тяжелых конях, укрытых латами, немецкие рыцари. Поблескивая бронзовыми нагрудниками, горячили своих коней нетерпеливые поляки.Словно вихрь налетела на них золотоордынская конница, и зазвенело железо. В огромном водовороте крутились охваченные яростью люди, разя друг друга мечами, топорами, саблями и тяжелыми соилами.Время давно перевалило за полдень, а битве не видно было конца, и ни одна из сторон не могла сказать, что побеждает другую. По-прежнему с непонятной яростью бросались поредевшие золотоордынские тумены на пушки и на пешие полки литовцев. Вступил в битву и Тохтамыш со своими воинами. Он сражался на другом берегу реки. Ни у Едиге, ни у Витовта больше не было свежего войска, чтобы, бросив его на помощь своим полкам, переломить ход битвы.Но не настолько прост и наивен был Едиге. Он не рассчитывал на легкую победу над литовским князем, у которого было такое грозное оружие, как пушки. Не напрасно посылал он своих воинов против железных чудищ, плюющихся огнем. Еще ночью, на подходе к литовскому лагерю, приказал Едиге Шора-батыру затаиться возле реки с пятью тысячами всадников и терпеливо ждать такого момента, когда пушки окажутся не прикрытыми с тыла.Необъятным было поле битвы. И часто люди падали на землю не от того, что их поразила стрела или острая сабля, а от непомерной усталости. Именно в это время и появился из приречных зарослей отряд Шора-батыра.Самые смелые джигиты на самых быстрых конях ринулись к тому месту, где стояли пушки. Едиге знал, посылая своих воинов на это дело, что они ничего не смогут поделать с железными чудищами — их нельзя было ни изрубить, ни сжечь, — и потому отдал приказ убивать тех, кто стрелял из пушек. Короткой и быстрой была схватка, и скоро в живых не осталось ни одного пушкаря.Исход сражения был предрешен, хотя продолжалось оно еще несколько дней. Литовское войско медленно отходило в свои пределы, бросая обозы и погибших. Большая часть воинов Тохтамыша в первую же ночь перешла на сторону более удачливого Едиге.Словно черный смерч, прошли по киевским и литовским землям тумены Темир-Кутлука и Едиге, грабя и предавая огню селения и малые города. Золотоордынцы осадили Киев, но, понимая, что им едва ли удастся взять его, ограничились выкупом с горожан в три тысячи золотых рублей, что по тем временам было огромной суммой.Отягощенные добычей, возвращались в родные степи воины. Над Золотой Ордой вновь засияло солнце удачи. Очень хотелось Едиге верить, что это именно так. Половину принадлежащей ему добычи он отдал воинам, и народ назвал его за это «щедрым и славным». Вторую половину Едиге вручил хану Темир-Кутлуку на содержание и укрепление войска, и за этот поступок людская молва назвала его «истинным мужем, рожденным для народа».Теперь, после поражения князя Витовта — главного союзника Тохтамыша, бывший хан был не страшен для Едиге. Верные люди сообщили ему, что Тохтамыш ушел из литовских земель вместе со своими близкими в далекую Шангитара Шангитара — Тюмень.
. ГЛАВА ШЕСТАЯ Кипчакский воин, уронив повод на шею своего коня и подняв над головой черное траурное знамя, срывающимся голосом крикнул:— Эмир Едиге! Твоя Золотая Орда осталась без хозяина! Сегодня ночью хан Темир-Кутлук покинул этот бренный мир!Едиге покоробили слова гонца. Он смотрел, как падали с конских боков грязные клочья пены, смотрел на бледное лицо всадника, и ему хотелось ударить его, принесшего эту черную весть. Как он смел сказать, что Орда осталась без хозяина! После победы над литовским князем Витовтом на Ворскле настоящим хозяином Орды был не Темир-Кутлук, а он, эмир Едиге. И все это знали.Едиге сдержал себя и как можно спокойнее спросил:— Отчего умер хан?— Никто не знает этого. Он не проснулся. Жена хотела разбудить его, когда пришло время утреннего намаза, но Темир-Кутлук уже был мертв.