А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Почти все время уходило у него на то, чтобы их сочинять. А для разнообразия, когда монотонное чередование дней становилось слишком скучным, он уходил к вершинам холмов, сидел там, глядя на небо, и придумывал новые сказки. Постепенно он освоил свою роль достаточно хорошо. Он научился смотреть вдаль невидящим взором и выразительно приглушать свой голос. Люди слушали его, опустив глаза, и принимали все за чистую монету.Теперь только старики осмеливались смеяться над ним. Чем сильнее становилась засуха, чем труднее охота, тем внимательнее слушало его Племя. Охотники помоложе уже ругали своих жен и не допускали их в советы, на которых планировались охотничьи экспедиции. Словом, женщин поставили на место.Кое-кто, правда, по-прежнему не обращал внимания на Тяжкого Бобра — Голодный Бык, например. Но Голодный Бык на горьком опыте узнает, какова его Сила. По спине Тяжкого Бобра пробежала легкая дрожь. Как удачно вышло, что ее вспыльчивый муж решил поохотиться вдалеке от селения! Одним препятствием меньше — не говоря уж об опасении, что в спину воткнется метко пущенный дротик. Реакцию Голодного Быка на Проклятие жены было бы трудно предсказать. А так он вернется в опустевший вигвам, когда все уже будет кончено.А если Ветка Шалфея под самый конец найдет все-таки в себе силы противостоять ему? Тяжкий Бобр ухмыльнулся. Ведь у него в запасе было довольно волшебной травы, которую он раздобыл у торговца по имени Три Погремушки.— Отличная штука эта травка, — сказал тот Тяжкому Бобру. — Растет она в пустынях на юге, к западу от Высоких Гор. Листья темно-зеленые, а летом распускается большой белый цветок. Тамошние Зрящие Видения употребляют только маленькие дозы. Если перебрать, в душу проникает холод, начинается рвота, странные голоса слышатся…
Большую часть своего запаса травы Тяжкий Бобр высыпал в похлебку Ветки Шалфея. Раздираемая сомнениями и страхами женщина не заметила странного привкуса и съела все. Того, что еще осталось у него, вполне хватит, чтобы ее прикончить.Легкая боль пронзила его сердце. Стыдно, конечно, уничтожать таким способом столь соблазнительную женщину… Но она воспротивилась ему, а он во что бы то ни стало должен переделать Племя так, чтобы оно отвечало представлениям его матери. Вдохновляемый ее светлым образом, он будет упорно откалывать от него по кусочку, пока оно не примет желаемую форму — точь-в-точь как умелый оружейник изготавливает наконечник дротика. А после того, как он очистит Племя от скверны, оно завоюет то, чем пока владеют анит-а. Под его началом Племя захватит богатые дичью пастбища в Бизоньих Горах.Новый путь, по которому он поведет Племя, охватит равнины, будто бушующий пожар.У него не будет недостатка в женщинах — не менее соблазнительных, но вдобавок еще и покорных. Он сможет выбирать кого захочет во всем Племени.Он дотянулся до своей рубахи и натянул ее на плечи. Затем надел штаны из тонкой телячьей кожи, что сшила для него Спящая Ель.— Мама! — донесся крик снаружи.Кто это кричал? Ах да, этот дерзкий щенок Ветки Шалфея. Вот он завизжал опять. Кто-то прикрикнул на него. Сердце Тяжкого Бобра заколотилось: уж больно отчаянно вопил мальчишка!
Когда он вышел из вигвама, крикуна уже утихомирили. Тяжкий Бобр увидел, что несчастный анит-а уводит мальчика по тропе, ведущей к реке. Гнев закипел в его сердце. Сегодня же, покончив с Веткой Шалфея, он по-настоящему займется бердаче. Уже много лет он терпел омерзительное соседство мужчины в женском одеянии. Он подстрекал молодых людей к издевательствам над анит-а, объясняя им, что даже такой недостойный поступок, как насилие, позволителен по отношению к недочеловеку вроде Два Дыма.Не успеет еще солнце зайти на западе, как Два Дыма уже будет изгнан из Племени — или даже выброшен с проломленным черепом на съедение койотам. К вечеру Племя навсегда очистится от этой скверны. Какая удача, что другой анит-а украл Волчью Котомку и дал таким образом Тяжкому Бобру великолепный повод расправиться с бердаче! Он жалел только, что ему не довелось сжечь на костре эту колдовскую дрянь, Танцуя и Напевая, чтобы показать Племени превосходство его Силы над волхвованиями анит-а.Неудивительно, что бизоны ушли от них. Его Племя прогнило в самой сердцевине, как старое хлопковое дерево. В него необходимо вдохнуть новые силы, чтобы оно расцвело снова, будто молодое деревце весной.Тяжкий Бобр пошел помочиться и по пути остановился у вигвама Ветки Шалфея. Ветер забросил зловещий тампон в кусты. Обсохшие червяки, присыпанные пылью, корчились в агонии.Тяжкий Бобр довольно усмехнулся.
