А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вот почему бракосочетание прошло скромно, без обычных церемоний и торжеств, приличествующих знатности и богатству новобрачных.
Марта, мать утонувшего Арригоццо, собрав свои пожитки, пришла в это утро попрощаться с семьей графа, в доме которого ее так гостеприимно и сердечно приютили.
Эрмелинда предложила ей и ее мужу остаться в доме графа. Микеле было уже заколебался, но добрая старуха, отведя его в сторону, сказала так:
— Послушай, Микеле, проживем те немногие дни, которые нам остались, как жили всегда. Вспомни, в те неурожайные годы, когда наш бедный Арригоццо (да будет господь к нему милостив) был еще малышом, разве провидение нас когда-нибудь оставляло? Разве мы обременяли кого-нибудь? Благодарение богу, глаза мои еще видят, пальцы мне еще служат; буду вязать весь день, а если понадобится, и всю ночь — так мы забудем о времени и как-нибудь перебьемся.
Выслушав ее, муж вытер глаза и сказал:
— Ты права, Марта.
И оба они уехали вместе со своими земляками.
Бедная женщина, как мы говорили, явилась попрощаться к графу, держа в руках все свои скромные пожитки. Она низко поклонилась хозяину и поцеловала руку хозяйке дома, которая заговорила с ней самым приветливым и любезным тоном, что было особенно редко в те времена, когда разница в общественном положении проявлялась намного сильнее, чем в наши дни, и когда, казалось, и общие взгляды, и обычаи, и законы не допускали какой-либо близости между знатью и простыми людьми, словно они были существами разной породы.
Графиня тайно уже вручила священнику, хорошо знавшему щепетильность и скромность своих земляков и особенно робкий и стеснительный характер Марты, добрую пригоршню серебряных амвросиев и просила его как можно осторожнее и деликатнее передать их старушке, которая так твердо и даже не без гордости сносила свою честную бедность.
Под конец Марта подошла к Биче и хотела было поцеловать ей руку, но та ласково погладила по плечу и сказала:
— Прощай, добрая Марта! Помни обо мне, помни, что в те дни, когда я была маленькой, ты часто носила меня на руках. Молись за меня и прощай. Быстро пройдут оставшиеся мне дни, и когда ты узнаешь, что путь мой окончен, пролей слезу над бедной Биче, которая родилась и росла среди вас и надеялась, устав от жизненных мучений, уснуть под милой землей своей родины, оплакиваемая своими родными и близкими.
Пораженные и словно зачарованные неведомым духом, который, казалось, говорил устами их дочери, граф и Эрмелинда смотрели на нее, не осмеливаясь ее перебить, но когда в ее последних словах прозвучало глубокое и ясное предчувствие близкого конца, оба не смогли более сдерживаться и зарыдали.
Жена лодочника, с которой прощалась девушка, была охвачена состраданием и нежностью, когда Биче с тоской и любовью заговорила о столь дорогих ее сердцу местах. Рыдая, Марта пыталась ощупью найти руку дочери графа. Наконец ей это удалось, и она с мягкой настойчивостью притянула ее к себе, покрывая бесчисленными поцелуями.
Несколько минут царило молчание. Одна Биче не плакала: слишком сильное волнение не давало прорваться навертывавшимся на глаза слезам. Наконец, когда она немного успокоилась, ее захлестнул прилив необычайной нежности. Слегка пожав руку Марты, она вновь повторила:
— Прощай, молись за меня!
И когда та направилась к двери, Биче бросилась на шею к матери и, спрятав лицо у нее на груди, залилась горькими слезами.
Глава XXIII
Как только раздался звук рога, который был сигналом к отправлению ополченцев из Лимонты, Биче перестала плакать, вытерла глаза и лицо и вышла на балкон, а за ней последовали отец и мать. Они смотрели, как из ворот вынесли знамя с изображением аиста, как священник вышел первым, а за ним по двое пошли его земляки, направляясь к воротам Альджизио. Лодочник и его жена замыкали процессию. Марта подняла голову, чтобы попрощаться с господами, и была приятно обрадована, увидев, что Биче оправилась и вышла проводить их.
Было решено, что новобрачные выедут в Кастеллето утром следующего дня.