Эмир покачал головой. Он знал то, о чем не знал воин. Хан, как и его отец, Темир Мелик, любил вино. Он пил все: виноградное вино из Крыма, монгольский тарасун, вино, приготовленное из пшеницы, которое привозили ему купцы из русских земель. Хан не следовал завету Чингиз-хана употреблять вино изредка, а пил подолгу и помногу.Безвольный хан устраивал Едиге, но пьянство Темир-Кутлука переходило всякие границы, и потому он не раз выговаривал ему за это:— Ты однажды потерпишь поражение не от войска врага, а от вина. Ты уверен, что пьешь для удовольствия, на самом же деле твои враги спаивают тебя, чтобы лишить силы.Слова мало действовали на хана, и вот теперь наступила расплата…Заставляя Темир-Кутлука выполнять свою волю, Едиге тем не менее любил его и потому поехал в Орду совершить обряд, завещанный предками. * * * Бросив повод коня подбежавшему нукеру, Едиге неторопливо вошел в огромную ханскую юрту. Он некоторое время постоял у входа, давая глазам привыкнуть к полумраку.В правой стороне юрты на красном ковре, укрытый до пояса зеленым шелковым покрывалом, лежал Темир-Кутлук. Лицо его было багровым.Приглядевшись, Едиге увидел, что в юрте полно народу. Здесь была почти вся золотоордынская знать. Эмиры, беки, бии, батыры сидели каждый там, где кому полагалось, в зависимости от знатности, силы и богатства.Увидев вошедшего, они беспокойно задвигались, зашевелились, освобождая почетное место — тор.Окинув собравшихся быстрым, оценивающим взглядом, Едиге заметил, что меньше всего беспокойства проявил смуглолицый высокий джигит с красивыми пышными усами. Это был потомок Токай-Темира — сын Джучи. За высокий рост его звали Большим Мухаммедом. Он еще молод, но имя его произносили с уважением. Еще Едиге знал, что он является дальним родственником Тохтамыша.Стараясь меньше шуметь, присутствующие вставали со своих мест, чтобы приветствовать эмира. Подошел и Большой Мухаммед. Едиге почувствовал себя годовалым верблюжонком рядом со старым, могучим наром.В тихие голоса мужчин вплелся вдруг протяжный, полный тоски и печали голос молодой женщины: — Высохла водная гладь… Упал остов юрты… Льву подобного, Солнечному лику подобного, Потерял народ хана!.. Пришло время Лить слезы кровавые…Это оплакивала Темир-Кутлука его младшая жена. Совсем недавно взял он ее, чтобы обновить постель. Даже в горе женщина была красивой — черные длинные волосы ее падали на колени, в больших карих глазах дрожали слезы.Взгляд Едиге встретился со взглядом женщины, и он вдруг ощутил непонятную, идущую от нее притягательную силу. На миг ему показалось, что у женщины даже изменился голос…Эмир прогнал наваждение и, вспомнив, где он находится, прошел на почетное место. Мелькнула мысль, что до отъезда из Орды с этой женщиной надо было бы встретиться.И уже более спокойно подумал Едиге, что жизнь устроена очень странно —рядом ходят и горе, и радость. Кто-то умирает, а кто-то рождается… Бывает, что в страдающей душе вдруг просыпается радость, а торжествующую душу неожиданно начинает терзать горе…Чей-то заунывный, надтреснутый голос начал читать молитву по усопшему, и эмир сразу же забыл о молодой женщине. На смену пришли другие мысли.Шел год дракона (1400). Прошедшая зима выдалась особенно суровой, и аулы, разбросанные по землям Золотой Орды, едва дождались теплых дней. По всей степи, омываемые дождями и обдуваемые ветрами, валялись белые кости погибшего от бескормицы скота. Но внешне Золотая Орда казалась сильной. У нее было большое, не потерявшее боеспособности войско, готовое всегда встретить врага или, если прикажет Едиге, двинуться в поход на чужие земли.Но эмир знал, что не все так просто, как кажется.Уже нельзя было, как прежде, задумав поход, без страха и сомнения двинуться на Русь, или Литву, или в Мавераннахр. Повсюду можно было получить не только отпор, но и потерять все. Другими стали соседние государства, и сила их росла не по дням, а по часам.