Белая Телка торопливо шагала по горному хребту. Боль в бедре не отпускала, да и старым легким такой темп был не под силу. Слишком уж приходилось спешить! Такую беготню ее старое тело едва могло выдержать.Вслед за ней безо всякого напряжения двигались трое охотников. Их ровное дыхание было почти не слышно. Если бы снова стать молодой! Некогда она бегала быстрее ветра, несмотря на свои женские бедра и мускулы.— Вон там! — крикнул Черный Ворон, вытянув руку. — Селение вон там. Где река прямо течет.Белая Телка кивнула и свернула в сторону. Оглянувшись, она заметила, что на лице Голодного Быка отражается напряжение и тревога. Неужели он тоже почувствовал?..— Времени мало осталось, — пробурчала она. — Бежим скорее.— Мало времени? — переспросил Голодный Бык. Тревога искажала его красивые черты.Она на мгновение приостановилась:— Я чувствую в воздухе что-то недоброе. Дух неистовствует. Уже четыре дня. — Она заколебалась, не зная, стоит ли продолжать: — Послушай. Я не знаю, что за похлебка в бурдюке заварилась, но Видение приказывает торопиться. Что бы там ни стряслось, я должна справиться с этой бедой.Мужчины переглянулись. Им становилось все больше не по себе.
Панический страх вцепился в желудок Голодного Быка. Это ощущение было ему знакомо — он чувствовал то же самое в те мгновения, когда знал, что сейчас бизоны развернутся и бросятся в атаку на охотников. Но теперь он боялся не зверей, а неведомой беды. Каждое уходящее мгновение казалось каплей крови, вытекающей в дорожную пыль. Тревога заставила его побежать быстрее, и он обогнал уже было Белую Телку, но та вцепилась ему в руку твердыми старческими когтями:— Не вздумай сейчас удрать от меня, будто перепуганный теленок в бурю. То, что происходит, связано с Силой Духа. Понимаешь? Это мое дело.Голодный Бык облизнул пересохшие губы. Сердце его бешено колотилось:— Я должен бежать. Я чувствую. Я должен бежать!Она впилась в его лицо властным взглядом:— Обещай мне, что не наделаешь глупостей. Клянись своей душой. Это мое дело!— Клянусь душой. — Он нервно сглотнул. — Я не люблю вмешиваться ни во что, связанное с Силой Духа. Но я должен бежать!Она резко кивнула:— Хорошо. Доверься мне. Помни: ты поклялся своей душой!
Белая Телка снова заставила работать свои старые ноги. Под ее мокасинами потрескивала сухая трава, как будто она шла по мелким косточкам.Она пробормотала, не сбавляя шага:— Хочется надеяться, что мы не придем слишком поздно.В то же мгновение крик тоски и боли послышался в ее душе, пронзительный, будто острие дротика. Сморщившись от боли в бедре, она заставила измученное тело двигаться еще быстрее.
Маленький Танцор почти не ощущал своего тела, как это иногда бывало с ним в странных снах. Казалось, что все, случившееся этим утром, не настоящее — что оно недоступно осязанию, слуху и обонянию. Он как будто не принадлежал этому миру. Его жизнь текла, не соприкасаясь ни с солнечным светом, ни с землей под ногами. Если бы Два Дыма не сжимал его так сильно, можно было бы подумать, что его руки, обнимающие мальчика, лишь снятся ему. Слезы его высохли; от рыданий осталась только пустая боль между ребрами. Он превратился в скорлупу, внутри которой нет ничего — вроде зерновых оболочек, из которых бердаче вынимал семена трав.— Мы должны принести ее домой, — хрипло прошептал Два Дыма.Его голос доносился как будто издалека. Маленький Танцор даже не почувствовал, когда бердаче выпустил его из своих объятий — он пристальным взором смотрел в вечность. Два Дыма вынул обмякшее тело Ветки Шалфея из развилки хлопкового дерева и прислонил к толстому стволу, чтобы поудобнее взяться за выскальзывавшую из рук вялую плоть. Лицо его исказилось от боли, когда он уронил тело на свою больную ногу. Маленький Танцор этого даже не заметил. Бердаче согнул спину, пытаясь поудобнее пристроить неловкую ношу.Мальчик оглянулся на ствол, покрытый ярко-красными пятнами крови. А сразу за ним он увидел черного волка. Животное стояло неподвижно в выжидательной позе, навострив чуткие уши. Ощущение Силы защекотало затылок Маленького Танцора. Его глаза встретились с глазами зверя, и их души на мгновение слились.