Когда настал условленный час, девушка, внешне все время остававшаяся спокойной, оторвалась наконец после долгих объятий и бесчисленных поцелуев от матери и, оставив ее всю в слезах, бросилась к лестнице, поспешно спустилась во двор, вскочила на приготовленного ей коня и выехала на улицу. Отторино, Лупо, Лауретта и двое оруженосцев графа, которые должны были сопровождать супругов до Кастеллето, немедленно сели на своих лошадей и последовали за ней. У ворот Биче увидела сокольничего и его жену, которые ждали здесь, чтобы попрощаться с ней и со своими детьми. Но при одной мысли, что ей придется вновь испытать волнение прощания и горечь разлуки, Биче ощутила столь сильное желание поскорее оказаться вне родных стен и вдали от людей, с которыми ей так трудно было расставаться, что она проехала мимо, опустив голову на грудь, и не ответила на поклон сокольничего и его жены.
Маленькая группа в молчании проехала значительную часть пути, ведущего в Сесто Календе. Наконец Отторино, положив руку на шею послушного иноходца, на котором ехала Биче, и не мешая его мерному шагу, заговорил:
— Ты помнишь, Биче, как мы однажды оказались на утесах в Моркате? Ты сидела между мной и отцом, не отнимая у меня своей руки… Тогда в моем сердце впервые зародилась надежда, что когда-нибудь ты станешь моею. Сколько препятствий пришлось преодолеть нам с тех пор! Сколько вынести горя! Но теперь ты моя, моя навсегда! В жизни у меня нет ничего дороже тебя. Я с такой верой, с такой любовью хочу отдать тебе всю свою жизнь, чтобы ты не жалела о том, что решилась соединить свою судьбу с моею!
И юноша продолжал изливать чувства, переполнявшие его душу. Биче так устала от перенесенных волнений, что почти не понимала его нежных слов и только ласково смотрела на своего супруга и, словно сквозь сон улавливая лишь общий смысл произносимых им фраз, слушала их, как сладкую музыку. Девушка, как она сама потом говорила, и правда находилась в таком состоянии, что ей казалось, будто все это сон.
Вскоре они добрались до Галларате, где сошли с коней и остановились на несколько часов отдохнуть на постоялом дворе. Здесь их разыскал гонец, который вручил Отторино письмо. Юноша вскрыл его и чрезвычайно удивился, увидев под ним подпись Марко. В письме говорилось, что Марко поспешно, в большой тайне, вернулся из Лукки и ждет Отторино в замке Сеприо, чтобы немедленно сообщить ему чрезвычайно важные известия. В приписке добавлялось, что Марко чувствует себя очень виноватым перед Отторино и хотел бы искупить свою вину.
Отторино был глубоко взволнован и растерян. Эти новости внезапно изменили все его планы на будущее, поставив его в совершенно иное положение. Решение оставить родные края, к которому он пришел за неимением другого выхода, было худшим из всех возможных. Где-то в сокровенных глубинах его души всегда жила тайная мечта, слабая, неясная надежда на примирение. Гнев молодого человека на Марко был подобен гневу влюбленного, который вспыхивает, как пламя, но тут же гаснет, едва любимая попросит прощения. Не зная за собой иной вины, кроме отказа жениться на дочери Рускони, и полагая, что этого было недостаточно, чтобы Марко так сильно его возненавидел, Отторино приписывал раздражение своего господина злым наветам, и ему казалось, что рано или поздно у Марко откроются глаза и он вернет ему свое расположение.
И подумать только, что теперь сам Марко искал его, просил прощения, протягивал ему руку! И это был тот самый великий человек, которого он любил и почитал, несмотря на его высокомерие и раздражительность, несмотря на еще свежую боль обиды и стыда за нанесенное оскорбление!
— Сейчас я должен сначала поехать в Кастеллето, — сказал Отторино гонцу. — Передай своему господину, что я еще засветло прибуду в Сеприо.
— Нет, нет, поезжайте сейчас, прошу вас! — ответил гонец. — Меня очень торопил управляющий замка, но я потерял много времени, пока вас разыскал.
— Но как ты догадался, что я здесь? — спросил Отторино.
— Один из конюхов графа дель Бальцо сказал мне, что вы поехали в эту сторону. Я поскакал за вами, но не смог догнать вас раньше.
— А кто дал тебе это письмо?
— Управляющий замка в Сеприо еще вчера вечером. Туда прибыл какой-то знатный сеньор, и сразу в разные стороны отправили пять или шесть гонцов.
— Ты знаешь этого знатного сеньора?
— Нет, я недавно в этих краях, но если судить по почестям, которые ему воздавали, это, должно быть, очень большой человек. Он высокого роста, средних лет, красивый, выглядит так-то… — И гонец настолько точно описал внешность Марко, что никаких сомнений больше не оставалось.