Самую большую опасность представляла Русь. С каждым годом все теснее сплачивались вокруг Москвы княжества, росло единство, когда дело касалось общих целей. По всей великой земле Русской строились новые города, возводились храмы, процветали ремесло и торговля. Русские купцы стали хозяевами на Итиле. Налаживалась торговля и с другими далекими и близкими государствами. Русь не предпринимала походов против соседних народов, но при необходимости могла дать отпор любому врагу. Для этого у нее теперь было все — и пушки, и пищали, и самострелы.Русь незаметно стала опережать восточные государства в культуре. Золотая же Орда, находясь в пограничье между ними, привыкла не перенимать, а отнимать. Но у сильного отнять невозможно. После похода Хромого Тимура хозяйство Орды пришло в запустенье, заглохла торговля и в развалинах лежали когда-то богатые города, ханская казна истощилась. Для того чтобы как-то поддержать видимость силы, приходилось грабить свой же собственный народ налогами и поборами. Не прекращались и междоусобные смуты.Часто задумываясь о судьбе Золотой Орды, Едиге видел, что, несмотря на все его усилия, он ничего не может сделать, чтобы вернуть Орде прежнее величие. Словно непреодолимый порог вставал на его пути. И порой Едиге начинало казаться, что нынешнее, внешне благополучное существование Золотой Орды похоже на последнюю вспышку догорающего костра. Но эмир не хотел верить своим предчувствиям. В отчаянии, скрытом от посторонних глаз, он начинал делать все, чтобы вновь поссорить русских князей, чтобы вернуть прежние времена. Но реки не текут вспять.Едиге знал, что тверской князь Иван Михайлович, как и прежде, не ладит с Москвой и мечтает отнять у нее власть и влияние на другие княжества. С этого, казалось бы, и следовало начинать. Но эмиру вдруг стало страшно. А что, если после того, как поможет он тверичанам в борьбе с Москвой, те, окрепнув, точно также изъявят непокорность? Да и как отнесутся к ссоре остальные русские князья, чью примут сторону?После долгих раздумий Едиге решил начать с другого конца. Надо было во что бы ни стало рассорить главных врагов Орды — Русь и Литву. Как раз накануне смерти Темир-Кутлука Едиге отправил посланником на Москву его сына Булата и эмира Еркимберди. Те должны были узнать обстановку и найти способ поссорить давних соперников…Едиге невидящими глазами следил за всем, что происходило в юрте, а сам не мог отделаться от тяжелых мыслей.Не вовремя умер Темир-Кутлук. Он всегда был покорен и беспрекословно выполнял волю эмира. Теперь же предстояло думать о новом хане. Дело это было не из легких. Надо угадать среди льстецов такого, чтобы не посмел сделавшись повелителем Орды, противиться воле Едиге. Сколько случаев знал эмир, когда даже такие прозорливые люди, как Хромой Тимур, ошибались в выборе. Те, кого они возносили к власти, став ханами, делались самыми яростными врагами своего благодетеля. Взять хотя бы того же Тохтамыша.Взгляд Едиге остановился на лице эмира Алибека. Он чингизид. Быть может, стоит осчастливить его… Но кто он и знает ли его народ? Нет, на роль хана он не подходит. Новый повелитель Золотой Орды должен сочетать в себе два качества — слушаться во всем его, Едиге, и пользоваться доброй славой в народе.А может быть, Большой Мухаммед сможет сочетать в себе то, что нужно эмиру? И этот не годится. Он родственник Тохтамыша, и кто знает, как поведет себя, когда получит власть.Медленно обводил пристальным взглядом Едиге собравшихся. Вот сыновья покойного Темир-Кутлука — Темир, Насыр, Жадигер… Они чингизиды, но ни один из них не имеет достоинств, нужных хану.Вход в юрту заслонило чье-то большое тело. Едиге узнал в вошедшем родственника Темир-Кутлука — Шадибека.