«Нет! Мне этого не нужно! Мама! Где ты?» Маленький Танцор отвел взгляд в сторону и зашагал вслед за бердаче. Два Дыма слегка постанывал каждый раз, как нагрузка приходилась на больную ногу. Прошли они не больше, чем три длинных броска дротика, но Два Дыма пошатывался от изнеможения, когда они добрались до окраины селения.Внезапно бердаче зашатался и уронил свою ношу. Острая боль пронзила сердце Маленького Танцора. Ударившись о землю, тело матери издало глухой звук, будто туша убитого зверя, небрежно кинутая охотником. Рядом с телом упал наземь и Два Дыма.Маленький Танцор стоял молча, не сводя глаз с тела матери. Два Дыма осторожно ощупывал больную ногу. На его разгоряченных щеках блестели мелкие капельки пота, будто крошечные льдинки. Влажные волосы липли ко лбу, а на спине пот расползался темным пятном по искусно выделанной шкуре платья. —Ветка Шалфея! Умерла!Затуманенное сознание ребенка не сразу узнало этот голос. Он неясно понимал, что люди сбежались со всех сторон и принялись глазеть. Напряжение нарастало в его опустошенной душе, тишину которой нарушало теперь испуганное перешептывание. Нараставший шум раздражал его, мешая сосредоточиться. Неужели они ничего не понимают? Неужели неспособны почувствовать боль и тоску?— Итак, время пришло! Можете ли вы теперь сомневаться в моей Силе?Тяжкий Бобр протолкался сквозь толпу и стал рядом с телом Ветки Шалфея. Он воздел руки к небу; его круглое полное лицо светилось радостью победы:— Теперь уж никто не посмеет сомневаться в Силе моих Видений! Смотрите! Смотрите, люди! Видите, как мы очищаемся от скверны! Взгляните на небо: вы увидите, как ликует Вышняя Антилопа — ведь осквернительница ее детей справедливо наказана!Маленький Танцор посмотрел на утреннее небо. Посмотрел и еще раз, повнимательнее, но ничего не увидел в воздушной пустоте, на которую указывал Тяжкий Бобр. В его животе заходили сильные спазмы; воздух вокруг был напитан неправдой. Ведь он слышал голос антилоп, помнил о Единстве, открывшемся в Видении! Он ведь чувствовал вкус шалфея на языках антилоп, играл и волновался вместе с ними… А теперь он не ощущал ничего, кроме одиночества и отделенности. Взглянув на Тяжкого Бобра, он по-прежнему ничего не увидел и не почувствовал, кроме неловкости и убеждения, что его обманывают.— Ты лжешь! — закричал он, вне себя от горя. — Ты ничего не можешь видеть, кроме своих выдумок! Ты не знаешь о Единстве! Ты не чувствуешь, что Сила сгущается вокруг. Ты — обманщик. Вор.Вздох изумления, вырвавшийся у собравшегося Племени, лишь раздул искру гнева, вспыхнувшую в душе Маленького Танцора, и она превратилась в полыхающий пожар, искавший выхода, чтобы воздать болью за боль и страхом за страх.Тяжкий Бобр резко обернулся. Его черные глаза удовлетворенно заблестели.— А ты, мальчик, будешь отныне жить со мной. Скверна коснулась и тебя. Я вижу, что она таится в твоей душе. В тебе скрывается зло! Зло, которое из тебя нужно выбить, выжечь, прогнать, чтобы спасти тебя от колдовских чар анит-а.— Нет! — закричал Два Дыма, с трудом поднимаясь на ноги. Пот тек по его измученному лицу. Он встал наконец твердо и, морщась от боли, шагнул к Тяжкому Бобру.Тот обернулся и одним ударом ноги свалил бердаче на землю:— А ты берегись, анит-а! Ты — самая грязная скверна. Ты чудовище! Ты оскорбляешь своим присутствием всех нормальных людей! Мужчина, который любит мужчин и одевается, как женщина! Ты просто гнойный нарыв! Ныне я изгоняю тебя, потому что ты — зло. Убирайся! Уходи прочь от Племени! Немедленно! Оставь нас… а если тебе вздумается вернуться, то тебя ждет искупительная смерть, которой ты заслуживаешь!Два Дыма покачал головой. Он подогнул под себя здоровую ногу, снова пытаясь встать:— Нет, ты не понимаешь…Он громко вскрикнул: Тяжкий Бобр изо всех сил ударил его по больному колену. С его криком Маленькому Танцору передалась вся сила его боли. Она потрясла его душу и расслабила его кишечник.