Отторино подумал, что любое промедление было бы не только неприличным, но и непростительным из-за серьезности последствий, которые оно могло за собой повлечь. Поэтому он решил тотчас же скакать в Сеприо и оттуда немедленно вернуться к жене.
До замка Сеприо было немногим более получаса езды. Поездка туда и обратно не должна была бы оказаться более длительной, чем та остановка, которую новобрачные собирались сделать в Галларате. Отторино попросил гонца подождать, а сам, радостный и довольный, побежал сообщить новости Биче.
— Так это Марко? — испуганно спросила девушка. — Это Марко зовет вас к себе? О, не уезжайте, Отторино, бежим от этого человека, увезите меня в Кастеллето.
— Но он уже не тот, что прежде, уверяю тебя. Он сам просит прощения и хочет искупить причиненное мне зло.
— О, нет, нет, нет, не уезжайте! Бежим от этого человека, бежим, пока еще есть время!
— Послушай, радость моя, — сказал Отторино, беря ее за руку, — твои страхи, твои волнения безосновательны. В конце концов, разве он был когда-нибудь с тобой невежлив или нелюбезен? Разве он не даровал помилование Лупо благодаря твоим просьбам и заступничеству твоего отца?
При упоминании о страшной ночи, картины которой постоянно жили в ее душе, Биче ощутила такой прилив ужаса, что, положив руку на плечо мужа, сказала:
— Ах, Отторино, вы ведь знаете не все!
— Как? — воскликнул тот в изумлении. — Значит, и ты узнала тогда Марко? А я-то думал… Да, это правда: рыцарь, который выбил меня из седла на турнире, был Марко. Но знаешь ли ты, что жизнь моя — это дар его великодушия? Знаешь ли ты, что он поразил меня тогда затупленным копьем?
В первое мгновение Биче в замешательстве едва не проговорилась о том, что Марко ее любит, но, заметив, что супруг ее не понял, она успела прийти в себя, взвесила всю серьезность своей тайны и вспомнила настойчивые просьбы матери, советовавшей ничего не говорить Отторино, чтобы не поссорить его с этим могущественным сеньором. Вот почему она склонила голову на грудь и замолчала.
Когда же молодой человек с жаром и настойчивостью принялся говорить о великодушии Марко, о его возвышенности и благородстве и выказал безграничную веру в него и горячее желание снова стать его другом, броситься в его объятия, когда он стал убеждать жену в важности этого примирения для их судьбы, Биче после долгих колебаний, расспросов и объяснений согласилась, наполовину убежденная, наполовину смирившаяся, на поездку мужа в Сеприо.
— Вы скоро вернетесь, не правда ли? — спросила под конец Биче.
— Самое позднее часа через два я буду здесь, — ответил Отторино, — ведь мне нужно только повидать его и уговориться с ним о следующей встрече. А ты пока подожди здесь с твоей Лауреттой, под охраной Лупо и двух оруженосцев твоего отца.
— А вы разве никого не возьмете с собой?
— Повторяю, я обернусь очень быстро; со мной поедет гонец, доставивший письмо, и этого вполне достаточно: в округе все спокойно. — Сказав это, он обнял жену, поцеловал ее и уехал.
Прошли условленные два часа, прошел и третий, а Отторино все не возвращался. Любое пятнышко, которое Биче, выглядывая из окна, замечала в той стороне, откуда он должен был приехать, казалось ей белым султаном ее мужа, любой звук она принимала за стук копыт его коня. Она то ходила взад и вперед по комнате со своей служанкой, то звала Лупо, чтобы узнать, что он об этом думает, то выбегала на балкон и смотрела вдаль, то в мучительном ожидании сидела одна в уголке. Так в волнении прошел еще один час, затем другой; прошло уже пять часов с тех пор, как Отторино уехал, а его все еще не было.
— Послушайте, — сказал ей наконец брат Лауретты, — если вы мне позволите, я съезжу в замок Сеприо узнать, в чем дело, или можно послать туда одного из оруженосцев вашего отца.
— Лучше, если съездишь ты, — ответила Биче. — Передай Отторино, чтобы он возвращался, чтобы непременно приехал к вечеру. Когда вы поедете обратно, уже стемнеет, и ты понадобишься ему как провожатый. Ты видишь, в каких муках ты меня оставляешь! Скажи ему об этом… Или нет, не расстраивай его из-за меня Наверное, он не мог поступить иначе. Скажи ему только, чтобы он приехал вместе с тобой, чтобы обязательно приехал… Попроси, попроси его от моего имени и постарайся, чтобы он выполнил мою просьбу.