Только на мгновение замешкался у входа голубоглазый джигит и сейчас же шагнул к Едиге. Первым среди собравшихся он приветствовал эмира. Приложив руку к груди, Шадибек почтительно сказал:— Хан Золотой Орды был нашим отцом. Он был вашим товарищем, помогавшим вам поднять остов Орды, и всегда был готов отдать жизнь за вашу честь. Весь народ, населяющий земли Золотой Орды, склонялся перед Темир-Кутлуком, он же преклонял свои колени перед великим Едиге. Я знаю, что горе ваше огромно, и потому мы хотели бы облегчить его, взять часть тяжести на свои плечи. Темир-Кутлук умер, но живы мы, его родственники. Пусть же утешится ваша душа, потому что мы всегда будем с вами рядом и разделим выпавшие на вашу долю невзгоды и печали.В юрте послышались негромкие возгласы одобрения.«А почему бы ему не стать ханом? — подумал Едиге. — Шадибек единственный из присутствующих нашел самые нужные, западающие в душу слова».В этот миг, усыпленный колдовством льстивой речи, эмир не знал, что в словах Шадибека был яд. Пройдет совсем немного времени, и этот человек станет самым заклятым его врагом.Скупо поблагодарив Шадибека, Едиге сделал вид, что потерял к нему интерес. Снова вернулись тяжелые и тревожные мысли.Не только набирающая силы Русь была опасна Золотой Орде. С тревогой обращал свой взор Едиге в сторону Хромого Тимура. Эмир после своего похода в Дешт-и-Кипчак словно забыл о существовании Орды. Занятый своими походами, он теперь не боялся удара в спину, потому что понимал — ни один хан, находясь в здравом разуме, не осмелится после разгрома Тохтамыша, посягнуть на подвластный ему Мавераннахр. Но долго ли так будет продолжаться? Не придет ли Тимуру однажды мысль вновь повернуть своего коня в сторону золотоордынских земель? Что тогда делать и как поступить? Хромой Тимур, бесспорно, сейчас сильнее. И если он все-таки сделает это, то Золотой Орде больше никогда не возродиться.До Едиге доходили слухи, что Хромой Тимур собирается воевать с османскими тюрками. Хорошо, если случится так! Лишь бы его не образумил аллах! Только османские тюрки могут сломать ему хребет, потому что во главе их стоит сейчас смелый и умный воитель Ильдирим Баязит Ильдирим Баязит — Молниеносный Баязит.
.Конечно, может получиться так, что, победив Тимура, тюрки захотят отнять у Орды Крым, но все это вряд ли скоро будет, и не стоит об этом пока думать. Сейчас главную опасность представлял именно Хромой Тимур, под рукой которого находилось шестьсот тысяч пеших воинов и четыреста тысяч конницы.Купцы рассказывали, что Молниеносный Баязит якобы заявил. «Мир не стоит того, чтобы им правили двое». Ясно, Тимуру не понравятся слова предводителя тюрок, потому что единственным, кто призван править миром, он считает себя. Значит, столкновение произойдет непременно. Главное, чтобы оно случилось скорее.Молниеносный Баязит стал султаном османских тюрок в год змеи (1389), в тот год, когда Хромой Тимур совершил свой первый поход на Золотую Орду. Путь его к власти был кровав. Он убил родного брата Якупа.Аллах не наказал его за пролитую кровь, и ему во всех делах стала сопутствовать удача. За короткий срок подчинил себе Баязит большие и малые города и народы, живущие по берегам Черного и Средиземного морей. Действия его были дерзки и стремительны, и никто не мог противостоять его знаменитой коннице. Он взял себе в жены одну из дочерей побежденного им сербского короля Лазаря — красавицу Оливер.Год от года крепли силы Баязита. За одиннадцать лет своего правления султан не знал ни одного поражения. Полмиллиона всадников было теперь в его войске. Страстно желал Едиге, чтобы скрестили поскорее сабли Хромой Тимур и Баязит. В этом виделось ему счастливое будущее Золотой Орды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