Волна ненависти залила разум Маленького Танцора. Он в бешенстве набросился на Тяжкого Бобра, вонзая в него ногти, визжа, нанося удары ногами с той силой, которую придает исступление.Испугавшись, Два Дыма попытался остановить его резким окриком, но боль и горе не давали мальчику прийти в себя. Он визжал от злости и отчаяния. Его сил не хватало, чтобы справиться с тяжелым неповоротливым телом шамана. Сильная рука схватилась за ворот его рубахи и потянула вверх, а он все колотил, не переставая, по мягкому животу. Вдруг мир завертелся и утратил резкость: это Тяжкий Бобр поднял его и с силой швырнул наземь.Мальчику показалось, что вся земля подпрыгнула. Он несколько раз перекувырнулся, и в его голове заплясали маленькие огоньки. Он с трудом переводил дух. Боль, пронзительная телесная боль, охватила все его существо. Ужас парализовал его разгоряченные легкие, когда перед глазами все поплыло, рассыпаясь искрами. В ушах слышался непонятный гул.Два Дыма снова закричал, будто раненый заяц, которого проткнули острой палкой.— Вы видите? Видите, к чему привело осквернение? Видите, что он превратил этого несчастного мальчика в дикое животное? Вот какую беду мы на себя навлекли! Мы позволили злу спокойно существовать среди нас. И вы еще спрашиваете, почему не идет дождь? Почему трава не вырастает обильная и сочная, чтобы питать бизонов? Да разве добрый Дух может послать дичь Племени, приютившему у себя скверну?Из толпы раздался смутный одобрительный гул голосов.— Проклятье на тебя, Тяжкий Бобр! — пронзительно закричала Терпкая Вишня своим старческим голосом. — Тебе все еще мало того, что ты сделал? Неужели ты хочешь еще и мучить…— Замолчи, старуха! Ты тоже причастна к скверне. Эй, кто-нибудь, уведите ее, пока она не разгневала Силу Духа!Топот ног заглушил новый крик Терпкой Вишни.Дыхание Маленького Танцора восстановилось, и легкие принялись жадно впитывать воздух. Он заплакал от боли, беспомощности и обиды. Он плакал от чувства несправедливости и насилия. Но невыносимее всего было сознание собственной беспомощности. Кровь текла у него из носа. Тяжкий Бобр швырнул его с такой силой, что у него болело все тело.— Так ты еще не ушел, бердаче? — Голос Тяжкого Бобра заполонил сознание Маленького Танцора, будто жир, пропитывающий сухую шкуру. — Значит, свою судьбу ты выбрал. Твоему злу пришел конец. Принесите мне дубину. Сегодня мы все вместе Пропоем конец осквернения. Общим Танцем мы изгоним последние остатки зла, что принес нам бердаче. Слив все наши голоса в согласном Пении, мы призовем Духов Силы, чтобы они увидели, как мы очистили Племя! Тогда снова польются дожди. Тогда вернутся бизоны.— Ты хочешь очистить Племя моей кровью? — вскрикнул Два Дыма. — Очистить его убийством?Сердце застыло в груди у Маленького Танцора. Он глотал слезы, вытирая глаза рукавом. Раскрасневшийся от радостного возбуждения Тяжкий Бобр возвышался во весь рост над лежавшим на земле бердаче. Два Дыма корчился на земле, недоуменно покачивая головой. Время от времени он умоляющим жестом поднимал кверху руки.Маленький Танцор пополз, напрягая ставшие непослушными мускулы, и с трудом добрался до входа в свой вигвам. Но зрелище знакомой обстановки не принесло ему никакого облегчения.Огонь-в-Ночи с громким криком пробивался сквозь толпу. В правой руке он держал высоко над головой тяжелый каменный молот. Сложенная вдвое толстая ветка ивы охватывала грубо обтесанный камень, который был надежно привязан к ней бизоньими сухожилиями.Два Дыма задрожал от страха, не в силах ни на мгновение оторвать глаз от молота, который Тяжкий Бобр взял из рук Огня-в-Ночи.— Не надо, — прошептал бердаче. — Не делай этого.Тяжкий Бобр высоко поднял молот к небу:— Сегодня, Вышний Мудрец, мы очищаемся от скверны, чтобы быть достойными твоей истины! Взгляни на наше послушание! Смотри, Племя снова обращает свое лицо к тебе и к твоему светлому пути! Смотри — мы исторгаем грязь из нашей среды!Два Дыма сглотнул, лихорадочно ища способ спастись. Но со всех сторон его обступили люди; их глаза возбужденно поблескивали.Плач замер в горле Маленького Танцора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58