Лупо вышел. Провожая его до дверей, Биче повторяла опять и опять:
— Помни, не уезжай оттуда без него.
Увидев из окна, что он готов тронуться в путь, она вновь кивком головы напомнила ему то, что совсем недавно говорила.
Прошло еще немного времени, и наступил вечер. И вот наконец вдали послышался стук копыт. Биче выбежала на балкон.
— Едут, едут! — воскликнула она.
От волнения и нахлынувшей радости она едва могла перевести дух. Тем временем к гостинице подъехал небольшой отряд всадников, на лестнице послышался топот людей, поднимавшихся наверх.
— Отторино, это вы? — спросила Биче, устремляясь навстречу идущим.
Но это был не он; при свете ночника Биче разглядела одного из оруженосцев своего отца, который вел за руку человека, привезшего письмо от Марко и уехавшего затем с Отторино. Низко поклонившись, гонец сказал Биче, что он приехал из Сеприо, где оставил ее мужа в целости и сохранности, что тот до сих пор к ней никого не присылал, надеясь скоро окончить дела и приехать к ней, как и обещал, но что теперь, видя невозможность вернуться до утра, он послал его в сопровождении шести слуг, чтобы они тотчас же отвезли ее в Кастеллето вместе со служанкой и оруженосцами отца.
— А Лупо? — спросила Биче.
— Лупо, раз уж он приехал, остался с ним. Отторино решил послать его ночью исполнить одно поручение хозяина замка.
— Так что же нам делать?
— Ваш муж прислал меня сказать вам, чтобы вы ни о чем не беспокоились — завтра утром вы непременно увидите его в Кастеллето.
— А Лупо тоже приедет утром в Кастеллето? — спросила Лауретта.
— И Лупо тоже, — ответил посланец.
— Теперь же, если вы позволите, — сказал оруженосец графа, — я прикажу приготовить коней.
Биче кивнула головой. В один миг все было готово, и кавалькада тронулась в путь. Рядом с госпожой и служанкой ехали те двое слуг, с которыми она вела переданный выше разговор, а остальные держались в нескольких шагах позади.
Ночь была темной, погода, казалось, вот-вот совсем испортится. Вокруг не было видно ни души. Когда они отъехали довольно далеко от деревни, Биче услышала позади гул голосов, крики, звуки ударов и попросила оруженосца отца, ехавшего рядом с ней, вернуться и прекратить начавшуюся, как ей показалось, ссору.
— На нас напали разбойники, — сказал тот и, пришпорив скакуна, подхватил под уздцы коня хозяйки, увлекая его за собой. В тот же миг гонец, сопровождавший служанку, проделал то же с ее конем.
— Но послушайте, — протестовала дочь графа, — ведь это же кричит Риччардино, помогите ему!
Риччардино было имя другого оруженосца ее отца, который остался сзади с солдатами, приехавшими из Сеприо.
— Ничего, ничего, — говорил оруженосец, — там их семеро хорошо вооруженных людей! Нам незачем за них бояться. — И он еще сильнее погонял коней, как бы желая увезти ее подальше от опасности и укрыть в надежном месте. Время от времени он повторял, что его просили не спускать с нее глаз и что ему не сносить головы, если с ней что-нибудь случится.
Немного погодя шум затих, и они поехали медленнее. Биче хотела узнать, чем кончилась стычка; она хотела поговорить с Риччардино, узнать у него, что случилось. Второй оруженосец, который ехал рядом с ними, после долгих уговоров повернул назад, но почти тут же вернулся и с испуганным видом сообщил, что весь отряд рассеян и что разбойники гонятся за ними по пятам. Поэтому он заставил всех немедленно повернуть коней на тропинку, ведущую в лес.
Всю ночь они взбирались по косогорам, спускались в овраги, вязли в песках, продирались сквозь кусты, хотя от места последней остановки до их цели не могло быть более часа езды. Женщины, напуганные первым происшествием, изнемогали от усталости, но проводники смиренно просили Биче не сердиться, говоря, что в суматохе они сбились с пути и заблудились в лесу. Они умоляли ее простить их и не жаловаться на них мужу, тем более что они уже нашли правильную дорогу и скоро приедут в Кастеллето.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36