. ГЛАВА ШЕСТАЯ Кипчакский воин, уронив повод на шею своего коня и подняв над головой черное траурное знамя, срывающимся голосом крикнул:— Эмир Едиге! Твоя Золотая Орда осталась без хозяина! Сегодня ночью хан Темир-Кутлук покинул этот бренный мир!Едиге покоробили слова гонца. Он смотрел, как падали с конских боков грязные клочья пены, смотрел на бледное лицо всадника, и ему хотелось ударить его, принесшего эту черную весть. Как он смел сказать, что Орда осталась без хозяина! После победы над литовским князем Витовтом на Ворскле настоящим хозяином Орды был не Темир-Кутлук, а он, эмир Едиге. И все это знали.Едиге сдержал себя и как можно спокойнее спросил:— Отчего умер хан?— Никто не знает этого. Он не проснулся. Жена хотела разбудить его, когда пришло время утреннего намаза, но Темир-Кутлук уже был мертв.Эмир покачал головой. Он знал то, о чем не знал воин. Хан, как и его отец, Темир Мелик, любил вино. Он пил все: виноградное вино из Крыма, монгольский тарасун, вино, приготовленное из пшеницы, которое привозили ему купцы из русских земель. Хан не следовал завету Чингиз-хана употреблять вино изредка, а пил подолгу и помногу.Безвольный хан устраивал Едиге, но пьянство Темир-Кутлука переходило всякие границы, и потому он не раз выговаривал ему за это:— Ты однажды потерпишь поражение не от войска врага, а от вина. Ты уверен, что пьешь для удовольствия, на самом же деле твои враги спаивают тебя, чтобы лишить силы.Слова мало действовали на хана, и вот теперь наступила расплата…Заставляя Темир-Кутлука выполнять свою волю, Едиге тем не менее любил его и потому поехал в Орду совершить обряд, завещанный предками. * * * Бросив повод коня подбежавшему нукеру, Едиге неторопливо вошел в огромную ханскую юрту. Он некоторое время постоял у входа, давая глазам привыкнуть к полумраку.В правой стороне юрты на красном ковре, укрытый до пояса зеленым шелковым покрывалом, лежал Темир-Кутлук. Лицо его было багровым.Приглядевшись, Едиге увидел, что в юрте полно народу. Здесь была почти вся золотоордынская знать. Эмиры, беки, бии, батыры сидели каждый там, где кому полагалось, в зависимости от знатности, силы и богатства.Увидев вошедшего, они беспокойно задвигались, зашевелились, освобождая почетное место — тор.Окинув собравшихся быстрым, оценивающим взглядом, Едиге заметил, что меньше всего беспокойства проявил смуглолицый высокий джигит с красивыми пышными усами. Это был потомок Токай-Темира — сын Джучи. За высокий рост его звали Большим Мухаммедом. Он еще молод, но имя его произносили с уважением. Еще Едиге знал, что он является дальним родственником Тохтамыша.Стараясь меньше шуметь, присутствующие вставали со своих мест, чтобы приветствовать эмира. Подошел и Большой Мухаммед. Едиге почувствовал себя годовалым верблюжонком рядом со старым, могучим наром.В тихие голоса мужчин вплелся вдруг протяжный, полный тоски и печали голос молодой женщины: — Высохла водная гладь… Упал остов юрты… Льву подобного, Солнечному лику подобного, Потерял народ хана!.. Пришло время Лить слезы кровавые…Это оплакивала Темир-Кутлука его младшая жена. Совсем недавно взял он ее, чтобы обновить постель. Даже в горе женщина была красивой — черные длинные волосы ее падали на колени, в больших карих глазах дрожали слезы.Взгляд Едиге встретился со взглядом женщины, и он вдруг ощутил непонятную, идущую от нее притягательную силу. На миг ему показалось, что у женщины даже изменился голос…Эмир прогнал наваждение и, вспомнив, где он находится, прошел на почетное место. Мелькнула мысль, что до отъезда из Орды с этой женщиной надо было бы встретиться.И уже более спокойно подумал Едиге, что жизнь устроена очень странно —рядом ходят и горе, и радость. Кто-то умирает, а кто-то рождается… Бывает, что в страдающей душе вдруг просыпается радость, а торжествующую душу неожиданно начинает терзать горе…Чей-то заунывный, надтреснутый голос начал читать молитву по усопшему, и эмир сразу же забыл о молодой женщине. На смену пришли другие мысли.Шел год дракона (1400). Прошедшая зима выдалась особенно суровой, и аулы, разбросанные по землям Золотой Орды, едва дождались теплых дней. По всей степи, омываемые дождями и обдуваемые ветрами, валялись белые кости погибшего от бескормицы скота. Но внешне Золотая Орда казалась сильной. У нее было большое, не потерявшее боеспособности войско, готовое всегда встретить врага или, если прикажет Едиге, двинуться в поход на чужие земли.Но эмир знал, что не все так просто, как кажется.Уже нельзя было, как прежде, задумав поход, без страха и сомнения двинуться на Русь, или Литву, или в Мавераннахр. Повсюду можно было получить не только отпор, но и потерять все. Другими стали соседние государства, и сила их росла не по дням, а по часам.Самую большую опасность представляла Русь. С каждым годом все теснее сплачивались вокруг Москвы княжества, росло единство, когда дело касалось общих целей. По всей великой земле Русской строились новые города, возводились храмы, процветали ремесло и торговля. Русские купцы стали хозяевами на Итиле. Налаживалась торговля и с другими далекими и близкими государствами. Русь не предпринимала походов против соседних народов, но при необходимости могла дать отпор любому врагу. Для этого у нее теперь было все — и пушки, и пищали, и самострелы.Русь незаметно стала опережать восточные государства в культуре. Золотая же Орда, находясь в пограничье между ними, привыкла не перенимать, а отнимать. Но у сильного отнять невозможно. После похода Хромого Тимура хозяйство Орды пришло в запустенье, заглохла торговля и в развалинах лежали когда-то богатые города, ханская казна истощилась. Для того чтобы как-то поддержать видимость силы, приходилось грабить свой же собственный народ налогами и поборами. Не прекращались и междоусобные смуты.Часто задумываясь о судьбе Золотой Орды, Едиге видел, что, несмотря на все его усилия, он ничего не может сделать, чтобы вернуть Орде прежнее величие. Словно непреодолимый порог вставал на его пути. И порой Едиге начинало казаться, что нынешнее, внешне благополучное существование Золотой Орды похоже на последнюю вспышку догорающего костра. Но эмир не хотел верить своим предчувствиям. В отчаянии, скрытом от посторонних глаз, он начинал делать все, чтобы вновь поссорить русских князей, чтобы вернуть прежние времена. Но реки не текут вспять.Едиге знал, что тверской князь Иван Михайлович, как и прежде, не ладит с Москвой и мечтает отнять у нее власть и влияние на другие княжества. С этого, казалось бы, и следовало начинать. Но эмиру вдруг стало страшно. А что, если после того, как поможет он тверичанам в борьбе с Москвой, те, окрепнув, точно также изъявят непокорность? Да и как отнесутся к ссоре остальные русские князья, чью примут сторону?После долгих раздумий Едиге решил начать с другого конца. Надо было во что бы ни стало рассорить главных врагов Орды — Русь и Литву. Как раз накануне смерти Темир-Кутлука Едиге отправил посланником на Москву его сына Булата и эмира Еркимберди. Те должны были узнать обстановку и найти способ поссорить давних соперников…Едиге невидящими глазами следил за всем, что происходило в юрте, а сам не мог отделаться от тяжелых мыслей.Не вовремя умер Темир-Кутлук. Он всегда был покорен и беспрекословно выполнял волю эмира. Теперь же предстояло думать о новом хане. Дело это было не из легких. Надо угадать среди льстецов такого, чтобы не посмел сделавшись повелителем Орды, противиться воле Едиге. Сколько случаев знал эмир, когда даже такие прозорливые люди, как Хромой Тимур, ошибались в выборе. Те, кого они возносили к власти, став ханами, делались самыми яростными врагами своего благодетеля. Взять хотя бы того же Тохтамыша.Взгляд Едиге остановился на лице эмира Алибека. Он чингизид. Быть может, стоит осчастливить его… Но кто он и знает ли его народ? Нет, на роль хана он не подходит. Новый повелитель Золотой Орды должен сочетать в себе два качества — слушаться во всем его, Едиге, и пользоваться доброй славой в народе.А может быть, Большой Мухаммед сможет сочетать в себе то, что нужно эмиру? И этот не годится. Он родственник Тохтамыша, и кто знает, как поведет себя, когда получит власть.Медленно обводил пристальным взглядом Едиге собравшихся. Вот сыновья покойного Темир-Кутлука — Темир, Насыр, Жадигер… Они чингизиды, но ни один из них не имеет достоинств, нужных хану.Вход в юрту заслонило чье-то большое тело. Едиге узнал в вошедшем родственника Темир-Кутлука — Шадибека.Только на мгновение замешкался у входа голубоглазый джигит и сейчас же шагнул к Едиге. Первым среди собравшихся он приветствовал эмира. Приложив руку к груди, Шадибек почтительно сказал:— Хан Золотой Орды был нашим отцом. Он был вашим товарищем, помогавшим вам поднять остов Орды, и всегда был готов отдать жизнь за вашу честь. Весь народ, населяющий земли Золотой Орды, склонялся перед Темир-Кутлуком, он же преклонял свои колени перед великим Едиге. Я знаю, что горе ваше огромно, и потому мы хотели бы облегчить его, взять часть тяжести на свои плечи. Темир-Кутлук умер, но живы мы, его родственники. Пусть же утешится ваша душа, потому что мы всегда будем с вами рядом и разделим выпавшие на вашу долю невзгоды и печали.В юрте послышались негромкие возгласы одобрения.«А почему бы ему не стать ханом? — подумал Едиге. — Шадибек единственный из присутствующих нашел самые нужные, западающие в душу слова».В этот миг, усыпленный колдовством льстивой речи, эмир не знал, что в словах Шадибека был яд. Пройдет совсем немного времени, и этот человек станет самым заклятым его врагом.Скупо поблагодарив Шадибека, Едиге сделал вид, что потерял к нему интерес. Снова вернулись тяжелые и тревожные мысли.Не только набирающая силы Русь была опасна Золотой Орде. С тревогой обращал свой взор Едиге в сторону Хромого Тимура. Эмир после своего похода в Дешт-и-Кипчак словно забыл о существовании Орды. Занятый своими походами, он теперь не боялся удара в спину, потому что понимал — ни один хан, находясь в здравом разуме, не осмелится после разгрома Тохтамыша, посягнуть на подвластный ему Мавераннахр. Но долго ли так будет продолжаться? Не придет ли Тимуру однажды мысль вновь повернуть своего коня в сторону золотоордынских земель? Что тогда делать и как поступить? Хромой Тимур, бесспорно, сейчас сильнее. И если он все-таки сделает это, то Золотой Орде больше никогда не возродиться.До Едиге доходили слухи, что Хромой Тимур собирается воевать с османскими тюрками. Хорошо, если случится так! Лишь бы его не образумил аллах! Только османские тюрки могут сломать ему хребет, потому что во главе их стоит сейчас смелый и умный воитель Ильдирим Баязит Ильдирим Баязит — Молниеносный Баязит.
.Конечно, может получиться так, что, победив Тимура, тюрки захотят отнять у Орды Крым, но все это вряд ли скоро будет, и не стоит об этом пока думать. Сейчас главную опасность представлял именно Хромой Тимур, под рукой которого находилось шестьсот тысяч пеших воинов и четыреста тысяч конницы.Купцы рассказывали, что Молниеносный Баязит якобы заявил. «Мир не стоит того, чтобы им правили двое». Ясно, Тимуру не понравятся слова предводителя тюрок, потому что единственным, кто призван править миром, он считает себя. Значит, столкновение произойдет непременно. Главное, чтобы оно случилось скорее.Молниеносный Баязит стал султаном османских тюрок в год змеи (1389), в тот год, когда Хромой Тимур совершил свой первый поход на Золотую Орду. Путь его к власти был кровав. Он убил родного брата Якупа.Аллах не наказал его за пролитую кровь, и ему во всех делах стала сопутствовать удача. За короткий срок подчинил себе Баязит большие и малые города и народы, живущие по берегам Черного и Средиземного морей. Действия его были дерзки и стремительны, и никто не мог противостоять его знаменитой коннице. Он взял себе в жены одну из дочерей побежденного им сербского короля Лазаря — красавицу Оливер.Год от года крепли силы Баязита. За одиннадцать лет своего правления султан не знал ни одного поражения. Полмиллиона всадников было теперь в его войске. Страстно желал Едиге, чтобы скрестили поскорее сабли Хромой Тимур и Баязит. В этом виделось ему счастливое будущее Золотой Орды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26